- Рапорта вообще не нужно. Босс хочет, чтобы вы с ним связались напрямую, если найдете что-то заслуживающее внимания.
Зазвонил телефон.
- Вам звонит мистер Стеймс по радиотелефону из своей машины, сэр, - сказала Полли, ночная дежурная на коммутаторе.
- Вот неугомонная душа, - доверительно сказал Грент двум младшим агентам, прикрыв микрофон ладонью. - Слушаю, босс.
- Грент, я говорил, что у того грека пулевое ранение в ногу?
- Да, босс.
- Сделай одолжение: звякни отцу Грегори из моей церкви, святых Константина и Елены, и попроси его зайти в больницу.
- Будет сделано.
- И отправляйся домой, Грент. Оставь за себя Аспирина.
- Уже собираюсь, босс.
Стеймс отключился. Два специальных агента прошли коридором, выкрашенным в грязно-серый цвет, прямо к служебному лифту. Он пополз вниз, как всегда, со скрипом. На Пенсильвания авеню они взяли служебную машину.
- Почему на это идиотское задание не послали Аспирина? - спросил Барри.
- Кто станет посылать Аспирина в больницу? - ответил Марк. Он улыбнулся. Когда они впервые встретились в академии ФБР, между ними сразу же установился контакт. Светофор мигнул зеленым, но машина, стоявшая справа от них, вдруг решила повернуть налево на Первую стрит. Через мгновение агенты ФБР оказались зажатыми в пробке.
- Как ты думаешь, что этот парень хочет нам рассказать?
- Надеюсь, что-нибудь об ограблении банка в нижнем городе, - ответил Барри. - Я три недели на этом деле сижу, и пока у меня нет никакой наводки. Стеймс начинает нервничать.
- Сомневаюсь, поскольку он получил пулю в ногу… скорее всего еще один кандидат в ящик психов. Ты слышал: босс только что послал священника к этому греку. Так что в случае чего нас ждет геенна огненная.
Они засмеялись. И Колверт, и Эндрью знали, что, если они попадут в беду, Ник Стеймс снесет монумент Вашингтона, коль скоро решит, что это им поможет.
* * *
Госпитальный подъезд был старый и запущенный, а коридор выкрашен в блекло-серый цвет. Дежурная медсестра в приемной сказала им, что Казефикис находится на четвертом этаже в палате 4308. Агенты удивились беспечности, царящей в больнице. Им даже не пришлось показать свои удостоверения, пока они ходили по зданию; никто не бросил на них и взгляда, но, может быть, по профессиональной привычке они слишком серьезно отнеслись к этому вопросу.
Поскрипывающий лифт неторопливо поднял их на четвертый этаж. Вместе с ними поднимались мужчина на костылях и женщина в инвалидной коляске, которые, видимо, привыкнув к медлительности лифта, вели неспешную беседу. На четвертом этаже Колверт осведомился, где найти дежурного врача.
- Я думаю, что доктор Декстер уже ушла, но пойду проверю, - сказала дежурная сестра. Агенты ФБР посещали отделение не каждый день, и она окинула их любопытным взором голубых глаз. Доктор и сестра показались вместе в конце коридора. Вид доктора Декстер удивил и Колверта, и Эндрью. Они представились. Должно быть, все дело в ногах, решил Марк. В последний раз он видел такие ноги в пятнадцатилетием возрасте, и их демонстрировала Энн Банкрофт в "Выпускнике". Тогда он впервые обратил внимание на женские ноги и с тех пор не пропускал их взглядом.
Элизабет Декстер, Д. М., была туго затянута в белый халат, на крахмальной глади которого выделялась красная пластиковая карточка с ее именем. Под форменным одеянием, насколько Марк успел разобрать, была красная шелковая блузка и черная юбка, едва прикрывшая колени доктора. Она была среднего роста и изящного сложения. Марк обратил внимание на то, что она не употребляет косметики, но ее кожа и темные глаза не нуждались в ней. Во всяком случае, посещение больницы обретало какой-то смысл. Барри, которого женские достоинства врача оставили равнодушным, попросил историю болезни Казефикиса. Марк решил не терять времени.
