– Далеко ещё?
– Нет. Я на Звенигородке живу, – успокоила Оксана. – Если будете благоразумной и чётко ответите на мои вопросы, Стас отвезёт вас бесплатно туда, куда вам нужно.
– Я не знала, что он Виноградов. – Таня немного успокоилась, но её онемевшие губы шевелились с трудом. – Мне он представился Максом. Сказал, что его узнать легко – ни волоска на голове.
– Волос нет, а мозгов достаточно, – ухмыльнулась Оксана. – Бизнес делает на том, что сейчас дороже всего ценится. Раньше снимал порно собственноручно, теперь на него работает целый штат обслуги. Аппаратура самая лучшая, оснащение студии – на уровне западных стандартов. Получает заказы на фильмы, старательно их исполняет, учитывая самые экзотические потребности. Например, снимает толстяков, инвалидов, карликов и беременных. Часто приглашает малолеток-целочек, которые теряют невинность перед камерой. И ещё всякий садизм, когда этим самым местом гасят горящую свечу. Это только один пример, но весьма показательный. Убийство во время полового акта также популярно на "чёрном рынке". Так что живёт Максим Виноградов с женой и двумя детьми в комфортабельных условиях и в чём себе не отказывает. Кого надо подмазывает, и снова стрижёт "капусту". Если вы с ним утрясали условия съёмок очередного шедевра, то так и скажите.
Они как раз проехал Театр кукол, и Оксана прикусила губу. Здесь неподалёку Оружейный переулок, откуда и украли Аллочку Лукьянову. И вот теперь её родная тётка скулит рядом, не желая помочь найти девчонку. Мнётся, тянет кота за хвост, боится этого Макса до колик. Крутится, высматривает "хвост", но всё пока чисто. Во всех случаях пора заканчивать увертюру и приступать к первому действию.
– Он требовал выкуп, – просто сказала Татьяна, решившись на откровенность. – Сказал, что если не заплачу пятьдесят тысяч баксов, Алку снимут в порно. А она девочка совсем – невинная, такая вся правильная. В порно и я-то не снималась, хотя сама манекенщица. Не могла переступить через себя, даже когда заработать хотела. А Алка умрёт от этого! Барышня из девятнадцатого века, Саша за границей её учить собиралась, в высший свет выводить. А теперь, получается, другого выхода нет. Или я плачу, или её перед камерами трахнут "в очередь". Как раз заказ подходящий пришёл, а Алла очень фотогенична. Она прямо светится от чистоты и возвышенности. А им такая и нужна, чтобы натурально кричала и отбивалась, чтобы плакала и не хотела этого…
Таня втянула голову в плечи, будто ожидая удара. Стас старался не отвлекаться от дороги, но Оксана видела, как трясутся на руле его руки.
– И дальше, если баксы не достанешь, буем снимать, говорил. Это же подарок им, находка настоящая! Надоели истасканные рожи, а Алка на "ура" пойдёт. Я там, у заправки, пыталась взывать к его совести – ни хрена не получилось. Глухо. Оденем, говорит, её под гимназистку, и шестью камерами с разных точек зафиксируем, как твоя племяшка станет женщиной…
Татьяна смотрела на Оксану уже как на спасительницу. Сыщица чутко уловила перелом в настроении Сашиной золовки.
– Свежие, говорит, ощущения будут, когда с неё платьице и передничек начнут сдирать. Я спросила: "А где гарантия, что вы уже этого не сделали? Я деньги достану, а Алка уже того…" Он отвечает: "Не бойся, я слово даю. Покуда с ней порядок. Надо же – пятнадцатый год, а девочка целка! Мы думали, что врёт; пришлось гинеколога вызывать. Представь себе – всё на месте. Пока…"
– И ты решила заплатить? – перебила Оксана.
– А что делать? Я боюсь Алку подставлять под удар. Ментовка ещё неизвестно, когда почешется. А эти козлы, если я попробую их кинуть, обещали Алке секс с жеребцом, до смерти, устроить. И устроят, я знаю. У нас с девками такие истории случались. Шлюхи прожжённые, и те не выдерживали. Кого не спасли, а кто инвалидом остался. А Алка… Да она от одного ужаса спятит!
