Над Лаго де Никарагуа всходило солнце. Гундлаху подумалось, что он охотно заполучил бы и защитный жилет - на ближайшее время, и эту цепь - на потом.
- Садимся,- сказал господин из Осаки.- Взгляните вниз, какой чудесный открывается вид! Это залив Фонсека, к нему прилегают три страны. Вон тот городок на острове, впереди по курсу, Амапала, единственный настоящий порт Гондураса на Тихом океане.
Гундлах увидел в косых лучах восходящего солнца бухту в три рукава. Два продолговатых вулкана сторожили вход в бухту, самолет сделал поворот, и отчетливо стал виден второй кратер. Прозрачно-голубая водная гладь с серебристыми бликами, кое-где каменистые островки и утесы - там волны вспениваются. В некоторых местах - мелководье, различимое по светло-зеленой поверхности воды. По ту сторону залива над лесистой горной цепью вздымаются вулканы. Они, давно потухшие, произвели на Гундлаха тяжелое впечатление. Нетронутая природа, но от нее исходит какая-то неясная угроза... Его зазнобило; на первый случай он предпочел бы увидеть пейзажи не столь безрадостные. Почудилось, будто картины этой ему не забыть до конца дней.
Глава 3
Было раннее утро. Международный аэропорт "Илопаньо", единственный государственный аэродром в стране, не имеющий внутренних линий, пока спал. В стороне от взлетной полосы Гундлах увидел военные машины - легкие боевые вертолеты и французские реактивные истребители "мажистер" с закопченными от огня бортового оружия носами. Тем не менее все как будто дышит покоем и умиротворением, вот только радар вращается. Да сияет в лучах восходящего солнца здание из стекла и алюминия, аэровокзал - визитная карточка РИАГ.
Его поджидал Гертель, начальник транспортного отдела, молодой человек из штаба Дорпмюллера. Он был невысокого роста, одет с иголочки. В визе необходимости нет, объяснил Гертель, багаж проверяют редко, даже сертификата о прививке оспы не требуют. Штамп в паспорте гарантирует трехмесячное беспрепятственное пребывание в стране.
- Давно вы меня ждете?
- С половины шестого, господин доктор Гундлах. С девяти вечера до пяти утра у нас комендантский час.
Выйдя на автостоянку, он то и дело оглядывался, но говорить не переставал.
- Доктор Сейтц ждал вас вчера, рейсом "Иберии" из Мадрида, но вы, очевидно, на него не успели... В городе сейчас спокойно. В "Камино Реал" вам будет удобно, отель первоклассный.
- Поедем сначала в бюро.
Когда они выехали на четырехколейную автостраду, Гертель сказал:
- Тут всего километров пятнадцать. Правда, часто бывает контроль.- Он бросил взгляд в зеркало обзора.- Слева позади нас озеро Илопаньо, тоже бывший кратер вулкана, огромный, диаметром в четырнадцать километров.- Гертель откашлялся, чтобы избавиться от внезапной дрожи в голосе.- Если сейчас, в конце периода дождей, произойдет одно из двух ежегодных землетрясений, эпицентр его непременно будет в озере.
- Вас это озеро занимает? Почему вы все время оглядываетесь?
- Ах, вот что... Нет, мне просто показалось, будто к нам кто-то приклеился. Какой-то желтый "дацун".
- Не такие уж мы важные птицы.- Город был уже хорошо различим. Он, показавшийся Гундлаху с первого взгляда застроенным хаотически, тянулся вправо и вверх, прижимаясь к горе, оказавшейся опять-таки кратером вулкана.- Ну и как оно живется в городе с комендантским часом?
- Привыкаешь. Знаете, сальвадорцы быстро ко всему приспосабливаются. Получают в общем-то гроши, а танцуют себе на вулкане в полное удовольствие. Ходят, например, в ваш отель на "Роллердиско-Копакабана", или в "Шератон", там есть специальные субботние развлечения: ужин, танцы и шоу. Они ночуют в отеле, а утром завтракают с шампанским и так обходят комендантский час.
