- Теллер слушает, - сказал он, снимая трубку.
Послышался приятный женский голос:
- Доброе утро. Говорит Сюзанна Пиншер из Министерства юстиции. Я звоню по делу Сазерленда.
- Делу? - пробормотал Теллер себе под нос. У этих чиновников любое убийство - всего лишь "дело". - Чем могу быть полезен?
- Да понимаете, мой начальник включил меня от нас, от Министерства, в группу, которая будет заниматься убийством Сазерленда. От ОУП, сказал он мне, следствие будете вести вы. Так, может быть, вместе пройдемся по фактам?
Ишь ты, "пройдемся по фактам" - лихая дамочка, вполне ориентируется. А, по сути, мысль неплохая.
- Я не прочь, - сказал он.
- Тогда давайте встретимся где-нибудь во второй половине дня и обсудим совместные действия. В частности, хотелось бы поскорей определиться с системой сбора информации.
- А она у вас есть?
- Что, система?
- Нет, информация. Потому что у меня нет ровно ничего.
- У меня имеются, повторяю, кое-какие факты: общие сведения об убитом, обстоятельства обнаружения трупа и способ убийства.
- Стало быть, мы оба на нуле.
С другого конца провода до него донесся тяжкий вздох. Надо быть с ней посговорчивее - им ведь работать вместе.
- Виноват, мисс Пиншер, простите за резкость. Просто утречко выдалось - врагу не пожелаешь. Конечно, нам надо встретиться.
- В три часа вас устроит?
- Пожалуй, нет. У меня на три назначена первая беседа с родными убитого. - Он замолчал, обдумывая экспромтом подвернувшуюся мысль, потом сказал: - Знаете что, хотите съездим к ним вместе?
- А это удобно? Но вообще-то спасибо, идея очень заманчивая - поедем!
- В таком случае встречаемся у дома Сазерлендов ровно в три. Вы знаете, где они живут?
- У меня записан адрес. Какая у вас марка машины?
- При чем тут машина, вы меня и так сразу узнаете.
- Я же вас ни разу не видела.
- Ничего, я - самый симпатичный инспектор в управлении. Представьте себе мужчину красивого, как Пол Ньюмен, и солидного, как Уолтер Маттау.
- И к тому же предельно скромного, чего ж вы не договариваете?
- Да, и скромного. Мой точный портрет. Ну хорошо, шутки в сторону, увидимся в три часа.
Повесив трубку, Теллер встал, потянулся, выглянул в окно на улицу, где свирепствовал обычный для Вашингтона в эту пору пронизывающий осенний ветер. "До зимы всего ничего", - пробурчал он, спуская рукава сорочки и оглядывая неряшливо оттопырившийся правый манжет. Отсутствие на нем пуговицы Теллер обнаружил еще утром, когда одевался, но из-за спешки не стал ее пришивать. Да и на всех остальных сорочках тоже не хватало пуговиц. Он натянул пиджак и подошел к надтреснутому зеркалу, косо повешенному у двери. В иные дни Теллер ощущал себя моложе своих сорока шести лет, но только не сегодня. Да и собственное отражение в зеркале мало радовало: он снова прибавил в весе, раздался в пояснице. Некогда густые каштановые волосы, теперь сильно поредевшие, прямые и тонкие, начали выпадать, так что приходилось делать пониже пробор, а длинные пряди зачесывать повыше, чтобы прикрыть лысину. Вот и второй подбородок растет на щекастой, круглой как блин физиономии, из-за которой в школе его дразнили Луной. И все же, отворачиваясь от зеркала, чтобы достать со стола папку с материалами о Сазерленде, Теллер улыбался. Черт с ним, с возрастом, все равно он теперь симпатичнее, чем в школе, - по крайней мере, нет юношеских прыщей.
Через пять минут он уже сидел за видавшим виды, в шрамах и щербинах, рабочим столом своего непосредственного начальника Дориана Марса, на четыре года моложе его, но уже дважды "остепененного": в криминалистике и психологии. За тем же столом сидели еще четыре сотрудника, которых Марс привлек к расследованию убийства Сазерленда.
- Не мне вам говорить, что это дело - самое важное за весь период моей работы в органах правопорядка, - вещал Марс, попыхивая трубкой. Он посмотрел на Теллера: - Покуда его не расследуем, Мартин, жарко нам будет, как в кастрюле-скороварке. Наверху дело взято под особый контроль. А это значит, что, если не проведем его как следует, не сносить нам нашей коллективной головы…
Теллер кивнул с важным видом, незаметно заправляя непокорный манжет под рукав пиджака. Открыл папку Сазерленда.
- Не волнуйся, Дориан, как бы жарко ни было, мы из кухни не уйдем, - бодро заверил он, кляня свою неспособность совладать с перенятой в последнее время у шефа привычкой говорить красиво.
К Сазерлендам он прибыл с опозданием. Их большой дом из красного кирпича с белой лепниной по карнизам стоял прочно, основательно в глубине просторного, под два гектара, участка в Чеви-Чейзе. Сам по себе особняк отражал североамериканский федералистский стиль, популярный в архитектуре в год его постройки - 1810. Однако последующие многочисленные пристройки, флигеля и мезонины превратили его в нечто совершенно разностильное.
На том месте, где брала начало ведущая к дому извилистая аллея, уже стояла машина оперативной группы ОУП, рядом с ней - двое полицейских в форме. На самой аллее, метрах в десяти от первой, была припаркована вторая машина. Позади нее Теллер и поставил свой лишенный отличительных знаков синий "бьюик". Открылась дверца, из машины вышла Сюзанна Пиншер, вернее, сначала показалась пара замечательно стройных ног, предваряющая ее появление. Ее красота сразила Теллера сразу и наповал. Он прикинул рост: сантиметров сто шестьдесят, хотя кажется выше благодаря прямой осанке. Брюнетка, густые волосы спадают мягкой волной и лишь отбившуюся серебристую прядь ворошит шалый ветер. Лицо ясное, сильное, каждая отдельная черта проведена резко и в то же время в гармонии с остальными. Кожа чистая, светлая, на ней словно прорезаны чувственные полные губы; взгляд умный и выразительный; большие зеленые глаза подведены с безупречным вкусом, как и румяна на щеках - цвет подобран настолько умело, что розовое свечение, казалось, исходит изнутри.
Она с улыбкой протянула руку. Он легко пожал ее, извинился за опоздание.
- Не надо извиняться - я сама только-только подъехала. Так вы Мартин Теллер?
- Неужто сразу меня не признали?
Она шутливо сощурилась, склонив голову набок, точно приглядываясь.
- Пол Ньюмен определенно присутствует. А вот Маттау не видно.
- Мне кажется, мы сработаемся, мисс Пиншер. Идемте!
Они пошли по аллее. Теллер пропустил Сюзанну вперед, стремясь получше рассмотреть фигуру. Плиссированная юбка приятной расцветки свободно колыхалась в такт шагу, голубой блайзер поверх белой блузки смотрелся скромно и строго. Внезапно Сюзанна остановилась, повернув голову через плечо, спросила:
- Где вы, Теллер?
- Здесь, рядом с вами. - Пока рядом.
Они назвали себя открывшей дверь горничной-негритянке в форменном платье, в ответ на ее просьбу остались ждать в прихожей. Теллер, оглядевшись по сторонам, тихо присвистнул:
- Побольше всей моей квартиры.
- Что вы хотите! Хозяин - преуспевающий психиатр, - сказала Сюзанна.
- А разве бывают другие?
Вернулась горничная и повела их через просторный кабинет к следующей двери, потом по коридору в другое крыло дома. Там она постучалась в массивную раздвижную дверь. Дверь открылась, и горничная отступила, пропуская их вперед.
- Здравствуйте, позвольте представиться: Вера Джонс, секретарь доктора Сазерленда. Ничего, что пришлось немного подождать? Это жуткое несчастье переживают все, но особенно тяжело - его родные.
- Это понятно, - сказала Сюзанна.
