16
Тоннель, 15 часов 09 минут
Хорн, укрывшись за одной из машин, неподвижно распластался на асфальте. Он не решается даже слегка пошевелиться, отлично понимая: стоит часовому сейчас, вслед за подозрительным отключением тока, заслышать хоть малейший шум, и он сразу же поднимет по тревоге остальных террористов. А те в приподнятом настроении, заранее предвкушая победу, должно быть, выстраиваются перед телекамерой в полной уверенности, что их скрытые черной маской физиономии появятся на экранах в каждом мирном доме Швейцарии…
На курсах спецподготовки у коммандос вырабатывали навык подолгу находиться без движения в самых нелепых и неудобных позах. Хорн лежит не шелохнувшись и напряженно прислушивается. Со стороны убежища доносятся обрывки фраз, негромкие возгласы, однако разобрать ни слова не удается. От того места, где затаился Хорн, до узкого прохода в бетонной стене примерно метров пятьдесят.
Хорн улавливает момент, когда внимание часового ослабевает. Царящая в тоннеле тишина, постоянная температура воздуха способны нагнать истому на каждого, кто длительное время находится здесь. Не теряя времени, Хорн начинает осторожно, медленно передвигаться вперед. Из-под синего "вольво" он перекатывается под красную "мазду" и тут замечает убитого - до сих пор его заслоняли колеса машины. Возле обгорелого, закопченного черного "рено" лежит труп темноволосого мужчины лет тридцати с небольшим; руки его судорожно стиснуты. На асфальте расплылась лужа крови, уже успевшей подсохнуть. По другую сторону машины тоже лежит бездыханное тело, но Хорну некогда разглядывать покойника и некогда помянуть недобрым словом Бриана и компанию. Даже не будь рядом этих трупов, он все равно знал бы, в какой опасности находится и в какую рискованную игру вступил. Что бы ни случилось, ему не на кого рассчитывать. Он - один против целой шайки врагов…
Лейтенант, неслышно передвигаясь, ползет дальше. Он видит перед собой лишь свою заветную цель: камион. От камиона его отделяют каких-нибудь метров двадцать, но до него надо преодолеть открытое пространство.
Если часовой заметит его, все усилия пойдут насмарку и акция провалится.
17
Вигау, 15 часов 10 минут
Фильм, превозносящий достоинства биогаза, близится к концу. Один из техников поднимает руку:
- Внимание! Включаемся в передачу!..
Петра облизывает губы и бросает последний взгляд на лежащий перед ней текст. В помещении мало места, поэтому рефлекторы стоят слишком близко, и лицо девушки при таком освещении кажется бледнее, чем на самом деле. Петра знает об этом, но вынуждена смириться. Жара в помещении все усиливается, а окна открыть нельзя.
В стороне стоят два контрольных телевизора. На одном экране демонстрируется первая программа центрального телевидения, на другом лицо Петры Набер. Мелькают последние кадры короткометражного фильма об Индии: пейзажные зарисовки сменяют одна другую, женщины в цветных сари несут на головах глиняные кувшины с водой. Затем экран темнеет. Телевизионный техник - высокий лысеющий мужчина - командует:
- Переключай!
Его коллега у импровизированного контрольного устройства движением руки переключает изображение, и вот уже и на втором экране возникает лицо Петры Набер.
- Добрый день, уважаемые телезрители. Вы смотрите первую программу швейцарского телевидения. Просим прощения, но в силу чрезвычайных событий мы вынуждены прервать нашу передачу. Включаем импровизированную студию в Вигау, и наш комментатор Вальтер Белль проинформирует вас о случившемся.
Вальтер Белль и есть тот высокий лысеющий мужчина, которому по необходимости пришлось выполнять и обязанности режиссера. Вид у него представительный: пиджак, очки в толстой оправе, в руках микрофон. Рядом с ним стоит инженер Манакор. Объектив одной из камер направлен на эту пару.
