ГЛАВА 98
Юки взяла слово:
- Прошу повторного допроса.
Получив кивок судьи, она быстро подошла ко мне.
- Линдси, когда вы стреляли в Сэма и Сару Кэйбот, ваша жизнь была в опасности?
- Да.
- Что в таких случаях предусматривают инструкции? Как надо действовать по правилам?
- В случае непосредственной угрозы полицейский должен стрелять, целясь в центр живой массы. Огонь прекращается после устранения опасности. Такие выстрелы часто приводят к смертельному исходу. В критических ситуациях полицейский не имеет права рисковать - он может промахнуться. Тогда преступник продолжит стрельбу и причинит вред вам или другим людям.
- Есть иные варианты поведения в подобных обстоятельствах?
- Нет. Никаких.
- Спасибо, лейтенант. Теперь мы действительно поняли, что произошло.
Я с облегчением покинула трибуну и на подгибающихся ногах вернулась к своему месту. Судья объявила, что заседание закрыто.
- Увидимся завтра в девять, - добавила она.
Юки, Шерман и несколько адвокатов образовали вокруг меня "буферную зону", благодаря которой мне удалось выбраться через заднюю дверь и проскользнуть в поджидавший на улице черный "линкольн".
Сквозь дымчатые стекла я увидела разъяренную толпу, она размахивала плакатами с моим портретом и надписями "Грязная Гарриет" и "Коп из преисподней".
- Ты отлично справилась, Линдси, - заметил Микки, обернувшись с переднего сиденья и похлопав меня по руке.
Но его карие глаза не улыбались, а нижняя часть лица превратилась в каменную глыбу.
- Не понимаю, какого черта я замялась. Я… я просто не знала, что ответить.
- Ничего страшного. Мы с Юки собираемся поужинать. Надо поработать над ее заключительной речью. Составишь нам компанию?
- Если я вам не нужна, лучше подбросьте меня до дома. Не хочу вам мешать.
Юки дала мне ключи от квартиры, и я стала смотреть на пролетавший за окнами знакомый город. Я понимала, что все закончено. Эта злосчастная пауза выдала меня с головой.
Присяжные ушли из зала с убеждением, что я стреляла в подростков с намерением убить их.
И они были абсолютно правы.
ГЛАВА 99
Резкий звук будильника вырвал меня из тисков кошмара. Я долго лежала неподвижно, съежившись на кровати и пытаясь собраться с мыслями, пока дребезжание звонка не стихло, сменившись глубокой тишиной. Потом я взяла с ночного столика мобильник и откинула крышку, но никаких сообщений не было.
Ровно в шесть, продрав глаза и ворча под нос, я стала разгребать вещи Юки и вскоре нашла свой спортивный костюм и кроссовки. Торопливо одевшись, я нацепила на Марту ошейник, и мы выбежали в зябкий полумрак.
Еще дома я заранее прикинула свой маршрут, не сомневаясь, что на ровной местности две мили для меня - пара пустяков. Но когда мы потрусили по Джонс-стрит, занывшие мышцы сразу напомнили мне, как я ненавижу бегать.
Спустив Марту с поводка, чтобы она не путалась у меня под ногами и, чего доброго, не утащила куда-нибудь в канаву, я стала прибавлять ходу. Дорожка пошла вниз, и я все больше наращивала темп, пока мое тело не стало ломить.
Ощущение не из приятных, но мне хотелось выбить из головы назойливые мысли о суде и переключиться на более терпимую физическую боль. Не обращая внимания на стонущие мышцы, я продолжала крепко впечатывать подошвы в тротуар, и подставлять потное лицо встречному ветерку, который постепенно рассеивал предрассветные сумерки, переходившие в тусклое утро.
Никуда не сворачивая, я бежала по Джонс-стрит, пока не миновала Валлехо-стрит и не поднялась на Рашн-Хилл. Сверху открылся чудесный вид на остров Эйнджел и зловещий Алькатрас с поблескивавшим на вершине маяком.
