– Я звонила по мобильному – Виктора всегда было трудно застать дома. А квартира – на Новогиреевской улице. Но здесь, на Онежской, Виктор жил некоторое время назад – правда, недолго. Как я раньше не вспомнила, дура?..
– Номер квартиры можете назвать? И адрес в Перово?
– Квартира девяносто пять. А точного адреса на Новогиреевской я не знаю, к сожалению. Можно по номеру телефона установить или ещё раз связаться с тётей, – предложила Саша. – Спрошу, как у Виктора дела. Заодно узнаю, где именно его прооперировали, и домашний адрес. А вдруг… Вдруг его уже нет?..
– Это мысль! – сразу же загорелась Оксана. – Я сама хотела вам предложить. А потом мы свяжемся с той больницей и поспрашиваем сами. – Оксана накинула капюшон на лоб, взяла пачку сигарет – кажется, "Мальборо-лайт". – Я покурю пойду. А вам нельзя травиться.
И, захлопнув дверцу машины, отошла в кусты. Тотчас среди голых веток зардел огонёк, а потом пропал, скрытый ладонями. Саша набрала номер, но ей никто не ответил. Послав вместо положенных по этикету шести пятнадцать сигналов и ничего не добившись, она ещё раз выругала себя за то, что сразу не спросила номер и адрес больницы.
– Как успехи? – Оксана вернулась быстро – посвежевшая, румяная, с блестящими глазами. – Дозвонились? Нет? Я так и думала. Просто решила проверить.
– Вы знали, что я не дозвонюсь? – изумилась Саша. – Откуда?
– Точнее, предполагала. – Оксана явно что-то недоговаривала. – Значит, "Фольксваген" и адреса мы на досуге проверим. Об этом не беспокойтесь. Ваш Линдес какого года рождения? И отчество назовите.
– Он шестьдесят второго. Николай Францевич его звать. Родился в Гродненской области – Берёзовка это местечко называется.
– Великолепно! – Оксана моментально внесла полученные сведения в электронный блокнот. – Всё, Александра Александровна, на сегодня вы свободны. Да, извините, данные Старосвецкого мне тоже нужны. Сдаётся мне, что личность он более чем выдающаяся…
– Виктор Аверкиевич родился в шестьдесят пятом году. Коренной москвич, потомок какого-то знатного рода, князей или графов, точно не помню. Мать его из семьи академика – её девичья фамилия Щербина. Она была химиком и погибла, когда рядом взорвалась колба, и осколок стекла попал прямо в сонную артерию. Талантливейшая женщина, имела двоих детей и мужа. Но уже защитила кандидатскую диссертацию и делала докторскую. Отец снова женился, а сыновей оставил у тёщи. Чем-то их судьбы схожи с Артёмом – тот тоже воспитывался у бабушки по матери. Ещё могу сказать, что Виктор воевал в Афганистане, был там тяжело ранен, вернулся с орденом Красной Звезды. Что касается Линдеса, то он особенно ничем не выделялся. Нормальная семья – без трагедий в прошлом. А как сейчас, не знаю. Только вот болезнь сына…
– Спасибо за подробный рассказ. – Оксана отпихнула баул, встряхнулась. – Вас отвезти до метро или до дома? Мне всё равно.
– Ни в коем случае! – испугалась Саша. – Какая здесь станция ближе всех? Подкиньте туда, а я сама доберусь до своих Кузьминок.
– "Водный стадион". Ладно, я вас там высажу, но сперва переоденьтесь. У меня есть, во что.
– Зачем? – обомлела Саша, ничего не понимая. – Это обязательно?
– Да нет, почему обязательно? – Оксана задним ходом вывела "Ауди" на Онежскую. – Для вашей же безопасности хочу переодеть. До завтра одолжу парик, тонированные очки и одежду. Скорее всего, за вами уже следят. Надо исходить из того, что сцепились мы с людьми серьёзными. Вы не явились на свидание, и они как минимум насторожились. Значит, постараются по возможности не выпускать вас из виду. Я не желаю, чтобы с вами в метро случились неприятности. Кроме того, вас могут увидеть выходящей из моей машины.
