- Я еще не закончил. Возьмем его пациента, Джона Хансена. Еще одно убийство тем же неизвестным маньяком. Вот что я тебе скажу, Анджели. Я не верю в совпадения. А два совпадения в один день меня настораживают. Поэтому я спросил тебя, нет ли связи между убийствами Джона Хансена и Кэрол Робертс, и неожиданно все стало казаться не таким уж случайным. Предположим, Кэрол вошла в кабинет и сообщила доктору, что он скоро станет папашей. И заявила, что он должен дать ей денег, жениться на ней ими что-нибудь в этом роде. А в это время Джон Хансен сидел в приемной и мог все слышать. Возможно, доктор Стивенс не подозревал об этом, пока тот не улегся на кушетку и не стал угрожать ему разоблачением.
- Слишком много догадок.
- Но все сходится. Когда Хансен ушел, доктор осторожно выскользнул вслед за ним и устроил так, что тот уже ничего не скажет. Затем ему пришлось вернуться, чтобы избавиться от Кэрол. Он представил все так, будто это дело рук маньяка, и отправился в Коннектикут, разрешив все проблемы. А теперь спокойно сидит и смотрит, как полиция сбивается с ног в поисках мифического психа.
- Я в это не верю, - сказал Анджели. - У вас нет доказательств.
- Что значит, нет? А два трупа? Один - беременная леди, работавшая у Стивенса, другой - его пациент, убитый рядом с его кабинетом. Когда я попросил разрешения послушать записи бесед с Хансеном, доктор мне отказал. Почему? Кого оберегает доктор Стивенс? Я спросил, не знает ли он, кто мог взломать дверь в его кабинет и что там можно искать. Тогда мы могли бы построить стройную версию о том, что взломщики поймали Кэрол и замучили ее, пытаясь выяснить, где находится его загадочное "что". Но знаешь, этого таинственного "что" нет. Его магнитофонные ленты никому не нужны. В кабинете нет ни наркотиков, ни денег. Значит, мы должны искать какого-то маньяка. Правильно? Но я в это не верю. Я думаю, что мы должны искать доктора Джада Стивенса.
- По-моему, - медленно произнес Анджели, - вам очень хочется засадить его за решетку.
Лицо Макгрейви побагровело от ярости.
- Потому что он виновен!
- Вы собираетесь его арестовать?
- Сначала я постараюсь доказать, что я прав. Но уж если я посажу его за решетку, он там и останется. - И, повернувшись, Макгрейви вышел.
Анджели задумчиво посмотрел ему вслед. Если не принять мер, Макгрейви своего добьется и доктор окажется за решеткой. Допустить этого он не мог. "Утром, - решил детектив, - надо поговорить с капитаном Бертелли".
На следующий день все утренние газеты на первых полосах поместили сообщения о злодейском убийстве Кэрол Робертс. У Джада возникло желание позвонить пациентам и отменить прием. Спать он так и не ложился, и теперь веки, казалось, налились свинцом. Но, просмотрев список назначенных на этот день, он подумал, что трое будут выведены из душевного равновесия, а еще двое просто придут в отчаяние, узнав, что не смогут прийти к нему. С остальными, впрочем, ничего бы не случилось. В конце концов Джад решил, что не стоит менять распорядок дня не только ради пациентов, но и потому, что работа вернее всего отвлекала от мыслей о происшедшем.
Харрисон Бурк, важного вида седовласый мужчина, выглядел как руководитель крупной компании, впрочем, он и был им на самом деле: вице-президент "Интернейшнл стил корпорейшн". Когда Джад впервые увидел его, то задумался: то ли тот сам создал стереотипный образ, то ли образ создал его.
Бурк лег на кушетку. К Джаду он попал два месяца назад через доктора Петера Хадли. Тому хватило десяти минут, чтобы понять, что Харрисон Бурк - шизофреник, страдающий манией преследования. Вот и сегодня Бурк даже не упомянул об убийстве, происшедшем в этом кабинете вчера вечером, хотя о нем сообщили все газеты. Это было типичным для его состояния: он замечал лишь то, что касалось его самого.
