Сопровождаемый этими глубокими мыслями, я вышел наружу. В кафе было душно и утомительно, на улице холодно, слякотно и противно. Моя "Ока" осталась стоять рядом с домом, и поэтому мне предстояло путешествовать на общественном транспорте. Куда? Куда глаза глядят. Как говорил кто-то из классиков: "Главное прочь, а там все равно".
22
И это было хорошо - запереться на ключ В гостиничном номере, задернуть шторы, лечь на кровать и закрыть глаза. В этом был кайф.
Ради него я мог смириться с вытоптанной до белизны ковровой дорожкой в коридоре, с мерно капающей из крана водой в ванной комнате, с выцветшими обоями на стене и со специфическим запахом, говорившем о недавно проведенной здесь дезинфекции.
В конце, концов, гостиница именовалась не "Метрополь" и не "Хилтон", а "Колос", лет десять назад ее название звучало еще более прозаично - Дом колхозника.
К слову сказать, колхозниками здесь и не пахло. Пахло торговцами с Кавказа. Пахло несколькими московскими бизнесменами, приехавшими расширить свою фирму за счет глухой провинции. На каком-то этаже обреталась, по словам администратора гостиницы, женская сборная Саратова по плаванию, прибывшая в Город на соревнования.
Ближе к вечеру кавказские торговцы впадали в лирическое настроение и начинали искать саратовских пловчих с целью познакомиться. Московские бизнесмены никого не искали. Они выписывали из газет телефоны контор, предлагавших "досуг для состоятельных господ в любое время суток". В Городе заурядный московский коммерческий агент начинал чувствовать себя состоятельным господином. Поэтому диски старомодных телефонных аппаратов крутились, а в гостиничном магазине, что располагался в вестибюле, на "ура" расходились водка и презервативы.
А я лежал на кровати, не сняв ботинок. И мне было хорошо безо всякой водки, потому что никто не звонил мне по телефону и никто не стучал в мою дверь. Никто не знал, что я здесь. Даже Гарик. Даже Генрих. Это было так просто - получить ключ у администратора, подняться на пятый этаж, запереться в номере, лечь и закрыть глаза.
Я убежал от них от всех. Генрих, Гарик, милиция, Юра Леонов, Ленка…
Все они остались за пределами моего номера. Я получил тайм-аут. Как мне казалось, вполне заслуженный.
Хорошо было бы. просидеть в этом номере до тех пор, пока Гарик не вычислит киллера и не запрячет его в камеру. Пока Генрих не подыщет мне такую работу, чтобы не нужно было суетиться, а лишь успевать получать деньги от клиента.
Впрочем, в тридцать лет прекрасно понимаешь, что этакое бывает только в мечтах. Я смогу оплатить номер до конца октября, а потом придется отсюда свалить. Вряд ли к этому времени киллер попадется в руки к Гарику. А попадется один, наймут другого.
Нет, не получится у меня отсидеться. И никогда не получалось. Всегда приходится выходить на улицу и спрашивать у поджидающего тебя громилы с выбритым затылком:
"Какие проблемы?" Ну а далее - возможны варианты.
Рано или поздно все этим кончится, но пока я наслаждался тайм-аутом. Я смотрел в потолок, я спал, я часами лежал в ванной, листая страницы старого журнала с картинками, оставленного прежним постояльцем.
Никто не звонил мне и никто не стучал в мою дверь. Я был переполнен покоем. Иногда это так необходимо.
Наконец я дошел до крайней степени безделья и стал смотреть в телевизор. Первая передача, на которую я наткнулся, была "Санта-Барбара". До этого я смотрел телевизор с полгода назад, и тогда один мой знакомый по фамилии Сидоров в сердцах расколотил кинескоп моего "Самсунга", опечалившись очередным проигрышем сборной России по футболу. Я не стал предъявлять Сидорову претензии. Я понимал его чувства.
Так вот, перед тем футбольным матчем полгода назад тоже показывали эту вечную "Барбару". А еще говорят, что в стране нет стабильности.
Я выключил чертов ящик, и мне стало гораздо лучше. На протяжении следующих двадцати часов я спал, я думал, я смотрел в окно. И если выходил из номера, то лишь за тем, чтобы спуститься в вестибюль и купить что-нибудь поесть.
И по прошествии двадцати часов такой жизни я понял, что меня начинает от нее мутить.
