- Это особо охраняемая зона, Арон. Лаборатория "А", туда мышь без пропуска не проскользнет!
- Как он до них добрался?
- Судя по всему, по факсу. Другой связи с внешним миром у них нет. Пришел факс за подписью Ньюмена с какой-то абракадаброй. Ребята пустили его по кругу, поржали и отправили в корзину. Через пять минут все были мертвы.
- Странно… Точно факс?
- Кабинет находится под постоянным видео-наблюдением. Дежурный офицер и охранник прибежали по тревоге, увидели трупы. Офицер по рации запросил центральный пост, те ответили, что, согласно записи, ничего странного в кабинете не происходило. Упомянули про факс. Офицер достал комок бумаги из урны, прочитал… Охранник, очевидно, заглянул через плечо. Итого - еще два трупа. - В трубке засвистел тяжелое астматическое дыхание. - Что творится, Арон?! Я уверен, что это не утечка лабораторных материалов. Там все нашпиговано датчиками. Но, все равно, лаборатории объявлена биологическая тревога. Если завтра эта новость попадет в прессу, биржа сотрет меня в порошок.
- Руди, я могу тебе обещать, что эта история никогда не попадет в газеты. И не потому что правительству кровь из носу важен этот заказ, и не потому, что я был почетным гостем на бар-мицва* твоего внука…
------
* - обряд совершеннолетия у иудеев, согласно традиции, мальчик, которому исполнилось тринадцать лет, открывает богослужение чтением отрывка из Торы. Данный обряд посвящения во взрослые члены сообщества уникален тем, что сдается публичный экзамен на грамотность, а не просто демонстрируются морально-психологические качества и навыки в ремесле или охоте, как в иных традиционных сообществах. Следует заметить, что еврейская диаспора на протяжении столетий выделялась среди массово неграмотного населения Европы практически стопроцентной грамотностью мужской части общины.
- Потому что вам там, в Вашингтоне, дороже собственные задницы!
"Судя по сиплому дыханию, Руди умрет не от рака простаты, а от бронхиального спазма, - мимоходом отметил Миллер. - А ведь возможностей проораться на подчиненных у него куда больше моих. Это мне, черт их дери, надо обласкивать каждого, кому давно следует дать пинка или просто оторвать бестолковую голову", - подумал Миллер.
- Именно так, Руди. Именно так, - умиротворяющим тоном произнес он в трубку.
Миллер открыл верхний ящик стола, достал толстый блокнот в кожаном переплете. В этом блокноте он уже много лет делал записи, шифруя их собственно изобретенной каббалой. Предыдущие блокноты, исписанные от корки до корки, хранились в личной ячейке маленького, но надежного швейцарского банка. По завещанию, на третий день после его смерти трое поверенных вскроют ячейку и предадут блокноты огню. Тайна о том, что он делал, канет в Лету, тайна о том, что удалось сделать останется достоянием немногих избранных.
Он открыл блокнот на нужной странице. Без труда перевел каббалистические знаки, восстановив изначальный текст послания Доктора Смерть.
Письмо за такой странной подписью, больше подходящей бульварному детективчику, пришло в офис президентской Комиссии по развитию науки и техники месяц назад. Сначала оно вызвало недоумение, потом здоровый смех.
"Комиссия по развитию науки и техники при Президенте США.
Председателю Комиссии сэру Аорону Мозесу Миллеру
Сэр,
По моему глубокому убеждению, возглавляемая Вами Комиссия не имеет ничего общего с развитием науки и техники. Они призваны облегчать жизнь людей, а не служить кормушкой для человеконенавистников. До сегодняшнего дня все, чем занималась Ваша комиссия, было поощрением создания все новых и новых способов массового убийства. И лишь для компенсации расходов за счет оболваненных вами граждан Вы бросали им технологические крохи со стола ВПК в виде микроволновок, мобильных телефонов и чудодейственных моющих средств.
Ни общественное мнение, которым вы научились манипулировать, ни пресса, которая принадлежит вам, ни массовые протесты или даже отдельные насильственные действия не в силах остановить вас. Для этого надо обладать интеллектом, сопоставимым с совокупным интеллектом тех ученых, что вы купили, и смертоносной мощью, как минимум сопоставимой с той, что вы обладаете.
Уважаемый господин Председатель, смею Вас заверить, что такой человек нашелся. Зовут его Доктор Смерть.
Не позднее двадцати восьми дней с момента получения Вами данного послания я нанесу точечный удар по программе управляемых генных мутаций, известной Вас под кодовым обозначением "МК-Фиджи". Кому как ни вам знать, что успех проекта "МК-Фиджи" станет приговором всему живому, что создала Природа, или сотворил Господь, если вы в Него верите.
