- Ну, хорошо. Вы обещаете мне забыть об этом звонке, мисс Роулс?
- Можете быть спокойны. Его просто не было.
- Спасибо.
Лори услышала слабый звук опущенной на рычаг трубки, медленно положила свою и, наклонившись вперед, впилась глазами в красную папку с документами, лежащую перед ней на столе. Открыв папку, она в который уже раз окинула взглядом толстую кипу бумаг внутри. В самом верху красовалась фотография Сесили Коновер, направляющейся в мотель под руку с Кларенсом Сазерлендом.
Карл подкатил "кадиллак" к самому входу в здание Верховного суда. Похоже, что его пассажир, судья Коновер, проспал всю дорогу.
Карл вышел из машины и открыл заднюю дверцу. Коновер не двигался.
- Судья Коновер, - позвал Карл. Ответа не было. Он заглянул внутрь, мягко тронул судью за плечо и только тут заметил, что лицо Коновера как-то странно искажено, а из неестественно приоткрытого рта под странным углом высовывается кончик языка. Карл отступил назад, и в тот же миг судья тяжело повалился в сторону открытой двери. Его голова ударилась о бордюр, а красный шерстяной шарф медленно погрузился в стоячую воду придорожной канавы.
"Sic transit gloria mundi", - сказал бы Коновер, если бы мог что-либо сказать в эту минуту.
Глава 27
Минут двадцать спустя один из следователей, работающих с делом Сазерленда, вошел в кабинет Мартина Теллера:
- Ты слышал, Марти?
- О чем?
- С судьей Темплом Коновером случился удар прямо перед зданием Верховного суда.
- Я только что был у него дома… Мертв?
- Нет, но близок к тому. В коме.
- Куда его отвезли?
- В больницу Конгресса на Массачусетс-авеню.
- Пусть один из твоих сотрудников постоянно следит через справочную больницы за его состоянием.
Спустя какое-то время четыре следователя, работающих вместе с Теллером, собрались в его кабинете. На столе перед ними стояли три чашки кофе, одна - чая и чашка с куриным бульоном. Собравшиеся решили проанализировать дело Сазерленда с самого начала, причем каждый из присутствующих должен был добавить то новое, что удалось собрать в его зоне наблюдения. Собрать удалось не много, и Теллер это знал. Он сидел, положив ноги на стол и стараясь размять затекшие пальцы в правом ботинке: стелька в нем отклеилась и слегка загнулась.
- Извините, - сказал он, снял ботинок и, пальцами разгладив стельку, быстро всунул ногу обратно. - Так-то лучше, - вздохнул он. - О’кей, займемся-ка сообщениями службы внешнего наблюдения.
Один из детективов поднял пухлую пачку бумаг и передал часть их другим:
- Я занимался судьей Поулсоном.
- Давай начинай, - скомандовал Теллер. - Всем слушать внимательно! Если учуете что-то важное, дайте знать.
Детектив быстро прочел данные об объекте наблюдения, изложенные на первой странице, потом остановился и рассмеялся.
- Что там смешного?
- Сесть на хвост председателю Верховного суда! Да тебя самого за это могут упечь.
- Давай читай, - буркнул Теллер. Он не так-то легко принял решение о двадцатичетырехчасовой слежке за тремя членами Верховного суда. Но что другое можно было придумать? А тут еще Дориан Марс подлил масла в огонь, заявив на одном из утренних совещаний:
- Слушай, Марти, мы перешли черту. Если в самый короткий срок не подцепим рыбку, всем нам, черт возьми, придется вылететь из детективов в уличный патруль.
Теллер тогда ответил:
- А что, если рыбка большая-пребольшая, Дориан?
- Не больше сети, которую мы раскинули. И уж не крепче, - отпарировал Марс.
- В море много разной рыбешки, Дориан. Я бы даже сказал, чертовски много.
Но последнее слово в том разговоре все же осталось за Марсом, любителем всякого рода красивостей и расхожих фразочек:
- Тогда кончай травить и запускай гарпун.
Наблюдение за судьей Поулсоном не много добавило к их делу. Поулсон делил время между домом и работой, изредка выступая на открытых слушаниях в Вашингтоне, однажды съездил в Вирджинию и раза три навестил Белый дом.
- Не слишком ли часто член Верховного суда заглядывает в Белый дом? - спросил Теллер.
Детектив пожал плечами:
- А почему бы и нет. В конце концов, у них одна сфера деятельности. Кому как не им там и бывать. Ты знаешь более подходящую кандидатуру?
- Ладно, что у нас есть по Чайлдсу?
Сообщения о передвижениях Моргана Чайлдса тоже мало что им добавили, да и с судьей Темплом Коновером они не далеко продвинулись. Разве что заслуживало внимания сообщение агента, заметившего, что за миссис Коновер также ведется слежка. Агент поинтересовался, не занимается ли ею кто-либо из объединенного управления полиции, но выяснилось, что нет.
- Ты не садился ей на хвост, а, Марти? - спросил один из присутствующих.
Теллер отрицательно покачал головой:
- Скорее всего, это ее собственный муж выслеживает.
- Исходя из того, что я о ней слышал, идея не так уж и плоха, - заметил кто-то, вызвав тем самым целую серию малопристойных комментариев в адрес Сесили Коновер.
- Кончили об этом, - остановил веселье Теллер. - Займемся остальными. Что нового о докторе Сазерленде?
Зачитали записи наблюдений за Честером Сазерлендом. Детектив, читавший досье, заметил:
- Этот доктор несколько раз пытался дозвониться до ЦРУ. Ухватываете? Психиатр, время от времени позванивающий этим идиотам из разведки.
Теллер нетерпеливо поскреб под мышкой и раскурил очередную гвоздичную сигару.
- Слушай, Марти, выбрось ты эту гадость.
- Потерпи, если не нравится… Давайте-ка здесь задержимся подольше. С какой это стати он так упорно добивался связи с ЦРУ?
- Может, он завязан на них? Помнишь ту темную историю пару лет назад о каких-то экспериментах с наркотиками, в которую было вовлечено ЦРУ? Тогда по делу проходило много врачей, если я верно помню. Гражданских врачей. Может, он из них?
- Проверь-ка это дело, - сказал Теллер. - Посмотри, не мелькает ли где его имя.
Покончив с сообщениями агентов, Теллер еще раз попросил вернуться к тому, что у них собрано по подозреваемым в преступлении.
Голоса звучали приглушенно, и в какой-то момент Теллер почувствовал, что сознание его отключается. Он попытался побороть себя, справиться с накатившим туманом, вонзив ногти сжатых в кулак рук в ладони. Не помогало: мысли путались. Он вспомнил почему-то последнюю оперу, которую слушал: Дж. Пуччини "Девушка с Золотого Запада". Опера ему не понравилась… Звонок от бывшей подружки, предложившей встретиться "в память прежних лет"… Это предложение он отверг… Слова к песенке "Ты мое совершенство", которые он так и не мог вспомнить и пропеть в клубе "Джулио"… Просроченные счета… Младшая дочь, которая наконец приехала домой и "все рассказала мамочке". Она собралась замуж за отца своего будущего ребенка - сразу же, как тот окончит колледж. Вот только ждать этого события нужно было еще года два. Дочь решила оставить ребенка, пожить вместе с матерью до тех пор, пока они не обвенчаются. Теллер спросил у бывшей жены имя прохвоста, и та, поколебавшись, его назвала, взяв с Теллера обещание не звонить парню и не навлекать беды. "Я видела его фото, - сказала жена. - Блондин, очень милый…" - "Восхитительно", - разозлился Теллер.
Он вернулся на землю как раз в тот момент, когда агент, делавший сообщение, произнес:
- Есть период, примерно год, когда Поулсон сидел в претензионном суде, о котором нам почти ничего не удалось узнать.
Теллер выпрямился:
- Почему?
- Он взял тогда годичный отпуск и, насколько мне известно, потратил его на написание книги.
- Какой книги?
- О том, как возбуждать иск против правительства Соединенных Штатов. Учебник.
- Его напечатали?
- Конечно. У меня даже есть экземпляр. Можешь занести стоимость его на мой расходный лист.
- Чем занимается этот суд?
- Как мне сказали, слушает дела, возбужденные против Соединенных Штатов.
- Ну и что же странного во всем этом? Взял себе отпуск, чтобы написать книгу.
- Правильно. Но почему-то он предпочел сделать это вне дома. Поулсон словно растворился, исчез на четыре месяца.
- Что значит "словно"?
- Ну, семья осталась дома, а он забрался в нору где-то в Санкен-Спрингсе, в Делавэре.
- Почему именно там? Они с семьей проводят там лето?
- Нет.
- Где именно он останавливался в Санкен-Спрингсе?
- Похоже, что этого никто не знает. Через четыре месяца он вернулся домой и продолжил работу над книгой. Потом снова засел в суде, опубликовал книгу и после этого все время был как на ладони.
- Выясни все как следует.
- Каким образом?
- Процеди воду. Очерти границы. Закинь мощную сеть…
- Что-о?..
- В общем, сделай это, Марис.
Вторую половину дня Теллер провел у себя в кабинете, заполняя свою схему притока информации, делал необходимые звонки и раздумывал о судьбе дочери, а также о Сюзанне Пиншер…
По дороге домой он заехал в нотный магазин и купил ноты песенки "Ты мое совершенство", после чего отправился обедать и, сидя за гренками с сыром и тостами с беконом, старательно заучивал понравившиеся ему слова. Поговорив по телефону с агентом, дежурившим у Коновера, и выяснив, что тот все еще в коме и, похоже, уже не оправится, Теллер вздремнул, а затем отправился в клуб "Джулио", где плохо, но громко пропел все отпущенные ему недолгие часы досуга.
Глава 28
Известие о том, что у судьи Коновера инсульт, мгновенно распространилось по всему зданию суда, проникло во все кабинеты, просочилось за все двери, открытые и закрытые. Его секретарши, Джоан и Элен, даже всплакнули, так же как и чернокожая уборщица, добавившая, смахивая слезу: "Да сжалится над ним Господь". Стоило ли удивляться, ведь с самого первого своего появления в суде Коновер был признан основным борцом за права меньшинств.
Совещание, назначенное на утро этого дня председателем Верховного суда Поулсоном, чтобы обсудить детали дела "Найдел против штата Иллинойс", было отложено на час. Когда же наконец все собрались в конференц-зале, выяснилось, что один член суда отсутствует: не было Моргана Чайлдса. Судья Тиллинг-Мастерс спросила, не знает ли кто, что с ним. Ей ответил Огастас Смит:
- Да как обычно опаздывает. Скоро появится.
Поулсон с трудом скрывал раздражение, вызванное отсутствием Чайлдса. Он швырнул на стол карандаш и взглянул на часы.
- Как дела у судьи Коновера? - спросил Файн.
- Кажется, без изменений, - ответил Поулсон. - Один из его служащих постоянно находится при нем в госпитале и держит нас в курсе. Боюсь, все это не так безобидно.
- Но у него уже был инсульт, причем тяжелый, и все обошлось. Мы никак не можем позволить себе потерять его. - Смит имел в виду голос, который Коновер должен был отдать в поддержку либералов, и Поулсон понял его.
- Вам удалось ознакомиться с моей справкой? - спросил он.
- Мне нужен для этого еще день.
Дверь отворилась, и появился Морган Чайлдс. Он пробормотал: "Извините", прошел на свое место и уткнулся в папку с бумагами.
- Ну, кажется, теперь можно начинать, - сказал Поулсон. - Естественно, мы все сожалеем по поводу того, что произошло с судьей Коновером, и надеемся, что выздоровление будет скорым и полным.
Никто из присутствующих ни единым жестом не выдал своих истинных мыслей о случившемся. Сейчас не имело значения, насколько искренне говорил о Коновере председатель. Несмотря на то что многие считали Темпла Коновера не совсем подходящей фигурой для Верховного суда, в данный момент их сочувствие происшедшему было очевидно. Никаких конкретных правил, как поступать в случае внезапной и полной неправоспособности судьи, не существовало. В данной ситуации оставшиеся восемь судей были вправе сами решать, в какой последовательности рассматривать ожидающие решения дела. Если бы только Коновер настолько пришел в себя, что мог бы связно изложить свои мысли, его мнение при голосовании вопроса можно было бы получить и от дежурившего в госпитале служащего или другого судьи. Но Коновер был в коме, и прогнозы оставались неутешительными.
- Мы могли бы заняться рассмотрением самых неотложных вопросов, - сказал Поулсон. - Судья Коновер едва ли сможет в ближайшее время принять участие в голосовании. Я думаю, все согласны, что самым безотлагательным на сегодняшний день является дело "Найдел против штата Иллинойс". Мне хотелось бы знать…
- Я не совсем с вами согласен, - возразил судья Файн. - Прошу прощения, что перебил вас, господин председатель, но поскольку это дело действительно чрезвычайно важное, ибо от исхода голосования по этому вопросу зависит социальное развитие общества и будущее новых поколений, я считаю более разумным отложить слушание его до полного выздоровления судьи Коновера.
- Если таковое произойдет, - проворчала Тиллинг-Мастерс. - А если нет?
- Мы могли бы перенести слушание дела на другой срок, - заметил Огастас Смит. Такое решение, правда, было не в его пользу. Смит стоял на либеральных позициях и понимал, что, если Коновер не вернется на свое место в Верховном суде, президент Джоргенс найдет ему консервативную замену. А любое голосование, отложенное при ничейном результате до прихода нового судьи, в конечном итоге отразит, как показывает практика, точку зрения администрации. Хотя что касается проблемы абортов…
- Я против, - резко произнес Поулсон. - Люди ждут нашего решения по этому вопросу. Отсрочка только продемонстрирует нашу неуверенность. - Он не стал излагать истинную причину того, почему он настаивает на голосовании. В результате тайных расследований, проведенных в кулуарах суда, Поулсону стало известно о некоторых колебаниях Огастаса Смита. При предварительном голосовании Смит был на стороне Найдел. Сейчас, когда голоса разделились в соотношении четыре к четырем, его голос в пользу штата Иллинойс поможет голосованием пять против трех провести закон, запрещающий аборты.
Споры о том, как поступить в отсутствие Коновера, какое решение принять, продолжались еще долго. В конце концов Поулсон предложил присутствующим провести еще одно предварительное голосование.
- Вы считаете, мы к нему готовы? - спросил Смит.
- По-моему, да. По крайней мере, будет ясно, на каких мы позициях.
В разговор вмешалась Тиллинг-Мастерс:
- Наши позиции, как мне кажется, и так достаточно ясны. Голоса распределились четыре к четырем. А поскольку судья Коновер не может принять участие в голосовании, нам следует отложить решение вопроса на следующий срок.
Поулсон знал, что отложить решение вопроса до того момента, пока президент не введет в суд нового судью, и скорее всего консерватора, было бы безопаснее. Однако никогда нельзя быть уверенным до конца. Случалось, судьи меняли свои убеждения, едва переступив порог Верховного суда. Взять хотя бы Блэка: куклуксклановец, перешедший на сторону либералов. А Эрл Уоррен? Мог ли Эйзенхауэр предположить, что он возглавит борьбу против доктрины "независимых, но равных"? Но если его подозрения о колебаниях Смита оправдаются… Тогда дело решится быстро, и именно так, как ему бы хотелось. Суд, возглавляемый Поулсоном, осуществит свое назначение, нация получит четкие директивы, которые пресекут разногласия, возникшие вокруг этой мерзкой проблемы, призыв правительства будет претворен в жизнь, и он, Поулсон, исполнит то, что обещал.
- Давайте голосовать, - сказал судья Файн, снимая пенсне и протирая глаза. - Если что-то изменилось, хотя бы будем знать.
Морган Чайлдс откашлялся и поднял вверх палец:
- Я считаю новое голосование преждевременным, - сказал он.
- Почему? - удивился Поулсон.
- Я не готов к нему, господин председатель.
- Не готов? - Поулсон не мог сдержать улыбки. Консервативные убеждения Чайлдса были всем хорошо известны и оставались неизменны в течение долгих лет. А потому, считал Поулсон, нечего опасаться, что он встанет на сторону истицы Найдел.
- Я внимательно прочел все материалы с изложением фактической стороны дела, которые накопились в суде со времени последнего голосования, - продолжал Чайлдс, - а также другие материалы, имеющие отношение к делу. Данная проблема требует того, чтобы мы отказались от всех личных чувств, которые могли бы помешать ее законному рассмотрению. Было бы нечестно скрывать от вас, что когда я попытался сделать это и подойти к рассмотрению ее с чисто юридической точки зрения, я все же не пришел ни к какому твердому решению. Однако мои взгляды на существо вопроса изменились.
- Я удивлен, - только и смог выговорить Поулсон. Это была самая мягкая формулировка, которая пришла в тот момент ему в голову.
- Удивлены или нет, - ответил Чайлдс, - но моя позиция на сегодняшний день такова.
- А что, если бы вам все-таки пришлось голосовать сегодня, судья Чайлдс? - вмешался Смит с сухой улыбкой на губах. - Какова в этом случае была бы ваша позиция?
- Гипотетическое голосование меня не интересует.
- Оно не учитывается, но интересно с познавательной точки зрения. - Смит все еще продолжал улыбаться.
Прошло еще полчаса, которые члены Верховного суда провели в спорах о других ожидающих решения проблемах и в попытке понять, как же им все-таки вести себя в свете случившегося с Коновером. В конце концов решено было отложить голосование по всем вопросам до тех пор, пока не прояснится ситуация с самочувствием последнего.
Поулсон вернулся в свой кабинет и тяжело опустился в кресло. Нервы его были напряжены, живот словно стянуло в тугой узел. Он попытался успокоиться, сделав несколько глубоких вдохов, и подумал, что хорошо было бы сейчас чего-нибудь выпить.
У него просто в голове не укладывалось, что Чайлдс мог бы голосовать в пользу Найдел! Сколько раз, сидя вдвоем за ланчем или ужином, обсуждали они свои взгляды на вещи! Сколько раз, не как члены Верховного суда, а как мужчины, мужья, отцы, делились своими наблюдениями над жизнью, сокрушенно качали головами, отмечая все ухудшающееся моральное состояние общества, в котором повинны, конечно же, прежде всего горе-либералы! Нет, человек не может внезапно настолько измениться, говорил себе Поулсон. А если и меняется, то, конечно же, в консервативную сторону, - а как же иначе, когда все нарастающий распад американского общества очевиден! Он не хотел признаться даже самому себе, что чисто профессиональный подход Чайлдса к проблеме, попытка решить ее с точки зрения закона действительно разумна. В конце концов, дело не в юридических тонкостях, думал он. Решается вопрос жизненной важности, его нельзя рассматривать лишь в юридическом аспекте. Существуют же правила приличия, благопристойность, которые нужно защищать, есть же образцы нравственности, которым нужно следовать… Да сам президент, наконец, который ввел его в должность и ожидает соответственного его обязанностям поведения.
Гнев сменился беспокойством. Поулсон поднял телефонную трубку и набрал номер Белого дома. Он звонил Крейгу Лодермену, помощнику президента. На другом конце к аппарату подошла секретарша. Предложив Поулсону немного подождать, она направилась в личный кабинет Лодермена:
- Сэр, с вами хочет говорить председатель Верховного суда.