– Прожужжал, чтобы вы наверняка поверили, – предположила Оксана. – Но здесь ещё круто покопаться надо, чтобы сделать выводы. Да, чуть не забыла. Наш центральный офис находится в Питере, и с шефом я переговорила. Он дал "добро" на нашу с вами работу. Мы далеко не альтруисты, но в экстренных случаях принимаем гонорар частями, с рассрочкой на год. Ваш случай вообще уникальный. Потому что ни милиция, ни даже РУБОП помочь вам не смогут. Они просто не найдут оснований для беспокойства – ведь никаких угроз от Линдеса пока не поступало. Кто спорит, наивно надеяться, что обещание украсть вашу дочь будет вот так прямо высказано, а, тем более, изложено письменно…
– Я тоже так считаю. – Саша понемногу пришла в себя. – Не знаю, действительно это была тётя Виктора или нет, но эта женщина солгала и намеренно не назвала больницу. А когда я позвонила из машины, трубку никто не снял. Оксана, без вашей помощи я никогда не смогла бы проверить все клиники города и области, а также сводку происшествий. Я безоговорочно поверила в то, что Виктор ранен.
– Для чего-то ему это потребовалось, – подытожила Оксана. – А для чего, будем разбираться. Значит, до вечера?
– Очень буду вас ждать. – Саше стало заметно легче, и её щёки порозовели, затмив румяна.
Как только Оксана отключилась, в приёмную ввалился потный всклокоченный Миша с портфелем, вывалил ручки и блокноты на стол, зашуршал платёжными документами. Александра занялась оформлением товара, стараясь не думать о внезапно открывшемся обмане. Сыщикам легко распутывать такие дела – им и нужно поручить выяснить, чего от неё хочет Линдес. Не стоит унывать, ведь осталась ещё мебель, и шубу можно продать, чтобы наскрести на гонорар агентству.
В три часа дня шумная компания профессоров вывалилась из кабинета, и Сергей Николаевич сообщил, что все они едут обедать в "Метрополь".
– Это ещё часика два займёт, – беспечно сказал явно довольный результатами переговоров директор. – Надеюсь, вы нас дождётесь?
– Конечно.
Саша обрадовалась, что шеф не потащил в "Метрополь" и её. Миша обречённо пожал плечами и вышел вслед за группой зарубежных гостей.
А Саша, оставшись одна, распахнула везде окна. Принялась проветривать помещение, как делала это всегда после окончания долгих посиделок милейшего душки-директора.
"И самое главное, когда вам будет очень тяжело, примите неожиданно предложенную вам помощь. Ни в коем случае не отказывайтесь, даже если вы сочтёте чужое участие в вашей судьба неуместным. Только чудо сможет вас спасти, и не пропустите это чудо. Будьте готовы к тому, что друзья предадут вас с мужем…"
Всё опять сбывается. Помощь предложили, и Саша приняла её. Друзья их с Артёмом предали. Значит, и Виктор Старосвецкий в их числе. А вдруг он и есть тот, которому Артём доверял особенно? А этого ни в коем случае не следовало делать…
Саша собирала на поднос чашечки и блюдечки, вытряхивала пепельницы и так задумалась о своём, что не сразу услышала, как в приёмную кто-то быстро вошёл, почти вбежал. Шаги на секунду стихли, потом послышались вновь. Оксана распахнула дверь в директорский кабинет, не постучавшись, не осведомившись, здесь ли Сергей Николаевич. И Саша поняла – произошла катастрофа.
– Вы меня вправе на месте кончить!
Девушка обессиленно прислонилась к косяку, и Саша заметила, как дрожат её губы, блестят от слёз глаза, а грудь, обтянутая водолазкой яичного цвета, вздымается толчками. Казалось, что Оксана не на машине ехала, а всю дорогу бежала.
– На Оружейном случилось страшное. Скорее всего, хозяйка нас не послушалась. Антон Ермаш приехал к матери днём и застал там…
– Алла! Что с ней?! – Саша сразу же припомнила и предсказания астролога, и собственные тяжкие предчувствия. – Её… убили?..
– Скорее всего, нет. Но её похитили из этой квартиры.
