* * *
Пройдя сквозь вращающиеся двери, Марк обвел глазами холл. Стойка бара была пуста. В дальней стороне холла мужчина покупал в киоске газету. Марк не заметил, что он тут же скомкал ее и бросил в урну. Он увидел подходящую Элизабет, а вместе с ней сенатора Декстера. О черт, только этого не хватало!
- Хэлло, Марк. - Она легко поцеловала его в щеку.
Иуда показывает фарисеям, кого ждет смерть? Даже мысль об этом потрясла его.
- Я хотела бы познакомить вас с моим отцом.
- Доброе утро, сэр.
- Доброе утро, Марк, рад встрече. Элизабет мне все уши прожужжала о вас.
Марк замешкался с ответом, погруженный в свои невеселые мысли.
- С вами все в порядке? - спросила Элизабет.
- Да, конечно. Простите, сенатор, рад познакомиться.
Сенатор посмотрел на него с каким-то странным выражением лица.
- Ну что ж, дорогая, мне пора идти. У меня нынче очень напряженный распорядок. Жду тебя завтра на наш обычный ленч.
- До встречи, отец. Спасибо за завтрак и за рассказы.
- Всего хорошего, Марк. Надеюсь скоро увидеть вас. - Сенатор Декстер бесстрастно взглянул на него.
- Я тоже, - тихо ответил Марк.
Они посмотрели ему вслед. То же сделали и трое других посетителей холла. Один из них направился к телефонной будке.
- Марк, что с вами? Почему вы были так нелюбезны с моим отцом? А мне хотелось, чтобы вы встретились.
- Прошу прощения, я просто устал.
- Или вы что-то от меня скрываете? - спросила Элизабет.
- Я мог бы задать вам тот же самый вопрос.
- То есть?!
- Ох, я не знаю, давайте забудем все это, - сказал Марк. - Почему ему потребовалось так спешно увидеться со мной?
- Да потому, что я хотела вас с ним познакомить! Что в этом странного? И какого черта я должна объяснять?!
Она резко встала и пошла по коридору, толкнув вращающуюся дверь в его конце. Трое наблюдали, как она уходит. Один последовал за ней, двое остались. Марк тоже медленно двинулся к выходу. Ему было сейчас не до этих людей.
* * *
Возвращаясь домой, она попала в автокатастрофу. Марк услышал об этом совершенно случайно, включив свой "уоки-токи" на втором канале. Его внимание привлекло имя - Элизабет Декстер. Кто-то докладывал: "С ней все в порядке. На пару сот долларов поврежден капот ее "фиата", и ни царапины на автобусе, в который она врезалась. Неглупая женщина. Помогли ремни безопасности. Сейчас она едет на службу в попутной машине, или, точнее, она думает, что это попутная машина…"
Марк перевел дыхание, прикидывая, что последует за этим сообщением. Но докладывавший уже отключился.
* * *
Точно к сроку в "Шаратон-отель" прибыли только Тони и Ксан. Они провели бок о бок много часов, но почти не разговаривали. Тони был удивлен: о чем это джап может так долго думать? Время у Тони было занято до предела - он тщательно изучал путь, по которому ему предстоит ехать в последний день, доводил "бьюик" до высшей степени кондиции, сидел за рулем при поездках босса и Маттсона; они продолжали относиться к нему как к паршивому шоферишке. Ничего, мозги у них точно такие же… Если б не он, эти псы из ФБР давно бы сели им на хвост. Но завтра к вечеру вся эта свистопляска кончится, и он сможет убраться куда хочет и спустить свои честно заработанные денежки. Он еще не прикидывал, случится ли это в Майами или в Лас-Вегасе. Тони привык спускать все деньги еще до того, как он их зарабатывал. Появился босс, сигарета, как всегда, свисала у него изо рта. Босс брезгливо спросил, куда подевался Маттсон. Оба пожали плечами. Маттсон всегда работает один. Он никому не доверяет. Босс был разгневан и не делал попытки скрыть это. Через несколько минут появился и сенатор, который тоже был чем-то расстроен, но он даже не обратил внимания на отсутствие Маттсона.
- Уж очень неудачно вы назначили время для этой встречи, - сказал он, - в сенате последний день дебатов по биллю. Давайте поскорее начнем.
Босс повернулся к нему:
- Куда-то запропастился Маттсон, а его сообщение жизненно важно.
Наступило молчание. Говорить было не о чем: каждый знал, с какой целью он находится здесь.
- Хватит ждать, - сказал наконец босс, - начинайте, Тони.
