- Ладно, - сказал Майк. Он прошел мимо нее, наклонился, подхватил молодого человека под мышки, поднял его на ноги и взвалил себе на плечи, словно куль с мукой. Отнес его в гостиную и бросил на кушетку без всяких церемоний. Молодой человек болтался у него в руках, как тряпичная кукла, беззвучно открывая рот. У него не было сил протестовать.
Майк повернулся к Джулии.
- Вы ведь не хотите, чтобы вашего отца тревожили?
- Конечно, нет. - Джулия с окаменевшим лицом посмотрела на своего кузена. - Я разрешаю тебе выбросить Фергуса вон из дома. Но только дело в том, - голос ее слегка дрогнул, - тебе все равно не удастся это сделать…
- Правильно… - завопил молодой человек. - Никакого права… выбрасывать меня… По закону… имею право быть здесь… И вообще… - Он уставился широко раскрытыми глазами на Майка, стараясь, чтобы язык его не заплетался: - Мне не нравится твой молодой человек. Очень неприятный молодой человек. Безмозглый. Тьфу!
- Прекратите, - спокойно сказал Майк.
- Прекратить?
- Вот именно.
- Пожалуйста, - сказал молодой человек, садясь на кушетке и делая попытку встать на ноги. - Шэр, я извиняюсь… Нас не представили друг другу… Джулия… Я настаиваю… познакомь нас… В конце концов, это несправедливо. Тебя тащит кто-то, кого ты не знаешь вовсе… Ведь так, сэр? - серьезно обратился он к Майку.
Джулия устало сказала:
- Майк, это мой кузен, Фергус Грэй. - Она всплеснула руками. - Фергус, ну когда ты одумаешься? Ты ведь знаешь, когда ты приходишь сюда, всегда бывают неприятности, а уж придти таким пьяным - это и вовсе значит напрашиваться на настоящую ссору. Тебе повезло, что у папы разыгралась печень и он лег в постель. Уходи, будь хорошим парнем.
- Разумеется, не уйду, - отчетливо выговорил Грэй. - Я здесь, и останусь тут. Майк, старина, поддержи меня, ладно? Ты выглядишь симпатичным малым. Кто же может выбросить меня из моего собственного дома? Разве это справедливо? Нет, ответьте мне только на этот вопрос. Если это справедливо, то я сейчас же уйду, и больше вы меня не увидите!
- Это вовсе не твой дом! - резко сказала Джулия, бросив на Майка быстрый смущенный взгляд.
- Он должен был быть моим, - вспыхнул Грэй. - Я думаю…
- Я думаю, вы понимаете, - сказал Майк, - что, если сейчас не уйметесь, я немедленно выброшу вас вон. А судя по вашему костюму, на улице идет дождь.
- Уже почти кончился, - пьяно сказал Грэй. - Я проверил, какая погода, прежде чем войти сюда. Почти кончился. Я желаю…
Он замолчал, голова его свесилась на грудь. Через несколько секунд он громко храпел.
- Ну и свинья! - воскликнула Джулия. - Майк, мне страшно неловко…
- Не извиняйся, - сказал Майк. - Не найдется ли комнаты, где он может отдохнуть?
- Да.
- Я отнесу его.
Он без малейшего усилия снова взвалил Грэя себе на спину и понес его туда, куда указывала шедшая впереди Джулия. Они поднялись по лестнице, прошли по коридору направо и вошли в дальнюю комнату. Это была хорошо обставленная спальня с двумя креслами и двумя небольшими книжными шкафами, стоявшими по обе стороны камина.
Майк положил свою ношу на кровать, стащил с молодого человека ботинки, ослабил воротничок и набросил на него покрывало. Джулия молча наблюдала за ним. Закончив свое дело, Майк повернулся к ней и вывел ее за руку из комнаты. Заперев за собой дверь спальни, он положил ключ себе в карман.
- Зачем ты это сделал? - спросила Джулия.
