– Это ты с ним договаривайся. Но баксов триста нужно дать, семья у него всё же. А вдруг убьют или ранят? На что Ирка жить будет?
– Ещё терпимо, – вздохнула Оксана и почувствовала себя полной дурой.
Выгонит её шеф из агентства и правильно сделает. Не может она растрачивать казённые деньги. Только своим хозяйка, но для чего нужна эта филантропия, особенно когда уже никто и не просит помочь? Народу и собственные-то заморочки по фигу, а она чужую боль к сердцу принимает. А потом эта же самая Саша и знать её не захочет…
Они поднялись на последний, кажется, шестой этаж, и Володя лязгнул в темноте каким-то железом. Достал из кармана фонарик, зажёг его и осветил перекладины лесенки, ведущей на чердак.
– Лифт сломанный у них уже с месяц, наверное… Давай, карабкайся, а я тебя снизу подстрахую. Постучись снизу в люк, Гошка и откроет. А. может. Ирка. Они ещё не спят в это время.
Откуда-то воняло тухлятиной и переваренной капустой. Оксана, дыша ртом, ухватилась за перекладину, а на самую нижнюю поставила ногу. Она понимала, что придётся лезть в смрад и в грязь, оделась-обулась соответственно. Зря перчатки дома оставила – тут и чесотку подхватить недолго, и лишай, и вшей. Дома сразу же в ванну нужно нырять, чтобы потом долго не лечиться…
Чувствуя, как на зубах скрипит песок, Оксана, насколько смогла, вытянула руку и костяшками пальцев постучала в створку. Володя переступал на лесенке, сопел и молчал, деликатно придерживая Оксанины лодыжки. Решив, что Гошка с Иркой не слышат, она повторила стук.
Люк открылся, оттуда брызнул свет, показавшийся очень ярким после кромешной темноты. Две мускулистые руки высунулись из квадратной дырки и легко, будто Оксана ничего не весила, втащили её на чердак. Плосколицый парень с усами подковой помог взобраться и Володе. Оксана удивилась, заметив, что молодой бомж выглядит сытым, чистым, нормально побритым, да ещё носит недешёвые кроссовки "Босс".
Далее Гошка зарыл люк, отряхнул "варёнки" и весело поглядел на гостей. Володя пришёл сюда не впервые, но Оксана с изумлением озирала картонную кроватку, в которой гулил пацан месяцев десяти от роду. Ещё на чердаке обнаружились матрас с двумя подушками и шерстяным одеялом, табуретка, заменяющая стол, одноразовая посуда из кафе и единственная эмалированная кастрюля на той самой табуретке. Нехитрое детское бельишко сушилось на протянутой под крышей верёвке. Под ногами хрустели сухие ветки, шуршали листья – из-за них на чердаке пахло лесом, а не отвратительной стряпнёй.
– Специально постелили, чтобы шаги заглушать, – пояснила возникшая ниоткуда худая большеглазая девушка в косынке и мужской рубашке. На шее у неё висела монетка с дырочкой. – Здесь тепло, не сыро, и Гошке-маленькому не дует. На зиму глядя, куда бежать, если милиция приедет? Вот мы Гошке рот по ночам и зажимаем, чтобы не орал. Меня Ириной зовут, – представилась девушка, смущаясь.
– Георгий. – Парень крепко пожал Оксанину руку. – Садитесь вот, – он добыл из угла обшарпанную скамеечку. – А Володя, как всегда, на пол.
– Вестимо, – согласился Володя, доставая из-за пазухи бутылку спирта "Троя" с женьшеневой добавкой. – А кормящей Ирке – лимонад.
– Хотите винегрета? – оживилась Ира, принимая пластиковую бутылку с абрикосовым напитком. – Гошка на Тишинском рынке натурой за работу берёт. Воблу приволок, но мы её съели. Хлеб вот остался…
– Да что вы! – Оксане казалось, что всё это её снится – и чердак, и фонарь, и две бутылки на табуретке. – Ничего не нужно. Вот, держите. – Оксана сняла со спины рюкзак, достала оттуда кошелёк, вынула третью за день сторублёвку. – Не отказывайтесь, я всё равно должна буду Гоше. Купите маленькому вкусненького, да и себе тоже. Вам сколько лет, Ира? Восемнадцать?