Оксана сбросила в кресло джинсовую куртку, вырвала из волос заколку, и густые медные пряди рассыпались по плечам. Мокрая от пота чёлка прилипла ко лбу, а крылья носа побелели от бешенства.
– Откуда они пронюхали, что Алла именно там? Вы никому не говорили, куда отвезли дочку?
– Не говорила… – с огромным трудом произнесла Саша, не слыша своего голоса.
Собрав последние силы, она поставила поднос на стол, а сама опустилась в кресло Сергея Николаевича. Потом закачалась из стороны в сторону, вцепившись пальцами в подлокотники.
– А у вас кто-либо пытался выяснить, где она? – Оксана никак не могла отдышаться. – И если пытался, то кто именно?
– Нет, это никого не интересовало.
Саша понимала, что ведёт себя неприлично, но ей не удавалось справиться со своим телом, которое перестало внимать командам мозга. И говорить с каждой секундой становилось всё труднее.
– А с Софьей Степановной вы созванивались сегодня?
Оксана всем сердцем сопереживала несчастной матери, но не могла победить в себе сыскаря, и потому пыталась прояснить все обстоятельства дела.
– Сегодня утром звонила.
Саша с трудом вытолкнула изо рта эти слова. Она говорила, как параличная, и Оксана с трудом понимала её речь.
– И что она вам сказала?
Сыщица метнулась к графину с водой, одним движением налила стакан доверху и, обняв Сашу сзади, поднесла к её губам. Но руки Саши дрожали, зубы не разжимались. Она не могла глотать, и вода лилась за ворот жакета. Глаза, уже не карие, а серые, смотрели на нереальный розовый пейзаж, украшавший стену кабинета, с надеждой. На что? Нет, просто с надеждой, которая ещё не умерла.
– Это очень, очень важно! Я должна найти вашу Аллу! И я найду её, обязательно найду! Клянусь вам, слышите?
Оксана набрала воду в рот и фонтаном окатила лицо надрывно плачущей матери. Приём, безотказно действовавший при истериках, тут не возымел действия. Саша молчала, хотя вроде бы пыталась открыть рот.
– Вы говорили с хозяйкой про Аллу? Или с Аллой говорили? Саша, миленькая, ну ответьте же! – Оксана не на шутку перепугалась. – Вы с кем разговаривали утром? С Софьей Степановной?
Саша только смогла кивнуть. Её била крупная дрожь.
– А с самой Аллой? Нет? У Софьи ничего про дочку не спрашивали? Никто ею не интересовался? Из школьных друзей, например…
Саша ещё раз отрицательно качнула головой. Она забыла о том, что скоро должен вернуться из "Метрополя" директор со своими гостями-англичанами. Какой директор, какие англичане? Где я? И кто это трясёт меня за плечи? Кто орёт мне в ухо, пытаясь чего-то добиться? Я не знаю эту девушку, не понимаю её слов. И я забыла, как произносятся слова. И почему так сильно качается пол под креслом?
– Странно. – Оксана залпом осушила стакан. – Вы никому не говорили, Софья Степановна – тоже. Никто не интересовался, куда подевалась Алла, но её забрали из квартиры на Оружейном сегодня примерно в час дня. Софья без сознания – ей сильно разбили голову, и поговорить с ней даже милиция не может. Сын уверяет, что с пальца матери пропало фамильное кольцо с бриллиантом, а остальные ценности на месте. Постель Аллы распахнута, видно, что девочка сопротивлялась. Её увели силой, это точно. Следов взлома нет, да и невозможно быстро взломать такие двери. Значит, открыла сама. Открыла, несмотря на все предупреждения. И кому? Если это было воры, зачем им понадобилось увозить с собой Аллу? Если же преступники явились за Аллой, почему взяли кольцо? И только кольцо, хотя квартира наворочана сверх меры. Неужели мы вчера "хвост" не заметили? И они следили уже тогда, когда было неизвестно, придёте ли вы на встречу? Причём следили за моей, а не за вашей машиной! Так быстро просекли, что я работаю на вас? Чёрт, ничего не понимаю…
Оксана говорила сама с собой, запустив в растрёпанные волосы пальцы, унизанные серебряными колечками.