- Все это любопытно, но я хотел бы услышать от вас что-нибудь о Дорпмюллере.
- Простите, но об этом у вас будет разговор с господином Сейтцем.
Выйдя из машины, Гундлах заметил желтый "дацун" - он припарковался метрах в пятидесяти позади них,- но промолчал. РИАГ занимала целый этаж в высотном доме на элегантном бульваре де лос Эроес. Доктора Сейтца, шефа бюро Дорпмюллера и второго по положению человека в представительстве, еще не было.
Всего лишь начало восьмого. Секретарша Сейтца, едва появившись, не замедлила предложить Гундлаху чашку кофе. Фрау Биндинг - так звали секретаршу - рассказала, что на Дорпмюллера напали неподалеку от его дома в Эскалоне, несколько автомобилей перекрыли дорогу... Гундлах слушал ее вполуха. Детали особой роли не играют. Дорпмюллер в руках неизвестных людей, это главное.
Но вот наконец появился и сам доктор Сейтц, сухопарый, пожилой господин. Черты его желтоватого лица жесткие, походка неслышная. При всей вежливости он дал понять, что рассчитывал на приезд более высокопоставленного лица, нежели Гундлах. Он почитал служебную иерархию, и теперь это чувство в нем было оскорблено, оставался открытым вопрос подчиненности: кто из них кому подчинен, молодой посланец из концерна опытному чиновнику из отделения в Сальвадоре или наоборот? Обычно Гундлах в подобных случаях сразу начинал говорить свысока, пусть и в дружелюбном тоне. Но Сейтц эту ловушку обошел.
- Наберитесь терпения,- посоветовал он.- Мы не можем сделать ни одного шага, не поставив тем самым Дорпмюллера под удар. Дело ведет детективное бюро "Уорд, Уэбстер и Уиллоби". Это я рекомендовал руководству воспользоваться их услугами и получил соответствующие полномочия. Мы поддерживаем с бюро постоянную связь и, кроме того, получаем отчеты о проделанной работе.
- Ну и что сказано в последнем?
- По правде говоря, пока получен лишь один отчет.- Доктор Сейтц прикрыл двойную дверь в приемную и достал из сейфа несколько листков бумаги.- Пожалуйста, прочтите сами.
Под вычурным фирменным грифом (изящным шрифтом набран адрес главной конторы в Мехико, а сокращение УУУ - водный знак) филиал агентства по Центральной Америке сообщал о том, что вчера прислана магнитофонная кассета, якобы наговоренная Дорпмюллером, но качество записи не позволяет с точностью идентифицировать его голос. Далее следовала пустая болтовня. Подписали мистер Хилэри, региональный представитель фирмы УУУ по Сальвадору, и некий мистер Пинеро, специальный агент. Хотя непонятно, что это за должность...
- И это действительно все, господин Сейтц?
- Бог мой, а вы на что рассчитывали?
Гундлах понял, что осторожность Сейтца, явное желание сохранить в тайне подробности события, известного уже газетам и телевидению, вызваны скорее всего душевной тревогой. Исчезновение Дорпмюллера подействовало на Сейтца как шок: теперь весь груз ответственности на нем! И первое, что пришло ему в голову,- перепоручить все детективам...
- Можно ли послушать запись?
- Кассета у мистера Хилэри.
Это Гундлаху не понравилось.
- Почему?
- Ваши вопросы, господин Гундлах, свидетельствуют о том, что вы не в курсе того, как разрешаются подобные конфликты. Хотя это и простительно...- Сейтц приложил платок ко рту, потом распустил узел галстука.- Поинтересуйтесь в нашем посольстве... Кого угодно спросите - и американцев, и японцев, и французов, которые здесь работают. Их фирмы тоже сотрудничали с УУУ, причем к обоюдному удовлетворению...
- Не сомневаюсь, господин Сейтц. И все же действия агентства стоило бы проконтролировать.