– Через пять дней исполнится. – Ирина без разговоров взяла деньги и тут же отдала их Гоше. – А маленький в новогоднюю ночь родился. Подарок нам вот такой был!..
– Здесь? На чердаке? – Оксана обхватила колени руками. Ей хотелось взять из коробки мальчика, поносить его, поиграть, но было как-то неудобно. – Кто роды принимал?
– На чердаке, только не на этом. На Ямском Поле… Нас оттуда сразу же прогнали, – спокойно объяснила Ира. – У Гошки медсестра знакомая, из больницы – её и позвали. Я в роддом не поехала – боялась, что ребёнка отберут. Мы ведь без родителей и без дома. Сына до сих пор не зарегистрировали, только покрестили на Ваганьковском кладбище…
Ирина подошла к коробке, взяла на руки весьма упитанного любопытного мальца, одетого в девчоночье платьице и в белые колготки. Наверное, родители, во всём себе отказывая, покупали бутузу калорийные смеси. Оксана сделала Гошке-маленькому "козу", и он заулыбался. Ира любовно пригладила его светлые волосёнки.
– Как же можно тут жить? – Оксана уже знала, что чердак этот будет ей сниться до конца дней и мерещиться наяву.
– А у нас с Гошкой одна группа крови! – тихо рассмеялась Ира. – Получается, мы родня. А, значит, всегда поможем друг другу.
– Да, любовь и кровь – не только рифма, – глубокомысленно согласился Гошка. – Короче, так, Оксана. Триста баксов вы мне даёте в начале, а потом посмотрим, чего получится. Если девочку выручим, на радостях ещё двести отжалеете.
– Когда выручим, тогда и посмотрим.
Оксана с ужасом подсчитывала, во что обойдётся ей эта авантюра. Но отказаться она стеснялась, к тому же дело зашло слишком далеко.
– Выпьем за удачу! – провозгласил Володя, и они с Гошей чокнулись гранёными стаканами. Оксана на вопросительный взгляд Гоши замотала головой, а Ирина выпила лимонад. – Гога, завтра заедешь ко мне в гараж, возьмёшь шлем и мотоцикл, понял? Рынки свои забрось, здесь тебе больше заплатят. Я говорил уже…
– Да понятно всё, Володь, – серьёзно согласился парень. – Я этого козла в лучшем виде выпасу, – убеждённо сказал он. Должно быть, Оксанина щедрость окончательно покорила его сердце. – Мне только номер "тачки" нужен и краткое описание. Через недельку доложу, где бывает, что делает. Да, я сам-то Максима не видел, мне фотка его нужна. Бритым-то он по морозу хилять не станет…
– Оксана всё покажет, – Владимир разлил спирт, разбавил водой. – Слышь, Гога, ты где болтался три дня? Я тебя искал-искал, блин, нужно было магазин постеречь. Заработать бы мог…
– В Королёве под облаву влетел. В "обезьянник" окунули, – степенно ответствовал Гошка. – Всё бы ничего, да Иринку жалко было. Она голодная сидела, да ещё пацаны неподалёку клей нюхали. Боялась, что увидят её и взрослым скажут. Вроде, пронесло. И выйти не могла – ребёнок мешает. Пришлось мне ментам всю выручку отстегнуть – я в Королёве на станции ящики грузил. Потом с ребятами в "Джунгли" зашли, а там – облава. Теперь Ирка хоть при "бабках" будет, если что. А я завтра со своими попробую стыкнуться – у них у всех мотоциклы. Подороже это всё стоить будет, зато надёжнее. Но не намного, не бойтесь…
– Чего мне бояться!
Оксана посмотрела на часы. Ей хотелось как можно скорее покончить с переговорами и уйти отсюда. Володя же, как она поняла, собирался гостить до глубокой ночи.
Заплакал в коробке Гошка-маленький. Ира, жуя хлеб с принесённым Володей салом, нехотя поднялась с веток, пошла его успокаивать. Тем временем Оксана достала из рюкзачка пакет с фотоснимками.
– Вот эта машина, номер чётко пропечатан. Видишь?