– Понятно. У вас с собой одежда и парик? Прямо в машине?
– Даже несколько париков. Бывает, залезаю в машину одной, а выхожу совершенно другой. Раза три в парня переодевалась. – Оксана даже хихикнула. – На моё счастье, они теперь хвостики носят. А то шеф приказал бы коротко подстричься.
– Оксана, а часто вы вот так, на ночь глядя, из дома уезжаете? – Саше хотелось как можно больше узнать об этой удивительной девушке, но она боялась показаться навязчивой. – У вас же дочка, а бабушек нет.
– Не только по вечерам, но и по ночам работать заставляют, – беспечно отозвалась Оксана, тормозя под перегоревшим фонарём. – Я хоть и вице-президент фирмы, но в засадах приходится сидеть наравне с остальными. Даже больше, чтобы подавать пример. Вот, держите, три парика на выбор. Лучше возьмите вот этот, серебристо-серенький. Волосы я вам помогу заколоть, и времени у нас вагон. Вряд ли у кладбища, да ещё в темноте, наши манипуляции заметят. – Оксана распахнула косметичку, достала пачку "невидимок". – Теперь подберём очки. У вас какой размер? Говорили окулисты?
– У меня шестьдесят шесть. – Саша тщательно пришпиливала скрученные в жгут волосы к голове. – Вот эти самые подходящие…
– Ладушки! – Оксана надела на Сашу парик, потом – очки. – Совершенно на себя не похожи! Раз вы в платье, а не в брюках, дам длинную куртку, а ваше пальто отвезу домой. Лучше выбрать чёрную – отлично сольётесь с темнотой. Ну, а обувь у разных женщин вполне может оказаться одинаковой. Очки не снимайте, пока не войдёте в квартиру.
Оксана подождала, пока Саша переоденется, ловко свернула её пальто-халат, положила рядом с собой на сидение.
– Живот-то помещается? Какой срок?
– Пошёл пятый месяц. – Саша проверила, сходится ли куртка. – Всё о'кей. – И откинулась на спинку сидения.
– А что касается моей дочери, то она всё время живёт в Люберцах, в пансионе. Но сегодня я туда поехала, в командировку, зашла к ней. А воспитатели сказали, что в группе мальчик свинкой заболел. И лучше детей развезти по домам, пока всё в норму не придёт.
– И вам пришлось потратить вечер на меня? – ужаснулась Саша.
– Слово отца – закон для нас с дочерью. Если он счёл, что я должна вам помочь, я помогу безо всяких отговорок.
– Вы очень его любите? – Саша не сдержалась и всхлипнула. – Очень, я всё поняла! Говорите так просто и вместе с тем невероятно твёрдо. Наверное, настоящее чувство и не требует высоких слов.
– Когда мы с ним встретились, я понятия не имела о том, что буду сыщиком, – негромко сказала Оксана, останавливая машину у перехода. Несмотря на поздний час, близ метро сновало ещё много народу. – Он стал моим первым мужчиной. Мне было восемнадцать. Вместе мы пережили страшные дни и расстались надолго, не по своей воле. Он даже не знал, что у меня родилась дочка. После него у меня было множество партнёров. Почти со всеми я спала только для того, чтобы выполнить задание. Вынуждена была уступать, чтобы остаться в живых и вернуться к ребёнку. Я уже была замужем, развелась, и муж потом погиб. Это его кольцо. – Оксана повертела на пальце перстень с арабской вязью. – Один раз меня изнасиловала целая банда, и случилось это не в "горячей точке", а в Москве, в Братееве. – "Ауди" снова поехала, и Саша оглянулась, увидев сзади светящийся силуэт Останкинской башни. Поразилась, как не заметила его прямо перед лобовым стеклом по пути на Онежскую улицу. – А в прошлом году мы встретились, причём совершенно случайно. С нашей общей знакомой произошла трагедия – она покончила самоубийством, причём самым варварским способом. Взорвалась и сгорела в собственной машине… На её похоронах мы и увидели друг друга. Несмотря на весь ужас случившегося, мы очень обрадовались этой встрече. Именно оба обрадовались, а не только я, и после уже надолго не расставались. Нашу дочку зачислили в престижный детский садик с пансионом, а мы время от времени проводим вместе вечер. Но не ночь – ночью он должен возвращаться к семье и не иметь неприятностей. Всё, приехали – Оксана выключила фары. – Сейчас быстренько идите на метро. По возможности проследите, не крутится ли рядом кто-нибудь подозрительный. Но не думаю, чтобы они так быстро нас раскусили. Завтра я вам позвоню, и обсудим план дальнейших действий. Да, вы тоже никому дверей не открывайте. Если станут звонить и спрашивать, где Алла, не отвечайте никому, даже её друзьям. Иначе не имело смысла прятать. Скажите, например, что дочка в больнице.
