- И тем не менее… - Паулина огладила нейлоновый чулок на коленке и внимательно посмотрела на Уолша. - Резюме, Генри: женщина, у которой тяжело ранили мужа и которой угрожает смертельная опасность, по какой-то неведомой причине не хочет иметь дело с ЦРУ, меняет внешность и оказывается непонятным образом на конспиративной квартире израильской внешней разведки… - Паулина говорила медленно, словно репетируя монолог для любительского спектакля. - Значит, Генри, у нее за душой есть что-то, что она не может или не хочет доверить нам…
- А евреям, стало быть, может и хочет? - Уолш презрительно поджал губы.
- Выходит, так, дорогой.
- Вот я и хочу узнать, о чем, собственно, идет речь.
- Кстати, Генри, а почему ты уверен, что она вышла именно на Моссад? И откуда ты знаешь, что она на конспиративной квартире, если твои люди ее потеряли?
- Благодаря тебе, дорогая.
- Мне? - изумленно воскликнула Паулина.
- Тебе, тебе, - закивал Уолш и довольно ухмыльнулся. - Вернее, твоей потрясающей предусмотрительности, дорогая. Помнишь то симпатичное бриллиантовое колечко, которое ты ей подарила в семьдесят восьмом году?
- А-а… - лицо женщина просветлело. - Так она все еще его носит?
- К счастью, твоя воспитанница - полноценная женщина, - пробормотал Уолш. - И как все женщины не в силах отказаться от блестящих побрякушек. У вас же у всех пункт на драгоценности. Особенно, на те, за которые не надо платить… А жидкие кристаллы, равно как и бриллианты, если верить господину Флемингу, вечны. Стало быть, в подзарядке не нуждаются. Вот они и посылают в эфир свое "пи-пи", по которому мы можем определить местонахождение твоей блудной воспитанницы в течение пяти минут…
- Ну и что?
- В смысле?
- Генри, либо ты чего-то мне не договариваешь, либо я чего-то не понимаю… - Паулина наморщила чистый лоб. - История, конечно, неприятная, но, насколько я понимаю, к ядерной войне она вряд ли приведет…
- Возможно, - кивнул Уолш.
- Тогда почему все это так взволновало тебя? Что, собственно, происходит, Генри?..
- А вот тут, дорогая, аргументы кончаются и начинаются сплошные предчувствия. - Уолш заерзал в кресле, потом вытащил сигару и стал ее жадно обнюхивать.
- Ты предупреди, дорогой, когда у тебя кончится приступ токсикомании, - ласково произнесла Паулина. - Может, мне выйти?
- Меня беспокоит, во-первых, странная активность русских, - не реагируя на колкость женщины, - продолжал Уолш. - Они как с цепи сорвались, понимаешь? Ликвидацию затеяли в спешке, повторную вылазку провели, вернее, пытались провести всего через пять суток после выстрелов в Барстоу… И в итоге угробили очень даже приличную пару агентов, которые могли без особого риска поработать еще пару-тройку лет. Представляешь, их взяли при попытке пробраться к дому Элизабет Спарк! Аж в Айову забрались, мерзавцы!..
- Ты хочешь сказать, что кроты не учли вероятность засады?
- В том-то и дело, что учли! - выдохнул Уолш. - Но у них был приказ. Жесткий приказ, Паулина… И поскольку в Барстоу им ловить было нечего - там все как на ладони, особенно, после выстрелов среди бела дня, - решили податься в Айову и словить там свой шанс. Дети ее там, и вероятность того, что мать их от себя далеко не отпустит была достаточно высокой…
- Не повезло ребяткам, - пробормотала Паулина.