- Вы имеете отношение к сенатору Декстеру? - спросил он, слегка подчеркнув слово "сенатор".
- Да, это мой отец, - спокойно сказала она, поскольку привыкла к подобным вопросам, и они, а также те, кто придавал этому значение, слегка надоели ей.
- Я слушал его лекции в Йеле, когда учился там последний год, - сказал Марк, отважно кидаясь вперед, поскольку видел, что Колверт вот-вот закончит изучать эту чертову историю болезни.
- Так вы тоже были в Йеле? И когда вы закончили?
- В семьдесят шестом, а юридический колледж в семьдесят девятом, - ответил Марк.
- Мы могли встречаться там. Я кончила в восьмидесятом.
- Если бы мы раньше встречались, доктор, я бы этого не забыл.
- Когда вы, аристократы, кончите обсуждать свои дела? - прервал их Барри Колверт. - Скромный выходец со Среднего Запада хотел бы приступить к делу.
"Да, - подумал Марк, - когда-нибудь Барри станет Директором".
- Что вы можете нам рассказать об этом человеке, доктор Декстер? - спросил Колверт.
- Боюсь, что немного, - сказала доктор, беря историю болезни Казефикиса. - Он сам явился сюда. У него обнаружилось пулевое ранение. Рана была воспалена, и, похоже, получил он ее с неделю назад. Ему надо было бы обратиться к нам значительно раньше. Утром я вынула пулю. Как вы знаете, мистер Колверт, в наши обязанности входит сразу же сообщать полиции, когда к нам попадает пациент с огнестрельным ранением, и поэтому я позвонила вашим людям в Метрополитен-полис.
- Это не наши люди, - поправил Марк.
- Прошу прощения, - спокойно отреагировала доктор Декстер. - Для врача все полицейские на одно лицо.
- Для полицейского все врачи также не отличаются друг от друга, но ведь у вас тоже есть специалисты: ортопеды, гинекологи, терапевты, не так ли?
Доктор Декстер пропустила эти соображения мимо ушей и открыла папку.
- Все, что мы знаем, - это то, что по происхождению он грек и его имя Анджело Казефикис. У нас он никогда раньше не был. Сказал, что ему тридцать восемь лет. Вот, пожалуй, все.
- Ну что ж, обычно мы с этого и начинаем. Благодарю вас, доктор, - сказал Колверт. - Нам нужно повидать его.
- Конечно. Прошу за мной. - Элизабет Декстер вышла в коридор.
Следуя за ней, Барри искал палату 4308, а Марк не отрывал взгляда от ее ног. Подойдя к нужной палате, они сквозь глазок увидели двух мужчин на кроватях: Анджело Казефикиса и веселого негра, который не отрывался от телевизора с выключенным звуком. Колверт повернулся к доктору Декстер.
- Не могли бы мы с ним поговорить с глазу на глаз, доктор? Он хочет что-то сообщить нам и, возможно, не пожелает сделать это при посторонних.
- Никто его, кроме вас, не услышит, - сказала доктор Декстер и засмеялась. - Это мой любимчик, почтальон Бенджамин Рейнольдс. Он глух, как сыч, и до тех пор, пока мы его на будущей неделе не прооперируем, он не в состоянии услышать даже трубы Страшного суда!
Колверт улыбнулся в первый раз:
- Самый подходящий свидетель.
Доктор впустила Колверта и Эндрью в комнату, повернулась, продемонстрировав изящество тонких лодыжек, и вышла. "Скоро я увижу ее снова или умру", - пообещал себе Марк.
Колверт с подозрением взглянул на Бенджамина Рейнольдса, но черный почтальон, одарив их широкой веселой улыбкой, кивнул и снова обратился к беззвучным приключениям "Пирамиды из 25 тысяч долларов". Тем не менее Барри Колверт встал с той стороны кровати, чтобы загородить Казефикиса на тот случай, если его сосед умеет читать речь по губам. Барри умел предусмотреть все.