– Я так и сделаю. – Саша уже открыла дверцу, чтобы выйти из машины, но задержалась, виновато улыбаясь. – Оксана, прошу вас, не называйте меня по имени-отчеству. Это отдаляет нас друг от друга. Вы прожили куда более трудную жизнь, чем я, хотя объективно вы на двенадцать лет моложе.
– И как вас можно называть?
Оксана не удивилась. Наоборот, низкий голос её потеплел, стал вкрадчивым и воркующим.
– Сашей, естественно. Мама и брат называют меня Лесей. Как вам больше нравится… Всё, вроде, ничего не забыла. Счастливо вам!
– До завтра!
Оксана пожала Саше руку, как надёжный, верный друг, и сразу же завела двигатель. Когда Саша, протиснувшись между ещё остающимися у метро торговцами, оглянулась, серебристой "Ауди", так похожей цветом на любимую проданную машину, уже не было на прежнем месте.
* * *
Этой ночью Саша впервые почувствовала, что слишком долго не спала с мужчиной. Она проснулась в сладком томлении, на мокрых простынях, с приятными судорогами внизу живота, переполненная диким желанием и неотвязными воспоминаниями о будоражащих кровь снах.
Удивлялась только, что не она и не Артём возникали в тех греховных видениях, а Оксана и её любовник. Причём снились они Саше в самых откровенных, бесстыдных позах, словно снимались в крутом порно. Восемнадцатилетняя девчонка, покрытая потом, с закрытыми глазами и слипшимися прядями волос, корчилась в блаженных конвульсиях где-то на кожаном диване, в огромном незнакомом помещении. Эта сцена буквально сводила Сашу с ума.
Вчерашняя школьница, буквально Алкина ровесница, рискнула броситься в объятия человека, который был старше её на тридцать три года! Бросилась, не надеясь на выгодный брак, без прицела на цветы и подарки, престиж и завистливые вздохи. И не "папиком" он стал для Оксаны, а единственной, похоже, любовью, несмотря на то, что пришлось отдаться многим.
Не телом, а душой Оксана была верна ему, и словно в награду судьба снова свела их. И никто не имеет права мешать Оксане хоть на один вечер в неделю, а то и реже, становиться счастливой. Если бы Артём встречался с ТАКОЙ девушкой, Саша не посмела бы запретить ему делать это…
Саша лежала на широкой, слишком шикарной для этой квартиры кровати, томясь во влажной истоме, чувствуя, как бьётся в теле каждая жилка. И не могла понять, что именно сегодняшним утром вызвало прилив безумного вожделения. Аллочки нет рядом, она на другом конце Москвы, у чужих людей. А кажется, что в комнате ещё кто-то есть, такой же родной и любимый.
И только когда сам собой включился маленький телевизор в нише стенки, выполненной в вычурном готическом стиле, Саша вскочила, потянулась за халатом. И застыла, уловив внутри себя слабенькое движение – такое же, как шестнадцать лет назад. Ребёнок шевелился и раньше, но сегодня он особенно настойчиво заявил о себе; и Саше стало щекотно.
Она тихонько рассмеялась, осторожно погладила себя по животу и сказала:
– Привет, Траян! Не балуйся, слышишь? Успеешь ещё…
Она твёрдо решила назвать сына именем погибшего племянника, и фамилию ему дать свою.
Ба, сегодня в лицей приедут англичане из Кембриджа, и их полагается принимать по первому разряду. Секретарь господина директора должен выглядеть безупречно, и потому Саша, приехав домой ночью, долго думала над костюмом. Перебирала только что распакованные вещи, вертелась перед зеркалом, прикидывая на себя платья и костюмы. Оксанины очки, куртку, парик и все до единой заколки Саша сложила в громадный кожаный чемодан.
Стоя под прохладным душем, она думала, когда позвонить сыщице и договориться об обмене одеждой – пальто-халат по нынешней погоде незаменимо. Потом Саша, в купальном халате, прибежала в комнату. Схватила чемодан, затем вернула его на место, за кресло. Покрутилась около туалетного столика, перешла к телефону и боком присела на пуфик. Рано ещё, начало восьмого, но Софье Степановне можно звонить даже в шесть утра – она всё равно не спит.
– Алло-у! – Софья радовалась любому звонку, даже если посреди ночи ошибались номером.
– Здравствуйте, это я! – Саша улыбнулась в трубку.
– Сашенька! Голубушка! Вы не волнуйтесь только – всё у нас хорошо. Аллочка спит, будить её не хочу. Или очень нужно?
– Нет-нет, что вы! – испугалась Саша. – Я просто хотела передать ей привет. И узнать, не надо ли вам чего-нибудь привезти.
– Ничего не нужно, у меня всё есть. Но Аллочка не кушает почти, ей больно глотать. Ангина есть ангина, только всё обязательно пройдёт, поверьте опытному человеку! – успокоила Софья Степановна. – Я все ваши условия выполняю. Но пока никто не приходил…
– И не звонил? – на всякий случай спросила Саша.
– Звонил сын, Антон. Обещал заехать завтра вечером. Надеюсь, его можно впустить? Или это тоже запрещается?
– Что вы! Сын-то на вас не наведёт бандитов! – Саша между делом размышляла, какое выбрать бельё, чтобы полнеющая фигура выглядела стройной. – Не буду больше надоедать вам, Софья Степановна. Как только Алка проснётся, скажите, что я звонила. Обязательно заеду вечером, как только дела в лицее закончу. Пусть ждёт и не скучает.
– О чём разговор! Всё скажу. А вы сами-то спали ночью? Не болели?
– Проспала часиков пять, а больше мне и не надо. – Саша встала с пуфика. – До вечера, Софья Степановна.
– Я пирожков испеку, Сашенька! – обрадовалась пожилая дама.
Саша одевалась вдумчиво, старательно, не отходя от трельяжа. То и дело проверяла, как выглядит в профиль и анфас и в развороте на три четверти. Цикламеновый жакет без ворота, узкая чёрная юбка, блестящие, завитые на концах волосы по плечам. На раскраску бледного похудевшего лица Саша истратила сорок минут. Так увлеклась, что времени хватило только на чашку чая с бубликом. Прополоскала рот, добавив в воду капельку розового лосьона, сунула в сумочку упаковку "Тик-така".
Пальто осталось у Оксаны, шуба – у Аллочки. Пришлось надевать нубуковый плащ, привезённый Артёмом из Канады. Саша тогда только примерила его и забыла в углу огромного зеркального шкафа, сочтя мрачным и старящим. Сейчас у неё не оставалось выбора; к тому же чёрный цвет вдове полагался по статусу.
На Волгоградском проспекте свирепствовал ветер, срывающий с прохожих шапки и капюшоны. Каблуки Сашиных сапожек давили ледок в лужах, а запах французских духов пропитал всё вокруг. Древесная нота, цветы и фрукты с примесью бальзама и мускуса – как раз то, что нужно зрелой очаровательной женщине, которая временно отошла от полноценной жизни, от радости и любви, но только потому, что недавно потеряла мужа и ждёт ребёнка. Как только траур кончится, можно будет начать всё сызнова, а от прошлого останутся лишь воспоминания и лёгкая грусть. Есть судьбы и страшнее – у той же Оксаны, например. А ведь девчонка держится молодцом, и надо брать с неё пример.
В лицее царила суета, напоминающая предпраздничную. Сергей Николаевич только что приехал из салона красоты – отмассированный, выбритый и надушенный, с серебристыми висками и ухоженными усиками. Он сверкал золочёной оправой очков, сдувал пылинки с дорогого синего костюма и распоряжался, стоя посреди приёмной.
Сашу и своего шофёра директор немедленно отправил на Тверскую за какими-то особенными громадными гвоздиками. Решил, что только секретарь-референт и должен их выбирать. В кабинете тем временем пылесосили дорожки и мыли окна, которые тут же закидывал мутными каплями ветер.
Потом пришлось демонстрировать гостям свой английский, встречая их у входа в лицей. Саша варила кофе, разносила минералку, чинила карандаши, передавала кучу факсов, да ещё звонила в фирму, где заказали ручки и блокноты с символикой лицея.
Оказалось, что партия до сих пор не готова, и Саша пришла в ужас. Правда, к концу сегодняшнего дня обещали управиться, и шофёр Миша, пожалев несчастную женщину, вызвался лично сгонять на Мичуринский проспект. Благодарная Саша с радостью приняла предложение и осталась в приёмной.
Директор с гостями и несколькими преподавателями надолго закрылся в кабинете. А Саша, наскоро глотнув чаю, подсела к телефону и достала блокнотик; нашла наскоро записанный номер Оксаниного мобильника. Вспомнив свои сны, Саша залилась краской. Неловко именно сейчас беседовать с вице-президентом фирмы и в то же время очень хочется сделать этот звонок…
– Да, слушаю. – Голос девушки был суховат, но ровен и вежлив.
– Добрый день, Оксана, это Саша Шульга. Я с утра не хотела вас беспокоить, но потом решила узнать, как обстоят дела. Мне нужно забрать от вас пальто…
– Если бы все наши проблемы ограничивались этим пальто! – Оксана тяжело вздохнула, и Саша похолодела.
Неужели снова что-то произошло? Странно, ведь в Кузьминки никто не звонил, и в лицей тоже.
– Я привезу ваши вещи к вам домой. Вас устроит семь часов? Раньше мне никак не выбраться, к сожалению.
– Конечно, устроит. Главное, как вам удобнее, а я всегда приноровлюсь. Но вы чем-то огорчены, я чувствую. Неприятные новости?
– Ни в одну больницу Москвы и Подмосковья вчера днём не поступал известный нам гражданин, – сообщила Оксана полушёпотом. – Там, где мы были вчера, он до сих пор прописан и официально проживает. Вторая его квартира ещё не заселена – это случится только в начале будущего года. По-моему он, мягко говоря, темнит…
– Неужели?! – Саша откатилась в кресле к стене, запрокинула голову, стараясь успокоиться. – Но Виктор говорил, что устроился на новом месте. Мебель купил, и всё такое!
– Говорить-то говорил, а вы сами там были? – рассердилась Оксана.
– Я же сказала, что адреса не знаю. Но у нас с мужем даже сомнений не возникало…
– А почему они могли возникнуть? Человек человеку должен верить. По крайней мере, до тех пор, как появились обоснованные подозрения во лжи. Теперь у нас такие подозрения имеются, – продолжала Оксана. – По моим сведениям, а они у меня абсолютно надёжные, в Москве и области вчера не зарегистрировано происшествия, похожего на то, о котором вы рассказывали. То, о чём говорила тётка Старосвецкого, не проходит через милицейские сводки. Покушение на убийство невозможно пропустить, оставить без внимания. В этом случае хотя бы составляют протокол, даже если человек не получил ни царапины. А тут ведь речь шла о тяжелом ранении и экстренной операции…
– Значит, он не был ранен? – упавшим голосом спросила Саша. – И в новой квартире жить никак не мог? Тогда зачем ему нужно было врать? О квартире в первую очередь… Он нам все уши прожужжал!