- Вы не верили мне раньше, - начал Бурк, - но теперь у меня есть доказательства, что они охотятся за мной.
- Я думал, что мы решили объективно подходить к этому вопросу, - осторожно заметил Джад. - Помните, в прошлый раз мы пришли к выводу, что воображение может…
- Это не воображение, - воскликнул Бурк. Он сел, его кулаки сжались. - Они пытались меня убить.
- Почему бы вам не лечь и не попытаться расслабиться? - предложил Джад.
- И это все, что вы хотите сказать? - Бурк вскочил на ноги. - Вы даже не хотите услышать мои доказательства! - Его глаза сузились. - А что если вы - один из них?
- Вы знаете, что я не один из них, - вздохнул Джад. - Я ваш друг. Я стараюсь вам помочь. - Он испытывал разочарование. Улучшение, которого они, казалось, достигли за последний месяц, сошло на нет. Перед ним стоял все тот же нервно вздрагивающий при каждом шорохе шизофреник, который вошел к нему в кабинет два месяца назад.
В "Интернейшнл стил" Бурк начинал курьером. За двадцать пять лет его приятная внешность и врожденная приветливость помогли ему подняться практически на самый верх административной иерархии. Его прочили в президенты компании. Но четыре года назад его жена и трое детей погибли во время пожара в их летнем доме в Сауземптоне. Бурк в это время находился на Багамах со своей любовницей. Трагедия потрясла его. Воспитанный ревностным католиком, он не мог избавиться от чувства вины перед своими близкими. Стал замыкаться в себе, меньше появляться на людях. По вечерам, оставаясь дома, вновь и вновь мысленно представлял жену и детей, гибнущих в пламени, в то время как сам он лежал в постели с любовницей. Если бы он остался с ними, то мог бы их спасти! Эта мысль превратилась в навязчивую идею. Он - чудовище. Он это знал. И Бог тоже знал. Конечно, это знали и другие! И ненавидели его так же, как он ненавидел себя сам. Все вокруг улыбались и притворялись, будто испытывают к нему симпатию, а на самом деле выжидали, когда он сделает неверный шаг и попадет в ловушку. Но он им не по зубам! Бурк перестал ходить в столовую, и ему приносили ленч в кабинет. Он старался всех избегать.
Два года назад, когда президент компании подал в отставку, на его место пригласили человека из другой фирмы. Годом позднее освободился пост первого вице-президента, и Бурка снова обошли. Ну разве это не доказательство, что против него плетется заговор. Он начал следить за окружающими, а по ночам устанавливал в соседних кабинетах подслушивающие устройства. Через шесть месяцев его на этом поймали и не уволили лишь благодаря безупречному послужному списку.
Президент компании подумал было, что Бурк перегружен работой, и, стараясь помочь ему, начал сужать круг его обязанностей. Но реакция оказалась обратной: Бурк решил, что от него стараются избавиться. Они боятся его, потому что он их умнее. Если бы компанию возглавил он, то все остались бы без работы, потому что они - круглые дураки. Бурк совершал ошибку за ошибкой. Когда же ему указывали на них, негодующе отрицал свою причастность. Просто кто-то специально путает отчеты, меняет цифры и статистические данные, стараясь его дискредитировать. Скоро Бурк понял, что его преследуют не только на работе. За ним постоянно следят на улице, его телефонные разговоры прослушивают, письма просматривают. Он практически перестал есть, боясь, что его отравят, и худел прямо на глазах. Обеспокоенный президент компании договорился с доктором Петером Хадли и уговорил Бурка пойти к тому на прием. Поговорив с ним, Петер немедленно позвонил Джаду.
И вот теперь Харрисон Бурк, сжав кулаки, стоял перед ним.
- Итак, каковы же ваши доказательства?
- Они ворвались в мой дом прошлой ночью. Они пришли, чтобы меня убить. Но я для них слишком умен. Я сплю в кабинете и, кроме того, врезал дополнительные замки в каждую дверь, чтобы они не смогли добраться до меня.
- Вы сообщили о взломе в полицию?