- Машине потребуется не более трех минут на то, чтобы выйти на И-стрит, и еще три минуты, чтобы достичь Капитолия. Добавьте еще сорок пять секунд на то, чтобы подняться по ступеням, плюс-минус до полминуты, и он окажется вне досягаемости. Я просчитывал в полночь, в час, в два ночи, помня, что для него путь будет очищен.
- А после операции? - спросил босс.
- Две минуты на то, чтобы спуститься с крана и через проход под "Рейберн-билдинг" выйти к станции метро "Южная Столичная". Как только этот… - он остановился. - Как только Ксан доберется до метро, они его уже никогда не найдут; за несколько минут можно оказаться на другом конце Вашингтона.
- А не перехватят его за эти три минуты пятнадцать секунд? - спросил сенатор, которого лично Ксан совершенно не интересовал, но он не был уверен в том, как поведет себя маленький человечек, когда его схватят.
- С уверенностью ничего нельзя утверждать, кто же знает, как сложатся дела в первые пять минут! - ответил босс и снова обратился к Тони: - Машина в полном порядке?
- Конечно. Готова хоть для гонок в Дайтоне.
Был холодный мартовский день, но сенатор промокнул вспотевший лоб.
- Ксан, твое слово, - сказал босс.
Ксан за последние два дня довел свои действия до автоматизма. Обе ночи он спал на верхушке крана, винтовка была там же:
- Двадцатичетырехчасовая забастовка начинается сегодня в шесть вечера.
- Отлично, - сказал босс. Он потушил сигарету и зажег новую. - Я буду на углу Девятой и Пенсильвания-стрит, свяжусь с вами в десять тридцать. Дам сигнал, как только машина пройдет мимо меня. Мой знак будет означать, что у вас в запасе три минуты и сорок пять секунд. Хватит ли вам этого времени?
- Мне достаточно двух с половиной минут, - сказал Ксан.
- В самый обрез, не так ли? - спросил сенатор, все еще обильно потея.
- Может быть… И в таком случае вы должны задержать его на ступенях, потому что мы не хотим подвергать Ксана опасности дольше, чем необходимо, - сказал босс. - Чем дольше Ксан будет на виду, тем больше шансов, что его могут засечь с вертолета Секретной Службы.
Сенатор повернулся к вьетнамцу.
- Сколько времени займет сборка винтовки? - спросил он, пытаясь нащупать слабое место плана - так обычно поступают на заседаниях сенатских комиссий.
- Две минуты, чтобы собрать ружье, и тридцать секунд, чтобы занять позицию для стрельбы. Еще две минуты, чтобы разобрать ружье и вернуть его на место. Это винтовка "вомхуф супер-экспресс" калибра 5,6: пули весом семьдесят семь гран со скоростью на вылете в три тысячи четыреста восемьдесят футов в секунду, что предполагает силу удара в две тысячи футо-фунтов. На языке криминалистов это означает, что в безветренную погоду я с двухсот футов попаду ему в лоб с точностью до полу дюйма.
- Устраивает? - спросил у сенатора босс.
- Думаю, что да, - сказал тот и погрузился в мрачное молчание, вытирая постоянно потеющий лоб.
Затем что-то еще пришло ему в голову, и он собрался было снова задавать вопросы, но тут дверь распахнулась, и в комнату влетел Маттсон.
- Прошу прощения, босс. Но у меня есть новости.
- Приятные, надеюсь?
- Боюсь, что плохие, босс, очень плохие, - сказал Маттсон, переводя дыхание. Все с тревогой ждали. - Его имя Марк Эндрью.
- Кто это? - спросил босс.
- Человек из ФБР - это он был в больнице с Колвертом, а не Стеймс.
- Начните-ка с самого начала, - сказал босс, закуривая новую сигарету.
Маттсон сделал глубокий вдох.
- Я был у жены Стеймса, пришел к ней выразить соболезнование, и она рассказала мне, как Стеймс провел тот вечер, вплоть до муссаки. Она меня и вывела на Марка Эндрью. Я засек его и в последние сорок восемь часов ходил за ним по пятам. У себя на службе он числится в двухнедельном отпуске, но для отпускника он очень странно проводит время. Я видел его в штаб-квартире ФБР и в близлежащем ресторане вместе с докторшей из больницы Вудро Вильсона. И еще он шныряет повсюду в Сенате.
Сенатор вздрогнул.
- Эта милая докторша дежурила накануне той ночи, когда я покончил с греком и с тем черным.
- Значит, они все знают, - быстро сказал босс. - Но тогда почему мы еще здесь?