Смею заверить Вас, что никакие меры безопасности не в силах отсрочить смерть руководителей исследовательской группы "МК-Фиджи".
Смерть произойдет от приступа слюнной лихорадки, известной профессионалом под названием "вирус Эпштейна-Барра".
Заранее сообщаю вам срок и цель и способ, чтобы вы в полной мере могли осознать свое бессилие.
Искренне Ваш Доктор Смерть
Оригинал послания хранился у директора ФБР, копия была передана в службу безопасности "Майкробиотекса". Там сначала посмеялись, потому что все знали, что вирус Эпштейна-Барра как причина смерти - это бред или блеф. Тем не менее, были приняты все необходимые меры безопасности. И вот, вопреки всему Николас Ньюмен и члены его группы погибли. Как обещал Доктор Смерть. В один день и по одной и той же причине.
Арон перелистал страницы, положил ладонь на записи сегодняшнего дня. Не было нужды расшифровывать каббалистические значки, он еще не забыл текст, который зашифровал всего час назад.
- Да, Арон, черт возьми, никаких следов вируса Эбола или чего-то похожего, но от печени парня остался форшмак! Форестолл поставил на ноги всех своих людей, будем надеяться, что к утру они выдвинуть что-то напоминающее версию. Но пока я ума не приложу, как это было сделано.
- Ты знаешь, что это было, Руди.
- Слюнная лихорадка?! Арон, не крути мне яйца!
- Нам нужно встретиться. Скажем, в два у седьмой лунки.
- Да? И о чем мы будем говорить?! О том, что ФБР ничего не сделало, чтобы защитить моих людей от очередного Унабомбера*?
* - "Унабомбер" (Тэд Кащинский), маргинальный ученый, бывший профессор математики Университета Калифорнии (Беркли), с 1976 по 1996 год посылал по почте самодельные бомбы, терроризируя научный истеблишмент США. Через СМИ обратился с воззванием, направленным против научно-технического прогресса, по его мнению, способствующего закабалению человечества. Оперативно-розыскные мероприятия ФБР и полиции результатов не дали. Выдал Унабомбера его родной брат.
Арон Миллер отстранился от трубки, чтобы ухо не свербил истошный голос абонента. Выждал, когда тот немного поутихнет.
- Руди, боюсь, что даже если вокруг твоего мальчика выстроился бы в каре весь Корпус морской пехоты, мы все равно не уберегли бы его. Вирус в его организме был активизирован мантрой, записанной на магнитофонную ленту. В лаборатории - еще хуже. Очевидно, что-то из арсенала психолингвистического программирования. Группа слов запустила код активации вируса. Так я это понимаю.
- Ты в это веришь?
- Пока - это версия. Но из нее вытекает, что Доктор Смерть - гений. И, увы, он не работает на нас. Это наша ошибка, и ее нужно срочно исправить.
В трубке тяжело засопели. Миллер удовлетворенно усмехнулся.
- Думаю, нам надо собраться всем в месте и поговорить, Руди.
- Будем рвать на себе одежды и посыпать головы пеплом, да?
Миллер отодвинул ладонь, открыв первые строчки тайнописи.
- Можешь делать, что тебе заблагорассудится, Руди. Я тебя пойму. Дело в том, что я получили новое послание от этого ублюдка.
- Очень мило! И кто на этот раз в списке?
Миллер помедлил с ответом. И не потому что хотел помотать нервы абоненту. Нет, он искренне верил, что произнесенное вслух слово становится необратимым действием. Поэтому медлил.
- Арни, ты там не уснул?
- Нет. И вряд ли теперь усну. В списке вся наша кампания, включая тебя, Руди. Все постоянные члены Клуба. Такие вот дела… Если тебе станет от этого легче, я значусь под первым номером.
- Какой срок? - нервно каркнул Руди.
- Не позднее двадцати восьми дней с момента получения письма. Время работает против нас. Поэтому - завтра утром у седьмой лунки, Руди.
В трубке разразилась такая глубокая тишина, что Миллер счел возможным осторожно опустить трубку на рычаг.
Красная лампочка на панели, мигнув, погасла. На том конце линии тоже положили трубку.
Миллер откинулся в кресле.
"Пусть теперь Руди узнает, что такое бессонница. И как каменеет рука, когда тянешься к трубке".
Большой дом был погружен в глубокий сон.
Миллер сидел в кресле, закрыв ладонью глаза. Как всякий старый человек, он давно свыкся с неизбежностью смерти. Но лишь сейчас он понял, как же мучительно ее ждать.
* * *
Обратный отсчет
Сан-Диего
Весна 1978 года
Университетский кампус жил ожиданием летних каникул. На зеленых лужайках под тенью цветущих магнолий, как цыгане не привале, расположились кучки студентов.
По дорожке мимо окна кабинета прошла молоденькая студенточка. На загорелом плече красовалась разлапистая полинезийская татуировка.
"Входим в эпоху неоязычества? Забавно. Жаль, что уже не могу соответствовать", - улыбнулся Арон Миллер, провожая взглядом попку, туго обтянутую джинсами.
Чтобы не отвлекаться на соблазны за окном, он плотно закрыл жалюзи.
Сбросил пиджак на спинку кресла, отстегнул цветастую бабочку, распахнул ворот рубашки. Подошел к книжному шкафу, критически осмотрел свое отражение в темном стекле. Подумав немного, взъерошил остатки кучерявой растительности, облепившей большую лысину. Придал лицу добродушное выражение. Старательно его удерживал, критически осматривая себя. После недолгих колебаний решился добавить последний штрих. Расстегнул одну пуговку рубашки на объемном животе.
И остался доволен. Теперь он выглядел добродушным дядюшкой, беззаботным баловнем судьбы, щедро и бестолково одаривающих многочисленных молодых родственников. И ничего не требующего взамен, кроме радостных улыбок и прощения чудаковатых манер.
Он развернулся и критическим взглядом окинул кабинет. И тоже остался доволен увиденным. Полный контраст с его внешностью. Типичный бункер ученого мужа, успешно держащего оборону от настырных молодых коллег. Много полированного красного дерева, золотых переплетов и дорогих офортов. И главное - чрезмерное для здравого смысла число дипломов и сертификатов в рамках.
Кабинет Миллеру предоставил ректор факультета, кое-чем ему обязанный. Если честно, то буквально всем. И таких добровольных и безотказных помощников у Миллера была полная записная книжка. Самых влиятельных, само собой. Весь архив пришлось бы возить на грузовике.
Миллер прошелся по кабинету, настраиваясь, мурлыкал под нос глупый мотивчик. Фальшивил ужасно. Но доброму дядюшке вовсе не обязательно иметь вокальные данные Пласидо Доминго. С него достаточно способности чудесным образом решать любые проблемы своих племянников.
Легко решать проблемы других, когда сам эти проблемы и создал. Главное, как в любом фокусе, это тщательная подготовка, только тогда эффект чуда гарантирован. Проблема должна быть именно жизненно важной и совершенно непосильной для решения на личном уровне "родственничка". Желательно, чтобы он был на грани отчаяния, полностью дезориентированным и отупевшим от безнадежных попыток сопротивления судьбе. Тогда он воспримет дядюшку как доброго бога. И раскроет ему душу. Оценив товар, дядюшка купит ее практически даром.
Ухватив краем глаза свое отражение в стекле, Миллер понял, что очень похож на Санта-Клауса, только без бутафорской бороды и красного колпака. Мотивчик, который он мурлыкал, стал обретать черты рождественской "Тринкль-беллс", и Арон Миллер почувствовал, что полностью вошел в образ.
Именно в этот момент из интеркома раздался голос секретарши.
- Джейкоб Морти, сэр.
Миллер сознательно неловко перегнулся через стол и нажал кнопку связи.
- Пусть войдет, мэм.
Он так же сознательно замер в неловкой позе.
- Входи, парень! - бросил он, не оглядываясь, делая вид, что возится с пультом интеркома. - Хотел бы я знать, как эта штуковина выключается.
- Просто нажмите на красную кнопку, сэр, - подсказала из селектора секретарша.
- Ага, спасибо, милая.
Он выключил связь, развернулся, потешно отдуваясь.
- Ну, одну проблему я решил.
Скользнул взглядом по молодому человеку, замершему у дверей.
"Знает ли он, кто я? Знает ли он, что я знаю о нем все, что следует знать, и даже то, что он сам за собой не замечал? Знает ли он, что я есть причина всех его несчастий на сегодняшний момент? Догадывается ли он, что я есть его единственная надежда? Ну, узнай меня!"
Судя по выражению лица, Джейкоб Морти узнал его. Не запомнить добродушного толстяка, устроившегося прямо напротив кафедры и чуть ли не подмигивающего докладчику, было невозможно. Зря, что ли, Миллер вырядился в кремово-белый льняной костюм, резко контрастирующий с консервативно темными пиджаками профессуры, восседавшей за столом президиума и оккупировавшей добрую половину зала. Да еще напялил такой безумной расцветки бабочку, что ей обзавидовался бы зазывала ярмарочного балагана.
- Я присутствовал на вашем докладе, Джек.
- Я помню, сэр,- скупо ответил молодой человек.
"И я же организовал провал", - мысленно добавил Миллер.
Он широким жестом указал на кресла для гостей. Первым плюхнулся в то, что заранее выбрал для себя. Свет, приглушенный жалюзи, должен был освещать лицо молодого человека.
