Если бы Бернардсен был постарше, имел за плечами длительный министерский опыт, он никогда не согласился бы на то, что считал авантюрой. Но его внутренняя инстинктивная неприязнь к Нильсену и возросшая самоуверенность, вызванная особыми отношениями с Гунардсон, в этот момент взяли верх. К тому же гипотеза, изложенная полицейским, казалась ему как минимум привлекательной. Он был в душе романтиком и… согласился.
Алекс Нильсен и Лесли Фоун пили кофе, когда в ресторане появились Штромсен и Бернардсен. Сделав вид, что не замечают эту парочку, они присели за один из столиков недалеко от входа. Те продолжали оживленно разговаривать, и если и видели вновь вошедших, то не подали вида. Хотя танцы закончились и в зале появилось много опустевших столиков, Алекс и Лесли не торопились уходить. Бернардсен вопросительно поглядел на Штромсена. Но тот как ни в чем не бывало смаковал бенедиктин, запивая его густым кофе. "В его возрасте, - подумал министр, - я был бы рад иметь возможность спокойно пить столько кофе перед сном. Он не так хлипок, как кажется".
Наконец Лесли и Алекс поднялись и направились к выходу, прошли мимо столика, за которым сидели полицейский и министр, не обратив на них внимания. Что касается Штромсена, то он смотрел в этот момент куда-то в сторону, и Бернардсену хотелось лягнуть его под столом ногой. Но как только парочка вышла, Штромсен вскочил и быстро повел своего спутника в противоположную сторону, взяв его за руку. Миновав невзрачный коридор по соседству с кухней, они выскочили на улицу и быстро сели в поджидавший их "мерседес". Впереди рядом с шофером сидел довольно плотный мужчина в темном плаще. Они подождали, когда от ресторанной парковки отойдет "сааб" Нильсена, и тронулись вслед за ним, пропустив перед собой еще одну машину. На улице Монтерия "сааб" остановился у одного из дипломатических особняков, Нильсен вышел, проводил свою спутницу до парадной двери, поцеловал ей на прощание руку и, не глядя по сторонам, вернулся в свою машину.
Теперь Нильсен держал курс на север. Подъехав к дому четы Гунардсон, Алекс вышел и решительно направился к проходной. Фасадом дом выходил в маленький переулок, который хорошо просматривался даже ночью. В этот час он был пуст. Машина Штромсена остановилась за углом. Но на небольшом экране телевизора, вмонтированного в щиток приборов, было хорошо видно, что делается перед домом премьера. Нильсен подошел вплотную к проходной, остановился, оглянулся и, как бы передумав, быстро пошел прочь. Вышел на проспект Борха, сел в проходившее пустое такси и поехал в южном направлении. "Мерседес" Штромсена догнал его минуты через три, сбавив ход, давая третьей машине занять пространство между ними. Вскоре они въехали в старый центр города. Из-за бесконечных поворотов, которые делало такси, следовать за ним стало сложно. Наконец улучив момент, когда "мерседес" отстал, Нильсен выскочил из такси и скрылся в узком кривом переулке, где проезд был закрыт. "Мерседес" не последовал за ним, а объехал квартал и остановился у ночного бара. Здесь Штромсен вышел из машины и поманил за собой Бернардсена. Они шагнули в почти незаметный проулок и, дойдя до его конца, остановились. Министр тихо свистнул. С этого места была прекрасно видна часть улицы Леонар и чуть правее, на противоположной стороне, дверь, знакомая и Штромсену, и министру. Оба в то или иное время проходили через нее и надолго запомнили свои посещения. Это был один из нескольких входов в ведомство Хансена.
Минуты три видимая им часть улицы была совершенно пустой. Потом по ней медленно проехал длинный автофургон, направлявшийся в один из ближайших торговых центров для ночной разгрузки своего товара. Когда он наконец удалился, удивленному взору Бернардсена открылась неожиданная картина: посреди тротуара стоял Нильсен. С противоположных сторон к нему шло несколько человек в черных плащах. Нильсен посмотрел через мостовую в сторону, где стояли Штромсен и его спутник. Трудно было сказать, видел ли он их.
