- В этом деле слишком много убийств, и все они идут в одном направлении. Ты знаешь, в каком. Почему мы должны все время молчать, когда нас берут за горло, когда совершают вооруженные нападения на наши военные объекты, когда убивают нашего премьера, когда убивают наших зарубежных представителей, когда тайком скупают нашу промышленность? Ни ты, ни я, ни один честный человек не должны это терпеть.
Она дала ему выговориться. Все, что он ей наговорил, она могла бы сказать и сама.
- Если ты закончил, то сядь и послушай меня. Поверь, я полностью разделяю твои чувства, но не твою политику. Что ты мне предлагаешь? Поехать на заседание Генеральной Ассамблеи ООН и там публично рассказать всю эту историю? Или потребовать созыва Совета Безопасности? Я думала о таком варианте. И с удовольствием произнесла бы соответствующую речь. Но в чем, собственно говоря, официально упрекнуть правительство Соединенных Штатов? В том, что фирмы и разные частные лица скупают акции нашего концерна, не нарушая при этом наших и своих законов? Максимум, что я могу при этом требовать, это проведения специального расследования комиссией по ценным бумагам и бирже. Твоя гора родит вот такую маленькую мышь.
Бернардсен слушал и в растерянности искал, но не находил аргументов против ее холодного благоразумия. Хотелось взяться за шпагу. Но и он понимал, что вышел из гусарского возраста.
- Обвинить их в организации налета на наш объект? Но среди убитых нет ни одного американца. Загадочный вертолет даже не заснят нашими фотокамерами. Хотя на нем наверняка не было опознавательных знаков. Так что, если бы мы и нашли эти фото в недрах ведомства Хансена (я не исключаю, что их там припрятали), все равно нам бы это ничего не дало. Еще надо сказать им спасибо, что они не вооружили своих людей русским оружием и не подсунули им удостоверения советских военнослужащих. Будь уверен, если бы было так, наша пресса уже кричала бы на весь мир и требовала крови. Почему она молчит? Думаю, что неспроста. Одним словом, с таким обвинением я только вызову насмешки и американцев, и своих. Скажут: Гунардсон совсем свихнулась или перекрасилась в красный цвет, продалась большевикам. Что можно еще ожидать, мол, от социалиста? Нет, Оле, так мы не выиграем.
Она перевела дух, встала и подошла к понурому Бернардсену, положила ему руку на голову.
- Или заявить, что нападение на Йонсена - это дело нью-йоркской полиции. Опять-таки в большой политической игре бедный Гарри - лишь самая последняя пешка, которую уже нельзя превратить в ферзя. Могут спросить: а почему ваш сотрудник в ООН и его советский коллега вообще занимаются этим? Суют нос в дела, стоящие на грани национальной безопасности? И действительно, зачем? Из честности, патриотизма? И не потому ли, что Йонсон попал под скверное влияние красного агента Нефедова? Ты меня понимаешь, это я все говорю за них, за своих противников. Я могу найти возражения, и очень убедительные. Но тогда мы рассоримся с ними по-настоящему. Готовы ли мы к этому? О Нильсоне я уже говорила. Спасибо Штромсену, что он помог убрать эту мразь с нашего пути. Рагнеру на новом посту придется хорошенько разобраться, кто есть кто. А пока я полагаю, что лучше спустить все дело на тормозах и разыграть из себя иксляндских простаков. Пусть делают следующий ход, а мы посмотрим.
Она поглядела на часы.
- Теперь нам предстоит встретиться с Якубсеном. Алекс звонил утром и просил его срочно принять. Останься. Наверное, новый председатель ВВФ скажет что-то о своем концерне. В свете того, что мы с тобой здесь обсуждали, это может быть интересно. Да, кстати, о папке Йонсона он ничего не знает и не должен знать.
Она забрала папку у Бернардсена и заперла в потайной сейф в стене.
Алекс Якубсен вошел, улыбаясь и заметно хромая. Он был одет подчеркнуто элегантно в дорогой темно-серый костюм в полоску. Из нагрудного кармана торчал ярко-зеленый платок под цвет галстука. Казалось, что его лысина стала меньше, волосы - обильнее, а сам он - моложе лет на десять.