- Не повезло, - согласился Уолш. - Так вот, я прикинул совокупность неспокойного прошлого нашей знакомой и детали этой странной истории… Ответ мне не нравится, Паулина. Наши московские коллеги явно решили что-то вычистить. Уж не знаю, с какой целью, но, судя по всему, решили серьезно… Как я уже говорил, мы занимаемся сейчас очень важными делами. Я имею ввиду Россию. Именно сейчас мне необходимо полностью контролировать ситуацию в Москве, знать по возможности точно все их шаги и намерения. Там вот-вот грянет большая заваруха, и поведение больших ребят из желтого дома на площади Дзержинского - что-то вроде барометра-анероида, по стрелке которого нам следует ориентироваться. Так вот, Паулина, мне бы хотелось быть по возможности уверенным, что барометр этот не врет, что кто-то специально не подкладывает под него железку… И еще: когда затевается большая игра, крайне неприятно и даже опасно, если под ногами вертится кто-то еще… Как видишь, ничего конкретного - сплошные ощущения…
- Хорошо… - Паулина кончиками пальцев пригладила элегантно уложенную седую голову и пристально посмотрела на Уолша. - Ты можешь сформулировать, что конкретно от меня требуется?
- Если одним словом, то мне нужны твои РЕКОМЕНДАЦИИ. В принципе, у тебя в распоряжении вполне достаточно исходных: девица с Лубянки, которую мы взяли живой и с которой вполне можно поработать, точное местонахождение твоей воспитанницы, бесспорные доказательства того, что евреи опять без разрешения влезли в нашу лавку и вот-вот начнут там шуровать… Разложи пасьянс и поколдуй, Паулина. Только, Бога ради, быстрее!..
- Ну а дальше что?
- О чем ты?
- Что произойдет с моими рекомендациями?
- Куда ты клонишь, Паулина? - Уолш подозрительно посмотрел на женщину поверх узких очков. - Переходи сразу на английский…
- Я засиделась со своими приятельницами, Генри. Когда они пожирают по несколько пирожных в один присест их усы становятся белыми от сахарной пудры…
- Неужели соскучилась по оперативной работе?
- Если шевелить только мозгами, отекают ноги… - Паулина демонстративно вытянула точеную ногу совсем еще молодой женщины и озабоченно сдвинула брови. - Знаешь, не хочу создавать лишние проблемы своей педикюрше…
- Я не могу вернуть тебя в контору на общих основаниях, - Уолш виновато развел руками. - Разве что, индивидуальный контракт, а?
- А я тебя об этом не прошу. Дай мне возможность не только проанализировать, но и поработать самостоятельно. Успокойся, Генри! - Паулина подняла руку. - Я вовсе не горю желанием вторгаться вместе с твоими бандитами в Гватемалу или Никарагуа…
- Тебе шестьдесят четыре года, Паулина, - после некоторой паузы негромко напомнил Уолш.
Лицо женщины потемнело.
- Эй, девушка, с тобой все в порядке?
- Во-первых, ты свинья, Генри Уолш…
- Ты начинаешь повторяться, - пробормотал шеф оперативного управления ЦРУ.
- Во-вторых, - не обращая внимания на реплику, продолжала взбешенная Паулина, - ты единственный человек на свете, которому известна дата моего рождения…
- Только не говори, что остальных ты уже пережила…
- И, в-третьих: никто и никогда еще не давал мне больше пятидесяти! В то время, как тебе самому уже семьдесят четыре года. А точнее, будет семьдесят пять через четыре месяца. И выглядишь ты, Генри Уолш, как раздолбанное и щербатое пианино в доме для престарелых, обитатели которого под звуки этого самого пианино ходят под себя с блаженной улыбкой!..
- Я уже подавал прошение об отставке… - Со стороны неуклюжая попытка Уолша оправдаться за допущенную бестактность выглядели забавно.
- Меня это не интересует, Генри!
- И потом, я, все-таки, мужчина, если ты еще помнишь.
- Это ты должен помнить, что я - все еще женщина! Причем женщина, которая все равно лучше тебя как мужчины. Заруби себе на носу, дорогой: так было, так есть и так будет!
- Аминь! - вздохнул Уолш.