- Чтобы он не мог выбраться отсюда и вломиться в спальню твоего отца, - ответил Майк. - Нам это вовсе не нужно. Кстати, я должен предупредить тебя - вскоре тут появится новый гость, доктор Фавершем, известный окулист. Я гарантирую тебе, что он прибудет совершенно трезвым.
- Когда же ты успел послать за ним? - спросила Джулия. О! Вот кому ты звонил. Ты считаешь себя вправе брать в свои руки такие дела, не так ли? - резко спросила она.
- Разве иногда это не бывает полезно? - улыбнулся Майк. - В конце концов, я уложил в кровать двух мужчин…
- Пожалуйста! - Она провела его снова в кабинет и уселась в отцовское кресло, отодвинув в сторону бумаги, над которыми он так усердно трудился. Потом развернула вращающееся кресло так, чтобы ей видно было лицо Майка.
- Я понимаю, что у тебя был сегодня не слишком приятный вечер, Майк. Я очень сожалею. Как я уже сказала тебе, ничего этого могло бы не быть, если бы ты с самого начала все рассказал мне. Что же касается этого специалиста-глазника, то не думаю, чтобы отец разрешил ему осмотреть себя.
- Вы поступите очень разумно, если убедите его согласиться, - сказал Майк, - потому что от этого, может быть, зависит, останется ли он навсегда слепым или же слепота будет частичной. - Увидев выражение ее лица, он поспешил добавить: - Очевидно, что такая возможность существует, а потому мы должны предусмотреть ее.
Она взволнованно встала.
- Майк, ты думаешь, это продлится долго? И зрение к нему не вернется? Если он навсегда ослепнет, это его убьет!
Майк покачал головой.
- Ничего подобного не произойдет, и ты это отлично знаешь. Он найдет в себе силы продолжать работу даже и при таком несчастье. В любом случае, возможно, слепота только временное явление. Джулия, прости, что я так назойлив… но… твой кузен довольно неприятная личность, не так ли?
- Да. Я полагаю, мне следует тебе кое-что объяснить, хотя в общем-то это вовсе тебя не касается. Он… в общем, ты сам видишь, какой он. Он очень редко бывает вполне трезвым. Когда-то он жил с нами. Его отец - старший брат моего отца - когда-то владел этим домом. Но они с Фергусом отчаянно поссорились, и Фергус после смерти отца получил ровно столько, сколько ему полагалось по закону, и ни пенни больше. Дом по завещанию остался отцу, хотя Фергус сам надеялся унаследовать его. И для него этот дом остался его домом. Но несколько недель назад они с отцом страшно поссорились, и Фергус ушел, поклявшись, что никогда больше сюда не вернется. Отец на это ответил, что если он посмеет это сделать, то его отсюда выкинут вон. - Она провела рукой по лбу, и в голосе ее прозвучали резкие нотки. - Какое еще грязное белье нашего семейства тебе хотелось бы переворошить?
- Оставь, пожалуйста, - запротестовал Майк. - Ты несправедлива.
- А, может, ты считаешь, что ты был ко мне справедлив?
- Я считаю, что стоило обмануть тебя ради того, чтобы предотвратить слепоту твоего отца, - сказал Майк, - но если ты предпочитаешь, чтобы вся эта история стала известна полиции, то я не возражаю. Они, конечно, будут осторожны, но все равно огласки не избежать. - Он говорил резко, холодным тоном. - Так что тебе достаточно произнести всего одно слово.
- Зачем же вызывать полицию? - Она была неприятно поражена.
- Здесь совершенно очевидна попытка нанести твоему отцу физическое увечье, - сказал Майк. - Конечно, этим делом я могу заняться сам со своими друзьями, но это уж тебе самой решать. - Он вынул портсигар и предложил ей сигарету, она рассеянно прикурила от его зажигалки.
Выпустив кольцо дыма, она внимательно посмотрела на него и заговорила уже спокойнее:
- Ты ведь знаешь, что мне не хотелось бы вызывать полицию.
- Хорошо! В таком случае ты согласна простить мне невольную обиду и помогать по мере своих сил?
- Да, - сказала Джулия после минутного колебания.