Здесь в моем настроении что-то изменилось - словно с плеч свалился тяжкий груз и вместо страха, и тревоги появилась неожиданная бодрость. Охваченная чем-то вроде легкой эйфории, я свернула на Хайд-стрит и перемахнула по дороге через небольшую стену. Справа широкой дугой раскинулась Ломбард-стрит, сбегавшая с холма к Ливенуорт. На одном из перекрестков я остановилась и изобразила бег на месте, размахивая руками и от души радуясь, что час пик еще не наступил, и на улицы не вывалила утренняя толпа, которая вот-вот заполонит все тротуары.
Светофор переключился на зеленый, и я помчалась дальше. Теперь меня окружала самая красивая часть города - великолепные старые особняки и живописный залив, который пока окутывал утренний туман. Когда мы с Мартой были уже возле китайского квартала, сзади завизжали тормоза, и у обочины остановилась полицейская машина.
- Мисс, пожалуйста, пристегните поводок к ошейнику.
Мое радужное настроение вмиг испарилось, и я оглянулась на подъехавший патруль. Тяжело дыша, подозвала к себе Марту.
- Вот черт. Лейтенант, это вы?
- Доброе утро, Николо. - Я поприветствовала молодого офицера и кивнула сидевшему рядом водителю. - Привет, Фридман.
- Мы на вашей стороне. - Фридман покрутил головой и хмыкнул. - Это я не в смысле дорожного движения. Просто мы здорово по вам скучаем, лейтенант.
- Спасибо, - улыбнулась я. - Рада слышать. Особенно сейчас.
- А насчет собачки можете не волноваться.
- Нет, Николо, ты абсолютно прав - собаку надо пристегнуть.
- Что, соблюдаете правила?
- Такая уж у меня натура.
- Ладно. Желаем удачи, лейтенант.
- Спасибо, ребята.
Фридман проехал мимо, на прощание, посигналив фарами. Я ухватилась за поводок Марты, покрепче намотала его на руку и повернула в сторону холма, чтобы вернуться на Джонс-стрит.
Когда я вошла в прихожую Юки, от моей хандры не осталось и следа. Горячий душ окончательно привел меня в чувство. Завернувшись в одно из огромных полотенец Юки, я стерла с зеркала банную испарину. Минуту смотрела на себя оценивающе. Кожа розовая и гладкая. Глаза ясные и чистые. Если не считать задержек с Мартой, пробежка прошла совсем неплохо. Я в отличной форме. Чем бы ни закончился мой процесс, я все равно останусь тем, кто я есть.
Даже Мейсон Бройлз не сможет у меня этого отнять.
ГЛАВА 100
Когда в зале воцарилась тишина - слышалось лишь тяжелое дыхание Сэма Кэйбота, - Мейсон Бройлз встал из-за стола и, уставившись на экран своего ноутбука, выдержал драматичную паузу. Потом он приблизился к присяжным заседателям и, поприветствовав их в своей ел ей но вкрадчивой манере, начал заключительную речь:
- Думаю, все мы согласны с тем, что у полиции очень трудная работа. Говоря откровенно, я бы на такую работу не пошел. Полицейским приходится ежедневно сталкиваться с преступниками и принимать решения в сложных и опасных ситуациях, когда счет идет буквально на секунды. Я уверен, что, поступая на службу, лейтенант Боксер сознавала, что ей предстоит. Она поклялась соблюдать закон и защищать граждан нашего города. Проблема в том, что некоторые поступки можно совершать только на трезвую голову.
В конце зала кто-то громко закашлялся, и Бройлз умолк, сунув руки в карманы и терпеливо ожидая тишины.