- Не беспокойся, милый… - Паулина неожиданно остыла и даже улыбнулась. - До того момента, пока мне не возникнет необходимость дырявить из пистолета мужские гениталии и фотографировать клиентов из мусорного бака, я все еще достаточно компетентна. Так что, ты ничем не рискуешь. Не говоря уже о том, что однозначно выигрываешь… Короче: либо я получаю весь комплект, либо отказываюсь от предложения вовсе…
Уолш окинул пристальным взглядом женщину, имя которой было выбито на барельефе первого этажа в списке людей, имевших особые заслуги перед Центральным разведывательным управлением США.
- Ты уже что-то решила, да?
- Ох уж эта мужская проницательность!
- В твоем возрасте, Паулина, желчь расходуют очень экономно.
- Оставь в покое мой возраст, мужлан!
- Что ты собираешься предпринять?
- Ты принимаешь мое условие?
- А ты оставляешь мне выход?
- Ты же знаешь, Генри: я никогда не лезла в твои дела…
- Этого еще не хватало, - пробурчал Уолш.
- Я не стану тратить время на беседы с твоими русскими трофеями… Дай мне выход на Моссад. Только серьезный выход…
- Зачем? - взгляд Уолша сразу же стал настороженным. - Что ты задумала?
- Дай, потом узнаешь.
- Кого ты имеешь в виду?
- Ты знаешь, кого.
- Паулина!
- Генри!
- Это невозможно.
- Следовательно, то, о чем ты меня просишь, на самом деле не так уж и важно.
- Боюсь, это важнее, чем я думаю, - пробормотал Уолш.
- Тогда не артачься, Генри! Позвони ему.
- Он не станет с тобой говорить, Паулина.
- Если этого захочешь ты, то станет. Как миленький станет.
- Я не уверен, что сейчас - самое подходящее время для такой встречи…
- Не назначай ее на субботу, - пожала плечами Паулина.
- Он тяжело болен…
- Если он все еще в своем кресле, то не вижу прямой связи. Ты, кстати, тоже не производишь впечатление здорового человека…
- Ты уверена, что это даст результат?
- Естественно, не уверена. Но если продвигаться обычными путями, мы потеряем много времени. И у меня нет гарантий, что потом нам удастся его наверстать…
- Когда ты хочешь?
- Как можно скорее.
- Хорошо… Ближе к вечеру я перезвоню тебе домой.
- Только не в час ночи, пожалуйста, как ты это обычно делаешь.
- Ладно, позвоню в двенадцать, - вздохнул Уолш и подтолкнул женщине типографский бланк контракта. - Прочти и подпиши, Паулина…
Женщина цепким взглядом охватила сразу весь текст и, помедлив пару секунд, презрительно хмыкнула:
- Всего десять тысяч в месяц? Ты издеваешься надо мной!
- Так тебе же не нужны деньги, - усмехнулся Уолш.
- Естественно! - ответила Паулина и гордо вздернула точеный подбородок. - Мне не нужны деньги как средство приобретения конкретных вещей. Но в качестве эквивалента признания собственных заслуг, я нуждаюсь в них хронически! В этом плане я, можно сказать, нищенка!..
- Сколько же ты хочешь, вымогательница?
- Пятнадцать. И то лишь потому, что ты мне не безразличен. Даже со своим долбаным бюджетом…
- Впиши своей рукой.
- Уже вписала, милый.
- Ты вычистила годовой бюджет контрактников до цента, - сказал Уолш, пряча контракт в ящик стола. - Так что, если тебе свернут голову, не рассчитывай на венок от конторы…
- Когда ты будешь умирать на моих руках, Генри, - ласково ответила Паулина, вставая, - я прикрою твой поганый рот подушкой. Чтобы ты не корчился в агонии…
* * *
…На следующее утро она вылетела в Тель-Авив под вымышленным именем рейсовым "Боингом" авиакомпании "Эл Ал". Полет занял целых одиннадцать часов, включая полуторачасовую стоянку в Хитроу, однако вливаясь в потоке пассажиров в зал прибытия, Паулина чувствовала себя подтянутой и бодрой. Она действительно истосковалась по ДЕЛУ.