Казефикис оказался щуплым человеком среднего роста с крупным носом, мохнатыми бровями и испуганным выражением лица. Его руки со вздутыми венами выглядели непомерно большими на белой простыне. Лицо казалось темным из-за щетины, которую не брили несколько дней. У него были спутанные черные волосы. Забинтованная нога лежала поверх одеяла. Глаза тревожно перебегали с предмета на предмет. Оба агента вынули из правых внутренних карманов свои удостоверения и показали их Казефикису, держа левой рукой. Даже эта незначительная деталь имела значение - "сильная рука" должна быть свободной для того, чтобы в случае необходимости успеть выхватить оружие и открыть огонь.
Растерянно подняв брови, Казефикис изучил их удостоверения и облизал губы, явно не зная, как ему себя вести. Личные подписи агентов частично перекрывались печатью министерства юстиции, удостоверявшей подлинность документов. Казефикис наконец взглянул на Марка, который показался ему более симпатичным, и начал рассказывать.
- Раньше у меня не было с полицией никаких неприятностей, - сказал он, - но теперь я попал в большую заваруху, и, видит бог, мне нужна помощь.
Колверт подошел к нему поближе.
- Почему вам нужна наша помощь?
- Я нелегальный иммигрант, я и моя жена. Оба мы греки, прибыли в Балтимору на пароходе, и я работаю здесь уже два года. Видите, я вам все рассказал… Если вы обещаете, что нас не вышлют, я могу вам рассказать кое-что еще…
- Этого мы не можем гарантировать, поскольку… - начал Марк.
Барри коснулся его руки.
- Если то, о чем вы нам расскажете, важно и вы поможете нам раскрыть преступление, мы переговорим со Службой Иммиграции. Больше мы ничего пока не обещаем.
При наличии шести миллионов нелегальных иммигрантов в США кто будет ломать копья еще из-за одной пары?!
Казефикис был в отчаянии.
- Мне была нужна работа и деньги, вы понимаете?
Они понимали. На неделе десятки самых разных людей десятки раз говорили им то же самое.
- Когда я получил место официанта в ресторане, моя жена была очень рада. На второй неделе меня послали обслуживать ленч в номере отеля. Единственная сложность была в том, что просили прислать официанта, который не понимает по-английски. Говорю я по-английски, как видите, плохо, и поэтому хозяин сказал, что я должен идти туда, но объясняться только по-гречески. Мне было обещано двадцать долларов, и я сказал "да". Мы подъехали к черному ходу - я думаю, это где-то в районе Джорджтауна - и меня направили на кухню, она помещается в подвале здания. Я переоделся и стал носить заказанное в гостиную этого номера. Там сидело шесть человек, и я слышал, как хозяин сказал, что я не понимаю по-английски. Они продолжали беседовать. Я не слушал. Когда я подавал кофе, они говорили о Президенте. Мне он нравится, и я стал слушать. Я услышал слова: "Мы должны попробовать снова". Другой человек сказал: "Я согласен с сенатором, пора избавиться от него". А потом я услышал: "Самым лучшим днем по-прежнему остается 10 марта, как мы планируем". Кто-то посмотрел на меня, и я вышел. Когда я умывался внизу, в комнату ворвался человек с пистолетом. Мне удалось выбежать на улицу. Он выстрелил в меня, и я почувствовал резкую боль в ноге, но все же смог убежать, потому что он был старше и тяжелее меня. Я слышал, как он кричал, но знал, что он меня не поймает. Я очень испугался. Я сразу же прибежал домой, и мы с женой с того дня скрывались у наших друзей, тоже греков, за городом. Я надеялся, что все будет в норме, но нога болела все сильнее, и Ариана сказала, что я должен идти в больницу и звонить вам, потому что наш друг сказал, что они выследят меня и тогда обязательно убьют. Это я и сделал…
Казефикис замолчал, тяжело переводя дыхание и умоляюще глядя на двоих мужчин; его небритое лицо было покрыто каплями нота.
