Трофимов по-военному цепким взглядом скользнул по стройплощадке. Идеальное противотанковое заграждение. Как говорят, где прошел стройбат, там танкам уже делать нечего. Если сыпанет пехота, то, конечно, выковыривать ее придется с трудом. Но главное - техника по мелкому котловану не пройдет и метра.
В складывающееся ситуации это уже было почти везением. Десяток строительных вагончиков, окруживших прорабский коттедж, можно было снести одним выстрелом танкового орудия, если вывести танк на прямую наводку.
Словно в ответ на его мысли за стальными пакгаузами взревел танковый движок, выстрелив вверх клуб сизого дыма.
Трофимов с оттяжкой сплюнул в пыль. Толкнул дверь коттеджа.
Внутри была жуткая смесь прорабской с армейской каптеркой. Окна занавесили бронежилетами, в сумрак помещения пробивались острые лезвия света.
На кровати неподвижно лежал человек, закрыв лицо подушкой. Услышав, как забухали в предбаннике шаги, он уронил руку на автомат, лежавший на полу у кровати.
- Свои, Петро.
Человек вернул руку на живот.
Трофимов прошел к своей койке, переступая через разбросанные по полу снаряжение, пустые патронные цинки и давленные коробки.
- Сколько раз говорил, разгребите тряхомудие! Блин, бардак, на слоне не проехать.
Лежащий никак не отреагировал.
Трофимов плюхнулся на койку, бросил поверх серой подушки автомат. Привалился спиной к стене. Даже сквозь толстые доски чувствовался жар, затопивший все снаружи.
Вентилятор вяло гонял спертый воздух. На столе зеленым глазом светилась панель рации.
- Петро, хорош на массу давить!
- Я не сплю, - глухо раздалось из-под подушки. - Я думаю.
- Смотри, не привыкни.
Трофимов нашарил под подушкой плоскую фляжку с джином. Свинтил пробку, сделал два глотка. Пойло было теплым, жгло горло, шибало в нос можжевельником. Но сердце сразу отпустило, и испарина на висках стала гуще.
- Где Кульбаков? - спросил он.
- Кульба с Гераклом к басурманам пошли в гости.
- Нафига?
- Сказал, по делу.
- А точнее?
- Точнее не знаю. Скоро вернется, сам скажет.
-- Я же сказал, сидеть, как мыши! Блин, на час оставить нельзя. Нахрена он в часть к ним поперся?!
Петро отбросил подушку с лица. Но никаких попыток встать не предпринял.
- Батя, ну почему я сразу крайний?!
Трофимов сделал еще один глоток. Крякнул в кулак.
- Связь с "Юнкером" была? - спросил он уже умиротворенно.
- Так точно. Четырнадцать тридцать ровно. У молодого пруха, по ходу дела. Двух "языков" взял. Сейчас потрошит. Если получит наводку на "Слепня", экстренно выйдет на связь в шестнадцать по нолям.
Трофимов покачал головой.
- М-да… Фартит молодому.
За окном раздался скрип песка под тяжелыми шагами и натужное сопение.
Рука Петра снова упала на цевье автомата. Трофимов так же резко подгреб свой.
- "А-йя милава узнаю по походке,
Он носит, носит брюки-галифе…", - дурным голосом заблеял кто-то на крыльце.
- Кульба, - облегченно выдохнул Петр, возвращая руку в исходное положение.
Дверь распахнулась. Весь проем заняла богатырская фигура. Человек сопел под тяжестью АГС-17*, взваленного на плечо. В свободной руке удерживал на весу станок гранатомета.
Физической силы у Геракла было, как у неандертальца. Мозгов столько же, чем без зазрения пользовался Кульбаков.
*- автоматический гранатомет
- Гриша, ты его пока у стеночки поставь, я потом скажу, куда приспособим, - раздался в предбаннике его цыганистый голос.
Гриша-Геракл уставился на Трофимова, не зная, что делать дальше.
Трофимов усмехнулся и кивнул на темный угол. Геракл тут же свалил туда свою ношу.
