Молча взяв его под руку и, стараясь приноровиться к широкому шагу (он ходил так же, как ездил - стремительно, резко лавируя между скоплением машин), я вскоре очутилась в кабине лифта.
- Сейчас мы поднимемся в холл отеля, - негромко сообщил парень, нажимая кнопку. - Нам надо пересечь его и выйти через главный вход, по возможности не привлекая внимание. Постарайтесь изобразить из себя мою девушку…
- Побойтесь бога, - пробормотала я. - Вы мне в сыновья годитесь…
- Моя жена с вами бы не согласилась…
Холл, в отличии от Монмартра, был многолюдным, оживленным и прекрасно натопленным. Судя по роскошной кожаной мебели, экзотическим растениям и обилию мрамора с позолотой у стоек регистратуры, вследствие чего последние напоминали дорогой фамильный склеп, отель явно не относился к разряду придорожных кемпингов.
Стоило нам оказаться среди постояльцев и гостей, фланировавших по холлу с непринужденностью истых французов, как мой водила сразу же утратил все свои лихаческие замашки и неторопливо, в ритм общего движения, повел меня к выходу. Думаю, его маскировочные ухищрения были обычной перестраховкой - на нас никто не обращал внимание. Или мне хотелось думать, что все обстоит именно так.
Стеклянные двери на фотоэлементах плавно разошлись, и мы оказались у главного входа в отель, под переливавшимся всеми цветами радуги полукруглым козырьком. Мой небритый провожатый кивнул швейцару в берете с помпоном и тот тут же пронзительно свистнул. Через секунду у входа притормозило такси.
- До свидания, мадам, - молодой человек галантно приоткрыл заднюю дверцу и помог мне усесться. - Было очень приятно с вами познакомиться…
В течение нескольких секунд я поняла, что водитель такси, в отличии от своего коллеги из "ситроена", настроен весьма миролюбиво и ведет машину на вполне приемлемой скорости. Это как-то сразу меня успокоило. Пока все укладывалось в рамки логики. Если за мной действительно следили (кто следил? с какой целью? как долго? из Лос-Анджелеса? откуда вообще взялся интерес к англичанке по имени Гортензия?), то те, с кем я собиралась встретиться, стремясь оторваться от этой слежки, действовали вполне разумно. Вопрос был лишь в том, из скольких этапов будет состоять этот самый отрыв. Немолодой мужчина в кепи молча вертел баранку и не проявлял ко мне интереса. Хотя допустить, чтобы вся эта гонка с препятствиями, подземным гаражем и имитацией влюбленности в стремительном проходе через холл сделана только для того, чтобы посадить меня в ОБЫЧНОЕ такси с ОБЫЧНЫМ водителем, я, естественно, не могла.
Даже учитывая мою врожденную наивность.
Спустя минут двадцать машина остановилась.
- Вам надо подняться на лифте на четвертый этаж, - не оборачиваясь, бросил водитель. - Апартамент 14. Запомнили?
- Да. Сколько я вам должна?
- За вас уже заплатили, мадам. Спокойной ночи.
- Если бы… - вздохнула я про себя и вышла из машины.
Лифт был старинный, чтобы не сказать допотопный. Шахта, оплетенная черной узорчатой решеткой, надсадный скрип тросов и дребезжание колокольчиков после прохождения каждого этажа вызывали во мне единственное желание - благополучно добраться до четвертого этажа.