Никто не звонил мне по телефону, никто не стучал в мою дверь. От этого я начал понемногу психовать.
Через сорок два часа после того, как я запер за собой дверь гостиничного номера и облегченно вздохнул, мне стало понятно, что дальнейшие игры в прятки я не выдержу. Надо было подавать признаки жизни.
Я сел на кровать, посчитал про себя до десяти и снял трубку телефонного аппарата. А затем набрал шесть цифр.
Когда длинные гудки прервались, я услышал треск, щелчки и чуть позже незнакомый голос:
- Управление внутренних дел. Отдел по борьбе с организованной преступностью.
- Игоря, пожалуйста.
- Кто его спрашивает?
Я назвался.
- Минуточку, - сказали мне в трубке, - подождите.
Я был согласен подождать. Но лишь минуту, не больше.
23
- Откуда ты звонишь? - быстро спросил Гарик. - Нет, не называй, - тут же спохватился он, и я знал почему: с некоторых пор все звонки в Управление записывались, И Гарик считал нелишним подстраховаться. - Это безопасное место?
- Относительно.
- Хорошо, оставайся там и не вздумай соваться домой.
- Что-то случилось?
- Кажется, я уже тебе объяснил, что случилось.
- Артур, письма… - перечислил я ключевые слова, - Это?
- Да-да, - торопливо подтвердил Гарик. - Я посадил тебе на квартиру своих ребят, они ждут визитеров…
- Больше никаких новостей?
- Как тебе сказать, - Гарик на несколько секунд замолчал. - Ну, есть кое-что. Кое-что хорошее для тебя.
Быть может, сегодня вечером все это кончится.
- Возьмете киллера?
- Слушай. - недовольно сказал Гарик. - Давай не будем обсуждать это по телефону. Я тебе намекнул, а ты уж сам делай выводы.
- Может, нам встретиться? - предложил я.
- Сидел бы ты в своем подполье, - высказал пожелание Гарик. - Без тебя разберемся…
- Я тут свихнусь скоро, в этом подполье. Хотя бы введи меня в курс дела, - умоляющим голосом попросил я. - Или я сейчас приеду прямо в Управление!
- Не надо! Лучше сделай вот что… Часа через полтора я поеду обедать.
Знаешь куда?
Я знал. И я сказал, что через полтора часа буду в том месте.
- Приеду один, - пообещал Гарик. - Прослежу, чтобы никого за собой не притащить. Но и ты тоже ушами не хлопай. В конце концов, это не на меня открыли сезон охоты…
Это я тоже знал. Такие вещи не забываются. Они остаются в памяти даже после того, как сезон охоты по каким-то причинам закрывается.
Но мне еще нужно было дожить до этого события. Мне еще многое что было нужно. И, выходя из гостиничного номера, я был готов к этому куда больше, чем двое суток назад, когда нашел убежище в бывшем Доме колхозника.
Вот что значит выдержать паузу.
24
Гарик ждал меня в ресторане "Комета". Приятное место для того, чтобы провести там обеденный перерыв. Меня пару раз едва там не убили. Но это никак не было связано с кухней ресторана. Хотя иногда именно приготовленная там пища кажется самым опасным, что может случиться с тобой в "Комете".
Гарик сидел в глубине зала, один, повесив пиджак на спинку стула. Он сосредоточенно пытался порезать котлету на как можно большее количество кусочков.
- Тебе везет, - сказал он, как только я уселся напротив него.
- Пока это не очень заметно, - возразил я. - Можешь пояснить свое утверждение?
- Ты все еще жив, - заметил Гарик, и возразить на это было нечего.
- Это действительно аргумент, - кивнул я. - Что-нибудь еще?
- Еще, - пообещал Гарик - Будет и еще. Тебе, Костя, просто сказочно везет. Я поставил телефон того Ромы на прослушку, хотя не имел такого права.
Я посадил на квартиру к тебе засаду, хотя такие вещи делаются с санкции начальства. Но начальство до вторника на конференции в Москве. Во вторник я буду вынужден убрать засаду и снять прослушку. Так вот, тебе повезло.
- А более конкретно? - попросил я.
- Сегодня утром Роме звонил киллер, - сообщил Гарик. - Рома должен передать ему какую-то часть денег. Они назначили встречу на сегодняшний вечер. На двадцать три ноль-ноль.
- Где будут встречаться?