Таня забыла о своих страхах, говорила горячо, сбивчиво, глотая слова и отбрасывая волосы со щёк.
– И вот, я хотела сейчас кое-какие цацки продать. Потом машину загоню, покупателя уже нашла. Мне на неё Артём денег дал, и я не могу его дочку оставить у бандюков, а сама раскатывать. Наскребу, сколько надо, и Абдул помочь обещал. Для него родственники – святое, ради их спасения полагается последнее отдать. А у меня всё-таки не последнее – квартира в Туле остаётся, "жигуль" старенький. Я заработать всегда смогу, хоть в ночном клубе. Абдул может в свой кабак устроить – им танцовщицы нужны. Он там стриптиз показывает…
– Хороший вы человек, Таня.
Оксана помолчала, не в силах сразу же продолжить, но потом всё же взяла себя в руки.
– Вы у Саши были сейчас. Как она, поправляется или всё так же? И какой диагноз?
– Врачи говорят, что гипоталамус не в порядке у неё, – сказались последствия чудовищного стресса. Теперь организм совершенно разладился, и в любой момент возможно самое страшное. Давление постоянно прыгает, температура – то же самое, кружится голова и лопаются сосуды. Дыхание два раза останавливалось. Конечно, ни о каком Виноградове я и заикнуться не смею. Утешаю Сашку, как могу. Плету муру разную, чтобы якобы Алку милиция ищет. А они на самом деле только "завтраками" кормят или обещают со следующего понедельника взяться за розыск. Точно так же обещали и Никите Молчанову, соседу и другу Артёма с Сашей – они рядом на Осенней улице жили. У него летом тесть от сердечного приступа умер, а за ним жена, Марина, унаследовала кое-какое имущество. Сама она была фирмачка крутая, не Саше чета. Вдруг, уже после дефолта, и она кончается – тоже от сердца. Спортсменка бывшая, представляете? И бандиты с Никиты за какие-то её долги потребовали дикую сумму. Он за двух дочек испугался, пошёл на все уступки. Ни кола, ни двора не осталось; уехал в область, чуть ли не скотником пошёл работать. А они, оказывается, не угомонились. Никите уже нечем платить было, он обратился в милицию, просил защитить – не его даже, а Настю с Ксюшей. Так в милиции оказался их человек, и Никиту схватили на улице, увезли в заброшенный сарай. Побили, как следует, а потом обложили всяким хламом и давай на кучу спички бросать! Мужик после всего на другое лицо стал – нос сломали ему, ухо почти отрезали, да и выглядит ему шестьдесят, не меньше. Зубы были отличные, а теперь несколько всего осталось. И вытворили этот кошмар только за то, что в ментовку заявить посмел. Пришлось ему в психушке скрыться, под чужим именем. Только вы никому не говорите. Мне санитар весточку привёз – я ведь сестра его друга. Хотел, чтобы я дочке старшей и родителям его передала – мол, живой, пусть и не здоровый. А потому я, когда узнала, что со мной хотят встретиться по поводу выкупа за Алку, сразу поехала к ним. Всё равно было, куда и к кому. И я найду эти деньги, ради того, чтобы Саша поправилась. Мы ведь с ней одно время не ладили. Брат помогал мне, баловал, а Саша ревновала. Я тоже в долгу не оставалась, всякие плохие слова говорила про неё и Артёму, и бабушке. А теперь, когда их не стало, больше всего хочу, чтобы Саша оклемалась. Жалею её, каюсь, и каждый день почти в церковь хожу. Молю Бога, чтобы помог мне спасти племянницу…
– Значит, Никита Молчанов выжил? – Оксана была потрясена не меньше Тани. – Может, ему помощь нужна? Или девочкам?
– Ничего не знаю, кроме того, что он в Петелинской больнице скрылся. А то ведь добить могут… И там ему долго придётся пробыть, пока бандитов не поймают или не перестреляют всех. Младшая, Ксюша, в деревне у его родителей живёт. А Анастасия… Она приёмная, от первого Марининого брака, в одном классе с Аллой училась. Так вот, она тоже школу "Ретро" бросила и стала осваивать эротический массаж. Матери нет, отчим в сумасшедшем доме, а ей надо как-то существовать. Вот так у них с Алкой одномоментно детство и закончилось. Будет теперь Настасья всеми частями тела по богатеньким клиентам елозить.