"Вот что делают повышение и вновь обретенные надежды в шестьдесят лет", - подумала Патриция.
- Какие новости? - любезно спросила она, предлагая Алексу кресло. - Всего несколько дней, как вы на новом месте, а уже весь в горячем порыве. Молодец, Алекс, если позволите так себя называть.
- Спасибо, вы очень любезны, - отвечал Якубсен. - Вы правы, благодаря вам я буквально ожил. По сравнению с Симериксом работа в правлении и жизнь в столице - чудодейственное лечение.
- Вы уже видели Ленартсена? - спросила Патриция как бы невзначай.
- Мельком, - осторожно отвечал Якубсен. - Мы обедали у него в "Меркурии".
"Хорошо, что не соврал", - подумала Патриция. И вслух:
- Я очень довольна, что он принимает участие в делах нашего концерна. Это - самая высокая экспертиза, на которую мы можем надеяться.
- Святая истина, - согласился Якубсен. - Я хочу предложить его кандидатуру в состав нового совета директоров. Тогда мы сможем его видеть чаще, а он - давать еще более квалифицированные советы.
- Ваши предложения о директорах уже готовы? - удивилась Гунардсон.
- Нет, официально я должен их обсудить на исполнительном комитете. Но я хотел бы предварительно проконсультироваться с вами и… - тут он повернулся в полнаклона к Бернардсену, - и с министром координации. К сожалению, мы еще с господином Бернардсеном подробно не беседовали.
- Вот и хорошо, - быстро сказала Гунардсон. - Когда поговорите, дадите мне знать.
Она сделала паузу, давая понять, что ждет наконец объяснения цели его посещения.
- Должен вас огорчить, госпожа премьер-министр, - сказал Якубсон, помрачнев. Его северный акцент сейчас был особенно сильным. - Несколько дней назад по вашему распоряжению к нам были переправлены материалы ранее законсервированных исследований. Вчера я поинтересовался, в каком они состоянии и с чего нам следовало бы начать. И вот неожиданный казус…
- Их перехватили по дороге? - не выдержал Бернардсен. - Но мне сообщали, что никаких инцидентов в пути не было.
Якубсен снял очки, тщательно протер их мягкой тряпочкой и вновь надел на кончик носа. Монгольские его глаза, неподвижные и хитрые, на несколько мгновений остановились на премьере.
- Хуже, - пробасил он, чеканя каждое слово. - Одно из исследований пришло в таком виде, что позволяет сомневаться в достоверности документации.
- Что это значит? - резко спросила Гунардсон.
- Прежде чем идти к вам, я все внимательно проверил. Два года назад на хранение была отправлена одна документация, а вернулась к нам другая. То, что пришло, абсолютный, полный хлам. Там нет ничего, что могло бы представлять интерес для наших лабораторий и предприятий.
- О каком исследовании идет речь? - спросил Бернардсен, догадавшийся об ответе Алекса.
- О проекте К, - ответил тот, глядя на него поверх очков.
27
- Как вы, госпожа премьер-министр, оцениваете результаты ваших встреч с президентом?
- Если говорить коротко, то полагаю, они укрепят дружбу и сотрудничество уже существующее между Иксляндией и Соединенными Штатами. Наша страна - давний друг Америки. И мы гордимся этим. А теперь наши отношения станут еще более близкими.
- Вы говорите об исторических традициях. Достаточно ли этого в наш динамичный век?
- Наши отношения опираются не только на историю. Мы придерживаемся одних и тех же демократических ценностей и идеалов, принадлежим к числу наиболее привилегированных государств благодаря высокому уровню жизни и экономическому потенциалу. Наши возможности для сотрудничества огромны.
- Но мы знаем, что в недавнем прошлом между нашими правительствами нередко возникали проблемы. Как будет дальше? Изменит ли что-нибудь ваша встреча с президентом?