- Где вы живете? - спросил Конверт; голос его звучал столь же спокойно, словно он выписывал квитанцию за нарушение правил движения.
- Теперь в Блу-Ридж Менор, 11501, Элкин-стрит, Уитон. Это дом моего друга, он хороший человек, и пожалуйста, не беспокойте его.
- Когда этот инцидент имел место?
- В прошлый четверг, - сразу же ответил Казефикис.
- Двадцать четвертого февраля?
Грек пожал плечами.
- В прошлый четверг, - повторил он.
- Где находится тот ресторан, в котором вы работали?
- Рядом со мной, на соседней улице. Он называется "Золотой утенок".
Колверт аккуратно записывал его слова.
- А где тот ресторан, куда вас приглашали?
- Не знаю, где-то в Джорджтауне. Может быть, я смогу вам его показать, когда выйду из больницы.
- А теперь, мистер Казефикис, постарайтесь припомнить, был ли среди обслуживающего персонала еще кто-нибудь, кто мог слышать то же, что и вы?
- Нет, сэр. Я был единственным официантом, который заходил в помещение.
- Рассказывали ли вы кому-нибудь еще о том, что услышали? Вашей жене? Своему другу, у которого вы живете?
- Нет, сэр. Только вам. Даже жене не говорил.
Колверт продолжал беседу, стараясь получить описание внешности тех, кто был в номере. Он заставил Казефикиса несколько раз повторить свой рассказ, дабы убедиться, что тот ничего не путает. Казефикис раз за разом повторял то же самое. Марк хранил молчание.
- О'кей, мистер Казефикис, это все, что вечером мы можем для вас сделать. Утром мы зайдем к вам и по просим написать письменное заявление.
- Но они найдут и убьют меня. Они найдут и убьют меня.
- Прошу вас, не волнуйтесь, мистер Казефикис. Как только будет возможно, мы поставим полицейский пост у ваших дверей.
Казефикис прикрыл глаза, и на лице его выразилось сомнение.
- Утром мы увидимся с вами, - сказал Колверт, закрывая блокнот. - Теперь вам надо отдохнуть. Спокойной ночи!
Колверт взглянул на захваченного телезрелищем Бенджамина: тот явно ничего не слышал. На прощание он снова кивнул им и широко улыбнулся.
- Все это какая-то чушь, - сказал Барри, как только они вышли в коридор. - С его знанием английского он вполне мог ухватиться не за тот конец. Скорее всего там было совершенно невинное сборище. Люди ругают Президента. Мой отец поносит его, но это не значит, что он собирается его убить.
- Может быть. Но что ты скажешь о его ранении? Такой факт со счетов не скинешь, - сказал Марк.
- Понимаю. Это единственное, что меня беспокоит, - сказал Барри. - Возможно, тут скрывается нечто совсем другое… - Колверт подошел к платному таксофону рядом с лифтом и вытащил два дайма монеток по десять центов. Все агенты таскают с собой горсти таких монеток; когда в 1981 году плата за разговор возросла до 20 центов, оперативные работники перестали пользоваться по этой части какими-либо привилегиями.
- Он что, ограбил Форт Нокс? - Голос Элизабет Декстер заставил вздрогнуть Марка, хотя он подсознательно все время ждал ее появления. На ней уже была красная куртка, сменившая белый халат.
- Нет, - ответил Марк. - Но мы собираемся заглянуть к вам завтра утром, чтобы он подписал письменное заявление, и мы снимем у него отпечатки пальцев.
- Ясно, - сказала она. - Завтра вам поможет доктор Дельгадо, а я свободна от дежурства. - Она улыбнулась. - Доктор вам тоже понравится.
- Похоже, что в этой больнице весь персонал состоит из обаятельных женщин, - сказал Марк. - Не примете ли меня в качестве пациента?
- Что ж, - сказала она, - в этом месяце самая модная болезнь - грипп. Даже Президент подхватил его.
Колверт бросил на нее быстрый взгляд. Элизабет Декстер изучала циферблат своих часов.