- Места встречи не назвали, сказали: "Там, где в прошлый раз". Сядем Роме на хвост, он сам нас приведет куда нужно. Если все будет в порядке, - Гарик отвлекся от котлеты, огляделся, отыскал по соседству деревянную панель и трижды постучал по ней, - тогда возьмем сегодня и Рому, и киллера.
- У тебя большие планы на сегодняшний вечер, - осторожно заметил я.
- Есть такое дело, - согласился Гарик.
- Помощники не нужны?
Гарик медленно поднял на меня глаза и столь же медленно положил на стол нож и вилку. Его взгляд стал печальным, как у ослика Иа-Иа. Потом Гарик отрицательно покачал головой.
- Так это же все из-за меня, - напомнил я. - Ты, грубо говоря, будешь спасать мне жизнь, так? Я тоже хочу участвовать. Мое законное право.
- Какие еще у тебя права? - сквозь зубы выдавил Гарик. - Нет у тебя никаких прав. Сиди в своем подполье, пока я не скажу, что можно вылезать на поверхность.
- Я бы там и сидел, если бы ты не вычислил киллера, - сказал я.
Словосочетание "если бы ты не вычислил киллера", по моим расчетам, должно было польстить самолюбию Гарика и в конечном счете сыграть в мою пользу.
Однако, судя по кислому лицу Гарика, его самолюбие сегодня взяло отгул.
- Теперь-то все ясно, - продолжил я. - И я хочу тебе помочь взять киллера.
Это, если хочешь, дело принципа.
- Не хочу, - буркнул Гарик.
- Придется раскрыть твоему начальству глаза, - вздохнул я. - Раскрыть глаза на твое самоуправство за их спиной - незаконное прослушивание и прочие подвиги…
- Ну ты и сволочь! - сказал Гарик и отодвинул от себя тарелку: что-то стряслось с его аппетитом.
- Да еще какая! - согласился я. - Ну что, я еду с тобой вечером?
- Едешь, едешь, - отмахнулся Гарик. - Только уйди отсюда, дай пообедать в спокойной обстановке.
Я, всем своим видом излучая удовлетворение от исхода переговоров, поднялся из-за стола. Гарик посмотрел на меня, покачал головой и задумчиво произнес, спрашивая даже не меня, а себя самого:
- Интересно, какого черта люди так активно ищут приключения на собственную задницу? Им что, больше нечем заняться? Почему бы тебе, Костя, не посидеть в тихом укромном местечке и не подождать, чем все кончится?
- Если я буду ждать, - сказал я, - боюсь, что все кончится совсем не так, как нужно.
- Я придерживаюсь противоположного мнения, - возразил Гарик и снова придвинул к себе тарелку. - Когда ты сидишь дома, есть хотя бы маленькая надежда, что все пройдет как надо. Вот такая маленькая надежда, - он свел вместе большой и указательный пальцы, оставив между ними промежуток в пару миллиметров. - Но и она, как правило, остается несбывшейся.
Он сказал это, и его взгляд принял обычное для Гарика пессимистическое выражение, более подходящее для какого-нибудь лорда Байрона, но никак не для капитана милиции. Однажды я спросил Гарика, писал ли он когда-нибудь стихи.
Гарик решительно отверг эти грязные подозрения. Хотя он мог и соврать.
- Говоришь, надежда? - иронически хмыкнул я, - Эх ты, а еще милиционер.
Ты должен быть стопроцентным рационалистом, практиком, циником. А ты - надежда… Кисейная барышня.
- Пошел вон, - еле сдерживаясь, процедил Гарик, - Или я заколю тебя этой вилкой!
Судя по выражению, его лица, он не врал. Во всяком случае, глаза Гарика уже не были столь грустными, чего я и добивался. Всякий раз, когда я видел безнадежность и печаль в его глазах, мне становилось не по себе. Потому что это никогда не было позой или игрой, они всегда были искренними, шедшими из глубины души.
Слезы в глазах ребенка трогают, но они при этом естественны и обыденны.
Слезы в глазах взрослого мужчины вызывают недоумение, иногда презрение, порой жалость, но в любом случае они производят куда более сильное впечатление, нежели детские слезы. Потому что они редки.