И вдруг он вздрогнул, пошатнулся и стал медленно оседать на тротуар" Один из подбежавших к нему мужчин щупал его пульс, другой смотрел куда-то вверх, на противоположную сторону. Безжизненное тело Нильсена было брошено на заднее сиденье подъехавшей машины, и она, быстро набрав скорость, исчезла за ближайшим поворотом.
Штромсен, не говоря ни слова, повернулся и зашагал назад по проулку. Бернардсен двигался за ним в растерянности. Они вышли на то место, где их высадил шофер. "Мерседес" еще стоял. Рядом с шофером сидел все тот же мужчина в плаще.
Они молчали, и лишь когда "мерседес", выехав из старого города, понесся по проспекту к правительственному комплексу, Штромсен произнес:
- Вы только что, господин министр, были свидетелем публичной расправы с собственным агентом, который находится на грани разоблачения. Если бы мы его взяли в ресторане или в любом другом пункте, он был бы на время в безопасности. Но господин Нильсен сделал непростительную ошибку. При стальных нервах он совершенно потерял голову. Можно сказать, что наш эксперимент удался только наполовину.
Машина подъехала к парадному небольшого здания министерства. Бернардсен взялся за ручку дверцы, но не повернул ее.
- Еще один вопрос, - сказал он. - Вы разгадали тайну пистолета?
- К сожалению, да, - отвечал Г ном. - Пистолет взял наш сотрудник Кир Сомерсен. Его приятель, работавший тогда в арсенале, признался в получении крупной взятки. Но главное другое. Это они вдвоем убили Ньюберга. А заплатил им за это Хансен. Наиболее усердным был Сомерсен. Он обрабатывал Ньюберга перед убийством часа три.
- Вы их арестовали?
- Да, я сделал эту ошибку, - сказал Г ном печально. - И тем самым спугнул Хансена. Если бы не это, Нильсен был бы сейчас жив.
26
Патриция Гунардсон была взволнованна. Обычно невозмутимая, она нервно ходила по своему кабинету из угла в угол. Перед ней навытяжку стоял Хансен, чуть поодаль - Оле Бернардсен.
- В стране делается что-то невообразимое, - раздраженно говорила Гунардсон. - Сначала это нападение на сверхсекретное военное хранилище, и в тот же вечер - убийство прямо в центре города старшего помощника премьер-министра. Хорошо, если удастся предотвратить газетную истерию на эту тему. Но и по существу дела. Где мы находимся? В каком мире живем? Что просходит?
Хансен откашлялся. Остекленелые глаза смотрели невыразительно. По его виду было непонятно, переживает ли он то, что премьер-министр отчитывает его в присутствии Бернардсена, или же всерьез расстроен происшедшим.
- Могу лишь повторить свою версию, - сказал он хрипло. - Ни один из террористов не проник в хранилище. Все до одного были убиты. Вертолет сопровождения скрылся, не попытавшись прикрыть нападающих. У убитых найдены документы, свидетельствующие о принадлежности к левым террористическим организациям. Один из них араб, два немца, четвертый - турок.
- С каких пор левые террористы стали пользоваться вертолетами и куда вертолет мог улететь? На авианосец? Может быть у левых террористов есть и свой флот? - Голос Гунардсон был полон презрительной иронии.
- Вертолет мог сесть где-то на территории соседей. Его легко спрятать и замаскировать. Но кто бы ни планировал эту операцию, проведена она непрофессионально. У налетчиков было лишь самое общее представление о географии местности, о расположении и системе охраны объекта. Они пали жертвой весьма посредственной подготовки.
- А история с Нильсеном? - Гунардсон остановилась и пристально смотрела на Хансена.
- Мы имеем к этому только то отношение, - сказал он, пожимая плечами, - что убийство произошло под нашими окнами. Когда по тревоге дежурного наши люди выбежали на улицу, полиция уже увезла труп и сама улетучилась. Я думаю, тут надо разговаривать со Штромсеном. Его люди были ближе к месту преступления, чем наши.