- Вот это лучше! - воскликнул Майк с улыбкой. - Я так и думал, что мы не созданы для ссоры!
Десять минут спустя звонок у парадной возвестил о прибытии доктора Фавершема, маленького, смуглого, немногословного человечка.
Он коротко кивнул Майку, отвесил поклон Джулии, когда Майк представил ее, и сказал, что должен торопиться, так как в половине двенадцатого ему необходимо быть в Лондоне.
Было десять часов.
Несмотря на свое предупреждение, Фавершем провел с Хартли довольно много времени - тот не стал возражать против осмотра, когда ему объяснили, в чем дело. Старик, казалось, примирился со случившимся, и это обстоятельство заставило Майка призадуматься. Джулия оставалась в спальне у отца вместе с врачом, так что Майк пока занялся лежавшими на столе в кабинете бумагами.
Он ровно ничего в них не понял - это были цифры и формулы, касавшиеся социальных реформ различного рода, написанные аккуратным почерком Хартли. Чаще всего данные касались различных цен и стоимостей. Хартли был экономистом, некоторое время сотрудничал в Экономическом Совете при правительстве. Его знания не имели себе равных. У него было много последователей и почитателей. Майку не было известно в точности, какой именно работой занимался старик в настоящее время.
Это его совершенно не касалось, но ему дали задание выяснить, что именно вызвало слепоту экономиста.
Примерно через четверть часа он прошел в комнату Грэя, открыв ее. В какой-то миг ему показалось, что он слышит внутри комнаты тихое движение, но когда дверь распахнулась, Майк увидел лежащего на кровати Грэя, укрытого покрывалом и храпящего с широко открытым ртом. Майк вышел в коридор и снова запер за собой дверь. Тяжелыми шагами он отошел от двери, дошел до угла коридора, а потом незаметно и неслышно ступая, вернулся снова к двери.
Храпение стихло.
Майк опустился на колено и приник к замочной скважине. Он увидел, как Грэй воровато соскользнул с кровати. Майк удовлетворенно улыбнулся и, поднявшись на ноги, на цыпочках отошел к лестнице. Отсюда ему была видна дверь комнаты Грэя, а также и спальня старика, откуда доносилось приглушенное бормотание.
Минут пять все оставалось по-прежнему. Потом дверь комнаты Грэя, которую он так тщательно запер, стала медленно приоткрываться. Майк отступил назад, за полуоткрытую дверь другой комнаты и оттуда продолжал наблюдение. Он увидел, как на площадку вышел Грэй и стал, крадучись, спускаться по ступенькам. Все время оглядываясь через плечо, Грэй спустился вниз, осторожно приоткрыл входную дверь и выскользнул на улицу.
- "Интересно, - подумал Майк, - следовало мне самому задержать его, или же Гордон проследит за ним?"
Глава 3
Гордон Крэйг, седеющий, крепкого сложения человек с резкими, мужественными чертами лица и быстрым, пронзительным, словно у орла, взглядом, был хорошо известен только немногим избранным в Уайтхолле. Многие другие, которым была знакома его чуть сутулая фигура и неизменная пенковая трубка, чрезвычайно удивились бы, узнав, что он возглавляет специальный "Отдел X" секретной службы, для посвященных - отдел, в основном занимающийся контрразведкой.
В ту ночь, о которой шла речь, Крэйг положил трубку телефона, ответив на вызов телефона-автомата в Экере, и посмотрел на сидевшего в противоположном углу комнаты крупного мужчину, расположившегося в большом кресле перед небольшим камином, в котором жарко пылали угли. Это был Уильям Лофтус, правая рука Крэйга.
- Кто это? - спросил Лофтус.
- Это был Марк, - ответил Крэйг. - Он проследил за Фергусом Грэем до дома Хартли, где Грэй оставался примерно с час, потом прошел за ним по пятам до ближайшего отеля. По-видимому, тот там остался на ночь. Может быть, до наступления утра мы получим известие от Марка, - добавил он. - Фавершем сейчас там, Марк видел, как он прибыл. Майк действует внутри дома, как ты знаешь.