- Мы слышали, как лейтенант Боксер выступала вчера вечером, и я заметил одну любопытную деталь: она признает то, чего не может отрицать, и отрицает то, чего не может признать. Подсудимая отрицает, что не имела права садиться в полицейскую машину. Она отрицает, что ей не следовало исполнять свои обязанности после нескольких бокалов спиртного. Но лейтенант Боксер вынуждена признать, что нарушила инструкции. И она не может не признать, что убила Сару Кэйбот и разрушила жизнь ее брата Сэма. Дамы и господа, полицейские правила созданы именно для того, чтобы избежать ужасных перестрелок вроде той, что случилась в ночь десятого мая. И появились они вовсе не после этого трагического инцидента. Нет, их придумали очень давно и с тех пор постоянно применяли на практике. Любому копу - по крайней мере живому копу - хорошо известно, что к подозрительным автомобилям надо подходить с оружием в руках и не давать их пассажирам ни единого шанса усомниться в том, что вы настроены серьезно. А потом следует разоружить подозреваемых так, чтобы никто не пострадал.
Бройлз подошел к своему столику и глотнул воды из высокого бокала. Мне хотелось выскочить и закричать, что все это вранье и передергивание фактов, но я словно приросла к месту и лишь пожирала взглядом обвинителя, который, покосившись на камеру, поставил на стол бокал и вернулся к скамье присяжных, полностью поглощенных его речью.
- Сэм и Сара Кэйбот были трудными, непослушными детьми, вольно обращавшимися с законом. Они без разрешения взяли автомобиль отца и попытались сбежать от полиции. Им не хватало здравомыслия и, вероятно, доброго совета. Я убежден в одном - несмотря на их ум, эти подростки нуждались в защите больше любого взрослого, который мог бы оказаться на их месте. Но лейтенант Боксер не обеспечила им эту защиту, потому что нарушила элементарные полицейские правила. Она решила, что может служить закону и порядку в пьяном виде. Результаты ее поступка налицо - одаренная девушка мертва, а талантливый юноша, перед которым открывалась большая жизнь, до конца дней обречен, оставаться в инвалидном кресле.
Бройлз сложил руки в молитвенном жесте - признаюсь, выглядело это очень трогательно. Он опустил голову, и его последние фразы прозвучали как скорбный вздох.
- Мы не можем вернуть Сару Кэйбот, - произнес он. - Что касается Сэма, вы сами видите, что стало с его жизнью. Увы, наша судебная система не в силах возместить нанесенный им ущерб, но в вашей власти вознаградить Сэма Кэйбота и его родителей за перенесенные страдания и боль. Дамы и господа, уважаемые присяжные, я прошу вас принять верное решение и взыскать в пользу моего клиента пятьдесят миллионов долларов. Дело не только в Кэйботе и его семье. Дело во всех семьях и во всех жителях нашего города. Лишь признав Линдси Боксер виновной, мы можем быть уверены в том, что такая трагедия больше не повторится.
ГЛАВА 101
Юки закрыла свой ноутбук и вышла на середину зала. Она обратила к присутствующим свое красивое лицо и поздоровалась с присяжными. Я стиснула руки под столом, пытаясь забыть, что Мейсон Бройлз только что наговорил.