Едва только я нажала кнопку слева от двери, на которой тускло мерцала медью табличка с цифрой "14", она сразу открылась. И тут же на меня дохнуло чем-то очень близким, родным. Уже позднее я разобралась в природе этого странного ощущения: в доме едва слышно, ненавязчиво пахло миндальным печеньем. Запах был старым, остаточным, напомнившим детство, когда в мытищинской коммуналке с нами жила моя бабушка. Уже готовые, только что с противня миндальные печенья бабушка тут же прятала под подушку и, невзирая на мои отчаянные мольбы, не давала даже попробовать, пока с работы не возвращалась мама. Мне вообще казалось, что если бабушка и любила кого-то по-настоящему в своей долгой и непонятной жизни, то только мою маму. А вовсе не меня… Видимо, и в этой парижской квартире когда-то очень давно безраздельно хозяйничала благообразная и деспотичная старуха в седых буклях, прятавшая под подушку от внуков еще горячие печенья в форме звездочек и ромбов, источавшие волшебный запах миндаля… Невысокий темноволосый мужчина средних лет в сером свитере без слов помог мне снять плащ, после чего выразительным кивком велел следовать за ним. Миновав длинный коридор, сплошь уставленный полками с книгами, я очутилась в небольшой, скромно обставленной комнате, единственным украшением которой с большой натяжкой можно было считать старинный буфет с резными дверцами, явно нуждавшийся в руках опытного и терпеливого реставратора мебели. Центр комнаты занимал круглый стол, покрытый чистой белой скатертью и уставленный шестью простыми стульями. Так и не сказав ни слова, мужчина в свитере во второй раз повелительно кивнул - мол, чего стоишь, за те же деньги можно и присесть, - после чего неслышно удалился.
В комнате было тихо. Тяжелые гардины, которыми были наглухо задрапированы оба окна, судя по всему, служили прекрасной звукоизоляцией. Я села и с наслаждением вытянула ноги. И в этот момент кто-то за моей спиной негромко произнес по-русски:
- Ну, здравствуйте, госпожа Мальцева…
* * *
Мужчина за пятьдесят в вылинявшей джинсовой куртке был совершенно седым. Сев напротив, он довольно бесцеремонно, с нескрываемым любопытством стал меня разглядывать. Господи, как хорошо я изучила ТАКИЕ взгляды - увесистые, цепкие, изучающе-холодные. Так обычно на меня смотрели Паулина, Уолш, так разглядывал меня затворник Габен в чилийских Андах, так - правда, очень редко, - на меня смотрел Юджин.
- Кто вас гримировал?
- Made in USA, - пробормотала я. - Собственное производство.
- Браво! - Седой улыбнулся. - Вы чуть не сбили нас с толку. Женщина, стоявшая на условном месте, ну, никак не напоминала Валентину Мальцеву…
- А вы, естественно, знаете, как выглядел подлинник?
- Естественно, - кивнул он. - Вы достаточно популярны…
- Достаточно популярна среди шпионов.
- Среди представителей спецслужб, госпожа Мальцева, - уточнил мужчина.
- Госпожа я только по форме… А вообще меня зовут Вэл. Или Валентина, если вам это имя ближе.
- А меня - Дов, - мужчина чуть привстал. - Рад познакомиться с вами лично.
- Странное у вас имя, Дов.
- Скорее, непривычное, Вэл.
- Мне бы хотела знать, кто вы и с кем я вообще имею дело? Я не слишком любопытна?
- Вы придаете значение правилам приличия?
- Так как насчет моих вопросов, Дов?
- Может быть, начнем с моих, Вэл?
- Может быть, уступим даме, раз уж мы в Париже?
- Может быть, не будем терять зря времени, раз уж вы попали в очередной переплет?
Я уже было открыла рот, но под тяжелым взглядом Дова невольно осеклась. Надо было успокоиться: в конце концов, я сама сделала все необходимое, чтобы оказаться в этом странном доме, населенным такими же странными мужчинами.
- Простите… По всей видимости, вы правы.
- Тогда рассказывайте все по порядку, Вэл. Постарайтесь ничего не упустить…
Почему-то мне казалось, что подробное описание бед, свалившихся за последние дни, не уложится и в двухчасовом монологе. И потому я была искренне потрясена, когда в течение каких-то пяти минут рассказала Дову все.
Или почти все…
- Ну что ж, - седой откинулся на спинку стула. - Теперь, во всяком случае, мне понятны две вещи из трех: как вы вышли на нас и откуда взялся хвост…
- А откуда он, кстати, взялся?
- От бывшего коллеги вашего мужа, Вэл.