Приемная доктора - просторная комната в изысканных пепельно-серых тонах, одновременно служившая ей кабинетом, поражала безупречной аккуратностью. Так, два остро заточенных карандаша лежали поперек развернутого блокнота на столе Веры строго параллельно друг другу. Книги в кожаном переплете для записи пациентов составляли прямой угол, который был безупречно выровнен с углом стола. "У этой дамы все в идеальном порядке, - подумал Теллер, - включая ее самое".
Действительно, Вера Джонс как бы олицетворяла собой последнее слово того типа секретарей, которых отличает деловитость, организованность и неутомимость. К тому же типу принадлежал ее стиль в прическе и одежде: неброский и предельно функциональный, а главное, никак не отвлекающий от текущих дел. Высокая, стройная, лет сорока с небольшим, она держалась подчеркнуто прямо и двигалась по необъятной приемной с уверенностью незрячей, основанной на столь безошибочном знании окружающей обстановки, что человек посторонний принял бы ее за зрячую. Лицо представляло собой чередование острых углов, большой и тонкий рот выдавал способность растягиваться и становиться еще тоньше в трудных обстоятельствах.
И все же, подумал Теллер, даже за такой внешностью вполне может скрываться незаурядный темперамент. На собственном опыте общения с женщинами, особенно после развода, он пришел к выводу, что истинная сексуальность не имеет ничего общего с обольстительной внешностью и поведением. Так, кажущаяся доступность, наигранная развязность, смелые туалеты, флирт с мужчинами, рискованные намеки и подтексты в разговоре - все это может оказаться ширмой. За свои холостяцкие годы он научился ценить и доверять тонкости чувств, отзываться и реагировать на деликатность и такт. Теллер украдкой взглянул на Сюзанну, расположившуюся в глубоком кожаном кресле рядом со столом Веры; к какому, интересно, типу принадлежит она?
Вера сидела, уперев глаза в стол, словно проверяла, насколько точно выровнены карандаши. У нее вдруг вырвался тяжелый вздох, от которого приподнялись груди под зеленым свитером. От Теллера не ускользнула их полнота. Он опустился в такое же кресло напротив Сюзанны.
- Сколько лет вы работаете у доктора Сазерленда, мисс Джонс?
Она повернулась к нему чересчур резко, словно вспугнутая его вопросом:
- Двадцать два года.
- Так долго?
- Да, представьте себе. - Она замолчала, глядя на поверхность стола. - Нельзя ли перенести наш разговор на другой день?
- Зачем? - удивился Теллер.
- За… ненужностью, преждевременностью. На семью обрушилось огромное горе. Им столько предстоит пережить - ведь мальчика еще даже не похоронили.
- Похороны назначены на завтра, если не ошибаюсь?
- Да.
Теллер посмотрел на Сюзанну, потом произнес извиняющимся тоном:
- Мне самому наш разговор доставляет мало радости, мисс Джонс, но правила придумал не я.
На небольшом пульте на столе вдруг ожил и замигал слабый огонек, сопровождаемый мелодичным звонком.
- Прошу прощения. - Вера встала и исчезла за дверью.
- Что вам известно об отце убитого? - Теллер взглянул на Сюзанну.
- О докторе? Что у нас он, пожалуй, один из самых именитых психиатров, что он поверенный тайн многих богатых и сильных людей в Вашингтоне, был специальным советником прежней администрации по вопросам психиатрии, сам очень богат и влиятелен, ну а профессионально, он ученый с мировым именем.
- Понятно, а сын что собой представлял?
- Кларенс? О нем пока мало известно, разве что факт убийства и место - в Верховном суде, подумать только! Известно также, что юридический факультет он закончил с отличием и, по всей вероятности, перед ним открывалась завидная юридическая карьера.
- Что еще?
Она пожала плечами:
- Я так понимаю, его считали одним из наиболее заманчивых женихов в Вашингтоне.
- Вполне понятно для города, где женщин больше, чем мужчин.
Возвратившаяся в приемную Вера тихо объявила:
- Сейчас вас примет доктор Сазерленд.