– Дура я, чего-то не учла! Но такое бывает с каждым, и надо работать. Обязательно распутать это дело, и Аллу вернуть… Вы только не думайте, что ей сделают плохо. Не сделают, потому что в таком случае не получат выкупа. Если они просто хотят денег, то не полезут на рожон…
Оксана хотела, чтобы Саша хоть что-то ей ответила. Но та сидела, прямая и окаменевшая, в директорском кресле.
– Вам ничего делать не нужно, я всё беру на себя! И буду всё время держать вас в курсе. А если поселюсь у вас в Кузьминках? Дочку отвезу в Люберцы и немедленно вернусь к вам. Я ни на шаг не отступлю, слышите? Саша, возьмите себя в руки, ведь так не поможешь горю… Надо соображать, что дальше делать!
– Наверное, узнали.
Саша медленно поднялась с кресла, прошла несколько шагов, и Оксана крепко держала её под руку. Взлохмаченные волосы, неуместный здесь дорогой жакет, треснувшая по шву юбка… Неужели это та огонь-молдаванка, которая только что порхала по кабинету, собирая посуду на поднос? Та мадонна, что вчера нежно обнимала дочку в машине? Это не она. Это совсем другая женщина, старая и безумная. Оксана нахмурилась, чтобы отогнать наваждение.
– Кого узнали? Кто узнал? – Оксана хваталось за каждое слово.
– В метро… – прохрипела Саша и вдруг, согнувшись, коротко, но дико вскрикнула.
По худощавому стройному её телу прошла сильнейшая судорога. И Оксана, остолбенев от страшной догадки, увидела, как из-под юбки, по ногам, на лакированный пол и ковровую дорожку, быстро течёт ярко-алая кровь.
– Сашенька, лапочка, я сейчас "скорую"!.. Но нельзя же было молчать, я должна сообщить… Ой, да что же это?..
Оксана потащила Сашу опять к креслу, усадила. Повернула кресло так, чтобы Саша упиралась доком о стол и не сползала на пол. Стараясь не смотреть на растекающуюся кровавую лужу, Оксана сорвала с городского аппарата трубку, набрала "ноль-три". Но не сразу услышала голос диспетчера, потому что Саша рыдала, перекатывая голову по испачканному в крови столу ни в чём не повинного директора.
– Траян… Сынок… Не уходи! Хоть ты не уходи! Не бросай маму… Не покидай! Траян, мальчик мой… Милый, останься со мной!
– Сильное кровотечение у женщины! – вопила в трубку Оксана, не думая о том, что её могут услышать даже из коридора. – У неё беременность четыре месяца, выкидыш может быть! Возраст? Тридцать пять лет. Пожалуйста, приезжайте скорее, она в жутком состоянии…
Оксана сама не могла потом вспомнить, что говорила, что кричала. Но когда обернулась, положив трубку, и увидела обмякшую в кресле Сашу, поняла – конец. Её второму ребёнку не суждено жить. Перемещайся медики даже со скоростью света, они не успели бы помочь Саше – всё произошло слишком быстро.
Глава 4
Хозяином "Фольксвагена-Пассата" оказался постовой милиционер метрополитена Генрих Смулаковский, в свободное время подрабатывающий охранником банка. Того самого, о безопасности которого заботился Виктор Старосвецкий. Сам он так и не возник в поле зрения, и где находился в данный момент, Оксана не знала.
Но думала она о Викторе постоянно и не могла избавиться от невесёлых мыслей даже в Сандуновских банях. Раньше удавалось расслабляться полностью, забывать о прошлом и будущем, целиком предаваться наслаждению в парах мяты и эвкалипта. Сейчас же, нахлобучив фирменную фетровую шляпу и переобувшись в шлёпанцы, Оксана не ощутила привычной, близкой к нирване, расслабленности. Наоборот, впервые в жизни, ей захотелось поскорее завершить все положенные процедуры и покинуть царство зеркал, гобеленов, хрустальных светильников и вкусного пьяного пара.
Она ждала, когда освободится знакомая банщица, сидя на кожаном диване и потягивая чай с лимоном. Главное в услугах банщицы Галки было даже не мытьё – с ним Оксана справилась бы и сама. Галка потрясающе делала массаж, который стимулировал мыслительную деятельность, в чём Оксана сейчас очень нуждалась.