- Понятно…
В этот момент я представила себе, как ножницами вырезаю под корень плотоядный нос Бержерака и даже зажмурилась от удовольствия.
- А вот ответа на третий вопрос у меня нет. Пока нет, - добавил Дов и внимательно посмотрел на меня. Взгляд его черных глаз удивительно напоминал сразу два вопросительных знака.
- Вы подозреваете, что он есть у меня.
- Я очень надеюсь на это, Вэл.
- Что вас интересует?
- Зачем вы ввязались в это дело? И что вы хотите от нас?
- Можно я отвечу чуть позже?
- Почему?
- Хотелось бы самой задать несколько вопросов?
- Да, пожалуйста.
- Кто вы?
- Офицер разведки.
- Какой?
- Это так принципиально? - Дов пожал плечами.
- Иначе я бы не спрашивала.
- Вы попали в трудное положение, ведь так?
- Да.
- Вам нужна помощь, верно?
- Верно.
- И вы не знаете, где ее получить?
- Пока не знаю.
- Вполне возможно, вы рассчитываете получить ее здесь… - Дов широко развел руками. - Так стоит ли усложнять свою задачу вопросами несколько э-э-э… нескромного характера?
- Стоит, Дов… - Я выдавила из себя жалкое подобие улыбки, которая иной и быть не могла - на душе было тошно. - Прежде всего, мне важно знать, что я нахожусь среди друзей. Мне нужны гарантии, что дом, в котором я попала, не является конспиративной квартирой КГБ. Или советской военной разведки, что в данном случае не принципиально. Поскольку я имею опыт общения и с теми, и с другими, а хрен редьки не слаще…
- То есть, вы подозреваете, что я - сотрудник КГБ? - уточнил Дов с серьезным выражением лица.
- А я должна исключить такую вероятность?
- Но вы ведь сами позвонили нам. По телефону, который получили от своего приятеля.
- Мишин, увы, не Бог, - я пожала плечами. - Людям свойственно ошибаться.
- И потом, разве стали бы вы рассказывать все человеку, которому не доверяете?
- А что я такого вам рассказала?
- Ну, всю эту историю с письмом, подробности покушения на вашего мужа…
- А чем я рисковала? И то, и другое, как мне кажется, сделано одним руками. Если вы один из них, то ничего нового я вам не сообщила, не так ли?
- Логично, - Дов кивнул.
- И?..
- Вам нужны доказательства моей непричастности к советским разведслужбам?
- Была бы вам очень признательна, Дов.
- Ну, хорошо… - Дов чуть придвинулся к столу. - Вы помните людей, с которыми в семьдесят восьмом году, зимой… м-м-м… провели вместе несколько дней.
Я замерла.
- Это был самый неспокойный год в моей жизни, Дов. И вокруг меня было слишком много людей. В основном, таких, кого бы я меньше всего хотела увидеть еще раз.
- Это происходило в одной восточноевропейской стране, - уточнил седой.
- В какой именно? - быстро спросила я.
- В Польше.
- Точнее.
- В порту, где остановился один советский сухогруз. В лесу, где трое мужчин сопровождали одну даму…
- Да, я помню этих людей.
- А их имена?
- Тоже.
- Если я назову эти имена, вам будет достаточно?
- Не совсем, - я покачала головой. - Эти имена вполне могли быть известны КГБ. Давайте я сама вас спрошу.
- Давайте, - кивнул Дов и вздохнул.
- Опишите мне… водителя.
Мне показалось, что седоголовый едва заметно вздрогнул.
- Коренастый, сорок четыре года, волосы светлые, с залысинами, вес больше ста килограммов…
- На каком языке мы с ним разговаривали?
- Боюсь, что ни на каком, - Дов грустно улыбнулся. - Двое других прекрасно говорили на русском. А человек, о котором вы спрашиваете, владел только родным языком. Но даже на нем он произносил не больше четырех слов в неделю…
- Одно слово он все-таки сказал…
С самого начала я понимала, что в этом доме подвоха ждать не от кого. Но все равно испытала вдруг какую-то воздушную легкость, поняв наконец, с КЕМ меня свела судьба.