- Конечно нет! Полиция с ними заодно. Они получи ли приказ застрелить меня. Но не решаются стрелять, когда вокруг люди. Поэтому я избегаю пустынных улиц.
- Благодарю, что вы сообщили мне эту информацию.
- Что вы собираетесь с ней делать? - заинтересованно спросил Бурк.
- Я внимательно слушаю все, что вы говорите. Кроме того, - Джад кивнул на включенный диктофон, - сказанное вами остается на пленке, чтобы, если они до вас доберутся, у нас было свидетельство о наличии заговора против вас.
- Мой Бог, отлично! - Бурк широко улыбнулся. - Пленка. Ну, теперь они попались.
- Почему бы вам снова не лечь? - предложил Джад.
Бурк улегся на кушетку.
- Я устал, - сказал он. - Я не сплю ночами, я не решаюсь закрыть глаза. Вы не представляете, каково это, когда все охотятся на тебя.
"Неужели?" - подумал доктор, вспомнив Макгрейви.
- Ваш слуга не слышал, что кто-то взламывает дверь?
- Разве я не сказал, что выгнал его две недели назад?
Джад стал быстро вспоминать последние беседы с Бурком. Лишь три дня назад тот красочно описывал свою ссору со слугой, которая произошла в тот же день.
- Мне кажется, вы не упоминали об этом, - осторожно заметил он. - Вы уверены в том, что слуга покинул вас две недели назад?
- Я никогда не ошибаюсь, - отрезал Бурк. - Как вы думаете, почему я стал вице-президентом одной из крупнейших компаний мира? Потому что я далеко не глуп, доктор, и, пожалуйста, не забывайте об этом.
- Почему вы его уволили?
- Он пытался меня отравить!
- Каким образом?
- Щедро сдобрив мышьяком яичницу с ветчиной.
- Вы ее пробовали?
- Конечно нет, - хмыкнул Бурк.
- А как вы узнали, что она отравлена?
- Я чувствую яд по запаху.
- Что вы сказали слуге?
Бурк удовлетворенно улыбнулся.
- Я ничего ему не сказал. Просто как следует отлупил его.
Разочарование охватило Джада. Он понимал, что смог бы помочь Бурку, если б тот пришел к нему раньше. А теперь времени не оставалось. В практике психоанализа всегда есть опасность, что в тот период, когда пациент свободно, бездумно говорит об всем, что приходит ему в голову, облекая в слова любую случайную мысль или ассоциацию, тонкая оболочка цивилизованности прорвется и даст выход самым примитивным страстям и эмоциям, скрытым в подсознании, подобно хищникам в дремучем лесу. Свободное выражение словами всех мыслей - основа психоанализа. Но в случае с Бурком это ударило бумерангом. Беседы с Джадом освободили существовавшие в его подсознании агрессивные инстинкты. Казалось, с каждой встречей с доктором Бурку становилось лучше, он уже соглашался, что никакого заговора нет, что он просто переутомлен и его нервы истощены. Джад думал, что они вот-вот уже перейдут к глубокому анализу и начнут атаку на причину заболевания. Но Бурк, оказывается, все это время врал и проверял, не является ли Джад одним из заговорщиков. И теперь Харрисон Бурк - настоящая ходячая бомба с часовым механизмом, которая может взорваться в любую минуту. Родственников у него нет. Значит, надо сообщить президенту компании. А это означает конец карьеры Бурка. Его отправят в психиатрическую лечебницу. Действительно ли Бурк потенциально опасен для окружающих? Хорошо бы с кем-нибудь проконсультироваться, но Бурк никогда на это не согласится. Джад понимал, что решение придется принимать самому.
- Харрисон, я хочу, чтобы вы пообещали мне кое-что.
- Что именно? - подозрительно спросил Бурк.
- Если они захотят обмануть вас, совершить над вами насилие, то будут пытаться вас где-нибудь поймать. Вы для них слишком хитры. Как бы они вас ни провоцировали, прошу об одном: не применяйте силу. В этом случае они вас не тронут.
- Мой Бог, конечно, вы правы. - У Бурка загорелись глаза. - Вот какой у них план! Ну мы их раскусили, не так ли?