В зале прибытия к ней навстречу с истошным криком: "Тетя Эми, я здесь!.." бросилась молодая грудастая особа в кожаной куртке и с распущенными черными волосами. По радостной ответной реакции прибывшей американки вряд ли кто-то мог догадаться, что она не только впервые в жизни видит свою племянницу, но и никогда раньше не знала о ее существовании.
Радостно обнимаясь и перебивая друг друга, как и подобает истосковавшимся в долгой разлуке родственницам, женщины направились к выходу и уже через пять минут сидели в потрепанном "ситроене", запаркованном под мрачным пандусом аэропортовской стоянки.
Закинув сумку гостьи на заднее сидение, брюнетка уверенно тронула машину с места. А еще через сорок пять минут Паулина входила в просторный холл двухэтажного домика, у порога которого ее высадила "племянница". Холл выглядел пустоватым - диван, два кресла, низкий журнальный столик, на котором стояла простая синяя вазочка с полевыми цветами и старинные напольные часы в углу. Одно из кресел занимал совсем старый мужчина с землистым цветом лица. Едва заметные кустики седых волос обрамляли с боков вытянутый череп. Туловище мужчины прикрывал наполовину потертый плед, а его руки - высохшие, с отчетливо расползшимися голубыми притоками вен, спокойно лежали на подлокотниках кресла.
- Простите, что не могу поздороваться с вами стоя, - на хорошем английском произнес мужчина и, с трудом оторвав от подлокотника правую руку, указал ею на кресло. - Располагайтесь, мисс Паулина…
Женщина улыбнулась и села напротив.
- Хочу поблагодарить вас за то, что вы согласились встретиться со мной, мистер Гордон…
- Если бы я знал, с кем мне предстоит беседа, я бы даже не стал возражать…
- А вы возражали?
- Генри вам не сказал?
- А вы просили его сказать?
- Я кое-что слышал о вас…
- Но не больше, чем я о вас, мистер Гордон, - улыбнулась женщина.
- Будем считать, что протокольная часть завершена… - Гордон протер платком слезящиеся глаза. - Я слушаю вас, мисс Паулина…
- Я очень обеспокоена судьбой одной из своих воспитанниц, мистер Гордон… - Паулина говорила спокойно и даже непринужденно. - Не знаю почему, но она решила обратиться за помощью к вам…
- Может быть, вы ее чем-то обидели? - Руки Гордона по-прежнему спокойно лежали на подлокотниках.
- Все может быть, господин Гордон. У моей воспитанницы, которая отличается крайне импульсивным характером, неожиданно возникла личная проблема… В жизни такое иногда случается. Однако мы считаем, что за этой проблемой кроется нечто большее, чем просто чьи-то намерения ликвидировать ее…
- Простите, мисс Паулина… - Гордон еще раз протер глаза. - Я не только стар, но и очень болен. Кроме того, в данное время я принимаю специальный курс лекарств с некоторым содержанием наркотических веществ… Короче, если вы будете и дальше выражаться иносказаниями, то я, рискуя оказаться невежливым, могу просто заснуть. Да и вы, как я знаю, только что проделали длинный путь. Давайте бережнее отнесемся к нашему с вами времени. У евреев есть одно очень хорошее слово - тахлес…
- Что это?
- Суть. Существо дела, - пояснил Гордон. - Так вот, мисс Паулина, говорите тахлес, пока мои лекарства еще не действуют усыпляюще…
- Бога ради простите, сэр, - пробормотала Паулина. - На одной из ваших квартир в Париже находится гражданка США Вэлэри Спарк. Я не знаю, как она попала к вам, - скорее всего, кто-то специально вывел ее на Моссад. Конечно, здесь возможна случайность, но я в них в принципе не верю… Впрочем, это только мои предположения. Неделю назад на ее мужа было совершено покушение. Два агента КГБ стреляли в нее в городе Барстоу, штат Калифорния, но муж моей воспитанницы, кстати, офицер ЦРУ в отставке, сумел прикрыть свою супругу, в результате чего получил три пулевых ранения и в настоящее время находится в тяжелом состоянии в больнице. Мы располагаем доказательствами того, что стреляли именно в господу Спарк. Один из советских агентов, участвовавших в акции, в настоящее время находится у нас. Спарк раздобыла фальшивый паспорт и с ним вылетела в Европу. В Париже она оторвалась от наблюдения людей ЦРУ и в настоящее время находится, как я уже говорила, на вашей конспиративной квартире. Мое руководство увязывает эту странную историю с рядом других событий, которые имеют определенное значение. Я прилетела сюда с предложением скоординировать наши усилия…
- Почему вы решили, что эта женщина у нас? - вопрос Гордона прозвучал глухо.
- Я обязательно должна ответить на этот вопрос?
- Наверное, мне послышалось: буквально секунду назад кто-то в этой комнате говорил о координации наших усилий…
- В свое время эта женщина выполняла для нас одну… миссию. И была снабжена кольцом с небольшим бриллиантом. В камень был имплантирован жидкий кристалл, реагирующий на импульсы извне. Естественно, посылаемые на определенных частотах…
- Она знала об этом?
- Нет, сэр.
- Как все просто, - пробормотал старик под нос и поднял голову. - Так чего вы хотите, мисс Паулина?
- Мне бы хотелось знать, что привело ее к вам, мистер Гордон?
- Получив ответ, вы будете удовлетворены?
- Я этого не говорила. В зависимости от того, каким будет ответ, мы готовы рассмотреть нюансы сотрудничества с… взаимовыгодными интересами сторон…
- А что беспокоит вашего босса, очаровательная мисс? - Гордон лукаво усмехнулся. - Было время, когда Генри Уолш находил время в своем переуплотненном графике и прилетал сюда, в этот дом. Я ничего не имею против столь э-э-э… выразительной замены. Но чисто по-стариковски меня разбирает любопытство: если бы Уолш не считал это дело таким важным, вряд ли бы он отправил вас ко мне, верно? С другой стороны, если вы придаете такое большое внимание этому делу, почему он не прилетел сам?
- Вы хотите поторговаться… - Паулина не спрашивала, а констатировала. - И вы не уверенны в том, что мои полномочия и статус в ЦРУ достаточны, чтобы я могла гарантировать вам компенсационную часть сделки…
- Сколько вам лет, Паулина? - тихо спросил шеф Моссада.
- Мой любимый вопрос, - пробормотала Паулина.
- Я уже в том возрасте и состоянии, когда не боюсь показаться бестактным…
- А почему вы спрашиваете, сэр? - Паулина пристально посмотрела в слезящиеся глаза старика. - Я кажусь вам недостаточно умной для своего возраста?
- Лет шестьдесят три-шестьдесят четыре, так?
- Вы разбираетесь в женщинах, сэр.
- Чего бы я стоил, если к восьмидесяти четырем годам не разбирался в самом простом… Как давно вы работаете в ЦРУ, мисс Паулина?
- Я третий год в отставке, сэр. А проработала в Лэнгли тридцать пять лет.
- С вашей внешностью вы могли не уходить в отставку еще лет десять.
- Там держат не за внешность, сэр, - усмехнулась Паулина.
- Здесь тоже… - Гордон улыбнулся.
- Я ушла потому, что устала.
- Вы счастливая женщина.
- Почему вы так думаете?
- Люди обычно не ценят свободу…
- Вы тоже когда-то хотели уйти?
- А как вы думаете, Паулина?
- Работа для мужчины - это и есть свобода.
- Лет тридцать назад я бы с вами согласился.
- А сегодня?
- Мы слишком ничтожны перед вечностью, мисс Паулина. Когда умирает тело, в душе происходят странные вещи… Понимаете, что я имею в виду? Когда держишь в руках нож, никогда не думаешь, что наступит день, и сталь клинка источится, рассыплется в прах. Он кажется вечным и нетленным…
- Очевидно, перед вами сейчас открываются вещи, недоступные мне.
- Сколько лет вы знаете Генри?
- Всю жизнь.
- И всегда вместе?
- И всегда вместе, - кивнула Паулина. - Но только на работе.