На какую-то секунду Гундлаху почудилось, будто Сейтц сейчас вспыхнет по-настоящему. Но тот, хотя и накалился добела, все же ответил холодно и язвительно:
- Кажется, вы намерены любой ценой взять это дело на себя. Хотите продемонстрировать нашему руководству, какой вы умница и какие болваны мы, остальные. Но имейте в виду, склока, затеянная вами через час после приезда, может только повредить Дорпмюллеру. Что касается меня, то я выхожу из игры.
- Помилуйте,- сказал Гундлах.- Просто мы обязаны что-то предпринимать, если хотим добиться успеха, но вовсе не за счет Дорпмюллера, иначе об успехе и говорить нечего, это же ясно как божий день. Но я принимаю к сведению, что вы передаете это дело в руки ли УУУ или в мои - в данном случае роли не играет. Позвольте узнать адрес их бюро?
Сейтц сидел перед ним с видом человека, потерявшего дар речи и неспособного даже на вспышку ярости: выходит, порох его все-таки отсырел.
- Адрес вам даст фрау Биндинг,- сказал он и дрожащими руками развернул большой носовой платок. Наверное, у Сейтца привычка такая - после схватки утирать от пота все лицо разом.
Глава 4
Гундлах, конечно, блефовал. Он и не думал подозревать УУУ в нерасторопности. И все же он не мог отделаться от впечатления, что у этих УУУ рыльце в пушку вопреки всем расточаемым в их адрес похвалам.
В это ясное, солнечное утро Сан-Сальвадор, с его широкими аллеями, мраморными статуями, магазинами, ресторанами и потоком сверкающих лаком машин, казался городом чистым, ухоженным, очень симпатичным и деятельным. Гражданской войной и не пахнет. Пальмы с легким треском помахивают на ветру своими листьями-опахалами. На месте шофера сидит Гертель, он обращает внимание Гундлаха то на одну, то на другую достопримечательность. А тот размышляет о том, как бы ему - практически без всякого тыла - подстегнуть американских детективов, а в случае необходимости отказаться от их услуг и взяться за дело самому. Может быть, это и не входит в круг очерченных перед ним задач. Но разве Винтер не сказал: "В случае осложнений мы полагаемся на вас"?
Агентство находилось на Аламеда Рузвельт, улице более спокойной, но столь же красивой, как и бульвар де лос Эроес, рядом со швейцарским посольством и прямо над бюро бразильской авиакомпании "Вариг". Кабинет, куда охранник пропустил Гундлаха, проверив предварительно, нет ли у него при себе оружия, был обставлен с нескрываемой роскошью. Зато шефа филиала мистера Хилэри Гундлах представлял себе другим. Он рассчитывал увидеть подтянутого, деловитого янки, прошедшего огонь, воду и медные трубы, нечто среднее между биржевым маклером и проповедником секты, а его встретил человек солидный, даже вальяжный, с хорошими манерами, который сразу предложил ему перекусить, поскольку, как он выразился, по его сведениям, господин Гундлах позавтракать еще не успел. Несколько неприятно поражал его непроницаемый вид и открытое с виду, а в действительности маловыразительное лицо. Невозможно догадаться, о чем человек думает, американская школа самообладания, граничащего с самоотречением.
- Мы объяснили господину Сейтцу, что нам необходимы неопровержимые доказательства того, что Дорпмюллер жив,- сказал Хилари.- Лучше всего- обыкновенное фото, где он снят с сегодняшней газетой.
- Присланной кассеты недостаточно?
Хилэри, не говоря ни слова, включил кассетник. Какой-то свистящий и хрипящий звук, будто от испорченного кондиционера, перекрывал голос настолько сильно, что с трудом удалось понять обрывки нескольких фраз, в том числе и те, где Дорпмюллер (если это был он) подтверждал, что содержат его в неплохих условиях и что он уверен - как только похитители получат свои полтора миллиона, его отпустят...