Джад услышал, как открылась дверь в приемную и взглянул на часы: прибыл следующий пациент.
- Думаю, на сегодня достаточно, - сказал он, выключая диктофон.
- Вы все записываете на пленку? - недоверчиво спросил Бурк.
- Каждое слово, - ответил Джад и, помолчав, добавил: - Мне кажется, вам не стоит идти сегодня на работу. Почему бы вам не поехать домой и не отдохнуть немного?
- Я не могу, - прошептал Бурк, в его голосе сквозило отчаяние. - Если я не приду в кабинет, они тут же снимут с двери табличку с моим именем и повесят другую. - Он наклонился к Джаду. - Будьте осторожны. Если они узнают, что вы мой друг, то постараются добраться и до вас.
Бурк встал, подошел к двери, ведущей в коридор, и, приоткрыв ее, осторожно выглянул наружу. Затем выскользнул из кабинета.
Джад смотрел ему вслед, размышляя о том, что ждет впереди Харрисона Бурка. Если бы тот пришел к нему на полгода раньше… И тут неожиданная мысль пронзила доктора. А что если Харрисон Бурк уже стал убийцей? Не имеет ли он отношения к смерти Джона Хансена и Кэрол Робертс? Бурк и Хансен - его пациенты. Они могли встретиться друг с другом. В последнее время Бурк неоднократно приходил следом за Хансеном. И часто опаздывал. Он мог видеть Хансена в коридоре. И вообразить, что тот следит за ним, угрожает ему. Что же касается Кэрол, то Бурк, приходя на прием, каждый раз видел ее. А вдруг ему почудилось, что она представляет для него опасность, от которой можно избавиться, лишь устранив Кэрол физически? Давно ли он болен? Его жена и трое детей погибли в результате несчастного случая. Случая ли? Надо уточнить.
Джад подошел к двери, ведущей в приемную, и, открыв ее, сказал:
- Входите!
Анна Блейк грациозно поднялась с кресла и вошла в кабинет с улыбкой на лице. У него вновь, как и при первой встрече, учащенно забилось сердце. Впервые после Элизабет он испытывал к женщине не только профессиональный интерес.
Что удивительно, они были совершенно разными. Элизабет - невысокого роста голубоглазая блондинка, Анна - высокая брюнетка с огромными фиолетовыми глазами в обрамлении длинных черных ресниц. Она походила на знатную римлянку времен Империи, прекрасную и, казалось, недоступную, если бы нё тепло глаз. Никогда еще Джад не встречал такой красавицы. Но не красота манила Джада, а какая-то неведомая сила, необъяснимое чувство, будто он знал ее всю жизнь. В нем проснулись, удивляя своей остротой, давно умершие желания.
Она появилась в приемной три недели назад. Кэрол объяснила ей, что время доктора расписано по минутам и у него нет возможности брать новых пациентов. Но Анна попросила разрешения подождать. Она просидела в приемной два часа, прежде чем Кэрол, сжалившись, отвела ее к доктору. Увидев Анну, Джад буквально остолбенел и потом так и не смог вспомнить, о чем они говорили в первые минуты. В его памяти отложилось лишь то, что он предложил ей сесть и что ее звали Анна Блейк. Когда Джад спросил, какая у нее проблема, Анна, поколебавшись, сказала, что затрудняется с ответом. Она даже не уверена, есть ли у нее проблема. Просто кто-то из ее друзей, врач по профессии, как-то сказал, что Джад - один из лучших психоаналитиков страны, вот они и решила обратиться к нему. Когда Джад поинтересовался, как зовут этого приятеля, Анна уклонилась от ответа. Впрочем, подумал он, она могла найти по телефонному справочнику.
Он доказывал ей, что занят по горло и не может брать новых пациентов, предлагал обратиться к другим специалистам, но Анна спокойно продолжала стоять на том, что хочет лечиться только у него. Наконец Джад сдался. Внешне, если не считать некоторого практически неуловимого внутреннего напряжения, Анна казалась совершенно нормальной, и он решил, что ее проблема достаточно проста. Джад нарушил свое правило никогда не принимать пациентов без направления от другого доктора и пожертвовал часовым перерывом на ленч. Но, хотя Анна приходила два раза в неделю, он узнал о ней не больше, чем после первой встречи. Зато узнал кое-что о себе. Он был влюблен впервые после смерти Элизабет.
