Официантка принесла сандвичи, и несколько минут мы были заняты едой. По крайней мере я. Белсайз лишь куснул свой сандвич несколько раз, будто мы с Дэйви испортили ему аппетит, а потом и совсем отодвинул тарелку.
- Пора научиться не надеяться на многое, - сказал он. - Пора привыкнуть к мысли, что они не раз были биты до встречи со мной. Еще удар, и от них ничего не останется. - Он поднял голову. - Очень прошу вас, сообщите мне все факты касательно Дэйви.
- Боюсь, они вас не порадуют. И я не хочу, чтобы вы объявили розыск его и девочки. По крайней мере до тех пор, пока я не переговорю с моим клиентом.
- Чем тогда я могу быть вам полезен?
- Ответьте еще на несколько вопросов. Если вы поверили в Дэйви, почему вы все-таки рекомендовали посадить его на шесть месяцев в тюрьму?
- Ему это было необходимо. Он угонял машины, поддавшись порыву, импульсивно. Вероятно, уже в течение нескольких лет.
- Чтобы их продать?
- Нет, чтобы покататься. Он мне признался, когда у нас установилось взаимопонимание, что исколесил весь штат. Он сказал, что искал своих родителей, своих настоящих родителей. Я ему поверил. Мне очень не хотелось отправлять его в тюрьму, но я считал, что шесть месяцев пребывания под контролем дадут ему шанс остыть, он повзрослеет.
- Получилось?
- До некоторой степени. Он закончил среднюю школу, много читал сверх программы. Но, конечно, у него остаются нерешенные проблемы. Только бы он дал себе время.
- Проблемы, связанные с психикой?
- Я предпочел бы называть их жизненными проблемами, - сказал Белсайз. - У юноши ведь никогда не было никого и ничего своего - ни своих родителей, ни дома. Лично я считаю, что психиатр мог бы оказать ему помощь. Но психолог, который по нашей просьбе давал ему тесты, полагал, что вряд ли он оправдает возлагавшиеся на него надежды.
- По причине его неуравновешенности?
- Я никогда не спешу навешивать ярлыки на молодых людей. Мне неоднократно доводилось наблюдать подростковые кризы. В любом виде, о чем можно прочитать в учебнике по психологии. И нередко бывает, что, когда криз проходит, они меняются к лучшему. - Он положил руки на стол ладонями вверх.
- Или к худшему.
- Вы циник, мистер Арчер.
- Только не я. Я оказался одним из тех немногих, которые изменились к лучшему. Чуть к лучшему, честно говоря. Стал полицейским, а не нарушителем порядка.
Белсайз улыбнулся, и лицо его при этом сморщилось.
- А я еще не решил, с кем я. Мои подопечные говорят, что я полицейский. А в полиции меня считают защитником нарушителей. Но дело не в нас, верно?
- Вы представляете себе, куда мог поехать Дэйви?
- Куда угодно. Вы говорили с его хозяйкой? Я не помню ее фамилии, такая рыжеволосая женщина…
- Лорел Смит. Я говорил с ней. Откуда она вообще взялась?
- Через наше учреждение она предложила ему работу на неполный рабочий день. Это произошло два месяца назад, как раз когда он вышел из тюрьмы.
- А до этого она его знала?
- Не думаю. По-моему, она из тех женщин, которые любят помогать.
- А что она хочет взамен?
- Вы циник, - повторил он. - Люди часто делают добро, потому что это в их характере. По-моему, у миссис Смит тоже были неприятности.
- Почему вы так решили?
- О ней был запрос из полиции Санта-Тересы. Примерно тогда же, когда Дэйви вышел из тюрьмы.
- Официальный запрос?
- Полуофициальный. Помощник тамошнего шерифа, некий Флайшер, приезжал ко мне. Он хотел разузнать все, что нам известно о Лорел Смит и о Дэйви. Распространяться я не стал. Если откровенно, он мне не понравился. К тому же он не пожелал объяснить, зачем ему нужна эта информация.
- Вы навели справки о Лорел Смит?
- Нет. Я не счел это необходимым.
