- Да, я ухитряюсь еще иногда читать газеты.
- Мы пойдем?
- А какой завтра день?
- Суббота.
Эрих проверил, что у него намечено на завтра - получалось, что часов с пяти вечера он был свободен.
- Инга, в шесть мы встретимся у ворот парка. Согласна?
- Как тебе не стыдно! Еще спрашиваешь.
Ах, какой это был чудесный вечер! Эрих и Инга - веселые, радостные - уже целый час танцевали под звуки оркестра на площадке, в парке перед дворцом, потом катались на "альпийских горах". Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, вагонетки бежали, догоняя одна другую,- вперед, вперед, вверх-вниз, вверх-вниз! Фонари слились в один огненный круг, то подымавшийся, то падавший куда-то вниз, под ноги, и небо с тысячами звезд и луной то летело навстречу, то уносилось в обратную сторону.
Эрих первый выпрыгнул на дощатый помост и, помогая Инге вылезть, случайно бросил взгляд на только что подходившую к аттракциону парочку: это был Кульман с какой-то размалеванной девицей.
Взглянув на Ингу, Эрих поразился: она смотрела на Кульмана с испугом, а рука ее судорожно сжала пальцы Эриха. Не говоря ни слова, Эрих высвободил свою руку из пальцев Инги, подхватил ее под локоть и быстро увлек в тень деревьев, что росли вокруг.
- Инга, в чем дело? Ты знаешь этого парня?
- Ах, это такая история!
- Какая история, Инга?
- Эрих, милый, но я люблю только тебя, ты понимаешь - одного тебя! - девушка крепко прижалась к Эриху.
- Откуда ты знаешь его, этого?
- Я познакомилась с ним еще прошлой зимой, когда возвращалась домой из Берлина, потом я несколько раз с ним тут встречалась, а однажды он показал мне пистолет... Ах, Эрих, я так испугалась!
- Пистолет? Какой пистолет?
- Да такой, я не знаю, как он называется, небольшой, черный. Он сказал, что вот те, кто марширует сейчас по улицам нашего города и поет: "янки, уходите домой", они еще... узнают силу... нет он, кажется, сказал - испугаются его пистолета.
- Но почему ты не рассказала об этом мне раньше?
- Я не знаю... - она, не отстраняясь от Эриха, откинула голову и снизу вверх прямо посмотрела в его глаза. - Я не знаю. Не подумала просто, что надо рассказать. Я не хотела говорить о нем. А вдруг ты ревнивый...
Эрих не мог удержаться от улыбки.
- Ребенок! Честное слово - ребенок. Да ты понимаешь, что значат для меня эти твои слова?!
II
Вилли Гетлин проснулся и несколько мгновений неподвижно лежал, не открывая глаз и прислушиваясь к бодрой песне, гремевшей в радиоприемнике. Потом вскочил и пошел в ванну.
Вдруг раздался звонок. Гетлин чертыхнулся от неожиданности. Вечно явится кто-нибудь некстати! Перекрыв душ, он выскочил из ванны на кафельный пол, накинул на плечи мохнатый халат, поискал глазами комнатные туфли - будь они прокляты - оставил в спальне! Мокрыми босыми ногами прошлепал в коридор и, чуть пригнувшись, посмотрел в круглое дверное окошечко. Там, за дверью стояла женщина, которую он в первые секунды не узнал. Вдруг он сообразил: да ведь это жена Хойзера!
Вилли метнулся в спальню, потом обратно к двери, не открывая, крикнул неожиданной гостье, чтобы подождала, и бросился одеваться. Еще через несколько минут, приглаживая щеткой сырые волосы, он открыл дверь.
- Пожалуйста, пожалуйста, не стесняйтесь. Я попрошу ваш чемоданчик...
Лиза как-то механически, не трогаясь с места и не раскрывая рта, отдала ему чемодан. Видя, что она все еще не решается переступить порог, Вилли бросил щетку на полочку, вежливо, но настойчиво взял женщину под локоть и ввел в квартиру. Все так же не говоря ни слова, Лиза вдруг положила голову на плечо Гетлина и зарыдала.