Татьяна покосилась на Оксану и увидела, что та, закусив губу, отвернулась к окошку. Они как раз проехали Зоопарк. Через минуту такси летело стрелой по улице Красная Пресня.
– Я хочу, чтобы у Алки мать была, а у Саши – дочка. Как они дальше существовать станут, не знаю. Но главное, чтобы встретились, обнялись наконец-то. А остальное – побоку, как-нибудь утрясётся. Только теперь поняла, как мне повезло, что я вас на Сухаревке встретила…
– Вам позвонили в Тулу по поводу Аллы? – Оксана очнулась от задумчивости. – Вспомните, как это было.
Оксана сдёрнула с головы шарф, и волосы рассыпались по плечам. Таня увидела, как на самом деле красива эта девушка, её ровесница. Увидела и робко улыбнулась, давая понять, что согласна на всё.
– Если не хотите подниматься ко мне в квартиру, можем посидеть в машине, во дворе. А потом Стас отвезёт вас в скупку. Договорились?
– Да, это было бы очень кстати. – Таня энергично тёрла пальцами лоб, пытаясь всё вспомнить и ничего не упустить. – Неделю назад в Тулу позвонил какой-то мужик, попросил меня к телефону. Абдул позвал меня, а я только из ванны вылезла…
– Неделю назад… Сейчас у нас пятое ноября. Получается, двадцать девятого октября позвонил? Аллу украли двадцать седьмого. Два дня выждали и приступили к делу. Всё путём. Продолжайте, Танечка.
– Мужик спросил, я ли Татьяна Михайловна Лукьянова. Дальше объявил, что хочет поговорить о дальнейшей судьбе моей племянницы Аллы. А чуть в обморок не грохнулась – не знала ведь, что её похитили. Абдул говорил, что я смертельно побледнела и разинула рот. Мужик продолжает: "Если желаете помочь девочке выпутаться из крайне неприятной истории, приезжайте второго ноября к Кузьминскому кладбищу, на заправку. Там вас будет ждать тёмно-синий "Фольксваген-Пассат". Назвал время, когда нужно приехать, и номер машины. Я спросила, можно ли взять с собой друга, потому что моя "тачка" в ремонте. Кроме того я опасаюсь ехать на встречу одна. Берите, говорит, лишь бы не был ментом. Впрочем, если надумаете с нами шутить, будет хуже и вам, и племяннице. У нас в милиции кругом свои люди, так что сразу доложат, если попробуете огрызнуться. Самое страшное, что так оно и есть. Никитин пример о многом говорит. Ладно, что на первый раз детей не тронули.
– Получается, они Аллу спёрли, чтобы в порнофильме её снять? Другой девственницы не нашлось?
Оксана всё больше запутывалась в версиях и уже не горела желанием проучить бандитов. Чёрт его знает, вдруг Саша должна была тогда поехать к магазину модной обуви и заплатить ещё раз? Не показывать характер, а смириться, как делала раньше? Занять деньги у той же Татьяны, например. Ведь то на то и вышло, но слишком высокой оказалась цена, заплаченная за показушную принципиальность.
Даже если девчонку удастся выкупить, нервное потрясение оставит последствия, да и Александре сына не вернёшь. Кроме того, мать Аллы очень тяжело заболела, может и за всю жизнь не вылечиться. Разумнее всего будет согласиться с их требованиями и деньги выплатить, Аллу вернуть. А уж после попытаться отомстить мерзавцам, навсегда отбить у них охоту издеваться над приличными людьми.
Но в одиночку Оксане это не провернуть, даже Чугунов не поможет. Придётся ехать в Питер, к шефу, и подробно докладывать ему обстановку. Или целесообразнее отказаться от борьбы? Ребята лютые и отвязанные, имеют покровителей в высших сферах, раз запросто ездят в гости к крупным милицейским чинам, чему они с Чугуновым были свидетелями. Так что лучше не дёргаться, а то пупок развяжется…
– Аллу украли с целью вымогательства, – обиженно возразила Таня. – А снять порно угрожают в наказание, если не заплатим. Это вроде как убить, понимаете? А для Аллочки такое даже хуже смерти!..
– Определённо.
Оксане очень нравились Танины глаза – прозрачные, ярко-голубые, прямо-таки хрустальные. Такие чистые, что накрашенные ресницы смотрелись неуместно и грубо. Нежное личико, шелковистые светлые волосы, отменная фигура, обтянутая кожей – брюками и коротенькой курточкой с капюшоном. Удивительно, что Татьяна не прогремела на весь мир как фотомодель – скорее всего, просто не имела блата.
– А вы слышали такое имя – Генрих Смулаковский?
– Генрихом звали того человека, за которого вышла замуж любовница Артёма Юля Крель. Но как его фамилия, я не знаю.
– А о Викторе Старосвецком что-нибудь можете сказать?
Оксана пока не показывала его фотографий. "Волга" давно заехала во двор её дома, и Стас вышел покурить, размяться. Из свинцовых туч посыпалась колючая крупка, и прохожие поспешили укрыться в подъездах, в магазинах. Но в машине было тепло – вовсю работала печка.
– Много раз о нём слышала. И видела однажды – на поминках Артёма. Знаю, что большой человек, очень влиятельный. Сейчас руководит службой безопасности банка, где Артём и Никита держали свои деньги. А до того служил в КГБ, и там у него много друзей. Кое-кто из них в новые службы перебрался, двое даже в Кремле зацепились. А остальные разбрелись по коммерческим структурам. Лично мы не общались, – с сожалением призналась Татьяна.
Она хотела рассказать Оксане как можно больше, чем-то помочь розыску.
– Саша говорила, что Виктор был посредником между нею и кредиторами Артёма. Он любит деньги, корыстный, жёсткий, чёрствый к людям. А кто нынче не такой? Я имею в виду молодых, хватких мужиков, разумеется, – пояснила Таня. – Не пройдёшь по головам – не преуспеешь.
– Я тоже так считаю, – согласилась Оксана. – О Виноградове мы с вами уже говорили. А что вы знаете о Николае Линдесе?
– Коля умер недавно совсем, – вскинула свои бесподобные очи Таня.
Оксана вытянула лицо, ничего не понимая. Но разгадка близка – следует задать Тане только один вопрос и отпустить её. А после остаться одной, за чашкой кофе и с сигаретой.
– А вы не знали? Он уже после Артёма скончался, числа десятого сентября или чуть позже…
– Танюша, от кого вы об этом узнали? – хрипло спросила Оксана, не узнавая собственного голоса. – Не от бабушки, случайно?
– От Кали Козодой, бабушкиной сиделки, которая вместе с ней погибла. Я хотела узнать, как бабушка чувствует себя после похорон Артёма. Его одиннадцатого сентября проводили в последний путь. Ту ночь мы привели в Хамовниках, где бабушка жила, а потом я уехала в Тулу. Саша странно как-то себя вела. Попросила нас с Аллой пока там пожить – якобы ей надо наследство оформлять и всё такое. Утром двенадцатого Саша вдруг по телефону показала мне возвращаться домой, и по дороге привезти к ней Аллу. Я вникать не стала, потому что понимала её состояние. От такого у кого хочешь крыша поедет. А как раз четырнадцатого рано утром я связалась с Калерией, сиделкой. И она между прочим сообщила, что в Хамовники из Гродно звонила мать Коли Линдеса. На Осенней улице она Сашу не застала, попросила ей передать, что у них тоже горе, и вчера Коленьку похоронили. Совсем расхворался в этом году, а когда телеграмму насчёт Артёма получил, потерял сознание. Да, я сейчас точно вспомнила – десятого сентября отошёл с миром.
