Минеральную воду Даша выпила в первые два дня. Пришлось пить воду из ручья и реки. У неё был отталкивающий бурый цвет, но вкус - нормальный. Печенье и галеты растянулись дней на пять. Но, в конце концов кончились и они. Много раз приходили Даше на ум невесёлые мысли: "А вдруг я ухожу вглубь сельвы? Или кружусь на месте? Может, здесь вообще необитаемые месте - "Затерянный мир"?…" Но что бы она не думала, продолжала идти. Времени уже не замечала. Её глаза почти ничего не видели из-за сильного воспаления, лицо и тело оплыло от укусов насекомых и ядовитых царапин, на месте сломанной ключицы вздулась огромная опухоль. Ко всему этому - всё чаще и чаще накатывали приступы лихорадки. И, наконец, наступил момент, когда Даша поняла, что погибает. Последние несколько часов она уже почти не шла. Спотыкаясь, делала несколько шагов, падала, ползла на четвереньках, пытаясь встать, но через пару шагов вновь падала. Сознавала ли себя и свои действия? Временами память как будто возвращалась, но потом вновь наплывал дурманящий бред, и, наконец, она опустилась на землю, зная, что уже не встанет.
Две последние ночи ей снился Игорь. Тот самый Игорь Лунёв - единственная её любовь. Почему, влюбившись совсем маленькой, она так прилепилась сердцем к нему? Разве можно такое объяснить? Одно слово: судьба. Даша нравилась многим ребятам и взрослым мужчинам, круг общения у неё был велик. Но любовных приключений она избегала. Так - два-три мимолётных романчика. Зачем? Она ведь знала, кто ей нужен. И верила - будет ему тоже нужна… Приход Игоря в её сны она поняла, как прощание его с ней, а её - с жизнью. Но не хотела верить.
Она полусидела в густой траве, опираясь на какой-то поваленный ствол. Сознание словно качалось на волнах: вверх - вниз, в провал - на гребень…И в какой-то миг, как раз, когда в глазах прояснилось, Даша увидела, в голубом мерцании овала, лицо Игоря. Он смотрел прямо на неё - удивлённый, растерянный, и оттого такой реальный. Ну конечно, вон и пиджак виден стального цвета, и рубашка в мелкую клеточку, и галстук! И даже легкая седина на висках, в его густой тёмной шевелюре. Эту седину Даша не могла придумать! Она видела его девять лет назад, молодым. И из-за этой седины сразу поверила, что в самом деле видит Игоря.
Но он как будто не узнавал её. И тогда она позвала: "Игорь, Игорь!" Он услышал: его зрачки расширились, губы дрогнули.
Как, откуда возникла в истёрзанном, затухающем сознании девушки уверенность: "Он пришёл спасти меня… Но только если узнает, позовёт по имени…"
С трудом приподнимаясь на локтях, еле шевеля распухшими губами, глядя прямо в глаза Игорю, стала просить:
- Спаси меня! Позови! Назови по имени!
Но всё было напрасно. Мужчина молчал, а странный экран начал вновь пульсировать, расплываться. "Я погибла!" - подумала Даша в последнем всплеске отчаяния. В этот миг по синему овалу прошла крупная рябь, губы Игоря дрогнули, и он, уже исчезая, успел сказать - неуверенно, но ясно:
- Даша…
Его голос рывком поднял её с земли. Легко, как в полёте, она прошла метров сто, и на изгибе реки вдруг увидела маленькую поляну, хижину, три человеческие фигурки рядом… Дашу нашли три индейца, которые охотились в джунглях на уток.
* * *
Оба Дашиных гостя - отец и сын, слушали её, как заворожённые. Бабушка, сидевшая с ними за одним столом, тоже переживала: держала внучку за руку, глядела влажными глазами, хотя давно и хорошо знала всю историю. В какой-то момент Серёжа не выдержал, спросил восхищённо:
- А ты не выдумываешь?
Для него это всё было, как приключенческое кино. Вот если б ещё только ягуар напал на девчонку, или крокодил пытался бы утащить в трясину…
Даша хотела сама прийти к ним в гости. Но, узнав, что у Игоря сейчас живёт какой-то человек, сказала:
- Нет, не хочу посторонних. Жду вас с Серёжей у себя.