У стены, в укромном месте, выстроились члены "оперативного штаба": господин Тисс нервно кусает губы, Жак Брокка, скрестив руки на груди, старается выглядеть хладнокровным. Капитан Вольф стоит у двери, чтобы в любой момент выскочить и бежать в диспетчерскую. Ведь лейтенант Хорн может выйти на связь с минуты на минуту, и тогда Плюме вызовет капитана из студии.
- Говорит Вальтер Белль из Вигау. Уважаемые телезрители, сегодня утром в тоннеле Сен-Георг совершен террористический налет. При каких обстоятельствах произошло нападение? Ответить на этот вопрос я предлагаю главному инженеру тоннеля господину Манакору.
Господин Манакор явно волнуется. Он невольно ведет себя так, словно сейчас и вправду на него устремлены взгляды всех телезрителей страны. Видимо, ему и в голову не приходит, что его выступление будет демонстрироваться всего лишь на нескольких телеэкранах. Под ярким светом направленных на него "юпитеров" и перед объективами телекамер главный инженер испытывает подлинное волнение. По счастью, говорит он без запинки, толково и связно излагает происшедшие утром события. Вальтер Белль краткими наводящими вопросами умело заставляет его пересказать некоторые эпизоды трагедии. Когда интервью с Манакором окончено, репортер объявляет, что сейчас зрителям предстоит увидеть весьма необычную "двойную трансляцию". По требованию террористов здесь, на студии в Вигау, находятся швейцарские представители зарубежной печати; что же касается таинственных налетчиков, то они скажут свое слово, не выходя из убежища в тоннеле Сен-Георг, где они и скрываются вплоть до настоящего момента… Белль наконец оставляет в покое обливающегося потом беднягу Манакора и переходит к столу, за которым сидят "журналисты". Камеры следуют за ним, не выпуская его из кадра. Техники регулируют на контрольном мониторе изображение, передаваемое снизу, из тоннеля; они подключают звук, и Петра Набер, которая сейчас тоже превратилась в зрительницу, наблюдает на одном из приборов передачу в таком виде, как она должна бы идти в эфир. Конечно, если бы пошла… Во всяком случае, террористам - на экране их телевизора - передача предстает именно в таком виде.
Вальтер Белль открывает необычную "пресс-конференцию". Изображение меняется: на экране появляется слабо освещенное бетонное помещение с грубо сколоченными скамьями вдоль стен, на которых сидят мужчины со связанными за спиной руками и женщины. Тусклый свет единственной лампочки выхватывает из полумрака бледные, измученные лица. Судя по всему, камера направляется неопытной рукой - изображение время от времени "скачет". Затем объектив поворачивается к противоположной стене, и Петра невольно содрогается от ужаса: с экрана прямо к зрителю обращены три головы - в глухих черных масках.
- Это вы совершили нападение? - задает вопрос Белль.
- Да, - отвечает тот из террористов, что сидит посередине. Члены "штаба" тотчас узнают его по голосу. Сомнений нет: перед ними главарь террористов.
- Представляю вам корреспондентов, согласившихся принять участие в пресс-конференции, - невозмутимым тоном продолжает Белль и гладко проводит вступительную церемонию. Имена "корреспондентов" он зачитывает по бумажке; на слух они звучат весьма правдоподобно и убедительно. Затем, повернувшись к камерам, ведущий продолжает: - Теперь очередь за вами. Извольте представиться нашим телезрителям.
Изображение меняется, на экране снова появляются три головы в черном. Главарь террористов начинает говорить, и в узкой прорези для рта сверкают его зубы.
- Мы выступаем от имени Панарабской лиги, - произносит он, и голос его звучит угрожающе.
18
Тоннель, 15 часов 16 минут
- Подрывник прибыл? - хриплым, приглушенным голосом спрашивает Хорн. Распластавшись на животе, он лежит под камионом неподалеку от бандитского логова. Говорить громко лейтенант не может и все надежды возлагает на высокие технические качества своего радиопередатчика и пришпиленного к рубашке микрофона.