– Не слепой! – Гошка-старший откровенно восхитился качеством снимков, но чувства свои сдержал. – Скрытой камерой фоткали?
– А вот это – сам Виноградов, – продолжала Оксана. – Он может переодеться, но гримироваться вряд ли станет. – На снимке был изображён Максим в обществе Генриха Смулаковского у подъезда в Кузьминках. – И второго, который с ним, если повезёт, проверьте. Мне он тоже нужен. Я назову четыре места, где точно можно засечь Виноградова и Смулаковского. Последний проживает в Кузьминках на Волгоградском проспекте; точный адрес записан на обороте фотографии. Вторая точка – Онежская улица, неподалёку от Головинского кладбища. Сам Максим прописан на проспекте Мира, около Протопоповского переулка. И, хотя это гораздо труднее, желательно проверить дачу в Баковке. Она закреплена за видным милицейским чином, и Виноградов там бывает. Но криминала, возможно, в этом и нет. Просто начальник решил девчонку заказать на ночь…
– Проверим. Ребята помогут, – чётко, по-военному сказал Гошка.
– Завтра утром встретимся, а потом три дня я буду очень занята. Чтобы не было проблем, сразу передам тебе первый взнос. Давай в десять у круглого павильона метро. Я тебе просто отдам конверт, куда вложу триста баксов.
– Идёт! – Усики Гошки задрожали от радостного возбуждения.
– Вот моя визитка. Только не потеряй её, пожалуйста. Тут все координаты, какие могут потребоваться для связи. Предпочтительнее всего звонить мне домой, по вечерам, или на мобильный.
Оксана поднялась со скамеечки, давая понять, что разговор на сегодня окончен.
– Ир, я провожу Оксану, и пожрать куплю заодно. Сегодня мы богатые! – Гошка накинул куртку. – Чего хочешь, всё принесу.
– Колбаски купи, если сможешь, – робко попросила Ира. – И йогурт Гошке – он любит. Клубничный, ладно? А водки не бери больше, хватит.
– Не возьму! – торжественно пообещал Гошка-старший. – Хлеба, чаю и молока пакет. Картошка есть пока. Мы не чердаке-то не варим, сами пожара боимся. Короче, одна бабулька со второго этажа на кухню пускает. Жалеет нас, а Гошку – особенно. У неё же моемся, стираем.
– Молодец она. Вот таким в раю место. – Оксана буквально кожей ощущала радостное нетерпение обитателей чердачного рая. – Володя, вы остаётесь?
– Побуду с Ириной, пока Гога не вернётся. Страшно ей с малым одной, да ещё вечером.
Володя предусмотрительно допил остатки из бутылки и улёгся прямо на кучу веток, сунул под голову скатанную куртку. Ира укачивала младенца, сидя на замызганном матрасе.
– Гога, ты не беспокойся. Со мной не пропадут.
– Спасибо тебе, Володя. Ты, короче, отдыхай пока, а я буду скоро. – Гошка открыл чердачный люк и с ловкостью обезьяны спустился до половины лесенки. – Оксана, вы сползайте потихоньку – с непривычки оступиться можно. А я сейчас карманный фонарь включу. К нему батарейки надо купить. Уже садятся. – Гошка по-джентельменски спустил Оксану на пол, взял под руку. – Пойдёмте осторожнее. Вы где живёте?
– На Звенигородском, угол Пятого года. – Оксана помахала смотревшей сверху Ирине, и та закрыла люк. – Между прочим, неподалёку отличный колбасный магазин. Раньше со всей области туда приезжали в очередях стоять.
– Знаю-знаю, – пробурчал Гошка. – Туда и пойдём – по пути.
Непринуждённо беседуя на случайные темы, и не касаясь больше главного, они дошли, почти добежали до магазина. Около витрины Оксана рассмотрела физиономию Гошки с синяком под глазом и блаженной улыбкой на устах. Парень втягивал вздёрнутым носом колбасный дух, и на его жилистой шее ворочался острый кадык.
– Ну, я пошла. До завтра. – Оксана, немного смущаясь, вздёрнула рюкзак на плечо. – Перед ребятами поручись за меня.
– Замётано.