Особенно сегодня, холодным ветреным днём, усталая и злая после разговора с Софьей Степановной Ермаш, Оксана почувствовала неодолимое желание окунуться в степенную банную атмосферу. Там с клиентом возятся, потакают ему, ублажают, прислушиваются к самым невероятным капризам. Одевают-раздевают, хранят вещи, как зеницу ока, по заказу из буфета приносят напитки и еду. Оксана приходила сюда просто помолчать, и в салонных разговорах завсегдатаев участия не принимала.
Но сегодня она с баней пролетела. Стресс никак не снять, не забыть короткой, но нервозной, даже злой беседы с пожилой дамой, которую по всем законам здравого смысла следовало только жалеть.
Софья Степановна лежала одна в четырёхместной палате – остальных женщин на это время удалили, вызвав на процедуры. Понятливые доктора, получив от Оксаны по пятьдесят рублей новыми каждый, обеспечили ей возможность сообщаться с пациенткой наедине. Сестрички, не вознаграждённые ничем, просто подчинились начальству и увели соседок Софьи Степановны из палаты на пятнадцать минут. Именно столько времени попросила сыщица для свидания с пострадавшей от бандитского налёта мадам; больше ей и не требовалось.
Оксана наконец-то дождалась свою банщицу, бывшую пловчиху Галю. Промямлила что-то в ответ на радостное приветствие долговязой плечистой девахи, пошла за ней, продолжая перебирать в памяти события сегодняшнего дня. Сейчас три-четыре минуты она побудет в парной, затем уединиться с Галей в отдельном закуточке, где уже приготовлен мраморный стол с обеззараженным матрасиком.
Галя нравилась Оксане тем, что не надоедала, не приставала с вопросами, как именно следует мыть клиентку. Сама знала, что нужно использовать мыло с вкраплениями из дроблёного крабового панциря, а мягкими и жёсткими мочалками жонглировала, как циркачка. Теперь у Оксаны появилось время, чтобы ещё раз обмозговать сложившееся положение.
Мытьё и мыльный массаж сегодня не доставят того удовольствия, что всегда, но в любом случае дадут почувствовать себя в полной безопасности, под опекой и защитой. Сейчас Галя отхлещет её липовым веничком, а после сделает ещё и сегментный массаж – с можжевеловым и пихтовым. На эти два-три часа Оксана всегда будто бы возвращалась в детство.
…– Здравствуйте, – слабеньким голоском отозвалась Софья Степановна на приветствие.
Оксана удивилась – а к той ли женщине её привели? Где громовой властный голос, где жеманные интонации и снисходительная благожелательность преуспевающего человека? Перед Оксаной лежала худенькая бледная старушка с перевязанной головой, в больничной пижаме с печатью, и в волнении перебирала одеяло на груди, улыбаясь бескровными губами.
– Вы – Софья Степановна Ермаш? – официально спросила Оксана, желая удостовериться, что перед ней именно бабушка Аллочкиного одноклассника.
Старушка удивлённо моргнула пожухлыми веками.
– А почему вы меня об этом спрашиваете? Не похожа на себя, да? Я любила людей, распахивала перед ними и душу, и двери. А теперь – сотрясение мозга, рваная рана головы, сильнейший стресс. К тому же я без макияжа, и в казённом…
– Да, это понятно. – Оксана, запахнув белый халат, поудобнее устроилась на табуретке, придвинутой к изголовью больной. – Меня удивляет другое. А именно – как вы могли открыть дверь незнакомым мужчинам? Вас же Александра слёзно умоляла этого не делать. Предупреждала, что Аллочке грозит опасность. Ещё раз подтвердила свои просьбы наутро, а вы? Не восприняли её беспокойство всерьёз? Приняли за блажь беременной вдовушки? Кстати, по вашей вине Александра потеряла ребёнка, а сама лишилась дара речи. Врачи говорят, что у неё острое нарушение мозгового кровообращения, подозрение на ишемический инсульт, и это в тридцать пять лет! Я уже не говорю об Алле, которая сейчас неизвестно где находится. Что её ждёт, даже страшно предположить. Больная девочка, нежная, домашняя, застенчивая, попала в лапы к бандитам! Если она там сойдёт с ума, я ни капельки не удивлюсь. Софья Степановна, лучше бы вы в тот вечер отказали Александре, как сделала её подруга, к которой мы приезжали до вас. Я тогда Наталью ругала последними словами, но потом решила, что она поступила куда порядочнее. Она не подавала ложных надежд, а, значит, не обманывала доверившихся…
– Зачем вы так говорите? – Софья дождалась паузы и, прерывисто дыша, поспешила оправдаться. – Разве вы не знаете, как жестоко я поплатилась за свою доверчивость? За то, что отворила человеку, которого знала с самой положительной стороны? Про телесные повреждения говорить не стану – раны со временем заживают. А душа? Вы думаете, что мне не жаль Аллочку? Я каждый день молюсь, чтобы с ней всё благополучно закончилось.