- Да, он здесь, - отвечает Плюме. Голос техника срывается от волнения: таких событий ему еще не доводилось пережить.
До сих пор террористов он видел только по телевизору. Правда, и сейчас он столкнулся с ними лишь на экране, однако сознание того, что нападению подвергся объект его работы, а значит, как бы и сам он, Плюме, не дает молодому человеку покоя. Он чувствует, как нервный спазм перехватывает горло.
Хорн медленно продвигается вперед. Под машиной довольно темно, да ведь свет не зажжешь. Перекинутая через плечо брезентовая сумка врезалась в бок, Хорн осторожно поправляет ее. Еще два бесшумных движения по-пластунски, и прямо над головой у лейтенанта оказывается необычная красно-черная конструкция, прилаженная к нижней части контейнера. Тем временем стоявший на посту террорист тоже проходит в убежище, явно не желая пропустить передачу.
- Эксперт слушает, - раздается в наушнике лейтенанта незнакомый мужской голос.
- Под контейнером прикреплена какая-то конструкция - величиной с кирпич и с круглым циферблатом…
- Сколько на нем цифр? - коротко осведомляется эксперт.
- От нуля до двенадцати, против каждой цифры деление, а между ними еще черточки, но поменьше… К конструкции подсоединены два провода, оба черного цвета. Один из них, примерно в полметра длиной, примотан к свободно свисающей оголенной проволоке. Другой провод уходит куда-то вперед, судя по всему - к водительской кабине. Вся эта штуковина держится на винтах.
- Ясно. Есть на этой коробке какие-нибудь надписи?
- Нет. Во всяком случае, я ничего не вижу.
- Господин лейтенант, это радиодистанционный…
- Тсс!
Эксперт удивленно замолкает. Правда, голос его слышен только лейтенанту, но Хорн сейчас не может сосредоточиться на технических пояснениях, да и сам лишен возможности произнести вслух хотя бы слово. Гулко звучат в тишине тоннеля приближающиеся шаги. Хорн замер. Из-под машины он видит ноги, обтянутые узкими черными брюками; лейтенант вытаскивает пистолет. Если его обнаружат, он постарается подороже продать свою жизнь… Ну, и в какой-то степени можно рассчитывать на поддержку бойца, который после ухода лейтенанта, втащив наверх веревку, с автоматом в руках затаился у вентиляционного люка. В случае необходимости он тоже вмешается.
Пара черных ног, должно быть, принадлежит часовому. Видимо, он получил приказ обследовать тоннель, чтобы полиция не нагрянула под шумок, пока террористы увлечены телепередачей… До чего же предусмотрителен их главарь, старается учесть все возможности… Дозорный доходит до того места, где кончается вереница машин. Затем он поспешно возвращается, проходя совсем близко от камиона, осматривает участок пути по направлению к Вигау. Хорн лежит затаив дыхание. "Разведка" длится минут пять. Когда ноги в тяжелых черных башмаках опять сворачивают к входу в убежище, Хорн негромко произносит:
- Итак… слушаю вас, эксперт!
- Тьфу ты!.. - вскрикивает тот от неожиданности, но сразу же переходит на деловой тон: - Эти негодяи подложили радиовзрыватель. Цифровые обозначения не имеют ничего общего с часовым механизмом, с помощью которого заранее устанавливают срок взрыва. В данном случае они служат для установления длины волны.
- Ах, вот оно что!..
- Ну конечно. На определенной, заранее установленной волне будет передана серия радиосигналов, на которые и отреагирует конструкция: ключ замкнет электрическую цепь, и произойдет взрыв.
- Понятно. А как можно этому воспрепятствовать?
- Самыми различными способами. Во-первых - снять эту штуковину.