- Господин Сейтц не решился с полной определенностью подтвердить, что на пленке голос Дорпмюллера. А это заставило нас заподозрить, что пленку нам подбросили третьи лица, которым известно, что произошло, и теперь они вознамерились получить выкуп, не имея в своих руках вашего человека.
Назидательный тон этого поучения был невыносим.
- Кто первым прослушал пленку, вы или господин Сейтц?
- Мы. Он предоставил это право нам, опасаясь, наверное, что может как-то повредить кассету. В принципе мы условились, что при контактах любого характера с похитителями наше присутствие необходимо.
- Он сам вам привез пленку?
- Нет, за кассетой ездил господин Пинеро, который ведет дело.
Сомнения Гундлаха усиливались. Похитители - неумелые дилетанты? Обычно на пленке посторонние звуки отсутствуют. Неужели они настолько глупы, что прислали никуда не годную пленку?
- Вы готовы передать выкуп в любой момент?
- Разумеется.
- Будьте столь любезны, покажите мне деньги.
Хилэри не ответил и с места не тронулся. Говорят, будто глаза - зеркало души человека, но глаза Хилэри оставались холодными, лицо непроницаемым - лицо игрока в покер.
Их взгляды встретились.
- Мы держим эти деньги в банке,- ответил наконец Хилэри,- в нашем сейфе. Там десять тысяч купюр по сто долларов и десять тысяч - по пятьдесят, как они и требовали. Уложены в две сумки. Желаете удостовериться?
- Позднее и, по возможности, у вас. Деньги должны быть под рукой в любую минуту. Полицию вы в известность поставили?
- Какую именно?
- Я вас не понимаю.
- Видите ли, в Сальвадоре есть восемь различных служб полиции и безопасности. С какой из них, по-вашему, нам имеет смысл установить связь?
- Я полагаю, вам лучше знать, с какой.
- Скажу откровенно, ваше предложение меня удивляет. Как правило, мы обходимся собственными силами. И между прочим, клиенты ставят это одним из условий.
Гундлах кивнул, как бы соглашаясь с ним. Провожая его к двери, Хилэри сказал:
- Может быть, хотите взять телохранителем одного из моих парней? Как господин Сейтц?
- Нет, большое спасибо.
- Как вам будет угодно, сэр. Но прошу учесть: нам стало известно, что от аэропорта за вами следовал желтый "дацун". Мы не знаем, чья это машина... До поры до времени все считают себя в безопасности.
Это прозвучало как скрытая угроза. По крайней мере так казалось Гундлаху, пока он спускался по лестнице. А когда сел в машину, решил, что это угрызения совести делают его столь впечатлительным,- все-таки он перехлестнул со своими намеками. Нет, показать зубы никогда не вредно. Необходимую жесткость следует проявлять в начале знакомства, как говорит Макиавелли.
- В отель?-спросил Гертель.
- Сначала в посольство. Извините меня, господин Гертель, но мне неловко использовать вас как шофера. У вас есть свои обязанности...
- Ничего, наш транспортный отдел без меня не рухнет...
Глава 5
Гундлах знал, что особой помощи от посольства ждать не приходится. Неустойчивое положение в Сальвадоре заставило посла Нойкирха вместе со своими политическими советниками покинуть страну и вернуться в Бонн. Интересы "бундесбюргеров" теперь защищали генеральный консул и временный поверенный в делах.
Его принял торговый советник Вальман, светловолосый приземистый господин с блестящими, как фарфор, глазками и расплывшимся от жира телом. Он сразу сказал, что помочь Дорпмюллеру посольство не в состоянии.
Гундлах кивнул, его удивил бы иной ответ. Он еще спросил Вальмана, нет ли у них сведений об агентстве УУУ, его репутации и степени благонадежности. Вальман что-то написал на листке бумаги и, церемонно извинившись, вышел.
- В отношении УУУ - ничего предосудительного,- сказал он, вскоре вернувшись.- Похоже, люди они дельные. Их агентство работает на всем континенте.