- Я бы на вашем месте навел. А где Дэйви жил до того, как попал в тюрьму?
- По окончании школы он год или немногим больше жил один. Летом на взморье, зимой перебивался случайными заработками.
- А до этого?
- У приемных родителей. У мистера и миссис Эдвард Спеннер. Он взял их фамилию.
- Можете вы мне сказать, где найти этих Спеннеров?
- Они живут в Западном Лос-Анджелесе. Вы найдете их адрес в телефонной книге.
- Дэйви продолжает поддерживать с ними отношения?
- Не знаю. Спросите их сами.
Официантка принесла счет, и Белсайз поднялся, чтобы уйти.
Глава 7
"Сентениал банк" занимал на Уилшир-бульвар новую двенадцатиэтажную башню, одетую в стекло и алюминий. Лифт поднял меня в офис Себастиана на третьем этаже.
В приемной секретарша с фиалковыми глазами сказала мне, что Себастиан ждет меня.
- Но, - добавила она значительным тоном, - сейчас у него мистер Стивен Хэккет.
- Сам великий босс?
Она нахмурилась и зашикала на меня.
- Мистер Хэккет вернулся сюда после обеда с мистером Себастианом. Но он любит сохранять инкогнито. Я сама вижу его всего второй раз в жизни. - Она говорила так, будто речь шла о визите королевской особы.
Я присел на диван у стены. Секретарша встала из-за машинки и, к моему большому удивлению, села рядом со мной.
- Вы полицейский, или доктор, или еще кто-то в этом роде?
- Еще кто-то.
- Можете не говорить, если не хотите, - обиделась она.
- Согласен.
Она помолчала.
- Я очень беспокоюсь за мистера Себастиана.
- Я тоже. А почему вы решили, что я врач или полицейский?
- По тому, как он говорил о вас. Он ждет вас с нетерпением.
- Он не сказал почему?
- Нет, но сегодня утром я слышала, как он плакал у себя в кабинете. - И она показала на дверь в кабинет. - Мистер Себастиан вообще очень сдержанный человек. А тут плакал по-настоящему. Я вошла и спросила, не могу ли я чем-нибудь помочь. Он ответил, что ничем помочь нельзя, что его дочь очень больна. - Она повернулась и своими фиалковыми глазами заглянула мне в глаза. - Это правда?
- Возможно. Вы знаете Сэнди?
- Я ее видела. А что с ней?
Мне не пришлось сочинять диагноз. Из кабинета донеслись мягкие шаркающие шаги. Когда Себастиан открыл дверь, секретарша уже снова сидела за машинкой, являя собой постоянство не хуже гипсовой статуи в нише.
Стивен Хэккет оказался благообразным мужчиной лет сорока, моложе, чем я предполагал. Его плотное тело смотрелось довольно элегантно в превосходно сшитом костюме из твида, приобретенном, скорей всего на Бонд-стрит. Он прошелся по мне презрительным взглядом, словно на глаза ему попался предмет мебели, стоящий не на месте. Производил он впечатление человека, который несет бремя своего богатства так же, как иные носят ботинки на платформе.
Себастиану явно не хотелось с ним расставаться, а потому он попытался проводить его до лифта. Но уже в дверях Хэккет обернулся, быстро подал Себастиану руку, бросив:
- Продолжайте работать в том же духе. До свидания.
Себастиан подошел ко мне, глаза его возбужденно горели.
- Это был мистер Хэккет. Ему очень, очень нравится моя программа.
Его хвастовство было адресовано не только мне, но и секретарше.
- Я в этом нисколько не сомневалась, - отозвалась она. - У вас прекрасная программа.
- Конечно, но заранее ничего не знаешь.
Он пригласил меня в кабинет и закрыл дверь. Кабинет был небольшой, но находился в торце, а потому выходил окнами и на бульвар и на стоянку автомашин. Я глянул вниз и увидел, как Стивен Хэккет сел в красную спортивную машину и укатил.
- Он превосходный автомобилист, - заметил Себастиан.
Его преклонение перед своим кумиром начинало раздражать меня.
- А еще чем он занимается?