- Отпадает. Перед отъездом они наверняка захотят проверить, все ли в порядке.
- Во-вторых, можно отключить передатчик или настроить его на другую волну. Но тогда пришлось бы вскрыть коробку, а это долгий, кропотливый труд даже для специалиста. К тому же если внутрь вмонтирована сигнализация…
- Этот способ тоже не годится. Что у вас еще в запасе?
- Можно приладить где-нибудь поблизости от радиовзрывателя, скажем на самом контейнере, другое устройство, которое вызывало бы радиопомехи на данной волне. Тогда, вздумай бандиты с расстояния послать свои сигналы, радиовзрыватель не в состоянии будет уловить их, и заряд не взорвется.
- Позовите капитана Вольфа.
Капитан отзывается через несколько секунд. Хорн, не переставая наблюдать за входом в убежище, энергично дает наставления:
- Раздобудьте по меньшей мере два радиоглушителя, эксперт скажет вам, какие нужно. Вложите их в магнитную обертку, и, когда камион подъедет к выходу из тоннеля, мои люди через вентиляционные люки забросят их на крышу контейнера…
- А пристанут ли они к контейнеру?
- Я очень надеюсь, что хотя бы один глушитель да пристанет. Проследите, чтобы был использован магнит посильнее. - Затем лейтенант расшифровывает вслух показания прибора - длину волны, на которую настроен радиовзрыватель, и справляется, как проходит "телетрансляция".
- Превосходно… Берегите себя, лейтенант! - По тону Вольфа Хорн чувствует, что сейчас к нему обращается не официальный партнер, а просто человек, тревожащийся за его судьбу. Ему хотелось бы дать понять Вольфу, что он уловил эту разницу, но впопыхах ничего путного не приходит в голову.
- Постараюсь, капитан…
Разговор кончается, и Хорн опять остается в одиночестве. Он поднимает взгляд кверху и видит прямо перед собой заляпанное грязью алюминиевое дно контейнера. "И за этой тонкой пластинкой металла скрывается убийственный груз", - вздыхая, думает он.
В тоннеле царит глубокая, ничем не нарушаемая тишина.
19
Вигау, 15 часов 22 минуты
Огласив декларацию, главарь террористов показывает куда-то в сторону.
- Вы только что видели захваченных нами заложников и понимаете, что нам не до шуток. Мы ни перед чем не остановимся и, если понадобится, произведем в тоннеле ядерный взрыв…
Один из "корреспондентов" - низенький рыжеватый мужчина с пухлыми губами - поднимает руку, прося слова. Объектив камеры тотчас же нацеливается на него. Изображение на экране меняется: вместо террористов появляется представитель мировой общественности.
- Берти Зильберт, корреспондент агентства Рейтер… В своей декларации вы настойчиво проводили мысль о том, что Панарабская лига считает своим единственным врагом государство Иргель. Тогда позвольте задать вам вопрос: почему же вы совершили нападение на груз, предназначенный для одной из арабских стран?
Техник щелкает переключателем, и весь экран заполняет обмотанная черным голова террориста. Сквозь прорези маски видны лишь темные глаза и два ряда зубов:
- Гнусная ложь! Трюк, типичный для такой торгашеской державы, как Швейцария… Годами скупать у западноевропейских атомных станций ядерные отходы и перепродавать это стратегически важное сырье Иргелю для увеличения ядерного потенциала в борьбе против арабов. Об этом швейцарские власти помалкивают. А теперь, когда мы их вывели на чистую воду, норовят выкрутиться такой жалкой отговоркой! Да кто же им поверит, будто груз этот предназначен арабским странам?
Просит слова невысокий темноволосый мужчина. Бросив взгляд на лежащие перед ним записи, он атакует вопросами главаря террористов.
- Моррис, представитель агентства ЮПИ. Первый вопрос к вам: сейчас, после того как в ходе телевизионной пресс-конференции общественному мнению стало известно об этой порочной практике правительства, что вы намереваетесь сделать с находящимся в тоннеле грузом?