Гунардсон отвернулась, прошлась по кабинету и наконец произнесла:
- На данный момент будем считать разговор оконченным. Но я не исключаю, что придется к нему вернуться. А пока постарайтесь вникнуть в эти дела поглубже. Но не предпринимайте ничего без моей санкции. Звоните мне в любое время.
Когда Хансен вышел, она села за стол.
- Ну, и что ты по этому поводу думаешь? - спросила она.
Бернардсен тоже сел к столу с противоположной стороны.
- Если ты внимательно посмотришь армейское донесение, - сказал он, - то увидишь, что нападающие были убиты только тогда, когда уже проникли во внутренние помещения хранилища. Они неплохо разбирались в системе сигнализации. В противном случае все было бы так, как говорит Хансен.
- Зачем же он лжет? - недоуменно спросила она. - Это же просто глупо.
- Собственно, охрана объекта - не его функция. Он может знать подробности не из самого точного донесения. Главное для него - узнать, кто стоит за нападением. Но его ссылки на левых террористов - пока что лишь предположение.
Он замолчал.
- У меня есть собственная версия, - сказал вдруг Бернардсен.
Гунардсон с интересом взглянула на него, приглашая продолжать.
- Я уже рассказал, что произошло с Нильсеном. Он шел в ведомство Хансена, это не вызывает сомнений. Стреляли в него с противоположной стороны улицы, с высоты третьего этажа. Оружие было того калибра, которым пользуется наша контрразведка. Полиция обыскала дом и нашла пустую комнату, в которой никто постоянно не живет. Ее арендует некий Братенс. Это - явно вымышленная фамилия. Хозяин дома намекает, что комната использовалась как место конспиративных свиданий, но не любовного характера. В комнате только два стула, и приходили только мужчины. Хозяину показали несколько фотографий. Он опознал в одном из них Братенса. Но в действительности имя этого человека другое. К тому же его нет в столице уже больше недели.
- Какая же твоя версия?
- Моя и Штромсена. Нильсен работал на Хансена. Это звучит странно, но у меня есть список десятка весьма достойных людей, которые в прошлом почти наверняка были с ним связаны. Расплата за грехи молодости. Рутинная практика любой тайной полиции. Когда Нильсен увидел нас в ресторане, он испугался и решил, что спасти его может только Хансен. Но Хансен знал, что мы за ним идем. Он убрал Нильсена на наших глазах. Рискованно? Но еще рискованнее объяснять, почему и зачем к нему шел Нильсен.
Гунардсон закрыла глаза, потерла виски.
- Зачем им надо было убивать Берта? - спросила она, не поднимая головы.
- Всех мотивов нам пока не узнать. Но думаю, что их было достаточно. Ведь собиралась же МИ-5 в Великобритании убрать своего премьер-министра. Быть может, тут прав Штромсен. До сих пор вторая копия приказа об уничтожении К-оружия не найдена. По-видимому, она была в сейфе у Берта. Нильсен об этом знал и хотел помешать исполнению приказа.
Патриция встала и подошла к окну. Небоскреб "Меркурий" на противоположной стороне площади рос не по дням, а по часам.
- Если Штромсен прав и если рукой Бергмана водил Нильсен, а им - Хансен, то задача наша упрощается. - Она чуть отдернула занавеску, впуская в комнату утренний свет. Сейчас собор напротив был светло-желтым, его двери были широко открыты, и туда тянулся народ. - Непосредственных участников убийства Нордена нет в живых, и судить некого. Против Хансена серьезных улик нет. Пока мы их не соберем, он остается на своем посту.
Бернардсен следил за ходом ее мыслей и удивлялся привычной извращенности логики политического деятеля, всецело поглощенного собственной карьерой. Он думал о том, что лучше держаться подальше от политики, заниматься наукой, писать книги, читать лекции. Так по крайней мере честнее.