- Он всегда на страже своих интересов. Но не слишком активно вмешивается в дела.
- Откуда у него деньги?
- Он унаследовал отцовское состояние. Марк Хэккет был одним из нефтяных королей Техаса. Но Стивен Хэккет делает деньги по-другому. За последние несколько лет, например, он откупил "Сентениал банк" и построил это здание.
- Повезло ему. Чертовски повезло.
Себастиан кинул на меня удивленный взгляд и сел за свой письменный стол. На нем стояли фотографии дочери и жены, а также лежала стопка рекламных проспектов. На верхнем старинным шрифтом было напечатано:
"МЫ БЕРЕЖЕМ ЧУЖИЕ ДЕНЬГИ ТАК ЖЕ ХОРОШО, КАК СВОИ СОБСТВЕННЫЕ".
Я ждал, пока Себастиан не вернется мыслями к своей беде. На это потребовалось время. Ему надо было оторваться от мира денег, в котором лучшее, на что можно рассчитывать, - это запродаться миллионеру. Я стал терпимее относиться к Себастиану, когда узнал, что он способен на слезы.
- Не более чем несколько часов назад я видел вашу дочь.
- Правда? С ней все в порядке?
- Физически, пожалуй, да. А душевно - не знаю.
- Где вы ее видели?
- Она была у своего приятеля в его квартире. Домой, боюсь, она не собирается. По-моему, она имеет зуб на вас и на вашу жену.
Я хотел, чтобы это прозвучало как вопрос. Себастиан взял в руки фотографию дочери и долго изучал ее, как будто надеясь найти ответ.
- Дочь всегда меня обожала, - сказал он. - Мы были настоящими друзьями. До прошлого лета.
- Что случилось прошлым летом?
- Поворот на сто восемьдесят градусов - против меня, против нас обоих. Практически перестала с нами разговаривать. Только когда распалялась, позволяла себе в наш адрес разные выражения.
- Я слышал, у нее прошлым летом была какая-то любовная история.
- Любовная история? В ее возрасте?
- История оказалась несчастливой, - заметил я.
- Кто же он?
- Я надеялся услышать это от вас.
Выражение его лица снова изменилось. Челюсть отвисла. В глазах возникло нечто прятавшееся в подсознании.
- От кого вы об этом узнали? - спросил он.
- От ее подруги.
- Вы говорите о близких отношениях?
- Нет сомнений, что, начиная с прошлого лета, она состоит в близких отношениях с мужчинами. Да не расстраивайтесь вы так!
Однако он был расстроен. Вид у него сделался побитый, в глазах возник страх. Он положил фотографию Сэнди на стол лицом вниз, словно не хотел, чтобы дочь смотрела на него.
Я достал тот план, что нашел в ящике письменного стола Дэйви, и разложил его перед Себастианом.
- Посмотрите повнимательнее, пожалуйста. Прежде всего скажите, узнаете вы почерк?
- Похож на почерк Сэнди. - Он взял план в руки и вгляделся в него. - Да, я уверен, это рука Сэнди. Что это значит?
- Не знаю. Вам знакомо это место с искусственным озером?
Себастиан почесал в затылке. Длинный вьющийся локон закрыл ему один глаз. Вид у него сделался хитрый и какой-то жалкий. Он осторожно убрал волосы со лба, но все равно остался жалким.
- Похоже на поместье мистера Хэккета, - сказал он.
- Где оно находится?
- На холмах над Малибу. Место очень красивое. Не пойму только, зачем Сэнди понадобилось чертить план поместья? Вам приходит что-нибудь в голову?
- Кое-что. Но прежде чем мы поговорим об этом, я хочу показать вам ваше ружье, вернее часть его.
- Что значит "часть"?
- Пойдемте на стоянку, и я вам покажу. В ваш офис мне не хотелось это приносить.
Мы спустились на лифте, вышли на улицу и направились к моей машине. Я открыл багажник и развернул жалкие останки - стволы от ружья.
Себастиан взял их в руки.
- Кто это сделал? - Он говорил потрясенно и разгневанно. - Неужели Сэнди?
- Больше похоже на Дэйви.