- В этом деле слишком много эмоций, - начала Юки. - С одной стороны, мы стоим перед лицом трагедии, которая навсегда изменила жизнь семьи Кэйботов. С другой стороны, хорошего полицейского несправедливо обвиняют в том, что он явился причиной этого несчастья. Поскольку нас всех захлестывают эмоции, и речь идет о совсем юных существах, я хочу еще раз напомнить вам фактическую сторону дела, чтобы, вынося свое решение, вы руководствовались фактами, а не чувствами. А факты заключаются в том, что любой коп, если он закончил службу и решил пропустить пару стаканчиков с друзьями, не совершает ничего дурного. Копы тоже люди. И хотя предполагается, что полицейские должны быть на страже двадцать четыре часа в сутки, лейтенант Боксер имела полное право сказать детективу Джейкоби, что ее дежурство уже закончилось. Но моя подзащитная принимала свою работу близко к сердцу и не могла не последовать зову долга, - продолжила адвокат, - что, в конечном счете, и поставило ее под удары критики. Вы много раз слышали, как обвинение называло лейтенанта Боксер пьяной. В действительности дело обстоит иначе. Если в ее крови и содержался алкоголь, это было одним из обстоятельств инцидента, но он отнюдь не его причина. Пожалуйста, заметьте эту разницу. Ночью десятого мая лейтенант Боксер не совершила ни одной ошибки, вызванной замедленной реакцией или неправильной оценкой ситуации. Ее единственный просчет был вызван тем, что она проявила много сочувствия к истцам. Главная причина смерти и увечий Сары и Сэма Кэйбот - они сами. В ту ночь два богатых испорченных подростка не нашли ничего лучше, как отправиться на жестокую и безумную прогулку, повсюду сея разрушения и смерть: сначала другим людям, а потом и самим себе. Безрассудное поведение Сэма и Сары Кэйбот, их безответственность и агрессивность - вот что вызвало трагедию той ночи. Дамы и господа, не моя подзащитная применила избыточную силу, а они. И это ключевой и самый важный факт.
Юки замолчала, и на мгновение мне показалось, что она забыла свою речь. Но, рассеянно потрогав висевшее на шее ожерелье, девушка опять повернулась к скамье присяжных, и я поняла, что моя защитница просто собиралась с мыслями.
- Обычно, когда полицейских привлекают к суду, получается что-то вроде дела Родни Кинга или Эбнера Лойма: коп или слишком быстро спустил курок, или избил подозреваемого, или нарушил чьи-нибудь права. Но Линдси Боксер обвиняют в противоположном. Она убрала оружие в кобуру, поскольку дети Кэйбот казались беспомощными, и им угрожала реальная опасность. И что же - обвинение пытается превратить ее добрые человеческие чувства в халатное отношение к работе! Простите, но это полная чепуха. Лейтенант точно следовала правилам, когда приблизилась к машине с оружием в руках. И только потом, увидев, что дети пострадали от аварии, решила оказать им помощь. По-моему, это хороший поступок. Детектив Джейкоби - еще один опытный работник, коп с двадцатипятилетним стажем - последовал ее примеру. Вы сами слышали его. Вместе с лейтенантом он вытащил подростков из машины и попытался вызвать "скорую помощь". Скажите, разве не такого поведения мы ждем от наших полицейских? А если бы кто-нибудь из вас попал в подобный инцидент? Если бы это были ваши дети? Но вместо того чтобы поблагодарить офицеров, Кэйботы вытащили оружие и попытались убить их. Выстрелив в Джейкоби, Сэм пнул его ботинком в голову. Почему они были так злы и агрессивны? Может, из-за наркотиков? Или им просто нравилось убивать? Не знаю. Зато мы знаем, что лейтенант Боксер была тяжело ранена и открыла огонь для самозащиты. Это факт. А защищать себя обязан каждый полицейский. Дамы и господа, вы слышали слова Линдси Боксер: она отдала бы все на свете, лишь бы Сара Кэйбот осталась жива, и никто бы из детей не пострадал. Но правда в том, что трагедия десятого мая случилась вовсе не из-за ее ошибки. Наоборот, подзащитная сделала все, чтобы ее предотвратить.
На мои глаза навернулись слезы благодарности. Какое красноречие, сколько искренности и чувства! Я прикусила нижнюю губу и дослушала концовку речи.
- Дамы и господа, уважаемые присяжные! За эту неделю вы терпеливо выслушали множество показаний и свидетельств, выдержали тяжелый натиск прессы. Вам было нелегко. Мы просим признать лейтенанта Линдси Боксера виновной - но только в том, что она является хорошим полицейским; мы все должны гордиться милосердным, преданным и самоотверженным служителем закона. И мы просим признать ее невиновной в тех вопиющих и несправедливых обвинениях, которые были выдвинуты против нее.
ГЛАВА 102
- Как насчет того, чтобы показаться перед публикой? - спросил Микки, взяв меня под руку. - Сегодня пятница, заседание отложат до понедельника. По-моему, сейчас самое подходящее время, чтобы поболтать с прессой.
Я протиснулась между адвокатами в коридор и спустилась по мраморной лестнице к выходу на Макаллистер-стрит. Помещение суда находилось под углом к соседним зданиям и выходило на просторный перекресток, обрамленный миниатюрным парком.
После царившего внутри полумрака меня ослепило яркое солнце. Как и в прежние дни, улица была заполнена людьми, и вдоль обочины сплошным рядом стояли фургоны с телевизионщиками и спутниковыми тарелками. Мне показалось, что я попала на площадь в день суда над О’Джей Симпсоном. Собравшаяся вокруг толпа была так же раздражена и взбудоражена, а в воздухе носилось ощущение скандала. Очевидно, мой процесс не был таким уж выдающимся событием, чтобы включать его в мировые сводки новостей, но на фоне котировок акций или местных выборов я вполне могла сойти за хит сезона.
Пресса накинулась на нас, как гончие на зайца. Микки уже приготовил заявление, но ему не дали его озвучить.
- Мистер Шерман, как долго продлится совещание присяжных?
- Не знаю, но я уверен, что в любом случае с лейтенанта Боксер снимут все обвинения.
- Лейтенант Боксер, если присяжные проголосуют против вас…
- Это очень маловероятно, - вмешалась Юки.
- Мисс Кастеллано, вы впервые выступаете в таком громком деле. Как, по-вашему, вы хорошо справились?
В пятнадцати шагах от нас такая же толпа окружила Мейсона Бройлза, его помощников и их клиентов. Камеры снимали, как сиделка поднимает Сэма Кэйбота на деревянный трап и завозит его в фургон. Репортеры кинулись к ним, забрасывая вопросами Сэма и отмахиваясь от его отца, который пытался защитить мальчика.
Я заметила в толпе Клэр. Она с трудом проталкивалась ко мне сквозь плотный строй зевак. Глядя на нее, я не обратила внимания, что у Микки звонит мобильник. Его рука легла мне на плечо. Лицо Шермана стало серым.
- Есть новости от судебного секретаря, - прошептал он мне в ухо. - У присяжных появилась пара вопросов.
Мы начали пробиваться сквозь толпу, прокладывая путь к машине Микки. Юки и я сели на заднее сиденье, а Шерман занял место рядом с водителем.
- Что они желают узнать? - спросила Юки, как только захлопнулась дверь.
Автомобиль медленно тронулся по улице, направляясь к Редвуд-стрит.
- Присяжные просили уточнить, сколько алкоголя было в крови Линдси, - промолвил Микки.
- О Господи, - простонала Юки. - Неужели они на это клюнули?
- А еще? - насторожилась я. - Ты говорил про пару вопросов.
Микки заколебался. Ему явно не хотелось отвечать, но деться было некуда.
- Они спросили, есть ли какие-нибудь ограничения по сумме, которую следует взыскать с ответчицы.
ГЛАВА 103
Мне показалось, что на меня обрушился чудовищный удар. В животе все перевернулось, а к горлу подкатила желчь. Я не раз воображала, что со мной будет в случае поражения в суде: скучная работа в частном секторе, чтение книжек на песчаном пляже… Но я не ожидала, что само известие об этом поразит, мня как гром. Юки пробормотала:
- Господи, это моя вина. Не надо было говорить: "Признайте ее виновной в том, что она хороший коп". Что за дурацкая идея! Мне представлялось, что это ловкий ход, но я ошиблась.
- Ты отлично справилась, - глухо произнесла я. - Твое выступление тут ни при чем.
Я съежилась в углу, обхватив себя за плечи и опустив голову. Шерман и Юки продолжали беседовать. Микки пытался уверить ее в том, что не все потеряно, но его голос хрипел у меня в ушах, как заезженная пластинка.
Все, что я могла, это мысленно повторять одну фразу: "Как же так? Как же так?"