Их кресла граница света и тени, и Миллеру сразу же пришла на память картина русского художника, где прокуратор Пилат пытается завести диспут об истине с избитым в кровь Христом. Связь аллегорической картины с сегодняшней сценой в кабинете ректора была абсолютной. Джейкобу Морти открылась истина, а он, Миллер, зная степень ее опасности, был готов уничтожить ее мессию.
Джейкоб Морти внешне, действительно, напоминал плотника, неожиданно для себя узревшего свет истины. Крепко сбитый, с сильными мускулистыми руками, волевым рубленным лицом и характерным взглядом студеных синих глаз. Взглядом, сосредоточенным только на одному ему ведомом.
"Не одна местная красавица бредит по этим ручищам, - мимоходом подумал Миллер. - Проверим, каков он в ближнем бою?"
- Итак, мистер Морти, вам отказано в продлении контракта свободного профессора.
- Я этого ожидал.
В голосе не было ни тени обиды или затаенной боли. А ведь прошло меньше часа, как парня препарировали без всякой анестезии.
- И все же высунулись со своим докладом, зная, что большинство научного совета настроено против вас.
- Доклад был запланирован. Я не счел нужным отменять.
- Иначе говоря, решили уйти, хлопнув дверью?
Джейкоб Морти промолчал.
- Как все неудачно сложилось, - с идеально сыгранным сочувствием произнес Миллер. - Я же здесь проездом. Услышал о вашем выступлении, решил заглянуть. И вот… Как называлась ваша статья в "Сайнтифик ресерч"? Погодите, сам вспомню. Ах, да… "Перинатальные матрицы в заговорах индейцев навахо: опыт акустического воздействия на управляемые мутации".
Он достал платок, долго, отдуваясь, вытирал лицо.
- И кто же вас надоумил скрестить микробиологию с психолингвистикой?
- А разве запрещено?
Арон Миллер укоризненно покачал головой.
"Конечно, милый мой, разрешено. Но не всем. А ты в их число не входишь. Пока - нет".
- Вряд ли в научном совете найдется специалист, способный по достоинству оценить твою идею.
- Научный мир не ограничивается нашим кампусом, - возразил Морти.
- Да, конечно. Кое-кто отозвался о вашей работе весьма лестно, - с готовностью поддакнул Миллер. - Профессор Карлсберг из Массачусетса, например.
Три сдержанно положительных отзыва на публикацию он организовал тремя телефонными звонками. Они и послужили кусочком сыра, за которым Морти бросился в мышеловку доклада на научном совете.
Миллер заставил себя лучиться благодушием. И нанес неожиданный апперкот.
- Хе-хе… Наука - прекрасное занятие, если не приходится зарабатывать им на жизнь. Кто сказал?
- Эйнштейн, - мрачно отозвался Морти.
Он скрестил свои руки плотника на груди и уставился на полосу света, пересекавшую носки его тяжелых ботинок. На несколько секунд глубоко задумался.
- Я знал, что вы появитесь, - глухо произнес он.
- Не понял? - неподдельно удивился Миллер.
- Вы. Инквизиторы.
Миллер натужно расхохотался.
- Милый мой, посмотри на меня! Если род Аорона Миллера когда-либо и имел отношение к Инквизиции, то только в качестве жертвы.
Морти окатил его холодным, как мартовский дождь, взглядом.
- Кроме того, что вы входите в попечительский совет нашего университета, равно как десятка других, вы, Арон Миллер, являетесь секретарем президентского совета по науке и технологиям, так?
Миллер хрюкнул.
- Хе-хе, синекура, сынок, обычная синекура. За небольшую услугу во время избирательной кампании предыдущий хозяин Белого дома расплатился со мной теплым местечком, а у нынешнего руки не доходят выкинуть меня вон. Вот и просиживаю штаны на заседаниях. Мой тебе совет, никогда не соглашайся на такой вариант оплаты, обязательно обжулят. Что я получил? Пару пустяков! Скука ужасная и никаких перспектив. Хе-хе…
Морти его игривого настроения не подхватил, взгляд был напряженный, целящийся.
- Вы из тех, кто следит, чтобы газон был ровный, травинка к травинке, - произнес он.
Улыбка сошла с лица Миллера. У него было такое чувство, словно, пропустив апперкот, противник двумя прямыми в корпус оттолкнул его от себя, вырвался из угла и готов решить исход боя в центре ринга.
"Лучше бы ты был простым фанатиком из дальнего угла лабораторного корпуса. Так было бы лучше для всех нас. И прежде всего для тебя самого, - подумал Миллер. - Но ты слишком… Слишком торчишь из газона".
- Да, - кивнул он, принимая условия боя.
- Значит, типичный Инквизитор.
Миллер склонил голову к плечу, будто прислушиваясь к отзвукам только что произнесенных слов.