- Сверхурочные мне не оплачивают, - сказала она, - а я провела здесь уже два лишних часа. Если у вас ко мне нет больше вопросов, мистер Эндрью, я бы предпочла отправиться домой. - Улыбнувшись, она двинулась к выходу.
- Есть, есть один вопрос, доктор Декстер, - крикнул Марк, последовав за ней подальше от насмешливых глаз Барри Колверта. - Что вы скажете, если я приглашу вас поужинать со мной сегодня вечером?
- Что я скажу? - поддразнивающе сказала она. - Видите ли, я принимаю ваше предложение с благодарностью, но не могу отнестись к нему слишком серьезно. Просто интересно посмотреть, что представляют собой джи-мены в нормальной жизни.
- В десятку, - сказал Марк. Они улыбнулись друг другу. - Сейчас семь пятнадцать. Если желание вас не покинет, я мог бы подъехать за вами в восемь тридцать - стоит только сказать, где вы живете.
Она набросала свой адрес и телефон на клочке бумаги.
- О, так вы левша, Лиз?
Темные глаза моментально ожгли его холодным пламенем.
- Только мои любовники зовут меня Лиз, - сказала она и исчезла.
- Босс, это Колверт. Никак не могу понять, с чем мы столкнулись. То ли он водит нас за нос, то ли в самом деле что-то стоящее, но я хотел бы с вами потолковать.
- О'кей, Барри, валяй.
Барри кратко изложил суть разговора и добавил, что есть еще несколько деталей, о которых он не хотел бы говорить по телефону.
- О деталях мы поговорим на моем бракоразводном процессе… Ибо чувствую, что мне придется вернуться в контору, - сказал Ник Стеймс, избегая рассерженного взгляда жены. - О'кей! А я как раз добрался до муссаки. Увидимся через полчаса, Барри.
Колверт нажал рукой на рычаг таксофона и сразу же набрал номер Метрополитен-полис. В щель нырнули очередные две монетки, но в кармане у него оставались еще шестнадцать. Порой он думал, что самый легкий путь изобличить агента ФБР - это заставить его вывернуть карманы; и если у него в наличии окажется двадцать даймов, то тут уж все ясно.
- Лейтенант Блейк.
- Говорит специальный агент Колверт. Мы виделись с вашим греком, и нам бы хотелось, чтобы вы поставили пост у дверей его палаты. Было бы нежелательно, если с ним что-то случится.
- Это не мой грек, черт бы его взял, - сказал Блейк. - Неужели вы не можете использовать кого-нибудь из ваших суперменов?
- В настоящий момент нет ни одного свободного супермена, лейтенант.
- Ради бога, поймите, что у меня тоже людей в обрез. Мы же не вахтеры! Ладно, через пару часов подошлю полисмена.
- Благодарю за содействие, лейтенант. - И Барри повесил трубку.
Барри Колверт и Марк Эндрью стояли у лифта, который должен был столь же неторопливо спуститься вниз, как и поднимал наверх. Никто из них не проронил ни слова, пока оба не оказались в своем темно-синем "форде".
- Стеймс приедет, - сказал Колверт. - Не представляю, что он будет делать с этой историей, но лучше, чтобы он был в курсе… Тогда сочтем наш день завершенным.
Марк посмотрел на часы; еще час сорок пять минут - и будет достигнут тот максимум, в течение которого агент может плодотворно работать без отдыха.
Пока Барри подробно записывал состоявшийся разговор, Марк добрался до нижней части города. Когда они подъехали к зданию старого почтамта, на его часах было 19.40, и он без труда нашел место, где припарковаться. В это время все нормальные люди сидят по домам и занимаются нормальными вещами, например, едят муссаку. Машина Стеймса уже была здесь. Они поднялись на пятый этаж и вошли в приемную. Без Джулии она выглядела пустоватой. Колверт осторожно постучал в дверь шефа.
- Итак, Барри, начни все с самого начала, не торопясь и с подробностями, - сказал Стеймс.