- Что за вандал! Это ружье стоило мне сто пятьдесят долларов.
- Не думаю, что это был вандализм. Скорее это наводит на более страшную мысль. Теперь почти с уверенностью можно сказать, что в руках у Дэйви обрез. Сопоставьте это с планом дома Хэккетов, который начертила Сэнди…
- Господи боже, неужели вы считаете, что они собираются его ограбить?
- Пока я считаю, что его следует предупредить о такой возможности.
Себастиан сделал было шаг к зданию банка, затем снова повернулся ко мне. Он исходил тревогой, она выплескивалась через край.
- Нет, нет, исключено. Не заставляйте меня. Не могу же я сказать ему, что моя собственная дочь…
- Но ведь она начертила план. Она что, хорошо знает это место?
- Очень хорошо. Хэккеты всегда были очень добры к Сэнди.
- Вам не кажется, что вы обязаны их предупредить?
- В данный момент вовсе нет. - Он бросил останки ружья обратно в багажник, где они громко звякнули. - Нам же неизвестно наверняка, замышляют они что-либо или нет. По правде говоря, чем, больше я об этом думаю, тем менее правдоподобным мне это кажется. Неужели вы хотите, чтобы я отправился туда и погубил себя в глазах Хэккетов, не говоря уж о Сэнди…
- Она скорее погибнет, если ее приятель совершит вооруженный налет на Хэккетов. И вы тоже.
Он глубоко задумался, глядя себе под ноги на асфальт. Я смотрел на машины, приносившиеся мимо нас по Уилшир-бульвар. Мне всегда становилось легче, когда я смотрел на машины, а не ехал сам. Но не сегодня.
- Хэккет свои деньги и драгоценности хранит в доме?
- Деньги вряд ли у него в доме. Но у его жены брильянты. Кроме того, у них целая коллекция ценных произведений искусства. Мистер Хэккет провел много времени в Европе, скупая картины. - Себастиан помолчал. - Как бы вы преподнесли все это Хэккету, если бы решили предупредить его? Я хочу спросить, могли бы вы не упоминать имени Сэнди?
- Именно над этим я и ломаю голову.
- А почему вы не привезли ее домой, когда встретили ее?
- Она не захотела. Заставить ее я не мог. Равно как не могу заставить вас пойти к Хэккету. Но считаю, что вам следует это сделать. Или пойдите в полицию.
- Чтобы ее бросили в тюрьму?
- В тюрьму ее не посадят, если она ничего плохого не сделала. Кстати, есть места и похуже тюрьмы.
Он взглянул на меня с неодобрением.
- Вы, кажется, не отдаете себе отчета, что речь идет о моей дочери.
- Только о ней я и думаю. Это у вас, кажется, на уме другие заботы. Так мы и будем топтаться на месте и упустим дело из своих рук?
Себастиан прикусил губу. Потом бросил взгляд на здание из стекла и металла. Словно искал у него одобрения. Но это был всего лишь памятник деньгам. Он подошел ко мне совсем близко и тронул меня за предплечье, проверяя мои мускулы, - он отдавал дань моей силе и одновременно оценивал ее: вдруг нам доведется схватиться врукопашную?
- Слушайте, Арчер, а почему бы вам не пойти и не поговорить с мистером Хэккетом? Не раскрывая ему, кто в этом деле замешан. Тогда вам не придется называть мое имя или Сэнди.
- Вы хотите, чтобы именно я это сделал?
- По-моему, это единственно разумный путь. Я не верю, что они замышляют что-то действительно серьезное. Сэнди - не преступница.
- С кем поведешься, от того и наберешься.
- Про мою дочь этого сказать нельзя. С ней никогда ничего не случалось.
Я устал спорить с Себастианом. Он верил только в то, во что ему в данный момент было удобней верить.
- Пусть будет по-вашему. Хэккет собирался домой, когда вы расстались?
- По-моему, да. Значит, вы поедете и поговорите с ним?
- Раз вы настаиваете.
- Но нас в это дело не будете вмешивать?
- Вряд ли мне это удастся. Вспомните, ведь Хэккет видел меня у вас в кабинете.
- Сочините для него какую-нибудь историю. Предположим, вы случайно получили эту информацию и решили сообщить ее мне, потому что я работаю в его компании. Мы с вами старые друзья, вот и все.
Это было далеко не все. Я ему ничего не пообещал. Он объяснил мне, как найти поместье Хэккета, и дал его незарегистрированный номер телефона.
Глава 8
По этому номеру я позвонил из Малибу. Трубку сняла женщина и с иностранным акцентом ответила мне, что ее мужа нет дома, но она ждет его с минуты на минуту. Когда я упомянул имя Себастиана, она сказала, что вышлет кого-нибудь встретить меня у ворот.
Усадьба находилась всего в каких-то двух милях от центра Малибу. Ворота были высотой в десять футов. Поверху шла еще колючая проволока. В обе стороны от ворот протянулась тяжелая изгородь также из колючей проволоки, на которой висели таблички "Частное владение. Посторонним вход запрещен" и которая уходила далеко в горы.
Поджарый мужчина, ожидавший меня у ворот, был типичный испанец. Обтягивающие брюки и длинные волосы делали его похожим на юношу, но черные глаза без возраста опровергали это сходство. Он не делал попытки спрятать крупнокалиберный револьвер в кобуре, висящей у него под пиджаком.
Прежде чем открыть ворота, он заставил меня показать ему фотостат официального разрешения быть частным детективом.
- Вроде все в порядке. Проезжайте.
Он отпер ворота, дал мне въехать и снова запер их, пока я стоял позади его вездехода.
- Мистер Хэккет уже приехал?
Он покачал головой, сел в вездеход, и я последовал за ним по залитой асфальтом дороге. За первым же поворотом открылась совершенно дикая, нетронутая рукой человека местность, настоящая сельская глушь. В кустах перекликались перепела, совсем крохотные пичужки лакомились красными ягодами с тутовника. Парочка грифов планировала в раскаленном воздухе, высматривая на земле добычу.
Дорога поднялась к перевалу и побежала вдоль хребтовины широкой земляной плотины, запиравшей воды искусственного озера. На воде сидели утки, шилохвостики и светло-коричневый чирок, а в траве у берега шуршали водяные курочки.
Мой конвоир выхватил револьвер и, не замедляя ход машины, выстрелил в ближайшую курочку. По-моему, он рисовался передо мной. Утки взвились в небо, курочки все, кроме одной, сломя голову кинулись в воду - ну прямо живая карикатура на перепуганных до смерти людей.
Дом стоял на возвышении у дальнего края озера. Широкий, низкий, очень красивый, он прекрасно вписывался в пейзаж, словно сам был частью его.
Миссис Хэккет ждала на террасе перед домом. Она была в коричневом шерстяном костюме, длинные светлые волосы пышным пучком собраны на затылке. Лет тридцати с небольшим, хорошенькая, довольно пухленькая блондинка.
- Это вы стреляли? - сердито крикнула она мужчине из вездехода.
- Да. Я застрелил курочку.
- Я же просила вас этого не делать! Распугаете всех уток.
- Курочек развелось слишком много.
Она побледнела.
- Не смейте мне возражать, Лупе!
Молчаливая борьба взглядов. Его лицо было словно вырезано из грубой кожи. Ее лицо - настоящий дрезденский фарфор. Дрезденский фарфор победил. Лупе укатил в своем вездеходе и скрылся в одной из пристроек.
Я представился. Женщина повернулась ко мне, хотя на уме у нее все еще был Лупе.
- Совершенно не подчиняется. Просто не знаю, как поставить его на место. Я живу в этой стране вот уже больше десяти лет, но так и не пойму американцев.
У нее был среднеевропейский акцент. Она приехала то ли из Австрии, то ли из Германии.
- А я более сорока, - сказал я, - но тоже не понимаю американцев. А уж в испано-американцах и вовсе трудно разобраться.
- Значит, в этом вы мне не помощник. - Она улыбнулась и беспомощно пожала довольно широкими плечами.
- Какие у Лупе обязанности?
- Присматривать за поместьем.
- Он делает это один?