- Значит, мы должны ждать известий от Фавершема, - сказал Лофтус. Крупные черты его лица в минуты отдыха казались совершенно неподвижными, словно деревянными, как считали некоторые. С того времени, как он принял предложение работать в штате Крэйга, он сильно располнел. Он отлично знал обоих кузенов - Майка и Марка. - Вообще-то нам нечего особенно волноваться по поводу его сообщения, - продолжал он. - Это, без сомнения, та же самая история. И, значит, их теперь четверо. Что же мы будем делать?
- Доложим выше, - коротко ответил Крэйг.
Лофтус фыркнул.
- Много будет от этого толку при том, что премьер-министр в отъезде. Знаешь, Гордон, я очень сомневаюсь, чтобы кому-нибудь еще показалось странным, что четверо таких людей внезапно потеряли зрение. Переутомление, усталость глаз - любое объяснение удовлетворило бы их. Увидеть в этом что-то опасное - значит вызвать только смех со стороны других.
Крэйг усмехнулся.
- Ну, не думаю, чтобы дела обстояли уж так плохо.
- И даже гораздо хуже, - пробормотал Лофтус. - Иногда я просто в отчаяние прихожу от этих умников в Уайтхолле.
- Мне кажется, у тебя нет на это оснований. Во всяком случае, теперь мы будем начеку. В одном-то ты уж точно ошибаешься: премьер-министр вчера возвратился, я оставил для него записку и жду с минуты на минуту от него звонка, так что наш рапорт не останется незамеченным.
Лофтус был поражен.
- Неужели он уже вернулся? Вот старая лиса! Мне кажется, даже прессе об этом не известно.
- То есть, это ты не знал об этом, - улыбнулся Крэйг.
Немного спустя Крэйг по телефону получил сообщение о том, что его вызывает к себе сэр Грэхем Хэрмолл, премьер-министр Великобритании; к тому времени Крэйг как раз успел дописать свой рапорт.
Вкратце в рапорте сообщалось о том, что трое видных ученых, участвовавших в разработке экономических планов правительства, неожиданно ослепли, причем слепота вызвана непонятными причинами, над которыми врачам остается только ломать голову. По этой причине он, Крэйг, обеспечил наблюдение и негласную охрану остальных семи участников этого проекта, тем не менее один из этой семерки, сэр Бэзил Хартли, только что стал очередной жертвой несчастья. Крэйг не стал вдаваться в подробности, поскольку намеревался изложить их лично премьеру. У него не было никаких сомнений, что принятые им меры предосторожности будут одобрены.
Оставив Лофтуса в кабинете, он вышел.
Лофтус нетерпеливо мерил шагами огромную комнату, потом подошел к столу, за которым раньше сидел Крэйг, чтобы сразу же ответить на любой телефонный звонок. В одном из порученных ему заданий он потерял ногу, с трудом вообще сохранив жизнь, и теперь объяснял всем и каждому, что толстеет исключительно из-за того, что не может больше вдосталь заниматься физическими упражнениями.
"Интересно, что теперь поделывает Майк", - подумал он. Лофтус хорошо знал Джулию Хартли, и сам познакомил с ней Майка, когда это потребовалось.
Тем временем доктор Фавершем закончил осмотр в Уокинге и, пообещав первым делом прислать новый лосьон для глаз, покинул дом сэра Хартли около одиннадцати часов. К тому времени успела возвратиться экономка, и Джулия рассказала ей о случившемся. Это была костлявая, мужеподобная особа, которая немедленно приняла на себя роль сиделки у постели больного. Майк и Джулия вернулись в кабинет.
- Полагаю, нам следует посмотреть, как там поживает Фергус, - обеспокоенно сказала девушка. - К тому же ты пропустил уже все поезда. Ох, Майк, до чего же это все нелепо!
- Меня вполне устраивает кушетка, - сказал Майк, улыбаясь.
- Значит, ты уже решил, что останешься здесь на ночь, - едко сказала Джулия.
- Я рассчитываю на это, - сказал Майк, - потому что, видишь ли, Джулия, есть и еще кое-что, о чем ты пока и не подозреваешь. Например, Фергус был вовсе и не пьян.
- Не был… что?
- Не был пьян. Но играл он поистине превосходно. Может быть, он раньше выступал на сцене?
- Ты городишь чепуху!
- У него на груди и на воротнике рубашки было влажное пятно, - сказал Майк, - от него-то и исходил запах виски, а совсем не из его рта. Некоторые слова он выговаривал слишком отчетливо для пьяного, а другие, гораздо более простые, которые самый пьяный выговаривает гладко, он произносил с запинками. Кроме того, когда я отправился наверх, чтобы посмотреть, что он делает, он принялся храпеть, как только услышал, что отпирают дверь. Когда же я вышел из комнаты и отошел подальше, он тут же прекратил свой храп. А затем он просто-напросто исчез, ушел отсюда.
- Как, то есть, ушел?
- И при этом даже не попрощался, - кивнул Майк. - Это было очень некрасиво с его стороны, не так ли?
- Да это уж просто какой-то абсурд!
- Да. Странное поведение для кузена, - согласился Майк. - Я думаю, что мы запихали его в комнату, которая раньше была его собственной, так что у него сохранился ключ. Я надеюсь, он просто решил, что разумнее для него будет не встречаться утром с дядей лицом к лицу и безопаснее не видеть тебя больше. По крайней мере, я думаю, нам удалось внушить ему, что пока с твоим отцом ничего плохого не произошло.
- И потому ты не дал мне договорить, когда он свалился на кушетку? - спросила Джулия. - О, конечно, так оно и было! Но, Майк! Что, во имя всего святого, могло вынудить Фергуса притворяться таким пьяным? И… о, господи, я и забыла! Ведь он вошел в дом очень тихо, правда?
- И так же тихо ушел. Но когда вошел, нечаянно уронил стул, а потом сразу же на стене увидел мою тень, потому и начал притворяться. Что ты думаешь по этому поводу?
- Я вообще ничего не понимаю.
- Мне кажется, ты не особенно жалуешь Фергуса, не так ли? - осторожно спросил он.
- По-моему, он совершенно отвратительный тип…
- А скажите, помимо того, что он так грустит, что его выгнали из этого дома…
- Его вовсе не выгоняли!
- Прошу прощения… Он сам ушел, и твой отец принял это всерьез. Все равно. Ведь он очень переживает, что этот дом стал домом твоего отца, вместо того, чтобы быть его собственностью. Но, может быть, у него есть еще какие-то причины для расстройства?
- Разве этого недостаточно? - спросила Джулия. - У него ведь есть какие-то реальные основания говорить, что в сущности это его дом, и я сама не понимаю, почему это отец не вернет ему дом. Ведь мы вовсе не бедны. Настоящая причина, мне кажется, в том, что отец просто ненавидит переезды, а наверху к тому же две комнаты набиты его записями. Мы живем здесь уже пятнадцать лет. Но ситуация довольно некрасивая, правда?
- Во всяком случае, довольно сложная, - признал Майк. - Но Фергус никогда не доходил до прямых угроз твоему отцу или еще чего-нибудь в этом роде?
- Мне кажется, все знают, что он не любит отца.
- Ты хочешь сказать, что он так говорит?
- Может быть, сегодня он и не был пьян, но вообще это случается с ним довольно часто, и тогда он становится очень разговорчивым, - сказала Джулия. - Вообще-то, - Джулия поколебалась было, но потом продолжила торопливо, так, что Майк подумал, что она сейчас настроена откровенничать: - он был вполне в порядке еще три года назад. Нельзя, конечно, сказать, что мы обожали друг друга, но он был совсем другим человеком. Папа и я считали, что на него так подействовала смерть его отца. Потом он обручился с одной очень милой девушкой. По-моему, Фергус просто боготворил ее, - продолжала Джулия, - но она погибла в автомобильной катастрофе, и он никогда уже не смог оправиться после этого удара. Он снова начал пить, и чем дальше, тем больше, так что мне даже непонятно, как это его до сих пор удерживают на работе.
- А где он работает?