Гриня захотел подышать свежим вечерним воздухом в ближайшем сквере. Игорь дал ему запасной ключ от квартиры. Сам же шёл к Даше возбуждённый. Он и без того был взбудоражен: знакомством с Гриней, утренним походом на место убийства. А теперь его ещё волновало свидание с этой чудной девочкой, ставшей взрослой и говорившей, что любит его. Он думал поразить её странным своим воспоминанием двухгодичной давности, но не успел. Даша спросила первая:
- Скажи, Игорь, не происходило ли с тобой позапрошлым летом, в августе, что-нибудь необычное, связанное со мной?
И, увидев, как расширились его зрачки и приоткрылись удивлённо губы, легко, мгновенно обняла за шею, прижалась щекой и щеке:
- Было! Ты вспомнил! Ты спас меня…
И стала рассказывать им эту совершенно невероятную и совершенно правдивую историю. А когда окончила и они все пришли в себя, Игорь спросил:
- А как же твои родители? Что делали они?
- Ничего! - Даша покачала головой. - Они думали, что я на асьенде Атуэста, не ждали от меня известий раньше, чем недели через две. А там, на асьенда, Бьянка с Арнедо считали, что мы объявимся дней через десять. Так и вышло: как раз десять дней я и шла по сельве, а на одиннадцатый меня привезли на лодке в индейскую деревню, оттуда - в ближайший городок. Можно сказать, даже волноваться за меня не пришлось.
- А газетчиков Глеб Алексеевич к тебе, небось, просто не подпустил?
- Да, папа не хотел, чтобы я вновь всё переживала. Тем более, что первый месяц я просто с трудом приходила в себя.
- А мы, Игорёк, ты можешь представить, что все мы пережили, хоть и задним числом? - спросила Мария Александровна.
Даша прижалась ласково к бабушкиному плечу. Но смотрела, не отрываясь, не Игоря. Он тоже, как заворожённый, не мог отвести от неё взгляд… Пятилетняя девочка, положившая головку ему на плечо. Сурово сжавшая губы первоклашка за свадебным столом. Голубой магический овал, соединивший американские джунгли и городскую квартиру в другом полушарии Земли. Соединивший его и эту девушку. Девушку, говорящую, что любит…
СЕРЁЖА
Серёжа сразу понял, что отец и Даша поженятся. Она была в батю влюблена по уши, и не скрывала этого. Ещё бы! Как же в него не влюбиться: он такой красивый, умный, весёлый, добрый. Он, Серёжа, никогда на маму не сердился, но и понять её никогда не мог. Бросить такого мужика ради какого-то Виталика… Но, это уже дело прошлое, что теперь о нём думать! Так что, раз мама сама, первая, его бросила, что ж отцу - навсегда одному оставаться? Мужчине без женщины трудно - Серёжа где-то слыхал такое выражение. Конечно, им и вдвоём, в своей мужской компании было хорошо. Но он не такой дурак, как некоторые мальчишки из киношек или книг - ревнуют отцов, пакости всякие их невестам подстраивают. Глупости какие! Он не маленький!
Да и Даша ему очень нравилась. Симпатичная, хотя и не такая красивая, как мама. Зато отважная, просто блеск! Упала в самолёте - не разбилась, вышла одна из джунглей. Жаль, правда, что на неё не напал хотя бы один разочек ягуар, и чтобы она от него отбилась, проткнула б его острой веткой, а потом закуталась в шкуру… И жаль, что его, Серёжи, с ней не было! Вот бы такая катастрофа случилась бы после её и отца женитьбы, и она взяла в поездку его - своего приёмного сына, и он с ней летел бы в том самолёте, и тоже остался бы жив!..
Вчера вечером, в гостях, когда отец курил у окна и разговаривал с бабушкой, Серёжа подсел к Даше на диван, и они немного поговорили.
- Ты сколько языков знаешь? - спросил он её.
- Иностранных? Английский, французский, испанский - совершенно свободно. А ещё могу говорить по-фламандски, но хуже.
- А что это за язык, фламандский? - удивился Серёжа.
Даша засмеялась.
- Я ведь учусь в бельгийском городе Льеже. А там население в основном фламандцы. Но в ходу два языка - и фламандский, и французский.
- А большой это город?
- Льеж? Довольно большой. Но главное - очень красивый, старинный. Готические дворцы, соборы. Вообще, в средние века там жили князья-епископы - Льеж был их резиденцией… Я ведь историк, так что расскажу когда-нибудь тебе об этом подробно. Очень интересно.
- Ладно, - согласился Серёжа. - Будет ещё время рассказать. Когда замуж за папу выйдешь.
Забавно было смотреть, как она покраснела. Но не растерялась, не смутилась. Так же пристально, сощурив глаза, посмотрела на него, выдержала паузу, спросила:
- А ты не возражал бы?
Серёжа не выдержал, заулыбался:
- Вовсе нет! Ты мне здорово нравишься!
- Ты мне тоже здорово нравишься.
- А как же мне тебя тогда называть? Мама, что ли?
- Нет, зачем же! - Даша подвинулась к нему ближе, и они заговорщицки склонили друг к другу головы. - Я ведь всего на восемь лет тебя старше. Вполне за старшую сестру сойду. - И, помолчав, спросила тихонько. - А твой отец, как думаешь, захочет на мне жениться? Я ему нравлюсь?
- Конечно! Я же не слепой.
И не сговариваясь, вместе посмотрели в сторону окна, где сидел Игорь. Тот уловил их взгляды, качнул головой вопросительно: мол, в чём дело? Серёжа и Даша переглянулись, одновременно прыснули от смеха…
Ещё бы, как мог Серёжа не заметить, что отец смотрит на девушку особенным, необычным взглядом! Что ж, пусть женится. Пусть мама узнает, какая у него молодая жена. Может, ещё пожалеет… И, может быть, перестанет отец тогда водить в дом всяких бродяг вроде этого Грини! Ох, не нравиться стал Серёже Гриня - всё больше и больше!
Уж какая у него улыбочка добрая, ласковая! И сам словно только вчера на свет родился - чистый наивняк. А ведь бомж со стажем, значит, в каких только переделках не побывал! Что он, Серёжа, фильмов не видел? И по телеку, и по видику насмотрелся боевиков американских. Там бродяги - парни крутые. Из любой переделки выйдут, кем угодно прикинутся. Вот и Гриня - от облавы улизнул, это тебе не просто так! Отец рассказывал - уйму бомжей выловили, и милиция, и ОМОН шустрили. А этот - вот он! Теперь у них прячется, вот и косит под добрячка. Отец от него в восторге, верит всему, какое-то убийство вместе раскручивать собираются. Отец, конечно, классный журналист, да только доверчивый бывает, словно ребёнок. Гриня ему, может, просто голову морочит. И ещё хорошо, если так. А то ведь, если хочет для чего-то своего использовать? С него станется, с добрячка этакого! Серёжа ведь знает кое-что, чего не знает отец.
В первый день он старался сочувствовать Грине, подбодрить его. Но когда они возвращались после прогулки в парк, Серёжа заметил, что этот бомж что-то прячет в кармане. Он догадался, что Гриня сбегал в будку на заброшенной сцене. Ну и что с того? Он ведь там жил, какие-то вещи у него остались, личные. Так зачем их прятать? Но вида он не подал, тоже дурачком прикинулся.
Домой пришли, и Гриня сразу в туалет - шасть! "Ладно, - подумал Серёжа. - Не буду тебе мешать. Пока." И в свою комнату ушёл, магнитофон врубил - вроде, и дела ему до Грини нет. Но дверь прикрыл неплотно, щель оставил. Видит, Гриня вышел, осмотрелся, и - на балкон. Воздухом свежим подышать! Только что по улице шёл, жаловался на жару и духоту. В комнате как раз прохладно. Но нет, успел уже видно по жаре соскучиться! Серёжа бесшумно на подоконник влез, в открытую форточку чуть-чуть голову просунул. Достаточно, чтоб увидеть, как Гриня в старом столе роется. Да так ловко, что и железкой не звякнет, а там их полно. И оглядывается через плечо на балконную дверь…
Ладно! Серёжа на кровать лёг, наушники на голову надел, книгу взял. Вовремя. Гриня в дверь голову осторожно просунул, улыбается. Но он не сразу заметил: ведь и музыку слушает, и читает одновременно. Потом увидел, клавишу на магнитофоне нажал:
- Вы что-то спросили? Я не слыхал…
- Нет, нет, Серёженька, не беспокойся, это я так. Сказать, что тоже прилягу с книжечкой. А если тебе куда надо, меня не стесняйся, иди.
- Да нет… - Серёжа лениво потянулся. - Нагулялся. Жара такая. Я папу буду ждать.
Это было два дня назад. Что Гриня спрятал в туалете, Серёжа узнал в тот же вечер. Прикинул, где может быть тайник, и сразу - к дырке с трубами. Когда мама с папой ещё вместе жили, он сам рогатку туда прятал. Так вот: в целлофановом пакете да ещё в какой-то тряпочке завёрнуты были тяжёлый шприц, две иглы к нему - потоньше и потолще, и две упаковки ампул. Серёжа всё разглядел, завернул, как было, и туда же спрятал. "Похоже, бомжик наш на игле сидит, - подумал почти весело. - Вот подарочек! Наркоман".
Но что же Гриня спрятал на балконе? Серёжа терялся в догадках. Хотелось поскорее узнать, да в тот день возможность не представилась. А вот наутро отец с Гриней ушли на "место преступления". Тогда Серёжа и порылся в старом балконном столе. То, что он там нашёл, и испугало его, и взбудоражило. Своё сокровище Гриня завернул в кусок пожелтевшей газеты - их там издавна целая стопка лежала. Потому мальчик не сразу отыскал - не обратил сначала внимание. А когда нащупал и развернул, то там, в плотной замызганной тряпке, увидел два красивых кожаных длинных футляра. Раскрыл первый, и…
- Ух ты!
Не удержался от восклицания. Ещё бы! Таких красивых и ладных ножичков он никогда не видал. Блестящие, хромированные, с удобными гофрированными ручками. И даже просто на взгляд видно, какие острые, причём у одного, поменьше, отточены оба ребра. Да, красивые-то красивые эти ножички, но и зловещие в то же время. Пока Серёжа смотрел на них - мурашки побежали по спине… Во втором футляре тоже лежал нож, такой же красивый и острый, но более широкий и слегка загнутый… Долго не мог Серёжа оторвать от них взгляд. Он, конечно, понял, что это не простые ножи, а, наверное, медицинские: может, такими хирурги операции делают? Но зачем они этому Грине? Он ведь не врач, сам рассказывал, что строитель. Странно. И тревожно. Очень тревожно.
А ещё некоторое время Серёжа раздумывал, что же делать? Показать находку отцу? Это было бы лучше всего. Но не получится ли, что Гриня найдёт всему объяснение, и он, Серёжа, останется в глазах отца не только дураком, но и подлым подглядчиком? А уж если Гриня соврёт, выдумает свои объяснения - что скорее всего! - уже ему, Сергею, доверять не станет. Кто тогда отца подстрахует? Ведь папа настроен верить Грине…
Есть ещё вариант - пойти в милицию. Но это совсем не годится. Отец ведь прячет Гриню, а он, сын, получится предателем…
В конце концов мальчик завернул ножики, как были, и положил на место. Пускай. Похоже, их гость пока не собирается никуда сматываться. Ему и здесь хорошо, безопасно. Он же, Серёжа, будет постоянно настороже, присматривать за этим бомжем. И обязательно наступит момент, когда отец сам убедится: что-то неладно.
Когда вечером Лунёвы собрались в гости к Даше Елисеевой, а Гриня попросился погулять, Серёжа заколебался. Может, остаться, тайком за Гриней проследить? Но уж очень хотелось пойти: он ведь, как и все, знал тележурналиста Глеба Елисеева, который такие увлекательные передачи из разных необычных мест всего мира делает. Знал, что отец дружил с Елисеевым и его дочкой… Вообщем, пошёл, и не пожалел. А про Гриню решил так: никуда тот сегодня ещё не денется, вернётся. А уж завтра он с него глаз не спустит.
Утром, когда Серёжа пересекал двор, чтоб выйти на свою обычную беговую дистанцию, он вновь увидел у раскрытого гаража Олега. Только на этот раз Олег не просто поднял руку в приветствии, а махнул, подзывая. Вблизи "Харлей Девидсон" оказался ещё более мощным и прекрасным. Серёжа тихонько погладил руль и кожу седла. Промчаться бы на таком!.. А Олег запросто так и говорит:
- Составишь мне компанию? Полчасика по окружной?
- Покататься?
- Ну!
- Вот здорово!
У Серёжи дух перехватило. А Олег уже вынес из гаража второй шлем - такой же красивый, как и у него, сам надел и застегнул второй на мальчике. Добавил только:
- Держись за меня покрепче.
И они рванули сходу, почти бесшумно: помчались, полетели… Серёжа, прижимаясь щекой к спине Олега, видел всё вокруг сквозь мутную пелену слёз. Это встречный ветер выбивал слёзы из глаз. Или огромная скорость выдавливала их. А, может, они текли от счастья и восторга: оттого, что рядом такой взрослый, сильный, доброжелательный - вообщем, совершенно чудесный парень Олег. Оттого, что они теперь и дальше, наверное, будут друзьями. Оттого, что под ним, Серёжей, такая потрясная машина - лучшая в мире!
Олег стал притормаживать и свернул на обочину, к небольшой посадке. Когда Серёжа вслед за ним спрыгнул с мотоцикла и сдёрнул шлем, парень кивнул на траву между деревьями:
- Пойдём, посидим.
Трава была сухой, мягкой, за посадкой просматривалось поле, засеянное подсолнухами. Олег прислонился спиной к стволу тополя, Серёжа бухнулся рядом на живот, опёрся на локти.
- Ну что, понравилось?
Олег казался немного смущённым. Может, оттого, что сорвал цветок и теперь обрывал лепестки и листики, коротко поглядывая на мальчика.
- Ещё бы! Я вот с отчимом на машине ездил - скоростной "Оппель". Тоже ничего. Но разве сравнить!
- Вот и хорошо. Будем дружить, я тебя и за руль пущу.
- Ты хочешь со мной дружить? - не поверил мальчик. - Взаправду? Но я же пацан!
- Ну и что? - Олег вдруг наклонился и положил ему руку на плечо, так ласково!.. - Среди моих ровесников таких отличных ребят, как ты, не так уж много. Ты ведь можешь быть хорошим другом, правда?
- Олежка! - Серёжа от восторга даже не заметил, как вырвалось у него слово, каким он часто называл парня про себя. - Да я для тебя - что хочешь!.. Я сильный, ловкий, ты не думай! И читаю много. Дома у нас, знаешь, сколько книг!..
Олег откинул голову, засмеялся. Серёжа смотрел на него полминуты и тоже стал смеяться.
- Да я только хотел сказать, что со мной не соскучишься, - еле выговорил он сквозь смех. Вскочил на ноги легко, весело, закричал, подбросив вверх шлем:
- Эгей! Зверобой и его верный друг Чингачгук мчат сквозь джунгли на своём быстром скакуне!
Олег, смеясь, поймал его за щиколотку, дёрнул, и мальчик вновь шлёпнулся на траву рядом с ним.
- Тоже мне, начитанный! Всё перепутал: Чингачгук и джунгли - разные вещи. Да и на лошадях они почти не ездили.
Когда ребята вновь садились на мотоцикл, Олег сказал:
- У нас есть дача, на водохранилище. Там сейчас пусто. Отцу некогда - весь в делах, а мачеха уехала в круиз по Средиземноморью. Хочешь, поедем со мной на дачу, поживём там два-три дня. Там не слабо: корт теннисный есть, спортплощадка, пляжик частный, яхта. Ты под парусами ходил когда-нибудь?
- Нет.
- Ну, так приглашаю. Отец тебя отпустит?
- Отпустит, наверное.
У Серёжи кружилась голова. В первую минуту, забалдевший от восторга, он хотел предложить: "Давай и Пашку Бурсова с собой возьмём!" Но вовремя сообразил, что Олег-то только с ним, с Серёжей, хочет дружить, а не детский сад вокруг себя разводить.
Они вновь мчались на "Харлее" по окружной дороге, возвращаясь в город. Серёжа в тот момент и не вспоминал о каком-то Грине. Но когда он вернулся домой, отец, уже у порога, убегая на работу, попросил его:
- Сынок, наш гость хочет прогуляться куда-нибудь к реке, пикничок устроить. Хорошая мысль, правда? Составь ему компанию, ладно?