- Откуда у вас эти сведения?
- От одного из сотрудников американского посольства, с которым мы консультируемся по некоторым вопросам... Надеюсь, господин Гундлах, что сотрудничество с этими господами поможет вам. Пожелаю всяческих успехов!
Сев в машину, Гундлах сказал Гертелю:
- В отель!
"Камино Реал" - отель высшего класса, построенный в старо-испанском стиле, и, конечно, номера здесь стоят больших денег. Гундлах попрощался с Гертелем, поднялся к себе, принял душ. Ему необходимо было перевести дух и поесть в спокойной обстановке, чтобы вступить во второй раунд со свежими силами. Интерьер номера произвел на Гундлаха впечатление: массивная мебель из кедра, покрытого лаком, что отлично подчеркивало фактуру дерева и прекрасно гармонировало с цветом деревянных панелей на стенах номера. От мебели исходил приятный, еле уловимый аромат, куда более тонкий, чем от букета ярчайших цветов в кувшине на столе. Очевидно, Сейтц рассчитывал, что приедет крупная шишка, вот и заказал такой номер.
Внизу, в ресторане, Гундлах выпил перед первым блюдом бокал сухого мартини. Ему удалось переглянуться с брюнеткой, сидевшей через два стола от него и потягивавшей через соломинку коктейль. Он почувствовал, как на него подействовало вино: настроение понемногу исправлялось. К жаркому с молодым картофелем и бобами заказал полбутылки шампанского "Розе". На десерт взял фисташковое, зеленоватого цвета мороженое со свежей клубникой. Когда он оторвался от него, дамы за столом не оказалось. Вместо кофе заказал еще рюмку виски, подписал счет и поднялся, решив позвонить Гертелю.
В холле, у телефонных кабин, он столкнулся с этой брюнеткой в светлом платье, загорелой, элегантной и явно оживленной... И тут она проговорила:
- Уж не мне ли вы собрались позвонить?
У него перехватило дыхание, он весь словно наэлектризован - просто невероятно, что такое возможно!
- Надеюсь, моя комната вам понравится,- неуверенно проговорил он по-испански, слишком взволнованный, чтобы придумать что-то поостроумнее.
Она загадочно улыбнулась и пошла чуть впереди пружинящей походкой в своем облегающем платье - почти с него ростом, стройная, длинноногая, прекрасно сложенная женщина с кошачьими движениями. На вид ей лет около тридцати. Ее густые, темно-каштановые волосы, перехваченные на затылке лентой, падали на спину.
Открывая дверь номера, Гундлах понял, что мысли его путаются - выпитое в ресторане оказывало свое неумолимое действие. Его удивило, что она не села.
- Что будем пить? - спросил он, бросив взгляд на телефон.
- Вы выпили вполне достаточно. Мне велено передать вам следующее: в ваших собственных интересах, а главное, в интересах вашего земляка отказаться от услуг американцев.
Слова ее он услышал, но смысл их до него дошел секунд через пять-шесть. Все вокруг расплывалось, контуры казались размытыми, и отчетливо он видел только ее лицо, огонь в ее глазах. В этом взгляде было что-то мрачное, на какой-то миг ему почудилось, что перед ним вымогательница, задумавшая отнять у него деньги, предназначенные для выкупа Дорпмюллера. И еще в этом взгляде была дикая, неукротимая ярость, а может быть, и отчаяние. Так подсказывало ему внезапно обострившееся чувство.
- Почему это? - выдавил он себя.
- Это агентство тайно поддерживает связь с американским посольством. Они пытаются выведать наши явки. Оставьте их...
Она бросила на стол конверт и быстро - он даже не успел опомниться- вышла из комнаты. Гундлах упал в кресло, уставился в пространство. Потом вскрыл конверт. Из него выскользнула фотография Дорпмюллера, державшего в руках сегодняшний номер газеты "Диарио Латина".