Гошка потоптался, не зная, как именно следует прощаться, и Оксана первая протянула ему руку. Шершавая широкая ладонь Гошки едва не расплющила её пальцы. Кто же из него вырастет, если в восемнадцать лет, да на скудных харчах, он такой силач.
– Всё сделаю, как договорились.
– Спокойной ночи. – Оксана наконец-то отделалась от спутника.
Она нырнула в темноту и, отводя от лица ветки, постоянно спотыкаясь на комьях мёрзлой земли, завернула в свой двор. И оцепенела – у её подъезда стоял белый "Мерседес".
У Оксаны пересохло во рту, сердце под рёбрами запрыгало галопом – неужели?.. Они же не договаривались о встрече сегодня. Потому Оксана и мобильник не взяла с собой, выпала из пределов досягаемости, исчезла бесследно. А он, конечно, ждал, звонил. И, наверное, обиделся. Надо оправдаться, объяснить, что отлучилась по службе.
Прижав руки к груди, Оксана пыталась немного успокоиться, но не могла. "Мерседес" трогательно соседствовал с её "Ауди", и Оксана вспомнила, как однажды, отогнав свою машину в ремонт, возвращалась домой на переднем сидении этого лимузина. Отлаженный и ухоженный, "Мерс" мчал Оксану по Москве бережно, мягко, сложно стараясь лишний раз не тряхнуть.
Они не лихачили, пропускали психов, обгоняли "чайников", и Оксане казалось, что именно тогда она и стала королевой трассы. В этом автомобиле всегда были наготове "стольник" для гаишника, бутылка коллекционного шампанского или выдержанного коньяка, кассета с романтической музыкой и несколько пачек модных презервативов на выбор.
– Ты давно ждёшь? – вкрадчиво спросила Оксана, незаметно подкравшись сзади к "Мерсу".
Сидящий за рулём мужчина в кожаном пальто и пёстром кашне задумчиво курил сигару и внимательно разглядывал букет розовых роз – нежных, будто вылепленных из крема. Он всегда привозил по пятнадцать штук, и всё время – разных. В прошлый раз Оксана оставила в вазе розы сорта "чёрный бархат", но жёлтых не было никогда.
– Нет, минут пятнадцать всего. Звонил и в квартиру, и на мобильный. По пейджеру ты тоже не отвечаешь. Замучили труды праведные?
Он вышел из машины, вручил Оксане розы. Она вспыхнула до корней волос, как если бы это было их первое свидание. Да, первое – после фешенебельного бутика и бомжиного чердака. Побывав в царстве нищеты и в обители богатства, Оксана оказалась на острове любви.
– Да, непростой денёк выдался. – Оксана схватила розы в охапку, шурша обёрткой и ленточками.
– Это связано с делом Александры?
Её гость вытащил из салона коробку конфет в виде огромного сердца, бутылку шампанского "Круг" и ананас.
– Сегодня у нас будут ананасы в шампанском. Ты как-то сказала, что хочешь попробовать.
– Очень хочу! Спасибо тебе! – Оксана, пользуясь темнотой и тем, что во дворе никого не было, крепко поцеловала его в губы. – А что касается дела… Да, очень у Саши сложные проблемы, с наскока не решить. Вот и сегодня в двух местах побывала.
– И как успехи? – Гость запер дверцы "Мерса", подёргал за ручки.
– Пока не спрашивай, не надо, – жалобно попросила Оксана. – Мне так всё это надоело! Когда разберусь получше, расскажу.
– Я уже раскаиваюсь, что попросил тебя взять это дело. Ты совершенно с лица сошла, а результат невесёлый. Саша в больнице, её дочь – в заложниках у бандитов.
Он подождал, пока Оксана наберёт код, и распахнул перед ней дверь.
– Заводишь меня? – Оксана нажала кнопку и вызвала лифт. – Правильно делаешь, я люблю бороться с судьбой. Но клянусь – в том, что произошло с Александрой, я не виновата. Предательство и глупость иной раз оказываются сильнее чести и разума, каким бы мощным они ни был. Там именно так и получилось.
– Конечно, ты не виновата.