Когда темная неизбывная грусть поселяется в зрачках шестнадцатилетнего пацана, только что преданного другом или брошенного девчонкой, - это нормально, потому что это ненадолго. Это будет вскоре вытеснено новыми впечатлениями, подаренными жизнью. Когда же такое выражение имеют глаза сильного мужчины, движущегося от тридцати к сорока, имеющего за своей спиной победы и поражения, взлеты и падения, это пугает. Это означает…
Это означает многое. И когда я думаю об этом, я прихожу к выводу, что неспроста так много людей имеют привычку носить темные солнцезащитные очки даже в те дни, когда солнце светит не так уж и ярко. Какие уж тут надежды.
25
Гарик сумел задействовать в вечерней операции две машины и четверых милиционеров. В половине одиннадцатого Рома вышел из подъезда и сел в красный задастый "Вольво". Отблески уличных фонарей скользнули по крыше и бокам автомобиля, когда он стремительно вынесся со двора.
Мы наблюдали за этим событием сквозь окно "шестерки". Гарик проводил "Вольво" взглядом и меланхолично проговорил:
- Вот смотрю я и думаю - быть посредником при наемных убийцах занятие куда более прибыльное, чем спасать всяких дураков от этих убийц. Был бы как Рома, ездил бы на "Вольво", не стрелял бы полсотни до получки…
- Говорите, говорите, товарищ капитан, - жизнерадостно отозвался водитель, крепкий молодой парень по имени Леха. - Я как раз только что диктофон включил! - и он громко засмеялся.
- Ты лучше дави на газ, извозчик, - хмыкнул Гарик. - Не отрывайся от коллектива.
"Коллектив" состоял из собственно Роминого "Вольво", шедшей за ним в некотором удалении "Дэу" с тремя оперативниками и нашей "шестерки". Из "Дэу" по рации сообщали направление движения, и Леха мог себе позволить отстать от "Вольво" на сотню метров. Он вел машину с каким-то особым шиком, то и дело подрезая зазевавшихся "чайников", пролетая перекрестки на последних секундах зеленого света, закладывая крутые виражи на поворотах. "Шестерка" во время таких маневров издавала звуки, присущие скорее не произведению волжских автомобилестроителей, а какому-то инфернальному существу, волей мага запертому в оболочку машины.
Гарик морщился и ворчал, что это не оперативное мероприятие, а какие-то "американские горки", но я видел, что ему нравится такая езда. Меня же больше занимало другое.
- Итак, Рома встретится с киллером и передаст ему деньги, - начал я - Они расходятся, тут выскакиваешь ты, Гарик, и командуешь "Руки вверх!". А что дальше?
- Дальше они поднимают руки, - уверенно сказал Гарик.
- А что ты с ними будешь делать? Какое обвинение ты им предъявишь? Один мужчина передал другому деньги. Ну и что? Может, это старый долг. А отдавать долги - еще не преступление.
- Это точно! - поддакнул Леха. - Мне Тихонов уже месяц как сотню должен. Пора сажать, товарищ капитан?
- На дорогу смотри, - посоветовал Гарик. - И меньше думай о деньгах.
- Я знаю, - не успокаивался Леха. - Деньги - ничто, их количество - все.
- На дорогу смотри! - рявкнул Гарик и тут же едва не сонным голосом обратился ко мне:
- Так что ты там говоришь? Что мы не найдем, за что прижать Рому и киллера?
- Вот именно. Если только киллер окажется таким идиотом, что явится на встречу, увешанный оружием.
- Это вряд ли, - сказал Гарик. - Я вообще с утра продумывал такой вариант: взять сегодня Рому за яйца, сунуть ему под нос Артурово письмо, надавить, заставить пойти на сотрудничество, а потом прицепить микрофон на грудь и отправить встречаться с киллером. Тогда у нас в руках была бы запись их разговора, и можно было бы за что-то схватиться… Но потом я понял, что это слишком рискованно. Рома может не расколоться, тогда никакой встречи с киллером не получится. Или Рома перенервничает на встрече, киллер почувствует неладное и сделает ноги.
- Так что же ты будешь делать? - поинтересовался я.
- Буду брать обоих. Потом допрашивать поодиночке. Против Ромы у нас есть письмо Артура, можно заставить его сдать киллера в обмен на снисхождение к нему самому.
Киллеру можно закомпостировать мозги тем, что нас интересует только Рома, как крупный аферист. Мол, нужно просто признать, что ты взял у Ромы деньги. А там уже так развернуться…
- Давайте сначала их возьмем, товарищ капитан, - снова подал голос Леха. - А уж потом-то придумаем, как их разговорить…