- Я думаю, - продолжала Патриция, - что Хансену лучше всего уйти в отставку. Он служит на своем посту уже больше двадцати лет. От такого срока даже серебро портится, а он - далеко не серебро. Затевать публичный процесс было бы политически рискованно. Слишком много знает. Наша маленькая страна не перенесет подобных разоблачений. Подумать только: в нейтральной Иксляндии шеф контрразведки следит за интимной жизнью политических деятелей, в том числе и премьера, а затем убивает его при помощи наемного наркомана и начальника высшей канцелярии, который является агентом того же шефа контрразведки. Все это очень грязно, бросает тень на нашу страну, партию. Не лучше ли обо всем этом просто забыть?
- А Штромсен? Ведь он блестяще справился со своей задачей и раскрыл преступление века. Если бы не его удивительные профессиональные качества, ты бы еще сегодня ходила рядом с преступником, который мог бы убить и тебя.
- Да, конечно, я ему очень признательна. Если бы не он, я не смогла бы произвести всех этих перемен. Но пойми меня правильно. Я не имею права принести в жертву честь страны и своей партии ради человеческой благодарности.
Он смотрел на нее и не верил своим ушам. До чего же опасным может стать политический деятель под давлением политических реальностей!
- Сделаем так, - продолжала Гунардсон. - Расследование убийства Берта Нордена явно зашло в тупик. Это не вина полиции. Просто силенок у нее маловато. Поэтому я согласна с выводами твоей комиссии: Штромсена надо отстранить от руководства расследованием, а все дела передать новому начальнику контрразведки генералу Курту Рагнеру. И обязательно увеличить вдвое вознаграждение за сообщение данных, ведущих к раскрытию преступления.
- Но это же…
Бернардсен не успел договорить.
- Подожди же, послушай меня, пожалуйста, - сказала она обиженно. - Я очень хочу отблагодарить Штромсена. Пусть он остается начальником столичной полиции. Мы произведем его в следующий чин, несущий с собой великолепную генеральскую пенсию. Кроме того, я завтра же попрошу короля о даровании ему ордена Белой перевязи за многолетнюю безупречную службу. Такие люди, как Штромсен, нам нужны. Приведи его как-нибудь ко мне. Я хочу лично его приласкать.
Это было слишком молниеносно, чтобы он успел адекватно отреагировать. Бывали случаи, когда он терялся, как неопытный птенец. Так было вчера вечером со Штромсеном, так было сейчас с Патрицией.
Гунардсон обрела, казалось, полное равновесие духа, подошла к столу и вытащила из среднего ящика какую-то папку.
- Есть еще одно дело, - сказала она деловито, уже отбросив от себя мысли о вчерашних трагических происшествиях, - дело, по которому я хотела бы с тобой посоветоваться. Я получила… Впрочем, не буду говорить, какими путями, этот любопытный материал. Полистай его сейчас же и выскажи свое мнение. Но, до того как ты начнешь читать, хочу тебя предупредить. Речь идет о нашем концерне ВВФ. Там много деталей. Но обрати внимание на главное. Я имею в виду мотивы. Кто стремился к контролю над ВВФ, тот подбирался, разумеется, к нашим военным новинкам. Иного смысла я лично не усматриваю. А потом соедини это со вчерашним нападением на хранилище. Нет ли тут связи? Нападавшие не знали, что наиболее важная часть законсервированных секретов уже переведена нами в другое место. Если бы они знали, то вряд ли рисковали бы.
- Быть может, они искали что-то другое, - заметил Бернардсен и принялся читать материалы папки. Увидев в кратком введении имя Гарри Йонсона, он улыбнулся. С Гарри он когда-то был хорошо знаком и высоко ценил его прямоту и честность. Фамилия Нефедова ничего ему не говорила. В папке было страниц двадцать. По мере того как он читал, интерес его возрастал.
Пока Бернардсен был занят, Патриция быстро разделывалась с документами, лежавшими у нее на столе. Время от времени по ее звонку входил молодой Авель Борундсен и забирал очередную пачку бумаг. Она работала быстро.
- Ну, что ты об этом думаешь? - спросила она Бернардсена, покончив с делами.