Гетлин растерялся - он не любил женских слез. Он вообще не уважал женщин. У него никогда не было жены, и он, сходясь сегодня с одной, а завтра с другой, не видел ни в одной из них друга. Да перестанет ли она, наконец, хныкать? Еще не хватало, чтобы ее вопли услыхал кто-либо из соседей!
Выпустив чемоданчик, он решительно поднял Лизу на руки, быстро внес ее в столовую и опустил в кресло.
- Дайте воды. Только похолоднее, - прошептала она.
Когда она выпила и чуть успокоилась, он спросил:
- Они арестовали Макса?
Лиза молчала, только из глаз ее побежали слезы.
- Когда?! - зло крикнул Гетлин, окончательно потеряв терпение. Экая плаксивая дура! Дрянь! Нашла из-за кого горевать. Старый барбос - много ли он понимал в любви?
- Вчера ночью, - наконец ответила Лиза. - Пришли к нам и...
- Еще кого взяли?
- Послушайте, это жестоко. Разве я знаю, кого еще вы втянули в ваши аферы? Меня никто не касается, кроме мужа, - понимаете, никто! Никто! Никто! - С ней опять начался нервный припадок...
...Вечерело... Гетлин метался по комнате, изредка поглядывая на задремавшую в кресле Лизу. Сколько же времени она спит? Жалко, что не заметил по часам. Сейчас уже пятый - верно, часа три. Что же случилось в Шварценфельзе? Случаен ли арест Хойзера или провалилась вся резидентура? Ах, конечно, все провалено - старый барбос выдаст всех, кого знает, на первом же допросе. А долг? Он мне должен порядком - и все лопнуло! Проклятье! Что скажет Боб? Впрочем - следующая встреча только через неделю. Спокойно, спокойно... А что, если воспользоваться этой плаксой? Пусть-ка съездит и узнает. Зачем же говорить Бобу? А фигура у нее... Черт, при чем тут фигура? Потом, потом, сначала дело...
Но мысль всплыла откуда-то из темного уголка мозга, и заглушить ее Гетлин не мог.
Он вплотную подошел к креслу, сел на подлокотник.
- Лизхен, проснись, - позвал он и с этими словами привлек к себе. Лиза вздрогнула, открыла глаза. Первое мгновение не могла понять, что происходит, потом отодвинулась от Вилли и обернулась. Взгляды их встретились. Это продолжалось долго - целую вечность - и никто не отводил глаз. И оба молчали - как тогда, при первой встрече в магазине. Наконец Вилли положил руки на плечи Лизы и попытался снова привлечь ее к себе, но она резко сбросила его руки со своих плеч.
"Что же, значит, не время" - подумал Вилли. Встав с кресла, он прошелся по комнате. Потом сказал:
- Побудь здесь одна и никуда не выходи. Это опасно, - фопосы могли устроить слежку. Я вернусь часа через два.
С этими словами Гетлин ушел.
Что же будет дальше? Кто знает, что случится через месяц, через неделю - даже сегодня ночью? Разве думала она еще в прошлое воскресенье, что сегодня ей придется искать убежища в Западном Берлине, у Вилли Гетлина? А Макс? Бедный, - разве не говорила она, не умоляла его бога ради бросить это опасное занятие, все эти табачные махинации и продажу сигар из-под прилавка? Так нет, - не послушался. Ведь он был на шестнадцать лет старше ее - как же мог он послушать совета своей жены? Вот теперь и попал в руки к этим фопосам, и они его, наверное, мучают, как об этом пишут в "Телеграфе". У Лизы при мысли о всех этих ужасах мурашки побежали по спине. Она зябко повела плечами и забилась в угол кресла. И Гетлин - почему его так долго нет? Уже совсем темно. Света Лиза не зажигала, - так было спокойнее.
Да, вот Гетлин... Она почему-то не могла сейчас сообразить, по какому поводу Макс назвал ей адрес этого человека - и она как-то сразу запомнила его.
Ей сразу понравился сильный, энергичный поставщик сигар - настоящий мужчина! Но ведь это он довел бедного Макса до тюрьмы. Вне себя после ареста Макса она бежала из Шварценфельза и решила высказать ему все, посоветоваться. Но... что же теперь делать? Сиди вот в чужой квартире, у человека, которого толком и не знаешь. А ночевать? Куда идти? В гостиницу? А вдруг на улице, и, правда, следят? Ведь пишут в "Телеграфе", что красные агенты хватают людей в Западном Берлине и на машинах увозят в Карлсхорст. Нет, уж лучше ночевать здесь, в кресле...
И, утомленная вконец событиями этих суток, - к тому же она в поезде провела бессонную ночь - Лиза снова уснула. Да так крепко, что не слыхала, как наконец вернулся Вилли Гетлин, как он включил свет, приготовил еду, навел порядок на столе.
Потом, когда он разбудил ее, она улыбнулась виноватой, усталой улыбкой, лениво пожевала что-то и попросила:
- Отпустите меня спать, пожалуйста.
Вилли был великодушен, - он предложил ей свою спальню, а сам решил устроиться в столовой на сдвинутых креслах. Лиза благодарно глянула в глаза Гетлина и кивнула на прощанье:
- Спокойной ночи.
Засыпая, она вспомнила, что дверь осталась незапертой, встала, повернула ключ и, подумав, оставила его в двери, доверять Гетлину не следовало, вдруг у него есть второй ключ. Где же ей было знать, что на такой случай у Гетлина есть уистити !
Разбудили ее чьи-то грубые объятия, из которых невозможно было вырваться.
III
Гетлин, сидя на подоконнике, смотрел на спину Лизы,- она, стоя у зеркала, заканчивала свой туалет.
- Послушай, это невыносимо. Почему ты все время молчишь?
Лиза с возмущением обернулась:
- Подлец! Если бы только у меня было другое пристанище! Боже мой, куда мне деваться?
- Поезжай домой, в Шварценфельз.
- Да, это естественно - теперь вы посылаете меня в руки этих палачей. Как это на вас похоже!
- Послушай, но ведь они могли арестовать тебя вместе с Максом. Если они этого не сделали - значит, ты им не нужна. По-моему, тут все ясно. - Гетлин, не желая поступиться пережитым, упорно называл ее "ты".
Лиза задумалась над этой простой истиной. Да, конечно, Гетлин прав. Ах, как гадко все, что случилось! И только из-за собственной трусости. Зачем она приехала сюда, к Гетлину? Зачем послушалась Макса?
- Только, попрошу об одной услуге. Ты знаешь, где Тауенциенплац?
- И что же?
- Там рядом марочный магазин Кульмана. Надо будет проверить, арестован Кульман или нет. Пройдешь мимо и увидишь: если все опечатано, значит - арестован. Тогда дашь мне телеграмму: "Папа умер". И все. Если же Кульман не арестован, то передашь ему мою записку. Больше я тебя ни о чем не прошу.
- Почему я должна вам помогать? Я не желаю участвовать в ваших табачных аферах, во всей этой спекуляции.
Гетлин сообразил, что Макс все же не посвятил жену в их тайную деятельность. Конечно, это было хорошо. Но теперь ее следовало припугнуть, иначе она не сделает, что нужно.
- Дело не в сигаретах и не в спекуляции. За твоим обожаемым Максом водятся грешки и пострашнее. - Глядя прямо в широко раскрытые от ужаса глаза Лизы, жестко добавил: - Он мне кое-что сообщил. О русских. И Кульман об этом знает. Так что, если фопосы схватили Кульмана, и он даст показания - Максу не сдобровать. В твоих интересах, чтобы Кульман не попался. - В конце концов, говоря об этом, Гетлин ничем не рисковал. Уж если полиция взялась за Хойзера, то конечно не из-за сигар и спекуляции. Конечно, они знают, что Макс - шпион. Да и барбос все им выложит.
А Лиза - Лиза была просто сражена этим известием. Как! Ее Макс шпион? Боже мой, этого только не доставало! Нет, нет, Макс был хорошим, пока не пришел этот... Это он, Гетлин, втянул ее мужа в свои грязные сети. Вырваться, любой ценой вырваться! И спасти Макса.
- Я согласна, пишите вашу записку.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
I
- Товарищ комиссар! Я считаю, что Кульмана тоже надо арестовать, и немедленно. Прошло двое суток после ареста Хойзера, и если Кульман узнает...
- Почему надо его арестовать?
- У него есть оружие.
- Но в ваших материалах такого документа нет. Откуда это известно?
- Это заявление художницы Инги Келлер.
Комиссар взял из рук Эриха Вальтера заявление, внимательно его прочитал. - Что же, это хорошая улика. Но арестовывать Кульмана мы пока все-таки не будем. Успеем.
II
И вот позади остался весь ужас, вся нелепость этих дней. Лиза вернулась в Шварценфельз, вернулась, несмотря на страх перед полицией. Да, она боялась их - парней в синих мундирах. Но отвращение, которое вызвал в ней Вилли, этот умный и внешне привлекательный подлец, было сильнее даже ее панического страха перед полицией. Правда, Гетлин говорил, что полиции она не нужна, иначе ее арестовали бы вместе с Максом, но после случившегося каждое слово Вилли, как бы правдиво оно ни было, казалось ложью. Как он смел? Негодяй.
Лиза, конечно, не пошла домой, - ведь там могла быть засада. Два дня она прожила у Гретхен - одной из своих прежних подружек - и даже боялась выходить на улицу.
Да, она знала, помнила, что ей надо выполнить поручение Гетлина: передать записку Кульману, - это может, кажется, чем-то помочь Максу. И потом - чего, казалось бы, тут страшного: пройтись по улице, посмотреть, работает ли магазин. Зайти, отдать записку. Или, если магазин опечатан, послать телеграмму: "Папа умер" - так просил Гетлин. И все. Но вдруг полиция нарочно не тронула ее, чтобы посмотреть, что она станет делать после ареста мужа? Наверняка им теперь известно, что она ездила в Западный Берлин. И как только она выйдет на улицу, так... Страшно подумать, что с ней может случиться. И все-таки надо идти!
К обеду она добралась до Тауенциенплац, без труда разыскала магазинчик Кульмана и дважды прошла мимо него. В сущности, бояться было нечего, но Лиза принимала меры предосторожности, которым ее научил все тот же Гетлин. Только записку к Кульману она с собой не взяла - до этого она сама додумалась. Единственное окно - витрина магазина - было уютно обставлено кляссерами с марками, альбомами, там же лежали лупы, пинцеты и еще какие-то предметы, назначения которых Лиза не знала.
Наконец она отважилась и, глубоко вздохнув, как пловец перед прыжком в воду, вошла в магазинчик. За прилавком стоял Кульман, - немного осунувшийся, со странно бегающими глазами. Какой-то мальчишка выбирал марки из альбома. Все было, как обычно. Негодяи, - и тот в Берлине, и этот, живут, как ни в чем ни бывало, а Макс в тюрьме, - подумалось Лизе.
Кульман прервал свой разговор с мальчишкой и, в упор глядя в глаза Лизы, спросил:
- Чем могу быть полезен?
Лиза возмутилась:
- Разве вы меня не узнаете?
Но Кульман с поразительным нахальством, - кто бы мог подумать, - приподнял плечи:
- В жизни повидаешь столько красивых женщин, что перестаешь отличать их друг от друга.
Говоря это, он что-то быстро черкнул на клочке бумаги и пододвинул записку Лизе. "Уходите, фопосы." - прочла она, и все у нее поплыло перед глазами. Не обращая больше на нее внимания, Кульман нарочито заинтересованным тоном спросил у мальчишки:
- Ну, юноша, ты снова выбрал русские марки?
Что ответил мальчик - Лиза не слышала. Ноги словно сами вынесли ее из магазина. Опомнилась она лишь через несколько минут и с удивлением увидела, что сидит на скамейке в сквере посредине площади. Она сидела, прижав руки к груди, стараясь унять неистовое биение сердца. Какой ужас! Неужели ей удалось избежать западни? Немедленно, сию же минуту она покинет эти места!
Не поднимая головы, она вдруг увидела неподалеку от скамьи человеческую тень. Тень приближалась, послышался звук шагов. Почувствовав, как холодеют руки, ноги, спина, Лиза безотчетно сжалась и подняла глаза. Предчувствие не обмануло ее - перед ней стоял полицейский.
- Здравствуйте, фрау Хойзер, - произнес он.
- Я... не Хойзер, - неуверенно пролепетала Лиза, и ей стало мучительно стыдно за все, что происходит с ней.
Полицейский едва заметно улыбнулся.
- На эту тему мы еще побеседуем. Не посетуйте и, пожалуйста, не пугайтесь: вам придется проехать сейчас в Управление, там мы поговорим о некоторых вещах.
Лиза не приметила, откуда появился автомобиль. Она безвольно шагнула к раскрытой дверце и. ничего не видя перед собой, опустилась на сидение автомобиля.
III
Это была удача! Лиза Хойзер - наверняка связник. Не такой Гетлин человек, чтобы не дать ей поручения. Приехала, и сразу к Кульману. Жалко ее, конечно, - будет переживать, пока я приеду, но тут другого выхода не было: ей нельзя было дать уйти.
Размышляя, Эрих Вальтер быстро шагал к марочному магазину. Он не очень надеялся на этого новичка Гроте. Какой-то он нерасторопный, попросту мямля. Ох, не случилось бы беды! Под конец Эрих перешел на бег. Запыхавшись, он распахнул дверь и заскочил в магазин. Пусто.
Эрих распахнул дверь в заднюю комнату.
На диване, скорчившись, полулежал Гроте с залитой кровью головой. Неестественно выгнутая рука лежала на пустой кобуре. Все ясно! Кульман убил полицейского и бежал.
...Через полчаса в магазин прибыл комиссар.
Комнату осмотрели, обмерили, сфотографировали. Труп полицейского увезли, и лишь после этого комиссар, попросив всех выйти, обратился к Эриху:
- Докладывайте, как все произошло?
- Товарищ комиссар, я не пойму, где у него было спрятано оружие. Мы обыскали всю комнату...
- А самого Кульмана?
- Ну, конечно! Я предупредил Гроте, что Кульман весьма опасен и надо быть осторожным. Потом в магазин зашла жена Хойзера...
- Как, она приехала?
- Ну да, и пришла сюда. Дверь была открыта, я ее хорошо видел. Она поздоровалась с Кульманом, он ей сказал, что не знает ее. Она быстро вышла. Я побежал за ней, чтобы не упустить, а Гроте приказал внимательно следить за Кульманом. Меня не было около пятнадцати минут. Когда я вернулся, Гроте уже был убит. Фрау Хойзер задержана и отправлена в Управление. Это все.
- Ах, какие же мы еще растяпы! - Комиссар тоскливо посмотрел на пятна крови. - Да нет, я не о вас - вы действовали правильно. Я никак не могу понять, почему Гроте так легко позволил себя убить? Где он сидел, когда вы уходили?
- Здесь, у двери, где до этого сидел я сам.
- Но кто же перенес его на диван? Не Кульман же. Видимо, он сам решил пересесть сюда для удобства... Так, а вот и "Штерн". Ну, ясно, Гроте сел на диван, увлекся этим журналом, а Кульман вошел и... Вот что значит неосторожность. А что Гроте был убит на диване, видно по следам крови... Всё. Этим вопросом займутся другие. Ваша задача выяснить, нет ли у госпожи Хойзер какого-либо поручения от Гетлина. Узнайте, не собирается ли он сам в Шварценфельз. И нет ли у него других сообщников, не связанных с Хойзером и Кульманом.
- Да, да, я так и думал.