Он вышел из лифта первым. Это противоречило правилам этикета, но диктовалось необходимостью постоянной страховки. У лифта Оксану вполне мог ждать враг. Работая в сыскном агентстве, да ещё на руководящей должности, она входила в группу риска. Правда, пока покушений удавалось избегать.
– Подожди, я отопру. – Оксана нащупала брелок во внутреннем кармане куртки. – Чёрт, руки дрожат…
– Где ты была сейчас? Сидела в засаде или пила с бродягами?
– Ну, ты прямо Шерлок Холмс! Между прочим, свою трубку "Данхилл" ты у меня оставил в прошлый раз. Сегодня можешь забрать.
– Отлично! А я думал, что больше своё сокровище не найду. Между прочим, "Данхилл" – жемчужина моей коллекции.
– А я действительно пила с бродягами. Вернее, пили они, а я сидела рядом. – Оксана шагнула в переднюю, зажгла светильник.
– Ничего, мы это исправим. Сейчас будешь пить ты.
Электрические искры играли в многочисленных витражах. Жёлтый круг лёг на деревянный потолок, и мягкий липкий коврик приглушил шаги. Человек, поджидавший Оксану в машине, бывал здесь и раньше, а потому не чувствовал себя чужим. Он помог девушке снять куртку, повесил её в шкафчик, сделав вид, что не замечает ни испачканных джинсов, ни грязных рук возлюбленной. Оксана же торопилась стать другой и снова, уже в который раз, измениться.
– Но ты же не собирался сегодня ко мне, – сказала Оксана, снимая кошмарного вида ботинки, побывавшие сегодня, по крайней мере, в двух злачных местах столицы. Гость тоже сменил обувь – здесь его всегда ждали домашние туфли.
– Я просто захотел тебя увидеть. Когда не удалось дозвониться, решил немного подождать. Почему-то чувствовал, что ночевать ты придёшь. И ещё хотел узнать, как дочка. С ней всё в порядке?
– Не сглазить бы, нормально. – Оксана подхватила на руки персидскую кошку, которая лениво позёвывая, выползла из-за дверей. – В дочкиной комнате сейчас Кларисса спит.
Щёлкнул выключатель, и оба заглянули в детскую – с качелями, шведской стенкой и выдвижной кроваткой, – всё, как прежде. Портрет кумира Гарика Сукачёва, детский компьютер и куча обёрток от кубиков "Магги".
– Хочет выиграть миллион…
Оставив гостя в комнате дочери, Оксана поспешила в ванную, набрала в таз воды и бросила туда розы, решив обработать их попозже. Сейчас времени не было, подпирали другие дела. Нужно принять душ, одеться, подкраситься. И быстро, с помощью кухонного комбайна, приготовить ужин на двоих.
– Хочешь кофе? – Оксана метнулась на кухню.
– Я сам сварю.
Её гость снял пиджак и галстук, закатал рукава сорочки. Они разминулись в дверях, обменявшись скользящим поцелуем. До того, как лечь в постель, они на мелочи не разменивались.
– Тогда я пойду ополоснусь. Не скучай.
Оксана, торопясь и нервничая, закрылась в ванной. Включила воду, сорвала с себя одежду, встала под душ. Меняла силу струи, пускала то холодную, то горячую, и ругала себя за то, что не выбралась ещё раз к массажистке. Достала из зеркального шкафчика гель, бритву, крем, а после – ореховое масло. Из замотанного сыщика Оксана превратилась в обольстительную наложницу, у которой не было иных желаний, кроме одного – умилостивить своего господина.
Она яростно смывала тяжкий рабочий пот, а после, не дыша, втирала в кожу благоухающее масло, переходя в качественно иное состояние. Теперь оставалось сделать макияж, испробовав в деле французский набор "Вечный поцелуй", а потом вдеть в уши тонкие кольца с бриллиантами. Оксана натянула кружевные чёрные трусики и такое же боди, а сверху – халатик из золотой сетки.
А после, закончив туалет, Оксана на цыпочках вышла из ванной, прокралась в гостиную, где её гость, включив видеомагнитофон, курил и пил кофе. Неслышно приблизившись, она обняла его сзади, и медленно спустилась на колени, чувствуя, как ковёр мягко щекочет кожу. Она была счастлива, потому что помнила – впереди у них ещё три часа.