- Все ясно, - ответил министр координации. - Это как раз то, о чем я тебя как-то предупреждал. Если мы отпустим государственные вожжи, ВВФ и другие наши арсеналы иностранцы захватят в мгновение ока.
- Это - общие слова, - возразила Патриция. - А конкретно что мы должны делать?
- Во-первых, проверить данные, по возможности более тщательно. Хотя в Йонсоне я не сомневаюсь.
- Я его тоже знаю, это - солидный человек, - подтвердила она.
- Далее, - продолжал Бернардсен. - Меня очень интересует участие в этой операции нашего друга Ленартсена. Ты в последнее время с ним часто встречаешься. Что подсказывает тебе чутье женщины?
- Логика политического профессионала говорит мне, что чутье женщины здесь не поможет. Ленартсен - хитрый и умный бизнесмен. Но он же и совершенно беспринципный делец. Меня не удивляет его участие в скупке нашего ВВФ. Не удивлюсь, если он связан и с делом "Любберс". Поэтому совсем недавно я сама предложила ему купить часть принадлежащих государству акций ВВФ.
Бернардсен от неожиданности побледнел. Он тупо глядел на Патрицию, будучи не в состоянии сказать слово.
- Выпей воды, дорогой, а еще лучше - виски со льдом. Олаф говорит, что мужчинам это помогает. Итак, успокойся, речь шла не о сегодняшнем и завтрашнем дне. Я просто хотела узнать, как он себя поведет, если будет проведена частичная денационализация. Все же лучше, когда в ключевом концерне господствует не какой-нибудь американец Фесс, а коренной иксляндец.
- Этот иксляндец давно уже живет в своей стране меньшую часть года. Больше половины его капиталов в Америке. Это подтверждает и Йонсон. - Тут министр ткнул пальцем в одну из своих закладок.
Гунардсон хитро подмигнула собеседнику.
- Я ему предлагала, но ничего не обещала. Пускай он пока лелеет надежды. А как решит парламент, это уж не полностью от меня зависит. Да и в кабинете министров продажа акций ВВФ может встретить возражения. Например, твои, министра обороны, министра труда.
- Ты спрашивала о мотивах, - Бернардсен был серьезен и, казалось, вовсе не намерен был сейчас шутить. - У меня нет сомнений, что вся операция была затеяна из-за К-оружия. Что за ним усиленно охотятся, совершенно ясно. Вопрос в том, кто именно. В папке упоминается "Кальмар", который как раз работает именно в этой области. И эта фирма связана со всеми, кто участвует в операции по захвату ВВФ.
- А эти террористы? - спросила Гунардсон.
- Их выдает вертолет, - ответил Оле. - По всем описаниям охраны и отзывам наших военных, это новейший тип, который еще нельзя купить на рынке. Он может быть либо русским, либо американским. Скорее всего, последним. С утра мне дали справку, где четко показано, какие именно вертолеты и у кого находятся на вооружении. Я, конечно, не исключаю советский вариант…
- А у меня тут серьезные сомнения, - перебила его Патриция. - Видишь ли, папку, которую ты только что читал, я получила не без помощи русских. Да, да, я и сама не склонна верить им на слово. Но дело в том, что мне ночью звонил наш представитель в Нью-Йорке Генстром. Гарри Йонсон был у него несколько дней назад и на словах рассказывал приблизительно то же самое. Он обещал все стройно изложить и документировать. Генстром ждал его три дня и только вчера узнал, что Йонсона сбила машина. Генстром предупредил меня, что русский коллега Гарри дал ему копию папки, которую он, не откладывая, через своих друзей отправил мне. У меня нет оснований сомневаться в достоверности этих сведений.
- Гарри погиб? - с тревогой спросил Бернардсен.
- Он жив, но в крайне тяжелом состоянии. Врачи не дают гарантий.
Бернардсен внезапно встал и решительно подошел к столу Патриции.
- Ты знаешь, я не хотел обострять отношений, но все же больше молчать не могу.
Гунардсон молча и очень серьезно смотрела на него. Каким он ей больше нравился? Мягким и податливым? Решительным и резким, как сейчас? Сказать было трудно.