Переговоры об условиях австрийского мирного договора развивались успешно. Уже была назначена дата подписания договора - 15 мая. С приближением срока возрастало напряжение в работе. Советские дипломаты, добиваясь постоянного нейтралитета Австрии, разгадывали и отклоняли многочисленные попытки "союзников" протащить в текст договора такие формулировки, которые давали бы им возможность в будущем втянуть эту страну в политические и экономические блоки. Шла борьба за гарантированный нейтралитет Австрии.
В дипломатических и торгово-экономических переговорах, если они равноправны и развиваются нормально, обязательно имеют место уступки с той и другой стороны. Если одна делегация не захочет идти на уступки, то переговоры зайдут в тупик.
Со вчерашнего вечера советские дипломаты перешли к обсуждению уступок, на которые они могут пойти в ответ на встречные шаги других делегаций. Намечались главные задачи для переговоров следующего дня, наша тактическая линия.
Еще сегодня днем они заседали в "Империале". Там было тесно и неудобно. Теперь же кабинет Иртенева был готов. И вот первое заседание здесь.
Богданов открыл дверь в кабинет, когда посол уже начал совещание.
- Извините, Александр Андреевич, - громко сказал Богданов, входя. Иртенев обернулся к нему. - Можно вас на минутку?
- Вы же видите, что я занят! - Голос посла прозвучал резко.
- Прошу прощения, у меня срочное дело.
- Что такое?
- Я хотел бы вам кое-что сказать. - Богданов стоял в дверях, давая тем самым понять, что разговор должен носить конфиденциальный характер.
- Извините! - Иртенев закрыл папку и вышел из кабинета. В коридоре явно недовольным тоном спросил: - Что у вас произошло?
- Понимаете, Александр Андреевич, - вступил в разговор Забродин, - все разговоры в вашем кабинете слушают американцы!
- Откуда это вам известно?
- В люстру вмонтированы микрофоны. Если вы позволите, я расскажу вам подробности завтра. А сейчас было бы лучше провести совещание в другом кабинете.
- Так давайте выключим люстру?
- С двумя плафонами вам будет темно. Да и не хотелось бы, чтобы американцы знали, что их секрет раскрыт…
- Ну, хорошо…
Иртенев возвратился в кабинет. Возникший было шум сразу же стих. Богданов и Забродин услышали, как Иртенев сказал:
- К сожалению, мне необходимо срочно выехать на переговоры к командующему войсками. Я просил бы перенести наш разговор на завтра. Прошу извинить…
Задвигались стулья, и кабинет быстро опустел.
Утром в кабинет к Забродину вошел военный.
- Инженер-майор Торгуев, - представился он.
- Очень рад с вами познакомиться, - ответил Забродин и сразу же перешел к делу: - Мы подозреваем, что американской разведке удалось вмонтировать в люстру, которая висит в кабинете посла, микрофоны. Вам понятно, что это значит?
- Да, конечно. Но как они смогли это сделать? Ведь посторонних в посольство не пускают?
- Я вам потом расскажу. Сначала давайте проверим, так ли это.
- Задача ясна! Я готов…
- Сейчас мы проедем в посольство. В кабинете посла - ни одного слова!
- Это само собой…
- Люстру, пожалуйста, не включайте.
- Все понятно. Я сделаю, как надо…
Торгуев быстро стал проверять проводку с помощью каких-то приборов. Было видно, что он мастер своего дела. Забродин с нетерпением ждал результатов.
Отсоединив проводку, Торгуев осторожно снял люстру и вынес ее в коридор. Перочинным ножом соскоблил краску на толстом ободе.
- Вот, смотрите, - проговорил он тихо, - отверстие. Такое маленькое, что в него не пролезет иголка. А рядом пайка, это не фабричная. Тонкая работа! Здесь может быть то, что вы ищете.
Нагретым паяльником Торгуев снял олово, разогнул шов и что-то осторожно вытянул пинцетом изнутри.
- Вот он, микрофон! - Торгуев показал Забродину висящий на проводах маленький черный прямоугольник, напоминающий фишку от домино, с отверстием посредине. - Отсоединить?
- Нет. Оставьте пока на месте.
Заперев кабинет, Забродин и Торгуев возвратились в "Империал". Забродин, не задерживаясь, прошел к Верховному.
Иртенев пригласил к себе Богданова и Гриценко. Теперь Забродин чувствовал себя куда более уверенно.
- Как вы узнали? - спросил Иртенев Забродина, когда все собрались.
- Секрет фирмы! - улыбнулся Забродин. - Я, конечно, шучу. Вы помните, я говорил вам, что американцы узнали что-то важное?
- Да.
- В доме напротив посольства мы обнаружили магнитофон. Коротов назвал мне в числе вещей, купленных для кабинета посла, люстру. И сказал, что покупал у Ривенса. Какая взаимосвязь между этими разрозненными событиями? На первый взгляд ничего общего… Но, если вдуматься и сопоставить с некоторыми другими фактами, то получается уже кое-что. Вот проследите за ходом моих рассуждений. Я вспомнил, что на Ривенса у нас были некоторые данные. Проверив, мы убедились, что он связан с неким мистером Греггом. Теперь уже люстра, магазин, тайна, Грегг, Ривенс не давали мне покоя, все время вертелись в голове. Еще раньше от Пронского мы узнали, что американцы получили какие-то важные сведения… По-видимому, они затевают что-то серьезное!
Никакой операции, по крайней мере сейчас, по отношению к своим западным союзникам американцы проводить не станут. Значит, готовится что-то против нас. Я старался представить, к чему может относиться слово "магазин". Мне подумалось, что в нем таится ключ к разгадке. Продумал десятки вариантов. Иногда казалось, что мои усилия напрасны и ничего за этим не кроется… И все же я перебирал слово за словом: "тайна", "магазин", "люстра". И неожиданно выплыло: "Люстра!" Все сразу стало на свои места…
- А магнитофон? Зачем магнитофон?
- Магнитофон записывает. Теперь уже все просто. Микрофоны маломощные, передатчик действует на короткое расстояние, поэтому и потребовалась квартира вблизи посольства. В этой квартире был установлен магнитофон, на который записывалось все, что говорилось в кабинете посла.
Некоторое время все сидели молча. Затем Иртенев сказал:
- Насколько я помню, новую люстру включили в моем кабинете два дня тому назад… Нужно разобраться, о чем я говорил вчера, до совещания, и принять меры. Ну, этим я займусь сам. Что вы намерены делать дальше?
- Попытаемся извлечь кое-какую пользу. Я прошу вас оставить все, как есть! - попросил Богданов.
- Делайте, как знаете. Вы разбираетесь в этих вопросах лучше, чем я.
…В старинном дворце Бельведер состоялось торжественное подписание Австрийского мирного договора. Отныне народ Австрии освободился от бремени оккупации. СССР, США, Англия и Франция обязались охранять австрийский нейтралитет от всевозможных посягательств. Через несколько лет западные государства начнут снова плести нити, с помощью которых они хотели бы втянуть Австрию в свои союзы, начиная от торговых объединений и кончая военными блоками. Но сейчас все были довольны достигнутым.
Наступило время пышных приемов и парадных церемоний.
Не было мира только между разведками. До окончательного вывода войск продолжали существовать зоны…
Однажды дверь кабинета Лунцова резким движением открыл Петр Федорович Радов и, подойдя к столу, положил перед Лунцовым конверт.
- Вот, полюбуйтесь! Сегодня получил по почте!
Лунцов вынул из конверта свернутый пополам лист бумаги, развернул и прочитал текст, напечатанный на машинке по-русски: "Пропуск". Затем указывалось, что это письмо является пропуском в американскую зону. Американская администрация хорошо знает директора завода Петра Радова, ценит его способности и предлагает перейти к ним на службу.
Внизу указывался маршрут, по которому Радов может пройти беспрепятственно в западный район.
- Вот до чего дошли! Ведь это же хамство! Я - старый член партии. Почему они так бесцеремонно позорят мое имя?
- Вам незачем волноваться, - успокаивал Лунцов. - Мало ли какую провокацию придумает американская разведка! Это совершенно не затрагивает вашу репутацию…
Вскоре с такими же пропусками пришли к Гриценко три инженера. Гриценко пригласил к себе Забродина.
- Посмотрите, - сказал Гриценко, передавая Забродину несколько конвертов. - Оскорбления человеческого достоинства стали приобретать массовый характер.
- Я уже информировал Иртенева. Он хотел поговорить с американским послом, но прямо сказал, что никаких надежд на этот разговор не возлагает. Опять нужны доказательства… А эти письма - неофициальные документы и с юридической точки зрения ничего не стоят.
- Как будем поступать?
- Предупредим наших инженеров, чтобы относились к этому спокойно. Запретить американцам писать, а почте доставлять эту "писанину" мы не можем.
В этот же день Забродин увиделся с Богдановым.
- Вы знаете, до какой наглости дошла американская разведка? - спросил он Забродина.
- Знаю. Сегодня говорил об этом с Гриценко.
- Это еще не все.
- А что такое?
- Они прислали письмо консулу Нечаеву. Назначают ему встречу в кафе с американским представителем. Так сказать, неофициальную…
В девять часов вечера Нечаев вышел из дому. Кафе "Зеленый Грот", куда Нечаев должен был прийти к половине десятого, размещалось в американской зоне. Нечаев несколько раз бывал в том районе.
В назначенное время он вошел в кафе. Пологая лестница, покрытая мягким ковром, вела куда-то вниз в загадочный полумрак, откуда доносилась негромкая музыка. Нечаев вошел в большой зал, напоминающий трюм корабля. Матовый свет проникал через иллюминаторы, вделанные в стены. Вместо столов стояли большие отполированные бочки, а стульями служили гладкие пни от деревьев. Кое-где возле бочек светились торшеры с яркими цветными колпачками. Воздух был чист и ароматен.
- Господин Нечаев, мы очень рады, - навстречу торопливо шел Дилл.
- О! Господин Дилл? Никак не ожидал вас здесь встретить! Я очень рад! Но почему вы назначили мне встречу в кафе?
- Видите ли, господин Нечаев, я - человек официальный. Меня попросили вас встретить и познакомить с одним господином. Но не я организатор. С вами хочет оговорить высокопоставленный чиновник. Если вы не возражаете, я вас провожу.
Нечаев ощутил на себе тяжелый взгляд и повернулся ту сторону, куда направился Дилл. Он сразу вспомнил взгляд, который перехватил во время приема в американском посольстве… Да, это были те же глаза. И к этому человеку вел Нечаева Дилл. Что ему нужно?
За столом сидел пожилой солидный американец. Он попыхивал сигаретой.
- Очень рад познакомиться лично. Много о вас слышал и видел вас на дипломатических приемах, но не имел пока возможности разговаривать, - произнес незнакомец и привстал, подавая руку.
- С кем имею честь? - Нечаев насторожился.
- Роклэнд. Работаю в американском посольстве, - он сел и жестом пригласил Нечаева последовать его примеру.
Дилл, видимо закончив свою миссию, ушел.
- Что вы будете пить? - спросил Роклэнд.
- Сухое вино. Если есть, рейнское.
Где-то в стороне на скрипке наигрывали печальные венгерские напевы.
- Господин Нечаев, мы знаем, что вы любите Запад, - сказал Роклэнд, наливая вино, и замолчал, по-видимому ожидая подтверждения.
Нечаев поднял рюмку и долго рассматривал вино на свет. Наконец он произнес:
- Ну и что?
- Мы хотим сделать вам деловое предложение. Давайте сначала выпьем.
- За что?
- За дружбу.
- Всегда рад выпить за дружбу. - Нечаев отпил, поставил рюмку на стол и с любопытством стал рассматривать публику.
- Господин Нечаев, насколько мне известно, вы любите хорошо одеваться.
- Вы не ошиблись, господин Роклэнд.
- Скоро вы поедете домой. Что вы там будете иметь? - теперь вопрос был поставлен, в лоб.
Роклэнд закурил, предложил сигарету Нечаеву. Над столом потянулся сизый дымок.
- Оставайтесь у нас. Поедете в Америку. Мы обеспечим вам хорошую жизнь.
Нечаев молча курил. Роклэнд его не торопил. Пусть подумает. "Хорошо, что Нечаев не поднялся и не ушел сразу, - подумал он. - Значит зацепило!"
- Зачем я вам нужен?
Деловая постановка вопроса понравилась Роклэнду.
- Это мы обсудим потом. Если вы согласитесь, то мы сумеем договориться.
- Ваше предложение для меня неожиданно. Я должен подумать…
Они снова выпили. Старый венгр-скрипач подошел к Нечаеву и заиграл чардаш. Музыка металась, билась о стены, звала куда-то вдаль. Венгр был на чужбине, хотя родина была рядом. И он тосковал.
- Какие вы можете дать гарантии, что не выбросите меня на улицу? - спросил Нечаев, когда скрипка умолкла.
- Какие вы хотите?
- Официальное письмо.
- От государственного департамента?
- Да.
- Хорошо.
С мокрых листьев платанов скатывались дождевые капли. Они падали на подоконник, растекались по полу. Образовалась лужа. Генерал позвал секретаршу и сказал:
- Попросите, пожалуйста, вытереть!
Генерал поморщился. Вероятно, от плохой погоды настроение у него было кислое.
- Да, сэр! - но вместо того, чтобы выйти, женщина подошла к столу и положила тонкую папку. - Мне только что передали для вас шифровку, сэр.
- Спасибо, Кэтрин.
- Уборщицу я сейчас пришлю.
Генерал пробежал глазами телеграмму. Вялость исчезла. Он поднял трубку телефонного аппарата:
- Это я, сэр… Телеграмма от Роклэнда. Просит гарантий… От вашего ведомства. Сенсация! Консул выступает в печати против своего правительства! Ха, ха, ха… На весь мир… Благодарю, сэр.
"Парашютные стропы" на шее генерала то ли от напряжения, то ли от удовольствия, слегка покраснели. Когда в кабинет вошла уборщица, генерал бодро расхаживал и напевал веселую мелодию.
Несколько дней спустя Забродин встретился с Богдановым при входе в "Империал".
- Решено окончательно - в кафе на Ринге. Рядом с кинотеатром "Гартенбаум", - сказал Богданов и заторопился к себе.
В половине одиннадцатого Забродин пришел в кафе. В венских кафе почти нет часа "пик". Вечером - немного больше, днем - немного меньше, но посетители заходят все время. Пьют кофе, пишут письма, читают газеты, журналы, проводят деловые встречи.
На этот раз в кафе было более людно, чем обычно в это время.
Забродин увидел двух советских дипломатов. Они пили фруктовую воду и о чем-то беседовали. Забродин сел за свободный столик, взял утренние газеты и, просматривая их, наблюдал за входом в кафе.
Вот вошел Нечаев. Прошелся взглядом по столикам. Не замечая своих, прошел к окошку и сел за пустой столик. Взял иллюстрированный журнал и начал листать. Подошел официант. Нечаев сделал заказ.
Не успел официант отойти, как в кафе вошел плотный мужчина, постоял у двери, окинул взглядом зал и направился к Нечаеву.
Мистер Роклэнд нервничал. Он редко бывал в этих местах. Хотя и "нейтральная зона", но здесь рядом - советский сектор. Да и игра крупная. Или грудь в крестах, или голова в кустах, как говорят русские.
Поздоровавшись с Нечаевым, Роклэнд сел на стул и подозвал официанта:
- Бутылку мозельского! Живо!
- Есть!
- Ну, как, мистер Нечаев? - Видно было, что американец торопится.
- Все зависит от вас, мистер Роклэнд. - Нечаеву было не по себе. Но он не спешил.
- Я принес то, что вы хотели.
- Гарантии?
- Да.
- Кто подписал?
- Как вы просили - госдепартамент!
- Я могу посмотреть?
- Ну, разумеется…
Роклэнд достал из внутреннего кармана конверт и через стол передал Нечаеву. Нечаев раскрыл конверт, достал согнутый пополам лист бумаги и углубился в чтение.
Роклэнд вытер носовым платком вспотевший лоб и, не отрывая глаз, смотрел на Нечаева. Дочитав до конца, Нечаев сказал:
- Хорошо, мистер Роклэнд, хорошо. Это как раз то, что мне нужно. - Он сложил бумагу пополам, вложил ее в конверт и стал укладывать конверт во внутренний карман своего пиджака.
- Это вы верните, пожалуйста, мне.
- Хорошо, мистер Роклэнд, хорошо! - Нечаев словно бы не расслышал Роклэнда, который с растущим беспокойством наблюдал за его действиями.
- Я прошу вернуть мне письмо! - уже с раздражением проговорил Роклэнд.
Нечаев не спеша поднялся со стула и вдруг, размахнувшись, наотмашь ударил американца по лицу.
- Вот мой ответ!
Это было невероятно. Звук пощечины и слова Нечаева, сказанные так громко, что их могли слышать все, кто был в кафе, ошеломили посетителей, словно удар бича. Все повернулись в их сторону.
Роклэнд вскочил. Он был разъярен. Лицо покраснело, глаза налились кровью. Он был готов убить Нечаева и, вероятно, сделал бы это, но его схватили за руки.
В ту же секунду в зал вошел союзнический патруль и несколько австрийских журналистов. Это был день, когда во главе четырехстороннего патруля стоял советский офицер.
Вечерние венские газеты кричали: "Советский консул Нечаев дает отпор американцу Роклэнду!", "Крупный провал американской разведки!"
Более мелким шрифтом стояло:
"Американская разведка пыталась склонить к измене Родине консула Нечаева. Нечаев потребовал гарантий. В кафе "Гартенбаум" Роклэнд передал Нечаеву "гарантийное" письмо. В нем дается обещание предоставить советскому консулу политическое убежище в США и материальное обеспечение, если он согласится стать предателем!"
Спустя несколько дней, когда газетная шумиха немного поутихла, Роклэнда вызвал к себе американский посол:
- Господин генерал, - сказал он сухо, - вас вызывает Вашингтон. Когда вы намерены выехать?
- Завтра…
Военная власть четырех держав закончилась красивым парадом на площади дворца Хофбург. Представители воинских соединений под звуки своих национальных гимнов проходили круг почета и отдавали воинскую честь друг другу. Каждая рота шла своим церемониальным маршем: четко отбивали шаг советские солдаты, чуть пританцовывали французы, прямо вперед выбрасывали ногу англичане и американцы.
А через несколько дней усилилось движение поездов на восток и на запад. Они увозили служащих многочисленных учреждений и предприятий. Покидали Австрию и воинские части.
В конце июля Забродин встретился с Пронским.
- Собирайтесь домой, Николай Александрович!
- Когда?
- Поедете через две недели.
- Я готов. Мне собирать нечего.
- На следующей неделе вы организуете встречу Викентьева с Греггом и можете ехать.
- Прекрасно. Куда я должен явиться?
- Вы придете на эту квартиру, и мы отправим вас на Родину.
- Спасибо.
За много лет работы в разведке Пронский привык не задавать лишних вопросов. Он спрашивал только в тех случаях, когда ему было неясно, как он должен выполнить задание или когда хотел что-то прояснить. Так и сейчас, он не спросил: что будет с Викентьевым, к чему приведет его встреча с опытным американским разведчиком? Пронский только уточнил, где и когда он должен их познакомить.