- Поспешный вывод… Похоже, никто ничего не знает. Ни ФБР, ни Секретная Служба.
- Почему же Эндрью занимается этим делом?
- Я думаю, что он тоже практически ничего не знает, - ответил Маттсон. - Так, бродит в потемках. Возможно, чего-то там он услышал от грека-официанта и стал работать на свой страх и риск, а это не в практике ФБР.
- Не вижу логики, - сказал босс.
- Правила ФБР предписывают действовать в паре или втроем, так что тут должна была бы вертеться дюжина парней, - пояснил Маттсон. - Даже если бы их было всего шесть или семь, я бы обязательно что-нибудь услышал, хотя бы от кого-нибудь из моих знакомых.
- Кто-нибудь упоминал дату в присутствии грека? - нервничая, спросил сенатор.
- Не припоминаю. Но в любом случае есть только одна возможность быть уверенным, что они ничего не узнают, - сказал босс.
- Какая? - спросил Маттсон.
Босс помедлил, закурил еще одну сигарету и сказал:
- Убрать Эндрью… Да, да! Если расследование ведется, они изменят завтрашнее расписание президента. Мы это увидим и сразу же разъедемся далеко и надолго! Им не добраться до нашей теплой компании…
Босс повернулся к неудержимо потевшему сенатору.
- Если нет никакого расследования, на вашу долю остается только встретить его на ступенях Капитолия и задержать, а мы уж позаботимся об остальном, - хрипло сказал он. - Если завтра мы его не ухлопаем, это будет означать, что мы впустую потратили чертову кучу времени и денег. И уверен, что другого такого шанса нам не представится никогда.
Сенатор застонал:
- Я думаю, все вы тут рехнулись, но у меня нет времени убеждать вас. Я должен вернуться в Сенат, пока там не заметили моего отсутствия.
- Успокойтесь, мы тоже не имеем права проигрывать.
- Может быть, вы и не имеете права, но я хочу дожить хотя бы до конца этого дня.
Он вышел, не простившись. Босс молча обождал, пока за ним закроется дверь.
- Наконец это дерьмо убралось, так что давайте приступим к делу. Кто такой этот Марк Эндрью?
Маттсон дал детальное описание действий Марка за последние сорок восемь часов. Босс вникал в каждую мелочь.
- Что ж, скажем последнее "прости" мистеру Эндрью и посмотрим, что предпримет ФБР. А теперь слушайте внимательно, Маттсон. Вот как мы это сделаем: вы немедленно возвращаетесь в Сенат и…
Маттсон слушал с предельным вниманием; время от времени он делал короткие заметки и кивал головой.
- Есть вопросы?
- Нет, босс.
- И если после этого они выпустят президента из Белого дома, значит, они ничего не знают. И последнее перед тем, как разойтись. Если завтра что-то не получится, каждый должен позаботиться о себе сам. Ясно? Компенсацию получите позже, обычным путем. Наконец последнее: что скрывать, мы можем оказаться и в пиковом положении. Тогда нужно решить что-то по поводу нашего представителя в Сенате. - Он кивнул на дверь. - Сделаем следующим образом. Ксан, если все рухнет…
Все слушали его в полном молчании: никто не возразил.
- Все свободны. - Босс поднял трубку. - Будьте любезны, ленч.
Он снова закурил.
* * *
Марк надеялся еще поймать Генри Лукхема до того, как начнется обсуждение в Сенате. Но распорядителю сегодня было не до него, и Марк отправился к "себе" на галерею. Помещение было заполнено до предела. Сенаторы входили один за другим и занимали свои места. Вице-президент призвал к порядку, и сенатор Декстер с драматической медлительностью обвел зал глазами, дабы увериться во всеобщем внимании. Когда он увидел Марка, на лице его отразилось легкое удивление, но он сразу же взял себя в руки, готовясь к заключительной фазе борьбы против билля.
Смутившись, Марк почувствовал, что ему захотелось бы занять место в задних рядах, подальше от взгляда сенатора. Обсуждение вскоре началось. Все пятеро были в этом зале, и каждый из них попросил предоставить ему слово.
Марк внимательно слушал, но не выяснил ничего нового. Похоже, он окончательно зашел в тупик. Единственное, что еще оставалось, - пойти перечитать предыдущие стенограммы. Их можно читать ночь напролет, но удастся ли что-нибудь выудить?
- Будьте любезны мне стенограммы слушаний по биллю о контроле над оружием.
- Все? - не веря своим ушам, спросила секретарша.
- Да, - ответил Марк.
- Это стоит десять долларов. Обратитесь лучше к сенатору от вашего штата, и вы получите их бесплатно!
- Я знаю, - сказал Марк. - Но, извините, я спешу.
Он протянул деньги. В дверях, соединяющих помещение для слушаний со служебным фойе, показался очередной сенатор.
- Добрый вечер, - сказала секретарша, поворачиваясь в нему.
- Привет, Дебби. Не можете ли вы раздобыть мне копии относительно слушаний билля по экологии - до утверждения на комитете он еще должен пройти подкомиссию.
- Конечно, сенатор, минутку. - Она исчезла в задней комнате. - В настоящий момент осталась только одна копия. Могу ли я доверять вам, сенатор? - Она засмеялась. - Или взять с вас чек?
Даже сенаторы выписывают чеки, подумал Марк. Сенаторы всюду рассчитываются чеками. И Генри Лукхем всюду выписывал чеки. Но я считал, что они рассчитываются за питание позже. Господи, как я раньше не подумал об этом!
Марк стремглав кинулся из комнаты.
- Сэр, сэр, вы забыли ваши бумаги! - Но было уже поздно.
- Чокнутый какой-то, - сказала секретарша сенатору.
- Каждый, кому приходит в голову читать это, чокнутый от рождения, - сказал сенатор, глядя на кипу бумаг, оставленных Марком.
Марк вернулся к лифту. Спустившись в цокольный этаж, он пробежал по лабиринту тоннелей, соединявших служебные помещения с Капитолийским холмом. За вывеской киоска "Табак" ему бросилась в глаза надпись: "Метрополитен до Капитолия". На этой линии бегали своеобразные открытые трамвайчики с купе, и очередной собирался отходить. Марк вскочил в последнее купе и сел рядом с девочками из сенатских служб, которые оживленно болтали.
Наверху его обступили мраморные арки, за которыми тянулись коридоры, и он несколько растерялся. Где столовая Сената? Марк обратился к одному из полисменов.
- Идите прямо вперед и в первый коридор налево.
Торопливо поблагодарив, Марк устремился в указанный коридор. Он прошел мимо кухни и дверей с надписью: "Только для прессы". Прямо перед собой он увидел большие буквы на дубовой доске: "Только для сенаторов". Открытая дверь справа вела в помещение для ожидания, украшенное канделябрами, розовыми коврами и мебелью зеленой кожи; над всем этим великолепием простиралась цветная лепнина потолка. Через другую дверь Марк увидел белые накрахмаленные скатерти, цветы на столах - мир изысканной пищи. В дверях показалась солидная матрона.
- Чем могу служить? - спросила она, вопросительно поднимая брови.
- Я готовлю работу на звание доктора философии, посвященную жизни и деятельности сенаторов, - сказал Марк. Он открыл бумажник и показал студенческое удостоверение Йеля.
На матрону оно не произвело никакого впечатления.
- Мне бы хотелось взглянуть на это помещение… Чтобы составить себе представление.
- Но в данный момент сенаторов здесь нет, сэр. Так поздно в среду здесь никто не бывает. Обычно по четвергам они все разъезжаются по домам на долгий уик-энд. Единственное, что может их задержать, - это билль об оружии.
Марк постарался переместиться в центр зала. Официантка, убиравшая столы, улыбнулась ему.
- Как сенаторы платят за свои обеды? Чеками или наличными?
- Почти все выписывают чеки и рассчитываются в конце месяца.
- А как вы контролируете расчеты?
- Ежедневно ведем записи. - Она показала на большую книгу, озаглавленную "Счета". Марк знал, что здесь в тот день были за ленчем двадцать три сенатора. Ответ на все его вопросы лежал в метре от него.
- А не мог бы я ознакомиться с типичным днем? Просто для интереса. Сами понимаете, мне хочется создать впечатление, что я доподлинно знаю то, о чем пишу, что я видел собственными глазами…
Он умоляюще взглянул на женщину.
- Это можно, - неохотно сказала она, - но только побыстрее.
- Всего лишь брошу взгляд на один из прошедших дней, например 24 февраля.
Она открыла гроссбух.
- Четверг, - сказала она. Имена бежали одно за другим. Он перечитал их несколько раз. Много имен. Все постепенно обретало реальность. Не было Дункана, не было Декстера. Женщина захлопнула книгу.
- Все, как у людей, не так ли? - сказала она.
- Да, - сказал Марк. Он поблагодарил женщину и быстро распрощался.
На улице он остановил такси. Это же сделал один из троих, следовавших за ним; остальные двое поспешили к своей машине.