- Спасибо, товарищ полковник. Гогоберидзе, - Махмуд кивнул в сторону двери, как бы указывая на сотрудника, который его привел, - уже это сделал. А что, будет длинный разговор? Я очень устал с дороги, - в свою очередь спросил он.
- Нет. Хотим еще раз посоветоваться, - спокойно ответил Чхенкели. - Мы задержим вас недолго. Как у вас дома?
- Отец жены все болеет. - Махмуд нахмурил брови и опустил голову вниз.
- Что с ним? Нужна помощь? - с участием спросил Чхенкели.
- Нет, спасибо. Врач был. Ничего уже ему не поможет.
Махмуд печально прикрыл глаза, всем видом показывая, что ему тяжело об этом говорить.
- Что слышно об Эрушетове? - Чхенкели переменил тему разговора.
- Не знаю. С тех пор как я был у него неделю тому назад, о чем вам докладывал, ничего больше не слышал.
- Почему он не хочет спуститься в селение и жить нормальной жизнью? - включился в разговор Забродин.
- Говорит, что отвык от людей. Хочет жить один. Вам это трудно понять, а я понимаю. Горы тянут к себе, как бы вам объяснить. Не отпускают. Там есть своя прелесть… - Махмуд говорил с чувством, и ответы его казались убедительными.
- Он мог бы явиться с повинной, а потом жить там, где ему хочется, хотя бы в горах, - настаивал Забродин.
Махмуд удивленно посмотрел на Забродина.
- Да. А ведь в самом деле. Мы с ним об этом как-то не говорили. Я могу сходить еще раз…
- Вы ходили дважды?
- Да, товарищ начальник.
- Может быть, он не верит вам одному и лучше отправиться с кем-нибудь вдвоем, чтобы его уговорить? - спросил Чхенкели.
- Почему не верит? - вспыхнул Махмуд. - Он сам сказал, чтобы я пришел к нему… - в голосе Махмуда прозвучала обида. Он допил чай. Потом, подумав, оказал:
- А вообще, как прикажете. Кого я должен взять с собой?
- Мы еще подумаем, - сказал Чхенкели, - и вас вызовем.
Отпустив Махмуда, Чхенкели и Забродин долго еще сидели и обсуждали разные варианты решения этой проблемы. В конце концов Забродин сказал:
- Вы правы. Я согласен с вашим предложением. Сообщу об этом в Москву. С чего будем начинать?
- Я думаю, что сначала нужно вызвать в Тбилиси брата Эрушетова и поговорить с ним, обсудить обстоятельства дела.
Было около десяти часов вечера, когда Забродин вышел из здания МВД.
Воздух, насыщенный ароматом ночных цветов, каких-то пряностей, звуки веселой музыки отвлекали от забот.
Забродин направился к гостинице кружным путем, темными улицами, чтобы насладиться прелестью южной ночи. В одном месте, где деревья расступились в стороны и стали видны иссиня-черные горы, он увидел несколько светящихся точек и подумал: "Где-то среди этих суровых громад затаился Хасан. Чего он хочет?" Забродин даже поежился: уж очень неприглядной показалась ему такая участь.
Потом Забродин вышел на центральную улицу города. Здесь было душно, шумно и многолюдно.
Неожиданно внимание его привлек невысокий мужчина, сосредоточенно рассматривающий ярко освещенную витрину. "Махмуд! Почему он здесь? Вышел прогуляться? А почему отвернулся? Говорил, что очень устал и пойдет спать?.. Видел ли он меня? А впрочем, к чему лишние предположения? Завтра все выяснится. Чхенкели дал распоряжение за ним понаблюдать".
Забродин сделал вид, что не заметил Махмуда и пошел своей дорогой.
Разговор в МВД озадачил Махмуда. К этому было немало причин: его вызывали уже третий раз в связи с делом Эрушетова. Поручения становились более ответственными. Он шумно вдохнул пряный вечерний воздух, что-то пробормотал и нахмурил брови.
Махмуд быстро прошел в гостиницу, переоделся в темный вечерний костюм и отправился в город. Он влился в толпу горожан, шел не торопясь, словно бы бесцельно. Останавливался у ярко освещенных витрин, прислушивался к звукам оркестров, доносившихся из переполненных кафе. Подошел к кассам кинотеатра: последний сеанс уже начался. Махмуд оглянулся по сторонам, медленно подошел к темному переулку, свернул в него и, пройдя сотню шагов, остановился, чтобы прикурить. Поблизости никого не было.
Он быстро дошел до конца переулка, свернул в улицу, ведущую в сторону от центра. Шел торопливо, уверенно, было видно, что он хорошо ориентируется в этом районе.
Махмуд прошел несколько кварталов, вышел к набережной Куры. Наконец подошел к калитке, просунул руку в щель, открыл. Он оказался в небольшом дворике, мощенном камнем. Было совсем темно, но он шел все так же уверенно.
Вот и дом. Жилые комнаты располагались на втором этаже, а сложенный из камня и зацементированный низ использовался для подсобных целей. Внизу - сарай, гараж, хранилище для вина, овощей и копченостей. Это ему было знакомо.
На ощупь поднялся по высоким ступеням и тихо постучал. В прихожей зажегся свет, и женщина громко спросила:
- Кто?
- Махмуд, - коротко бросил пришелец.
Дверь тотчас отворилась. Его встретила женщина с красивым лицом, но сильно располневшей фигурой.
- Нестор дома? - спросил Махмуд.
- Проходите. Сейчас позову.
Ночной гость прошел в просторную комнату. Большой диван, стол. На стене пестрый ковер, на нем изогнутая сабля с богатой инкрустацией. В углу - ножная швейная машина.
Через несколько минут в комнату, тяжело ступая, ввалился толстый мужчина, одетый в брюки галифе и черную кавказскую косоворотку, подпоясанную тонким ремешком. Полное лицо его было бронзовым от загара.
- Гамарджоба. Что так поздно? Заказчики в такое время за шапками ко мне не являются, - недовольно буркнул он.
- Был сегодня там… Вызывали. Нужно срочно поговорить.
- Тогда садись. - Нестор указал на стул. А как пришел?
- Все спокойно. Проверился.
Хозяйка молча внесла и поставила на стол кувшин с вином, два граненых стакана, тарелку с сыром, нарезанным ломтиками. Шапочник налил вино:
- За твое здоровье, дорогой гость.
Выпили.
- Что они хотят? - спросил хозяин.
- Все то же: намерены вытащить Эрушетова любыми средствами. Может быть, пошлют кого-то со мной. Был такой разговор. Тогда - все пропало. Что делать? - Махмуд нервно теребил ремень.
- Дали задание?
- Нет, еще не дали. Но, вероятно, дадут.
- Кто с тобой пойдет?
- Не знаю. Сказали, чтобы ехал домой, а когда будет нужно - вызовут. Поэтому и пришел к тебе. Потом могу не успеть. Решай, как быть.
- Чего тревожишься? Нам больше не нужен Хасан. Ты сам знаешь путь на ту сторону…
- Я плохо запомнил. Я не смогу провести, как ведет Хасан. Да и вообще в горах нужен человек…
Нестор задумался, потрогал руками ремешок, почмокал губами и, наконец, сказал:
- Твоя правда. Дело говоришь. Нужно думать, ой как думать! Однако второго никак нельзя допускать к Эрушетову. Иначе - всему конец…
- Вай! Но как это сделать?!
Хозяин долго ходил по комнате. Молчал. Молчал и гость. Потом Нестор вышел в прихожую. Возвратился, держа в руках кинжал.
- Вот возьми. У нас с тобой не остается ничего другого. Если пойдет второй, там, в горах, вблизи пещеры Эрушетова ты его… - Нестор приложил ладонь поперек горла. - Это единственный выход. Сам понимаешь… Второй не может возвратиться в Тбилиси, не поговорив с Хасаном. А допускать его к Хасану тоже нельзя. Понял?