Кабинет доктора оказался на удивление тесным, учитывая просторность всех остальных помещений в его доме. Рабочим столом ему служил стеклянный кофейный столик. Позади столика стоял бежевый диван, лицом к нему - два стула с прямыми высокими спинками. Вплотную к дивану слева, под закрытым гардинами окном, примыкало удобное откидное кресло, обтянутое коричневой кожей. Другой диван, украшенный декоративной резьбой, с изогнутым, как лебединая шея, подголовником, притулился у стены позади стульев.
- Антиквариат, - перехватив заинтересованный взгляд Теллера в направлении дивана, безразлично прокомментировал со своего места позади кофейного столика доктор Сазерленд. Он даже не поднялся им навстречу.
Теллер спросил с улыбкой:
- Неужто вы им не пользуетесь?
- Нет, отчего же, пользуюсь, но очень редко, если пациент настаивает, чтобы его уложили. Большинство, впрочем, обходятся без этого. Присаживайтесь. Хотите, располагайтесь на диване - вам можно.
Теллер оценивающе осмотрел диван, потом повернулся к Сазерленду:
- Спасибо, я непременно воспользуюсь вашим предложением. - Он опустился на диван, вытянув одну ногу. Сюзанна уселась на стул.
Облокотясь о спинку своего дивана, доктор Сазерленд рассматривал посетителей цепким взглядом из-под кустистых, с сильной проседью, бровей. Густая шапка седых волос грозила вот-вот рассыпаться в беспорядке. Лицо покрывал ровный загар: "Кварцевая лампа или отпуск на Карибском море?" - подумал Теллер. Одет он был с продуманной небрежностью: саржевые бриджи с тщательно наведенной складкой, начищенные до зеркального блеска туфли, голубая рубашка и светло-желтый шерстяной свитер. Доктор, по-видимому, понял, что его разглядывают, потому что он вдруг сказал:
- Узнав о смерти сына, я отменил все дела.
- Ну разумеется, - откликнулась Сюзанна.
- Примите мои соболезнования, - присоединился к ней Теллер.
- Благодарю.
- Это мы вас должны благодарить за любезность, - проникновенно сказала Сюзанна.
- Вас я, честно говоря, не ждал. Со мной договаривался о встрече мистер Теллер. Позвольте спросить, какое официальное отношение вы имеете к этому делу?
- Извините, забыла представиться. Сюзанна Пиншер из Министерства юстиции. Когда совершается преступление такого масштаба, нас, естественно, привлекают к расследованию.
- По-моему, к нему привлекли уже весь мир, - сказал доктор, снимая очки-хамелеоны и потирая глаза. - Вы знаете, что значит потерять сына? - пронзительно-печально спросил он.
- Нет, - ответил Теллер. - Тяжело, конечно. У меня у самого двое детей…
Сазерленд вновь водрузил очки на нос и посмотрел на Сюзанну:
- А у вас есть дети, миссис Пиншер?
- Мисс Пиншер. Да, есть, трое. Правда, они живут с моим бывшим мужем.
- Очень современно!
- Так было лучше для нас обоих…
- Кто ж сомневается? Такова тенденция в наше время.
- Простите, не поняла?
- Оставлять детей с отцом. Биология отступает на второй план перед социальным… прогрессом.
Теллер, поняв, что беседа принимает неприятный для Сюзанны оборот, сбросил ногу с дивана и сел прямо:
- Это всего лишь начало, доктор Сазерленд, первое знакомство, так сказать. Соваться с вопросами в семью, на которую свалилось такое горе, - небольшое удовольствие. Но нам придется этим заниматься, пока не пройдем весь путь до конца.
- Какой путь? До какого конца?
- Это профессиональное выражение. Мой начальник - большой любитель подобных фраз. Право же, доктор, сегодня у нас с вами мало поводов для серьезного разговора. Главное было познакомиться, установить контакт, потому что…
- Потому что, наравне со многими другими, меня подозревают в убийстве собственного сына, правильно?
Теллер утвердительно кивнул.
- Я понимаю ваше положение, мистер Теллер.
- А ваша супруга? Как вы думаете, она в состоянии нас понять?
- В той мере, в какой это нужно в интересах следствия. Я своего сына не убивал.
- Кто в этом сомневается, доктор? У вас есть еще дети?
- Дочь, но она сейчас в Калифорнии - работает над диссертацией по английской литературе.
- Она приедет на похороны? - поинтересовался Теллер.
- Если не возникнут препятствия, так сказать, технического характера. - С этими словами Сазерленд встал, поразив гостей своим ростом. Пока он, ссутулившись, сидел на диване, поза скрадывала его истинные размеры, теперь же, выпрямившись, он оказался почти двухметрового роста.
- Позвольте мне откланяться, - сказал он, протягивая Теллеру руку.
Тот пожал ее, но не удержался и спросил:
- А что же нам все-таки делать с миссис Сазерленд? Когда, как вы думаете, нам удастся с ней встретиться?
- Только не в ближайшее время - это исключено. В данный момент она крепко спит после укола снотворного. Может быть, потом, на неделе.
- Да-да, понятно, - сказал Теллер. - Благодарю вас за беседу. Будем поддерживать с вами связь. Мы вам позвоним.
- Куда же от вас денешься? - С этими словами доктор скрылся за дверь в помещение позади кабинета.
Теллер с Сюзанной вышли в приемную, где прямая как стрела восседала за столом Вера Джонс, скрестив руки на блокноте.
- Извините, что отняли у вас столько времени, - сказала Сюзанна, направляясь к раздвижной двери. Теллер, однако, за ней не последовал - он подошел к встроенным в стену книжным шкафам и принялся изучать корешки.
- Неужели доктор все их перечитал? - спросил он.
- Вероятнее всего, так, - ответила Вера.
- Я испытываю огромное уважение к докторам, особенно к таким знаменитостям, как доктор Сазерленд. - Он явно любовался пейзажем, висевшим у нее за спиной. - Это ведь Сазерленд? - произнес он скорее утвердительно, чем вопросительно.
- Да.
- Грэм Сазерленд. Всю жизнь мне его пейзажи нравятся больше, чем графика. Он не родственник семьи Сазерлендов?
- Очень дальний, - она провела их к выходу, которым пользовались пациенты.
- Еще раз извините за отнятое у вас время, - сказал Теллер. - А кстати, где вы находились в ночь убийства Кларенса?
- Здесь, все время здесь, с доктором Сазерлендом. Работали над статьей для психиатрического журнала… он много публикуется.
- Ну еще бы. Желаю приятно провести день.
Теллер проводил Сюзанну до машины. Садясь за руль, она оглянулась на дом Сазерлендов и сказала, закусив губу:
- Странный все-таки человек.
- Да где ж вы видели, чтобы психиатр - и не странный.
- Она, не он, она меня занимает. Мне ее жаль.
- С какой стати?
- Сама не знаю, тип, что ли, такой? Глаза всегда печальные.
- Я, кажется, понимаю, что вы имеете в виду. Скажите мне лучше, какие у нас перспективы вместе поужинать?
Он так и не понял, то ли она и вправду не знает своих планов на вечер, то ли экспромтом ищет оправдание, но она отказалась:
- Сегодня вечером я занята.
- Тогда в другой раз. Будем созваниваться.
Он еще долго стоял у края аллеи, глядя вслед ее автомобилю. Потом поехал назад, в управление. В шесть Теллер уже входил к себе в квартиру, где первым делом накормил двух своих домочадцев: кота по имени Бьюти и кошку по имени Бист. Ожидая, пока в духовке согреется замороженный ужин, уселся в любимое кресло-качалку. На столе под рукой лежали две книги в мягких обложках, которые он читал попеременно: исторический роман Стефани Блейк и избранные произведения Камю. Он предпочел Камю, вскоре задремал и проснулся лишь тогда, когда едкий смрад сгоревшего ужина заполнил комнату.
А на другом конце города, в оформленной с большим вкусом кооперативной квартире, Сюзанна Пиншер говорила в спальне по телефону: