III
ВЕНСКИЙ КРОССВОРД
Высокий худощавый мужчина деловито вышагивал вдоль просторного кабинета, обдумывая каждое слово, прежде чем его произнести. Пройдя вдоль расположенных в ряд окон, он резко, словно солдат на учении, поворачивался и шел назад. И так же неожиданно начинал говорить. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь листву платанов, падали бликами на его лицо и освещали сухие тонкие губы и сухожилия на его длинной шее, переплетенные, словно парашютные стропы. Говорил он неторопливо, зная, что каждое его слово ловится на лету:
- Идет война. В прессе ее называют холодной… Пропаганда - средство политиков. Для нас с вами с разгаре войны горячая… Пропаганда только одно из наших боевых средств. Каждому свое… Вы это понимаете, Роклэнд…
- Так точно, шеф!
Полный, широкоплечий Роклэнд сидел в кожаном кресле, почтительно слушал шефа.
- На войне все средства хороши! Не мы их, так они нас… Вы отправитесь в Западную Германию…
По-видимому, последние слова для Роклэнда были неожиданными, и он спросил, воспользовавшись паузой:
- А как же Япония, шеф?
- Там обойдутся без вас… Самолет приземлится во Франкфурте-на-Майне. Оттуда поедете в Бонн.
- Слушаюсь.
- Встретитесь с генералом Геленом. Хоть он и немец, но с нами пока работает честно. Он большой специалист в этом деле и подберет вам нужных людей. Затем отправитесь в Австрию. Ваша резиденция будет в Зальцбурге.
Шеф молча прошел в конец кабинета и, повернувшись, остановился, видимо, что-то обдумывая. Потом продолжал:
- Имейте в виду, что сейчас все в наших руках. Аденауэр - наш большой друг. Если мы упустим такую возможность, история нам не простит. На первом плане должна быть операция "Мэтр"… Подробности прочтете в синей папке… Это должен быть действительно крупный человек, такой, чтобы мог делать политику. Вы обязаны найти такого в Вене. Второй операции дадите местное название… Разведка призвана вершить государственные дела! Все ясно? - мужчина задержался возле кресла, в котором сидел Роклэнд…
- Да, сэр!
- Действуйте смело, решительно и нахально! Я не оговорился, именно нахально! Нужно пользоваться моментом!
Старик слегка похлопал Роклэнда по плечу. Роклэнд почтительно встал.
- Только не попадайтесь в руки русским!
- Все будет о'кэй, шеф!
- Желаю удачи!
…Август позолотил верхушки кленов, когда полковник Забродин возвратился в Москву из командировки. Настроение было отличное: "Все прошло удачно. Теперь можно и в отпуск!"
Русская пословица гласит: "Загад не бывает богат!" В справедливости ее Забродин убедился на следующий день.
Едва он уселся писать отчет, как раздался телефонный звонок.
- Прошу зайти ко мне! - голос начальника контрразведки прозвучал озабоченно.
По широким деревянным ступеням, потрескавшимся от времени и поэтому скрипевшими под ногами, Забродин поднялся двумя этажами выше.
- Здравствуйте, Георгий Константинович!
- Здравствуйте. Садитесь, Владимир Дмитриевич. Одну минутку. - Генерал Шестов продолжал говорить по телефону.
Забродин опустился на стул. Прикоснувшись к спинке, обитой черной кожей, он ощутил прохладу. В просторном кабинете, окна которого выходили на северную сторону, было довольно свежо.
Генерал положил трубку, закрыл и отодвинул в сторону лежавшее перед ним на столе досье.
- Как дела с Пронским?
Вопрос был совершенно неожиданным. Всего неделю назад состоялся подробный разговор о Пронском. За такой короткий срок ничто не могло измениться… И вот теперь…
- Нормально… - ответил Забродин, бросил на генерала вопросительный взгляд и подумал: "Почему он спрашивает о Пронском, хорошо зная, что все докладывается ему своевременно?"
- Как Пронский себя чувствует? - Генерал как бы не замечал недоумевающего взгляда Забродина.
- Писал, что здоров…
Генерал спрашивал и в то же время думал о чем-то своем. Наконец, он решительно сказал:
- Не считаете ли вы, что ему пора активно включиться в работу?
- Сейчас, как вы знаете, Георгий Константинович, это невозможно. Все бывшие сотрудники американской разведывательной школы после судебного процесса над заброшенными к нам парашютистами находятся под подозрением. Американцы закрыли школу, и с тех пор Пронский ни в одно интересное для нас место устроиться не может.
- Тогда, вероятно, ему лучше всего возвращаться домой?
- Об этом я тоже думал. Меня удерживает доверие Смирницкого, которым пользуется Пронский. Американцы верят Смирницкому, и нужно думать, Пронский с его помощью сумеет снова наладить контакты с американской разведкой… Во всяком случае в своих последних письмах Пронский высказывает уверенность, что будет еще полезен Родине.
- Ваши доводы не лишены логики… Я хотел посоветоваться вот по какому вопросу. Назревают серьезные события в Австрии. Вы, очевидно, в курсе этих дел?
- Не совсем…
- По дипломатическим каналам начались переговоры о заключении австрийского мирного договора. Для разведок это означает…
- Буря перед штилем!
- Вот именно. Хотя в природе бывает обычно наоборот. Нам нужно готовиться, Владимир Дмитриевич. Вот я и вспомнил о Пронском.
- Понятно.
- Что, если перебросить его в Австрию?
- В Австрию?
Забродин задумался.
Все понимали: и генерал, и Забродин, и вообще все, кто хоть немного знал о Пронском, что ему пора возвращаться домой. Но не бросишь дело, особенно, если оно идет, если имеются какие-то возможности проникнуть в тайны противника.
- Я запрошу его мнение, если вы разрешите?
- Сколько времени это займет?
- Месяца полтора-два.
- Действуйте. Время пока есть…
В конце сентября от Пронского получили ответ. Он писал:
"…С большим трудом уговорил Смирницкого отпустить меня в Вену. Дал рекомендации к эмигрантам и американцам. Надеюсь выехать в начале октября. Буду ждать вашего представителя у входа в кинотеатр "Темпо" пятнадцатого или двадцатого в 20 ноль-ноль. Пароль тот же.
Сердечный привет!"
Генерал Шестов прочитал письмо, которое принес Забродин,
- Ну что же, Владимир Дмитриевич, поначалу все складывается неплохо. Теперь, очевидно, вам нужно ехать в Вену… Я думаю, ненадолго… Дня три-четыре вам хватит, чтобы познакомить Пронского с другим работником.
- Я не возражал бы побыть там и подольше. - Забродин широко улыбнулся. Он был рад тому, что представится возможность повидать город, о котором много читал. - Мне нужно предварительно изучить район встречи… - За многие годы работы с генералом Шестовым он мог позволить себе небольшое отступление от строго служебных отношений. И был уверен, что генерал его поймет…
- Хорошо. Готовьтесь к поездке на неделю, - с улыбкой ответил генерал.
Двухмоторным самолетом ИЛ-12 Забродин вылетел в Австрию.
В Подмосковье стояла золотая осень, и полковник смотрел, как далеко внизу пестрый ковер сменялся выжженными полями или яркой зеленью лесов.
Самолет сделал посадку во Львове, затем - в Будапеште. И вот уже Вена.
На аэродроме в Швехате его встретил капитан Лунцов, одетый в модный костюм венского покроя и от этого показавшийся Забродину чересчур щеголеватым. Лунцов работал уже продолжительное время в Вене и успел приспособиться к австрийскому образу жизни. Он держал себя с Забродиным как родственник хозяина дома с пришедшим по приглашению гостем: был учтив, приветлив и старался все показать.
Гостиница "Гранд-отель", куда Лунцов привез Забродина, находилась в центре города, на Ринге. Она служила общежитием для советских граждан, командированных в Вену. Вход в "Гранд-отель" охраняли советские солдаты.
Большая, почти квадратная комната, уткнувшаяся окнами в стену соседнего дома, отчего в ней было темно даже днем, несколько омрачила первые впечатления. И Забродин воскликнул:
- Вот так Вена! На одну неделю - сойдет. А более продолжительный срок жить в этом номере я бы не согласился. - Он положил на стул портфель с дорожными вещами.
- Другие номера сейчас все заняты, - как бы оправдываясь, пояснил Лунцов. - В них поселяются работники, приехавшие в Австрию надолго…
- Ну, ну… Я пошутил. Заняты, так заняты… Мне ведь только для ночлега… Что будем делать сейчас?
- Вас ждет товарищ Богданов. Он, вероятно, представит вас Верховному комиссару.
- Прекрасно. А как вы здесь устроились?
- Я? Отлично! Ведь я с семьей…
Аппарат Верховного комиссара находился в бывшей гостинице с пышным названием - "Империал", расположенной почти напротив "Гранд-отеля".
Забродин вошел в кабинет, и навстречу ему из-за стола поднялся Илья Васильевич Богданов - стройный, подтянутый, с черными жизнерадостными глазами. Он крепко пожал руку Забродина и забросал вопросами:
- Как долетели? Как там, в Центре? Как Москва?
- Москва?! Стоит Москва! Идет большое строительство на Ленинских горах. Проложена линия метро до Филей… Открыт свободный проход в Кремль! - Забродину трудно было передать даже то главное, что произошло за последние несколько месяцев в столице.
Постоянно находясь в Москве, он как-то не обращал внимания на быстрые перемены в облике города. У него на глазах творилась история, а он к этому привык, не видел в этом ничего особенного. Поэтому его немного удивила такая бурная реакция Богданова. И только спустя несколько месяцев, когда Забродин сам оказался надолго оторванным от Родины, он понял тот жадный интерес, с которым советские люди ловят любую весточку из родной страны.
- Ладно. Обо всем успеем еще поговорить, - не дав ему закончить, заторопился Богданов. - Сейчас я представлю вас Иртеневу, нашему Верховному, так как потом уйду надолго в город… Здесь я как белка в колесе: каждую минуту новые события.
Высокий моложавый генерал-лейтенант усадил Забродина в кресло, угостил папиросой и как-то по-дружески спросил:
- Вы бывали в Австрии?
- Нет. Впервые.
- Обстановка здесь весьма сложная. Правительство ни за что не отвечает, - Иртенев усмехнулся. - Нет, не подумайте плохо об австрийском канцлере и его помощниках. Они порядочные и приятные люди. У нас с ними установились добрые отношения. Но у них очень мало прав. Все диктуют оккупационные власти… Несколько раз пропадали солдаты из наших воинских частей, и австрийское правительство ничего не могло ответить на наши запросы… И, вы знаете, я им верю. Они могли не знать. Американская разведка работает активно.
- Да. Мне рассказывали.
- В нашей зоне мы принимаем меры, вы об этом, по-видимому, знаете. Да они и боятся в открытую к нам заходить. Но в Вене нет границ между секторами, и если вы не знаете город, то можете совершенно случайно оказаться в западном районе. Там мы уже бессильны, и с вами может произойти все, что угодно…
- Если я буду совершать дальние прогулки, то не один.
- Это разумно. Желаю вам успеха! - генерал встал. Забродин тоже. - Если вам потребуется какая-либо помощь, заходите к любое время.
- Спасибо.
Забродин вышел в приемную. Ожидавший его там Лунцов спросил:
- Куда теперь?
Забродин вдруг почувствовал, что он голоден:
- Я не возражал бы поесть.
- Идемте в кафе, где я иногда обедаю…
В небольшом чистеньком кафе, куда привел Лунцов, было довольно людно. Официанты в черных фраках ловко сновали между столиками. Лунцов первый заметил свободные места возле небольшого окна и повел туда Забродина.
Едва они успели сесть, как к ним подошел молодой официант, и заговорил по-русски, с небольшим немецким акцентом:
- Пужалуйста, что ви желаете пить?
- Один момент. Мы сейчас выберем, - ответил Лунцов и взял в руки меню.
Официант отошел немного в сторону и застыл в ожидании.
- Он вас знает? - удивился Забродин.
- Не больше, чем других. Я здесь бываю не часто. Это кафе посещают многие русские, и официант вряд ли мог выделить меня из общей массы.
- Так почему же он сразу заговорил с вами по-русски?
- А-а! - Лунцов улыбнулся. - Виноваты в этом ваши брюки… У венцев другой покрой, более узкий.
- Гм… - Забродин внезапно почувствовал себя скованно. Ему вдруг показалось, что все смотрят на него.
- Да вы не смущайтесь, - успокоил его Лунцов, - вначале все наши так…
- Завтра же мне нужно сменить костюм!
- Это не сложно, - и, переводя разговор на другую тему, Лунцов продолжал: - Хотите попробовать хорошее австрийское вино? Если вы не возражаете… Вот оно, - Лунцов листал меню: - "Гумбольдскирхен".
Сухое вино Забродину понравилось. Пообедав, они вернулись в гостиницу.
Забродин волновался. "Узнаю ли я Пронского? Прошло больше пятнадцати лет! Время и окружающая обстановка меняют не только характеры, но и манеру держаться, выражение лица".
На ветровое стекло машины набегали яркие световые рекламы: "Покупайте обувь Гуманика!", "Лучшие в мире часы - "Шафхаузен"!", "Самые надежные автомашины - "Форд"!"
За Гюртелем машина окунулась в черноту ночи. Затем внезапно выскочила на освещенную площадку, заполненную двумя потоками оживленно разговаривающих людей.
"Как неудачно! - подумал Забродин. - Только что окончился сеанс в кинотеатре "Темпо". Как в этой толпе отыскать Пронского?"
Забродин тревожно посмотрел на часы: "Ровно восемь. Он должен быть где-то здесь!"
Выйдя из машины, полковник стал пробираться сквозь толпу.
Неожиданно взгляд его остановился на высоком мужчине, который стоял немного поодаль и толпа обтекала его с двух сторон, как обтекает вода большой камень. В чертах его лица промелькнуло что-то знакомое. "Кажется, он? Нет, Пронский был выше ростом…" Забродин продвигался вперед, обходя мужчину стороной. "Этот шире в плечах… Но почему он смотрит на меня так пристально?" Полковник перевел глаза на костюм незнакомца. Из правого бокового кармана торчит край газеты. "Он, конечно, он!"
Пронский тоже узнал Забродина. Какое-то мгновение смотрел в упор, словно вспоминал, чуть-чуть улыбнулся. Забродин уверенно двинулся ему навстречу.
- Николай Александрович, как я рад!
- Я тоже. Не ожидал вас увидеть здесь!
Они отошли за угол дома и сразу скрылись в темноте.
- Николай Александрович, я хотел бы встретиться с вами завтра на квартире и там обо всем поговорить.
Забродин передал Пронскому адрес, и они тут же расстались.
Двухэтажный особняк на Кюлерштрассе, где Забродин и Лунцов на следующий день ожидали Пронского, находился в глубине сада. Высокие липы ударяли ветками в окно просторной комнаты на втором этаже, и от этого казалось, что кто-то царапает по стеклу.
Ровно в девять раздался звонок, и Лунцов впустил гостя. Теперь, при ярком свете, Забродин мог как следует рассмотреть Пронского. Моложавое лицо и простая, естественная манера держаться. Под глазами - тонкие морщинки, а в волосах немного седины.
- Вы почти не изменились, - сказал Забродин, крепко пожимая его руку.
- Ну, что вы! Я стал совсем старый. Посмотрите, сколько седых волос, - Пронский с улыбкой разглядывал Забродина. - А вот вы мало переменились! Немного пополнели… И у вас серебро!..
- Да ведь, пожалуй, пора! - Забродин рукой пригладил волосы. - Время не щадит никого… Проходите, пожалуйста! - пригласил он.
Лунцов вышел на кухню, чтобы приготовить кофе.
- Как вы жили эти годы, Николай Александрович?
- По-разному… Часто приходилось туго… И, вы знаете, не столько от работы, сколько от обстановки. Вы, очевидно, многое знаете?
- Да. Я в курсе ваших дел. Как сейчас в Западной Германии?
- Снова орут свои песни фашисты. В правительство пробралось много бывших нацистов: Шпайдель, Глобке… Один Штраус чего стоит! Полностью оправдывает свою фамилию! Это действительно букет пороков. Вы слышали, как он кричит: "Сотру Советский Союз с карты мира!" Коммунистическая партия в загоне. Активистов преследуют. Фашистские молодчики рисуют свастики на синагогах. Власти для отвода глаз схватят одного-другого, пожурят и тут же отпустят. А реваншистские слеты? С пеной у рта, с горящими факелами! В этих сборищах принимают участие государственные деятели, вплоть до Аденауэра. Вот вам обстановка…
- А как же терпят американцы?
- Что американцы?! Им нужен надежный союзник. Самый сильный союзник в Европе - это западные немцы. Вот они и смотрят сквозь пальцы. Возрождается вероломная военная машина.
Лунцов принес кофе в маленьких чашечках.
- Спасибо, Юра, - сказал Забродин. - Присаживайтесь с нами.
Пронский отпил кофе и, немного подумав, продолжал:
- Я обрисовал вам самые мрачные стороны. Родина должна это знать и быть наготове. Но есть в Западной Германии и порядочные люди. Вот, например, - он улыбнулся, - вы знаете, недавно проходили выборы в бундестаг. Во многих городах были расклеены портреты Аденауэра. Во Франкфурте-на-Майне я видел, как кто-то подрисовал на плакате челку и усики, и Аденауэр удивительно стал похож на Гитлера… Или вот мне рассказывали: во время предвыборного выступления Штрауса в Мюнхене ему прислали в конверте ученическую резинку с запиской: "Можете стереть Советский Союз с карты мира!"
Посмеялись.
- Николай Александрович, какие у вас перспективы в Австрии?
- Пока плохие. По рекомендации Смирницкого я повидал двух эмигрантов, давно живущих в Вене, и американца, мистера Грегга, официально занимающегося коммерческими делами. Грегг обещал подыскать мне работу.
- Мы хотели бы, чтобы вы поработали здесь до вывода наших оккупационных войск и отъезда советских граждан на Родину. С одним из последних эшелонов уедете и вы.
- Я сделаю все, что в моих силах.
Забродин, Лунцов и Пронский всю ночь напролет обсуждали варианты работы в Вене. И только когда начало светать, они распрощались. Пронский вышел на улицу и сразу потерялся в предутренней мгле.
Через сутки, завершив все дела в Вене, Забродин возвратился в Москву.
Наступили предвесенние холодные дни с ветрами, которые хотя и больно кусали лицо, но несли в себе непередаваемый запах нового. В один из таких переменчивых дней Забродина пригласили к члену коллегии КГБ.
Забродин с усилием толкнул массивную дубовую дверь и вошел в просторный кабинет.
- Полковник Забродин прибыл по вашему приказанию!
- Здравствуйте, товарищ Забродин, проходите, присаживайтесь, - услышал он спокойный голос. Члена коллегии Забродин видел впервые и поэтому рассматривал его с любопытством. Выглядел генерал молодо, взгляд у него был открытый и приветливый. Он произвел на Забродина приятное впечатление. По-видимому, генерал тоже хотел составить собственное мнение о Забродине и поэтому некоторое время молчал. Не зря же говорят, что первое впечатление самое верное!
За длинным столом для заседаний сидел генерал Шестов и почему-то ободряюще улыбался. Забродин отодвинул стул и сел рядом с ним.
- Как ваше здоровье? - неожиданно спросил член коллегии. Вопрос немного смутил Забродина. Но он спокойно ответил:
- Пока не жалуюсь…