- Боюсь я…
- Не бойся. В случае чего уйдем на ту сторону. Эрушетов покажет дорогу, пойдет вместе с нами. Не в первый раз. Другого выхода у него не будет. К Эрушетову явишься один. Скажешь, чтоб остерегался. Его считают шпионом. Все знают, что он ходил на ту сторону. У матери многие видели заграничную шаль… А главное, расскажешь ему, что тебя вызывали в МВД и дали задание доставить его связанным. Дали напарника, вооружили его пистолетом и послали с тобой в горы. Но ты не мог предать Хасана, ты - его верный друг, а напарника по дороге зарезал, так как он мог стрелять. Понял? Эрушетов тебя еще больше оценит. Он человек не очень умный, не догадается. Будет служить нам верой и правдой, будет нашим проводником за кордон. Понял?
- Хорошо ты придумал, но как же я вернусь назад, что скажу начальникам? Они меня повесят! Тогда я тоже должен оставаться в горах, а это мне - нож в сердце.
- Э-э, дорогой! Ничего ты не понимаешь. Пустая голова, под стать Эрушетову… Ты вернешься в Тбилиси, как герой! Начальникам скажешь, что вдвоем вы пытались связать Эрушетова, но неудачно. Твоего напарника он убил кинжалом, а ты едва спасся! Понял? У Хасана будут все пути отрезаны. Они будут считать его убийцей. Кто это сможет опровергнуть? Ему не простят. Хасан вынужден будет скрываться до конца своих дней. Он будет наш!
- Ай Да Нестор! Ясная ты голова! - теперь Махмуд улыбнулся, и лицо его просветлело.
Хозяин налил вина.
- Ну, давай на дорогу. Желаю успеха!
Забродин возвращался в Москву с чувством неудовлетворенности. Хотя основные дела, из-за которых он ездил в Грузию, закончились успешно и коллеги тепло провожали его, но на душе у него остался осадок: с делом Эрушетова так и не разобрались. Даже не ясно, что же все-таки получится? Сумеет ли брат его уговорить, да и вообще, возьмется ли он за это дело? Вернется ли Хасан к мирной жизни? И что делать в противном случае: брать силой?
Забродин еще ничего не знал о шапочнике Несторе Карониди, но у него, было предчувствие недоброго. Обычно в Москву он возвращался с удовольствием. Даже в кратковременных командировках начинал тосковать по столице, по ее неугомонному ритму жизни. Скучал о семье. Сейчас он был настроен мрачно.
Утром Забродин отправился к начальнику, чтобы доложить о результатах командировки. Генерал Шестов встретил его приветливо.
- Присаживайтесь! Как съездили? Рассказывайте.
- Докладывать, собственно, нечего. Съездил хорошо. Все прошло так, как мы предполагали. Сотрудники КГБ в Тбилиси опытные работники и оказали мне во всех делах большую помощь. Так, что главные задачи решены… Что касается Эрушетова, то я докладывал вам по "ВЧ". Товарищ Чхенкели предложил разумное решение этого вопроса, и я надеюсь, что с помощью брата удастся образумить горца. Окончательное решение зависит от ряда обстоятельств… В общем, в этом деле я не оправдал ваших надежд, - закончил Забродин доклад и горько усмехнулся. Но тут же поправился: - Извините, товарищ генерал. Я знаю, что дело не в надеждах. Мне просто неприятно докладывать о таких результатах…
- Я вас не понимаю, - спокойно ответил генерал. - Будем думать и искать. Может быть, вам придется еще туда съездить. Что касается предложения товарища Чхенкели, то здесь нужно еще и еще раз взвесить все "за" и "против". Не останется ли брат вместе с Хасаном? Что мы будем делать тогда? Подумайте и доложите мне завтра.
Остаток дня Забродин входил в курс обычных своих дел: читал поступившие за время его отсутствия материалы, разговаривал с товарищами. Но мысли о Хасане, о его судьбе не покидали его ни на минуту. И от этого он казался каким-то замкнутым, неразговорчивым. Никто заранее не может ручаться, что получится из намеченных планов. Нельзя предусмотреть и рассчитать все, до мельчайших подробностей. На каком-то этапе в дело вмешиваются человеческие чувства, характеры, настроения, которые не поддаются точному учету.
И все же многое можно предусмотреть заранее. Это знал полковник по собственному опыту. Но в каждом случае может быть несколько решений. Какое из них наиболее правильное?
Утром Забродин доложил генералу:
- Мне кажется, что товарищ Чхенкели выбрал правильное решение.
- Хорошо. Действуйте, - услышал он в ответ.
А действовать-то Забродин не мог. Действовать должен был Чхенкели, а он - ждать. Чхенкели позвонил через неделю:
- Алло, Владимир Дмитриевич, гамарджоба! Как жизнь?
- Спасибо, хорошо. Как вы?
- Нормально. Ну вот, Шалва Эрушетов прибыл вчера. Настроение у него хорошее. Говорит, что сделает все, что в его силах. Ручаться, конечно, он не может, так как брата давно не видел. Заедет сначала к матери и поговорит с ней. Потом отправится к Хасану. Во всяком случае он берется за это дело.
- Хорошо.
- Отправлю его в горы, как договорились. Когда будут известия - позвоню.
- Благодарю вас. Буду ждать звонка. Недели через две после разговора с Чхенкели, Забродина вызвал генерал Шестов. Хотя полковник и бывал у генерала ежедневно по разным делам, но по голосу его понял, что в обычные дела втиснулось какое-то непредвиденное событие.
На столе перед генералом лежала телеграмма. Прежде чем передать ее Забродину, генерал сказал:
- Да-а! Чего только в жизни не бывает! Дело Эрушетова оказалось серьезнее, чем мы предполагали! Вот - он передал полковнику лист бумаги. - Садитесь и читайте.
И он занялся другими делами.
Забродин положил перед собой на стол телеграмму из Тбилиси и углубился в чтение.
Полковник Чхенкели сообщал, что 2 октября, согласно договоренности, был отправлен в горы Шалва Эрушетов, брат известного Забродину Хасана Эрушетова, с поручением сообщить горцу об амнистии и уговорить сложить оружие. Шалва успешно справился с данным поручением, и 15 октября оба брата прибыли в Тбилиси и явились в МВД.
В ходе беседы с Хасаном Эрушетовым установлено двуличное поведение Махмуда, который по непонятным для Эрушетова причинам убеждал его оставаться в горах, утверждая, что на него амнистия якобы не распространяется и он подвергнется репрессии. В связи с таким заявлением Хасана Эрушетова, который также утверждает, что Махмуд был инициатором неоднократных нарушений государственной границы СССР, Махмуд задержан и у него произведен обыск. Найдена иностранная валюта, шифрованные записи, оружие.
На допросах Махмуд ведет себя неискренне, многое путает, но ни в чем не сознается. В числе его связей установлен Нестор Карониди, шапочник. Следствие продолжается. По мере получения новых сведений о них будет докладываться.
Когда Забродин закончил читать и положил телеграмму на стол, генерал сказал:
- Видали! Вот тебе и Махмуд! Скорей всего Махмуд перехитрил Эрушетова. По-видимому, шпионы использовали Эрушетова и за его спиной творили свои дела. Может быть, это и есть тот канал, по которому передавались сведения о наших секретах?.. Выходит, Владимир Дмитриевич, снова надо вам ехать в Тбилиси. Когда вы намерены выехать, чтобы вместе с грузинскими сотрудниками довести дело до конца?
Забродин улыбнулся. Не дожидаясь его ответа, генерал встал из-за стола, подошел к нему вплотную и, пожимая руку, сказал:
- Желаю удачи!
ОГЛАВЛЕНИЕ
ОПЕРАЦИЯ "ЯНТАРЬ" 3
ВЕНСКИЙ КРОССВОРД 59
ВИШНЕВАЯ ШАЛЬ 195
К ЧИТАТЕЛЯМ
Издательство просит отзывы об этой книге и пожелания присылать по адресу: Москва, проезд Сапунова, 13/15, издательство "Советская Россия"
1
Straus - букет (нем.).