– Калерия вам сообщила четырнадцатого сентября утром, а днём они с Таисией Артемьевной погибли. Освободить квартиру можно было и без ненужных жестокостей. Тем более, Саша не отказывалась передавать жилплощадь – запугивать её было ни к чему. Правда. Саша упоминала, что Старосвецкий в случае неповиновения грозил повесить на неё ответственность за организацию двойного убийства. Но их не только ради этого застрелили – причина должна была быть более веской. И лишь сегодня, благодаря вам, Таня, я поняла, в чём дело. Имя Николая Линдеса уже тогда собирались использовать в целях шантажа. А ваша бабушка или её сиделка могли сообщить Саше об его кончине. Получается, Старосвецкий заранее разработал план и принялся поэтапно претворять его в жизнь. Родные Линдеса, не получив ответа на известие о смерти, вполне справедливо оскорбились и больше Саше не звонили. Убедившись, что за последующие полтора месяца о Линдесе не узнали, Старосвецкий задействовал подставное лицо. Картина прояснилась, и события выстроились в ровный логический ряд. Ваше счастье, Таня, что бандиты не прослушивали квартиру Калерии Козодой в Знаменских Садках, и не пронюхали, что вы в курсе насчёт Коли Линдеса. А то бы я вам не позавидовала… Спасибо вам огромное! – Оксана крепко пожала тёплую мягкую руку Сашиной золовки. – Когда вы теперь увидитесь с Максом Виноградовым?
– Через неделю примерно – столько времени он обещал подождать. Но если удастся собрать деньги раньше, будет здорово…
– Таня, как только соберёте нужную сумму, сразу же дайте мне знать. На визитке мои телефоны – домашний, мобильный, служебный. А также номер пейджера. Мне это очень нужно. Обещаете?
– Обещаю. – Таня спрятала визитку в сумочку. – А вы действительно отвезёте меня в комиссионку? Тут недалеко, на Тверской.
– Раз обещали, значит, сделаем. Стас! – окликнула Оксана водителя. Тот, поспешно потушив уже третью сигарету, подошёл к машине. – Отвези Татьяну туда, куда она скажет. Да, я бы хотела Сашу в больнице навестить и передать ей фрукты. Это возможно? – Голос Оксаны стал мягким, певучим. – Между прочим, в том же институте лежит Софья Степановна Ермаш, из квартиры которой украли Аллочку.
Оксана вновь обмотала голову шарфом и подумала, что неплохо было бы купить к чаю меда. И у самой в горле першит, и дочка кашляет. Из Люберецкого пансиона сегодня позвонила воспитательница и предупредила, что Октябрина вроде бы простудилась.
– Я обязательно с докторами поговорю! – закивала Таня. – Только Саша не ест ничего и говорить не может.
– Неважно, я просто рядом посижу. Очень хочу её увидеть. Всего доброго!
Оксана кончинами пальцев дотронулась до Таниного плеча и, не дожидаясь ответа, вылезла из машины. "Волга" уехала по Красной Пресне, унося ошеломлённую Татьяну, а Оксана побежала за покупками.
Значит, первой кандидатурой на похищение была сама Саша, думала Оксана, разглядывая заметно пополнившиеся по сравнению с днями кризиса витрины знакомого с детства магазина. Вряд ли они надеялись, что Саша не заметит подмену. Скорее всего, рассчитывали втолкнуть её в "Фольксваген" и увезти в своё логово. Но Саша к магазину не явилась, и преступники решили сделать заложницей Аллочку, заодно отомстив тем самым её матери.
И в том, и в другом случае предполагалось содрать деньги с Тани Лукьяновой. У сестры Артёма ещё оставались драгоценности, иномарка, тульская квартира. Последняя, конечно, не чета московской, но и её можно продать. Вполне возможно, что Татьяна имела в кубышке наличку, и в двух её шкафах висели наряды от кутюр, натуральные шубы. Всего этого девушка никогда не получила бы без помощи брата, ибо карьеру в модельном бизнесе так и не сделала. А афганец больше тянул с неё, чем давал ей.
Деваха чувствует себя обязанной, и поэтому непременно уступит надрывным просьбам – либо Аллочки, у которой пропала мать, либо Саши, потерявшей дочку. Она соберёт эти пятьдесят тысяч долларов. Пример Молчанова будет вечно напоминать, что ожидает ослушников.