Когда Джад спросил, любит ли она своего мужа, он ненавидел себя за то, что хотел услышать в ответ слово "нет". Но Анна сказала: "Да. Он добрый человек и очень сильный".
- Где вы родились?
- В Ривьере, маленьком городке около Бостона.
- Ваши родители живы?
- Отец. Мать умерла от сердечного приступа, когда мне было двенадцать лет.
- Они ладили между собой?
- Да. Они очень любили друг друга.
"Это заметно", - радостно подумал Джад. После постоянного общения с психически больными людьми разговор с Анной воспринимался как глоток свежего воздуха в летнюю жару.
- У вас есть братья или сестры?
- Нет. Я единственный ребенок. К тому же избалованный. - Она улыбнулась искренней дружеской улыбкой без тени обмана или притворства.
Анна рассказала, что долго жила за границей вместе с отцом, который работал в государственном аппарате, а когда тот вновь женился и переселился в Калифорнию, стала переводчиком в ООН. Она свободно владела французским, итальянским и испанским. Своего будущего мужа встретила во Флориде, во время отпуска. Ему принадлежала какая-то строительная фирма. Сначала он не произвел на нее особенного впечатления, но оказался очень настойчивым поклонником, и через два месяца Анна вышла замуж. Они жили в Нью-Джерси. И вот после полугода совместной жизни она пришла к психоаналитику.
И это было все, что удалось узнать Джаду за три недели. Он до сих пор не имел ни малейшего понятия о том, в чем же заключается ее проблема. Анна сводила на нет все его усилия. Он вспомнил некоторые вопросы, которые задавал во время их первой встречи.
- Вы пришли сюда из-за мужа, миссис Блейк?
Ответа не последовало.
- Вы подозреваете его в супружеской неверности?
- Нет, - удивленно.
- У вас есть любовник?
- Нет, - сердито.
Джад задумался, стараясь найти наилучший способ преодолеть этот барьер в сознании Анны, и решил пробежаться по основным, наиболее часто встречающимся проблемам, чтобы нащупать больное место.
- Вы ссоритесь из-за денег?
- Нет. Он очень щедр.
- Какие-нибудь трения с родственниками?
- Он сирота. А мой отец живет в Калифорнии.
- Вы или ваш муж употребляете наркотики?
- Нет.
Джад коснулся алкоголизма, фригидности, боязни забеременеть - всего, о чем он мог подумать. И каждый раз, посмотрев на него, Анна качала головой или давала односложный ответ. Как только доктор становился более настойчивым, она останавливала его: "Пожалуйста, будьте терпеливы со мной. Не надо меня торопить".
С кем-либо другим Джад давно бы сдался. Но ему хотелось помочь Анне. А главное - продолжать видеться с ней.
Теперь тему разговоров выбирала она. С отцом Анна немало поездила по свету и встречала много интересных людей. У нее был острый ум и тонкое чувство юмора. Оказалось, что им нравятся одни и те же книги, одна и та же музыка, одни и те же спектакли. К Джаду она относилась очень доброжелательно, но лишь как к врачу, не более того. Какая горькая ирония! Все эти годы он подсознательно искал именно такую женщину, как Анна, а когда наконец она появилась, он может лишь помочь ей разобраться в волнующей ее проблеме и отправить назад к мужу.
Когда Анна вошла в кабинет, Джад сел на стул рядом с кушеткой и стал ждать, пока она ляжет.
- Не сегодня, - тихо сказала она. - Я пришла узнать, не смогу ли чем-нибудь помочь? Мне очень нравилась Кэрол. Кому потребовалось ее убивать?
- Я не знаю.
- Полиция подозревает кого-нибудь?
"Еще бы", - с горечью подумал Джад.
- У полиции есть некоторые предположения.
- Я представляю, как вам плохо. Я лишь хотела зайти и сказать, что очень огорчена случившимся. Я даже не знала, придете ли вы сюда сегодня.