На экране вновь появляется черная голова террориста.
- Груз останется в наших руках до самого последнего момента. Отсюда мы улетим на самолете, стало быть, очевидно, что контейнер мы с собой прихватить не сможем.
- Значит, вы задумали свою акцию как примерное наказание для швейцарских властей? Другой цели у вас не было?
- Можно назвать ее и наказанием. Швейцарское правительство так ловко облапошило свой народ, а теперь пусть-ка попляшет, когда добропорядочные граждане призовут его к ответу за такие рискованные игры!
- Вы рассчитываете, что отдельные политические силы, скажем оппозиционные партии, теперь обрушатся на правительство с нападками?
- Да, и надеемся, что защитники окружающей среды тоже поднимут свой голос…
Юркий белобрысый молодой человек наперегонки с "японцем" рвется к микрофону. Белобрысый высоко тянет руку, положив на колени раскрытый блокнот, он готовится застенографировать ответ террориста.
- Жюль Базе, представитель агентства Франс Пресс… В каком положении сейчас заложники? - Голос мнимого корреспондента срывается от волнения.
- Вы только что их видели. Пока им никакая опасность не угрожает. Один заложник - мальчик одиннадцати лет - уже находится на свободе. Не думайте, будто мы какие-то звери кровожадные.
- Рад слышать, - роняет замечание "французский корреспондент" и уступает место своему "японскому коллеге".
20
Холм вблизи Вигау, 15 часов 27 минут
Вот уже двадцать минут Диллен только и делает, что нажимает на кнопки телевизора. В силу топографических особенностей здесь можно поймать передачи даже некоторых заграничных телестудий, за исключением североитальянской: двухкилометровая громада пика Сен-Георг препятствует свободному прохождению волн и изображение получается туманным. Зато все три канала швейцарского телевидения работают безупречно. Но ни один из них пока не начинал транслировать пресс-конференцию. По второй программе демонстрируют какой-то давний вестерн; всякий раз, как Диллен включает эту программу, слышатся боевые кличи индейцев, стук лошадиных копыт, звуки перестрелки. Белолицая женщина, разряженная в пышные, сборчатые юбки, удаляет главному герою, раненному в руку, наконечник стрелы, а тот не моргнув глазом позволяет ей ковыряться в ране. Индеец с боевой раскраской на лице лупит томагавком не просыхающего от пьянства дозорного бледнолицых…
По третьей программе член иезуитского ордена из Западной Германии дотошно, по пунктам разбирает комплекс религиозно-социальных вопросов, не оставляя в стороне ни одного из аспектов проблемы; глаза его светятся фанатическим блеском, глубина анализа свидетельствует о серьезных научных познаниях, но материал он излагает скучно. Или это просто кажется Диллену, который сейчас не в состоянии сосредоточиться на какой бы то ни было серьезной теме? Раздраженным жестом переключает он телевизор на первую программу. Двое мужчин и одна женщина - все одинаково хорошо одетые, пышущие здоровьем, безмятежно улыбающиеся - обсуждают шансы и перспективы плебисцита, который состоится в ближайшее воскресенье в одном из кантонов. Вряд ли эта передача займет много времени; скорее всего, это обычная "разбивка", вслед за которой будет продолжен показ короткометражных фильмов.
Диллен начинает нервничать. Он то и дело переключает каналы, чтобы не упустить момент, когда передача будет прервана. Какое-то время он тешит себя надеждой, что дирекция телецентра пустит трансляцию не по первому каналу, однако и сам чувствует слабость этого аргумента. Да и для властей это, конечно, тоже не аргумент. Тоннель захвачен, заложники и радиоактивное вещество в руках у террористов… Нет, дирекция телевидения сейчас не в такой ситуации, чтобы препираться из-за пустяков. Для Швейцарии слишком многое поставлено на карту.