- В отношениях между друзьями политические разногласия, во всяком случае, серьезные, возникают крайне редко. Думаю, что это не требует доказательств. Но у нас демократические правительства, и, естественно, время от времени мы по-разному оцениваем различные международные проблемы и события. Однако по большинству вопросов мы находимся в согласии.
- Вы часто подчеркиваете, что вы - маленькая страна. Не уменьшает ли это вашу роль в международных делах?
- Думаю, что нисколько. В наше время все страны имеют право участвовать в мировых событиях. Потому что любой военный конфликт может вызвать мировую войну, а она затронет все страны на нашей планете, независимо от их расположения. Тем более в Европе, где десятки государств соседствуют друг с другом на очень ограниченной территории. От войны проиграют все, в том числе и мы.
- Разрешите ли вы вашим фирмам участвовать в СОИ?
- Мы соблюдаем традиционный нейтралитет и не входим в военные блоки. Но мы имеем свои вооруженные силы и военную промышленность, которая обслуживает нашу оборону. Из коммерческих соображений наши фирмы продают оружие и некоторым другим странам. Это создает ряд политических трудностей, и мы хотели бы ограничить свой экспорт оружия. Эти же соображения относятся и к СОИ. Трудно соблюдать нейтралитет фактический, если наши фирмы поставляют оружие лишь одной стране в потенциальном конфликте.
- Вы готовы помогать и Советскому Союзу в противоракетной обороне?
- Мы бы предпочли остаться в стороне.
- Но вы идете на ограничение поставок стратегических товаров в СССР?
- Это верно в отношении товаров, реэкспортируемых из стран НАТО, и тех, которые произведены нами, но с использованием узлов и деталей, купленных в странах НАТО. Но если бы мы приобретали стратегические товары у Советского Союза, то думаю, что не перепродавали бы их Соединенным Штатам. Это противоречило бы нашему пониманию межгосударственной этики.
- А вы покупаете оружие в СССР или у его союзников?
- Мне такие факты неизвестны.
Гарри Йонсон нажал на кнопку дистанционного управления, выключавшую звук. Патриция Гунардсон и ее интервьюеры из программы "Встреча с Америкой" продолжали беседовать на экране телевизора, но Йонсону захотелось обсудить услышанное с приятелем. Гарри сидел в инвалидном кресле с колесами, которым он управлял здоровыми руками. Ноги еще плохо его слушались. С момента, когда он в полуживом состоянии был доставлен в хирургическое отделение Роклендского медицинского центра, прошло четыре месяца. Он перенес несколько операций и каким-то чудом не только остался жив, но и вновь обрел зрение. Спасло его, наверное, то, что в последнее мгновение, видя наезжавшую автомашину, он подпрыгнул и главный удар пришелся по нижним конечностям. Сотрясение мозга было сильным, но врачи не обнаружили ни переломов в черепе, ни прямых повреждений мозга. Речь восстановилась очень быстро. Его выздоровление в клинике считалось уникальным. Вот уже три дня, как к нему стали пускать одиночных посетителей (по специальному разрешению его самого и врача). Нефедов был вторым за эти три дня. Он пришел за несколько минут до того, как начали показывать интервью с иксляндским премьер-министром, и был немало удивлен, что Гарри может смотреть телевизионные передачи.
- Что вы думаете? - спросил Гарри, показывая на экран. Ему рекомендовали меньше говорить, больше слушать. Читать можно было, но пока лишь несколько страниц в день.
- Держится она хорошо, - сказал Нефедов. - С американскими комментаторами надо уметь обращаться. Это не всем дано. Она же как будто занималась этим всю жизнь. Впрочем, интервьюеры сегодня ее атакуют в среднюю силу. Общее настроение в прессе, насколько я вижу, благожелательное. Вашингтон явно доволен последними ужесточениями экспортного контроля в Иксляндии, это значительная уступка.
- Выборы, - произнес Йонсон. Он не развивал свою мысль, но она была ясна обоим. Поездка Гунардсон в США имела для нее важное значение с точки зрения предстоящих выборов. Когда они проходили прошлый раз, еще при Нордене, Нефедов заметил, что отношение американской прессы и телевидения было резко отрицательным. Сейчас оно было нейтральным. Гунардсон резко ругали только отдельные, крайне правые обозреватели. Большинство же подчеркивало, что с ее приходом к власти началась новая эра в иксляндской политике.