- Какое слово? - Дов напрягся.
- Оно звучало так же странно, как и ваше имя - "игану". Кстати, что оно означает?
- Приехали, - негромко ответил Дов и моргнул.
- Они… живы?
- Да, - Дов потер глаз указательным пальцем. - Двое живы. А водитель…
Он замолчал, а у меня сразу же пропало желание задавать вопросы…
Какое-то время мы сидели молча, пока седой не поднял наконец голову:
- Я хотел бы кое-что объяснить вам, Вэл. Ваш школьный друг в свое время оказал нам услугу… Достаточно серьезную, кстати. В нашей профессии подобные вещи не забывают. Кроме того, я имел удовольствие быть знакомым с ним лично. Естественно, мы постараемся что-нибудь сделать для него. Но мне бы не хотелось вселять в вас излишние надежды - это совсем не так просто. Если вообще осуществимо…
- Господи!..
- Главная сложность заключается в том, что Мишин, судя по всему, находится там, - Дов выразительно кивнул на оконные гардины. - И его жена тоже. Их вывезли в Россию, Вэл…
- Сволочи! - пробормотала я.
- И мы так делаем, - Дов пожал плечами. - И все спецслужбы… Короче, потребуется какое-то время, чтобы выяснить подробности, конкретные детали, составить общую картину и только потом можно будет говорить о контрмерах. Думаю, до того момента, пока нам неизвестен МОТИВ этой акции, любые попытки бессмысленны…
- А как обстоят дела со мной? С моими проблемами?
- Примерно так же.
- Вы думаете, письмо Мишина и эти… выстрелы связаны, да?
- Но вы же сами об этом говорили.
- Я женщина, стало быть, имею законное право на ошибки.
- Но не в данном случае…
Дов положил руки на стол. Крупные, загорелые кисти резко контрастировали на белой скатерти.
- Есть вещи, Вэл, о которых вы, скорее всего, не знаете. Да и не нужны они вам… С другой стороны, и Мишин, и ваш муж, и вы сами, Вэл, были в определенной степени причастны к одной операции. Вы понимаете, о чем я говорю?
Я кивнула. Как раз ЭТО я понимала хорошо.
- В разведке, Вэл, не существует понятия "срок давности". Это один из главных законов. Никто и никогда не знает, что может случиться с тем или иным агентом через десять, двадцать, сорок лет после выполнения задания. Это возникает неожиданно, как раковая опухоль. И протекает столь же скоротечно…
- Таким же тоном несколько дней назад со мной разговариВэли в больнице, - тихо сказала я. - Вы словно готовите меня к чему-то непоправимому. Или мне это кажется?
- Если я верно оцениваю серьезность намерений ваших бывших соотечественников, Вэл, то в данный момент я веду диалог с трупом. Правда, очень симпатичным, - улыбнувшись, добавил мужчина.
Внутри у меня все опустилось.
- Что с вами, Вэл?
- Ничего страшного… Пытаюсь переварить ваш комплимент.
- Вы правильно сделали, что убрались из Штатов. Вели вы себя, конечно, по-дилетантски, однако решение приняли единственно верное. И этот грим… Короче, на какое-то время вы отсрочили исполнение смертного приговора. Я имею в виду смертный приговор, касающийся лично вас, Вэл.
- Вы считаете, что их целью был не Юджин? - я задала вопрос, ответ на который знала. Но так уж устроена человеческая психология: всегда хочется ошибиться в своих худших предположениях.
- Естественно! - кивнул Дов. - Они же умные ребята, Вэл. Не глупее нас с вами. Так зачем им связываться с Лэнгли? Особенно сейчас, когда на высшем уровне взаимоотношений двух сверхдержав разгорается такая страстная любовь? Да и потом, в мирное время кадровый офицер американской внешней разведки, пусть даже в отставке - далеко не самый безобидный объект. В любом случае, следует избегать резких движений. Существуют правила…
- Я с семьдесят восьмого года живу в Америке, Дов. Больше семи лет меня ничто не связывает с Союзом… За все эти годы я никого не видела, не имела никаких контактов… Мы с мужем просто жили как обычные люди. Вы верите мне?.. Мы приняли решение навсегда порвать с прошлым и сдержали друг перед другом свое слово…
Наверное, со стороны я со своими попытками хоть как-то обезопасить собственную шею от уже занесенного топора невидимого палача выглядела наивно и жалко. Но иначе ведь не бывает! Это только в кино героини с продуманным макияжем и выверенной прической выглядят перед лицом смерти ироничными и неотразимыми. На самом же деле экстремальные ситуации и эстетика поведения - понятия не стыкуемые ни при каких обстоятельствах.
- Повторяю еще раз, Вэл: в разведке не существует понятия "срок давности". Вот почему ваша работа на ЦРУ никак не может считаться гарантией личной безопасности. Наоборот: именно эта работа и есть, скорее всего, причина вынесения вам смертного приговора…
- Стало быть, если бы я осталась в Штатах, то?..
- К счастью, вы этого не сделали, - перебил меня Дов. - Скажите, Вэл, а почему вы не обратились за помощью к шефам вашего мужа?
- Юджин этого не хотел…
- А то, что вы делаете сейчас, он бы одобрил?
- Сейчас он без сознания… - Слова вдруг стали даваться мне с огромным трудом. - Он под капельницей. Так что, сейчас решения принимаю только я. За двоих. Когда все это кончится… Если все это кончится… Короче, мы с ним разберемся во всем сами…
- И все же, - продолжал допытываться Дов. - У вас была прекрасная возможность позвонить Уолшу…
- Вы и его знаете?
- В НАШЕМ мире, Вэл, любая форма неизвестности является злом, с которым следует бороться… - Дов улыбнулся. - Так почему вы не связались с Уолшем? Он ведь очень расположен к вашему мужу, да и к вам, Вэл…
- Я уже ответила вам: Юджин был категорически против. Кроме того, письмо Мишина связывало мне руки: там ведь ничего не было сказано о Уолше - только о вас…
- Но вы не знали, кого Мишин имел в виду?
- Догадывалась, - пробормотала я. - Смутно, но догадывалась… - Меня вдруг словно обожгло изнутри. - По-видимому, я знаю что-то такое, что не мешало им все эти годы, но вдруг стало принципиально важным именно сейчас. Верно?
- Об этом позднее, - отмахнулся Дов. - Пока меня интересует степень осведомленности в Лэнгли.
- Вы думаете, они как-то причастны?
- Вряд ли… Но, в то же время, люди ЦРУ вели вас непосредственно с лос-анджелесского аэропорта.
- Я уже поняла это. Но они ведь не враги, Дов.
- К счастью, нет, - седой улыбнулся. - Они действительно не враги. Знаете, как мы их называем?
- Как?
- Заклятые друзья.
- Знаете, Дов, рискуя оказаться неблагодарным человеком, я все же скажу вам: в настоящее время меня как-то совсем не интересуют ваши взаимоотношения с американцами.
- И совершенно зря, Вэл… - Две продольные морщины на узком лице Дова застыли, как на восковой маске. - Ибо если мы и сможем что-то сделать для вас, то только с их помощью.
- Я этого не хочу!
- Это ваше право.
- То есть?
- В том смысле, что у вас есть выбор, Вэл.
- Если бы у меня действительно был выбор, я не оказалась бы в этой комнате.
- Тогда вам придется действовать по нашим правилам…
- А как насчет компромисса?
- Боюсь, вы не совсем ясно представляете себе ситуацию, - тихо произнес Дов. - Вы обречены, Вэл. У них вполне достаточно возможностей достать вас везде. В сущности, это всего лишь вопрос времени…
Он говорил о вещах, которые я не просто понимала - я ощущала их НУТРОМ.
- У вас очень своеобразная манера успокаивать женщину…