Кульбаков на секунду возник в проеме, поставил через порог две "улитки" от гранатомета. Глаз у него был, как у конокрада, все считывал влет. Улыбка была под стать глазам, бедовая, воровская.
- О, батя! Уже вернулся. Щас все объясню. Щас только контакт с местным населением налажу, и объясню.
Трофимов мрачно кивнул в ответ.
Петро сразу же присел на постели, осклабился, ожидая бесплатного цирка. Гаврила не выходил из темного угла.
За тонкой стенкой рассыпался скороговоркой Кульбаков:
- Так, камрад, спасибо за службу. Данке шен, говорю. Вольно, можно оправиться. В смысле - сделай вид, что тебя тут нету. Иди, иди, камрад, советский специалисты отдыхают, нефиг мешать.
Кульба кого-то мягко, но настойчиво выталкивал на крыльцо. Человек, судя по звукам, выходить не хотел.
- Так, я не понял, это шо за дела? Все, свободен, молодой! - перешел на ефрейторский тон Кульба.
- Советский товарищ, отдай! - почти без акцента заявил "камрад".
- Чего?!
- Отдай!
- Не могу, камрад! Долго объяснять, но - не могу.
- Отдай! - упорствовал "камрад".
- Как я тебе его отдам? Накрылся тазом гранатомет. Сломался. Ремонт, понял? Все, свободен!
Хлопнула дверь.
Кульба, отдуваясь, шагнул через порог.
Трофимов осмотрел его долговязую, переполненную энергией фигуру, и отвел взгляд, чтобы Кульба не увидел плещущегося в глаза смеха. Капитан Кульбаков принадлежал к неистребимой никакими уставными мерами породе поручиков Ржевских, на которых стояла и стоять будет русская армия. Бабник, похабник, балагур, не дурак выпить и умный до всего, что касалось нарушений всех статей уставов разом. Душа кампании и головная боль начальства. Правда, начальство таких, скрипя сердцем, любит. Потому что из ангелов героев не получается. А со смертью Кульбаков играл в подкидного самозабвенно, как жил, правда, передергивая и отчаянно жульничая.
- Ну и как это понимать? - командирским тоном изрек Трофимов.
- Батя, я не понял, что за дела? Оружие - советское. Я - советский офицер, так? Имею я право подержаться за кусочек далекой родины? Может, этот пулемет для слонов мой брательник, варганил, с похмела маясь, однако норму выдавая. С перевыполнением плана, как штык! Здоровье гробил, можно сказать, чтобы я мог себе жизнь, спасти. И в такой трудный час, когда решается судьба…
- Кульба! - попробовал оборвать его Трофимов.
- Не, батя, я чего-то не втыкаю? У меня не очко, чтобы вы знали, а аналитическое управление ГШ. Я обстановку чую…
- Кульба, ты нахера гранатомет спионерил?! - не выдержал Трофимов. - Вони сейчас будет до небес. Нам только этого сейчас не хватало!
- Батя, будь спок. Мы им столько сюда добра навезли, что одним больше, одним меньше. Ты бы видел, что там творится! Народ на дембель пачками валит. И каждый, заметь, с оружием.
Трофимов долго выдохнул.
- Верни агрегат камрадам.
Кульба метнулся к окну, откинул "бронник".
- Батя, ты посмотри на это Арлингтонское кладбище производства конторы "Союзспецмонтаж"! Это же братская могила, я тебе говорю. Хана нам, если они с этой стороны сыпанут.
Над подоконником поднялась кучерявая голова и изрекла:
- Советский товарищ, отдай!
- Пошел нафиг! - Кульба небольно шлепнул негра по макушке.
Тот всхлипнул, и пропал.
- Батя, ты посмотри, какой сектор обстрела. Два раза жахнуть - и привет родителям. - Кульба понизил голос до шепота. - Пока они сопли будут на кулак наматывать, вы успеет до аэродрома добежать. А что ты хотел, "мухобойками" их отгонять? Так у нас всего пять автоматов. Связист не в счет, он с утра блюет мимо корыта. Съел, наверное, что-то не то.
- Твою мать, Виктор! Положение и так, ежа против шерсти родить проще… Почему в форме, почему с оружием? Приказал же, изображать из себя геологов, что не ясно?!
- Так, кто-то плодотворно пообщался с полковником Ляшко, - протянул Кульбаков.
Он уронил полу бронежилета. В комнате сразу же стало сумрачно.
Трофимов отвалился к стене. От повисшей гнетущей тишины в комнате скоро стало трудно дышать. Все взгляды скрестились на Трофимове.
- "Три топора", мужики, - произнес он.
Виктор Кульбаков ломко изломился, хлопнул себя по высоко вскинутой коленке.
- Твою маму! То-то мне сегодня снилось…
- Что тебе снилось, дома травить будешь, - оборвал его Трофимов. - Геракл, Петро! Манатки собрать и через десять минут - в распоряжении полковника Ляшко. Связиста с собой забрать.
- Он нетранспортабельный, - изрек Геракл.
- Ты смотри, какие мы слова знаем! - хохотнул Кульбаков. - Пообщался бы со мной еще месяц, взяли бы без экзаменов в военно-политическую академию.
- Что со связистом? - спросил Трофимов.
- Да, черт его знает. - Кульбаков пожал плечами. - На рассвете в штопор вдруг сорвался. Вылакал полтора литра "гвоздики", полирнул местным пивом. Просил у нас добавки, но мы сказали, что батя ввел "сухой закон". Но он и без добавки рухнул.
- Живой, хоть?
- Живой. Два раза блевал из окна. Бать, с чего это он так стоп-кран сорвал, а? Вроде, не день связиста сегодня.
- Почти угадал. Они ночью систему опробовали, все пашет. Значит, домой скоро. Вот и ометил.
Кульбаков саркастически усмехнулся.
- До дома еще дожить надо.
Попав в перекрестье тяжелых взглядов, Кульбаков спохватился и суеверно постучал по фанерной перегородке.
* * *
Солнце скатывалось по небесной сфере каплей расплавленного свинца, все больше наливаясь краснотой. Раскаленное марево загустело и не так жгло глаза.
Трофимов опустил на глаза очки, в темных стеклах пейзаж заброшенной стройки сделался рельефней, отчетливо проступили пятна теней.
Отстранившись от мира, он позволил себя расслабиться. И сразу же изнутри всколыхнулось тяжелое предчувствие. Ветер доносил всплески криков, растревоженными птицами носящимися над военным городком. В части творилось что-то неладное. До пальбы дело еще не дошло, но, судя по нервозности, вот-вот должно было полыхнуть.
Кульбаков сидел рядом на ступеньках крыльца, курил в кулак, с прищуром поглядывал на тылы части.
- Митингуют… Там сейчас на роте афан* все держится. Мужикам терять нечего. Могут взнуздать и за собой всех потянуть. Если сегодня ночью их не подрежут, конечно. Пока светло, еще бояться. А ночью, когда все негры на одно лицо, все смелые.
Трофимов промолчал, покусывая горькую от пыли былинку.
- Мне их расклады глубоко пофигу. Но нам еще сюда утром возвращаться. Прикинь, какой бардак будет.
- Посмотрим.
Кульбаков затоптал окурок каблуком. С хрустом потянулся.
- Бать, с "Юнкером" что делать будем? - как-то вскользь спросил он.
Трофимов усмехнулся.
- Не бойся, не брошу.
Кульбаков придвинулся ближе.
- Бать, первая охота у пацана. Это же… Это же, как с бабы вспугнуть. На всю жизнь импотентом можно сделать. Бать, ну посуди сам, когда ему в жизни еще такой шанс выпадет?
- Ну и что ты предлагаешь?
-
-
Кульба двух человек в охрану и на связь к Ляшко. Максимов - как с бабы сорвать. Дай пацану первую охоту. Тебе кинут подпола на пенсию, а ему еще служить и служить. Стимул нужен. Вот мне, тьфу-тьфу, пожалуют майора и медаль "за песок", закинут в Забайкальский местным спецназном ДШБ командовать. Так будет о чем байки травить, видел, чего в кошмарном сне не приснится. А пацан, что?
О крылатых ракетах.
Дембельский аккорд
.