– Не молиться нужно, а соблюдать осторожность! Бережёного, как говорится, и Бог бережёт.
Оксана поправила волосы и тогда впервые подумала о хорошей баньке, где можно будет смыть тошнотворный больничный запах. А потом, если останется время, неплохо поплавать в бассейне высшего разряда.
– Кто это был?
– Да сосед же мой, сосед! – пролепетала Софья, и веки её покраснели. А лицо оставалось гипсовым, отчего старушка походила на плачущего мертвеца. – Он деньги у меня занял, сто рублей, и всё никак не мог отдать. А именно в тот день позвонил сначала по телефону, предупредил, что через полчаса зайдёт и должок вернёт. Господи, мы же с ним двадцать лет знакомы!..
– Как его зовут? Вы заявили на него в милицию? Вас же допрашивал следователь! – Оксана приросла к табуретке. – Почему вы умолчали о соседе? Сказали, что просто ворвались люди в масках…
– Они его оттолкнули и вломились в переднюю. Нужно было сообщить? – Софья глубоко задумалась. – Он же не виноват! Он не может быть виноватым, я уверена! Кудрявцев его фамилия, зовут Иван Алексеевич. Он – кандидат наук! Правда, его в прошлом году сократили, а до пенсии ещё пять лет. Пришлось идти работать на почту. Но и оттуда попросили после кризиса, и горемыка остался совсем на мели. Я ему время от времени давала деньги. Недели две назад, сказал, на мелкооптовый рынок устроился продавцом…
– Спасибо, что хоть сейчас мне сказали. – Оксана не доставала блокнот, опасаясь лишних вопросов. – А теперь давайте в деталях, как всё было. И я не буду вас больше утомлять – выздоравливайте, если сможете! – Оксана уже почти сорвалась на крик.
– Вы такая молодая, а уже успели невероятно ожесточиться. Наверное, из-за возраста вы максималистски не терпите чужих ошибок, забывая о своих собственных. Не допускаете и мысли о простой человеческой слабости, как будто всегда поступаете только правильно. Я расскажу всё. Открою даже те детали, о которых умолчала на официальном допросе. Вы ведь из сыскного агентства, а не из милиции или прокуратуры. Полномочий у вас никаких нет, протокол вы не составите, да я его и не подпишу. А, значит, не пострадает невиновный человек, которого я могу случайно оговорить. Милиция часто ищет там, где светлее, и вполне может связать моего соседа с теми бандитами. А доказательства вышибут – не беспокойтесь.
– Вы Кудрявцева имеете в виду? – спросила Оксана. Софья кивнула. – А вы ещё верите, что он случайно позвонил к вам в дверь как раз тогда, когда бравые молодцы поднимались в лифте? А почему вы не допускаете возможности предварительного сговора? Просто потому, что сосед – человек хороший? – Оксана скрипнула табуреткой, дёрнула уголком рта, словно отгоняя муху. – Это не довод.
– Милочка, вы ведь не юрист? – поинтересовалась Софья.
– Почему же? Я вам представилась по всей форме. Думаете, вице-президентом солидной фирмы могут назначить кого попало? Я – студентка третьего курса Санкт-Петербургского университета, и о презумпции невиновности наслышана больше вашего. Но у меня имеются определённые факты, которые заставляют подозревать Кудрявцева.
– Факты? – испуганно бормотнула Софья Степановна. – Какие?!