- Что нового на работе? - спросил Йонсон.
- Почти без изменений, - отвечал Нефедов. Это была более спокойная тема, и он не боялся, что она утомит еще слабого Йонсона. - Месяца два назад прошел слух, что в Центре будут большие сокращения из-за финансовых трудностей и будто бы мое подразделение сольют с сектором Траппа. Вопрос стоял так: кто - кого. Говорили, что, естественно, уйду я, так как у меня контракт временный, а у Траппа - постоянный. Но потом вдруг слухи утихли, а недавно Трапп сам ушел из Центра.
- Куда?
- В частный бизнес. Он стал президентом "Оксидентал секьюритиз" в Калифорнии. Помнишь, она у нас фигурирует в папках ВВФ?
- Фесс? - тихо сказал Йонсон.
- Должно быть. Кстати, говорят, что у него в перспективе хорошие шансы заменить Гудхарта в Пентагоне.
Йонсон закрыл глаза и молча о чем-то думал. Нефедов подумал, что он заснул, и попытался подняться со стула. Но Гарри услышал.
- Не надо, - сказал он, не раскрывая глаз. - У меня иногда бывают спазмы. Закрою глаза на несколько минут, и все проходит. Лучше откройте пошире окно. Ничего, не замерзну. Свежий воздух - одно из моих главных лекарств.
Он полез во внутренний карман теплой куртки, в которую был одет, и вытащил несколько сложенных листков бумаги.
- Почитайте пока, а я подышу спокойно. Это мне принес Генстром. Хороший человек… Скоро уезжает совсем.
Сергей взял письмо и стал читать. Оно было от Оле Бернардсена.
"Дорогой Гарри! Пользуюсь случаем передать через нашего общего друга это небольшое послание. Патриция и я были сильно встревожены и опечалены тем, что с тобой произошло, но теперь мы рады узнать, что все налаживается. Быть может, ты скоро будешь в состоянии приехать в Харпенинг, и тогда мы обстоятельно побеседуем с тобой о будущем. Такие, как ты, нужны стране.
Хотел бы поблагодарить тебя и твоего коллегу за исследование, которое вы переслали некоторое время назад. Оно пришло очень кстати. Мы сразу пустили его в дело, а заодно все сами тщательно перепроверили. Нам в этом сильно помог Рагнер, который теперь заменил Хансена. Все ваши выводы оказались правильными и в конкретном плане, и в целом. Так что за ваши научные труды большое спасибо.
Главное, что мы с Патрицией поняли из вашего сочинения: еще рано расставаться с нашей собственностью. Хотя предложений много и все хотят ее купить, однако нам она еще понадобится. А поскольку в сад повадились лазить за фруктами по ночам, пришлось усилить охрану. То, что произошло, было дня нас хорошим уроком.
Я показывал ваше сочинение также Гному. И он сразу же свел концы с концами. Оказывается, Берт уже знал о кандидатуре на место старого Петерсона. Это был Карл Питерсон. За него просили Торе и его друзья. Берт был категорически против. О том, что с ним не посчитались, он узнал только после встречи с тобой. Тогда у него возникли вопросы к Алексу, который, однако, отрицал свое участие в этом. Но он утаил некоторые детали, что позволило Берту убедиться в его неискренности.
Хотя все казалось ясным, Берт, будучи крайне скрупулезным, решил посмотреть, насколько далеко заходит интерес Алекса, от которого он уже собирался освободиться. Он попросил Алекса подготовить документ о немедленном уничтожении нескольких игрушек, входящих в нашу собственность. Тот подготовил и отдал Берту. Берт успокоился и спрятал в шкатулку. В ту же ночь его не стало.
Я всегда удивлялся способности Гнома соединять несоединимое. Когда я сделал ему комплимент, он скромно ответил, что глаза ему раскрыл один умный профессор из Сундсвала, который когда-то читал и тебе лекции по философии естествознания. Оказывается, он еще два года назад договорился с Бертом перенести игрушки из нашего сада на городской склад. Алекс об этом узнал и рассказал своим приятелям. Интерес к игрушкам с их стороны возрос необычайно. Но когда Берт решил их уничтожить, положение стало невыносимым для Алекса и его друзей.
Ты спросишь меня, с кем водился тогда Алекс. Многие из компании упомянуты в вашем исследовании, а одним из посредников был уважаемый Торе.
В заключение одна почти комическая деталь. Уже после того, как Алекса не стало, выяснилось, что игрушек уже давно не было ни в саду, ни на складе. И этот трюк Берт разыграл вместе с Рогденом. Они пришли к выводу, что фейерверк может стать чересчур опасным и что надо избавиться от горючего материала. Это обезопасило бы нас хотя бы на несколько лет. Так что все хлопоты друзей Алекса были пустыми. Сам же Рогден велел тебе кланяться. Он мирно живет в Сундсвале, и слухи о его смерти сильно преувеличены. Он живет тихо, так что мало кто о нем знает. Кроме тебя и меня - еще три человека. Он просил никому о нем не рассказывать. Но, конечно, когда Берт увидел у тебя дома некролог по поводу его кончины, он не стал смеяться, а связал его с другими событиями и сделал правильные выводы. Нам с тобой до Берта и Гнома в этом отношении далеко.
Что касается Торе, то он теперь постоянно живет в своих зарубежных поместьях и в Харпенинге не показывается. Врачи сказали, что здешний климат может повредить его здоровью. Но он продолжает проявлять активность. Поговаривают о предстоящем слиянии "Любберса" с одной из его химических фирм. Так что нужда в дальнейших ваших исследованиях никак не отпадает.
Это письмо тебе передаст Генстром. Он хороший человек и сыграл немалую роль во всей этой истории. Он скоро уедет от вас, но не потому, что мы не хотим его использовать. На родине он займет достойный пост, быть может, со временем заменит Якубсена. Так что не горюй.
Покажи это письмо своему соавтору, а потом уничтожь его. Скорее выздоравливай и приезжай.
Твой Оле".
Кончив читать, Сергей поднял глаза на друга. Тот смотрел в окно на последние желтые листья, еще чудом державшиеся на деревьях больничного парка.
- Ну, вот видишь, - сказал Сергей, - иногда и мы приносим пользу.
- В письме мне не все понятно. Детали я объясню потом, когда мне будет легче. - Гарри повернул голову от окна. - Я не очень понимаю, о каких игрушках идет речь. Ты можешь мне объяснить?
- Думаю, что смогу, - ответил Сергей, возвращая Гарри письмо. - Игрушки - это то, что испытывал "Феникс", вернее то, что имеет к этим испытаниям самое прямое отношение. "Феникс" участвует в создании электромагнитной пушки, одного из видов нового космического оружия.
Гарри нетерпеливо махнул рукой.
- Знаю. Но какое отношение имеет к этому моя бедная маленькая страна?
- Оказалось, что самое прямое. При создании этой пушки "Кальмар", "Феникс" и другие американские фирмы столкнулись с большими трудностями. Это не секрет, об этом пишет теперь вся западная печать - кто более, кто менее подробно. Пушка создана, но мощность ее слишком мала. Нынешние снаряды царапаются и даже расплавляются во время испытаний. Нужны более твердые материалы для самих снарядов и для стволов, которые пока что разрываются от давления, создаваемого при пуске снарядов. По всем этим направлениям работают и "Феникс", и его партнеры… Я тебя не утомляю? - спросил Сергей, заметив, что Гарри вновь закрыл глаза.
- Нет-нет, - ответил тот, - я просто думаю сейчас о Рогдене. Говорят, это удивительный человек… Но продолжайте, пожалуйста. Мне так легче воспринимать то, что вы говорите.
Нефедов подумал, что Йонсону эта беседа, должно быть, стоит большого напряжения. Он решил говорить как можно короче: