***
Москву чистили от "лиц кавказской национальности". У смуглых, горбоносых, усатых, брюнетистых аусвайс проверяли на каждом шагу. Худо приходилось тому, у кого не было московской прописки - меньше, чем полтахой баксов, от ментов не отделаешься. А то и вообще все отбирали вместе с бумажником и, перетянувши напоследок "демократизатором" по спине, напутствовали: ты, черножопый, больше нам не попадайся… Замочим на хер! Понаехавши тут всякие… Наша, бля, служба и опасна и трудна!
На этом фоне поездка Джинна в Москву была сопряжена с известным риском. Но он все равно поехал. Не мог не поехать. Ему позарез нужна была встреча с Мукусеевым. После просмотра кассеты Джинн понял, что только Мукусеев может ему помочь выбраться из той ямы, в которую он попал… Если, конечно, захочет помогать беглому убийце.
Утром тринадцатого октября Джинн аккуратно снял бегунок из трамблера Ирининой "пятерки". Потом долго ее "заводил" и, разумеется, не завел… Ирина уехала на службу на электричке. Джинн поставил бегунок на место, с помощью строителей-молдаван завел тачку с толчка, так как подсадил аккумулятор, и рванул в столицу. Дважды его останавливали гаишники, но он козырял "корками" ГРУ и все вопросы отпадали. Джинн подумал, что если бы при столкновении с омоновцами он показал удостоверение, то одной головной болью сейчас было бы меньше. Но переделать "взад" ничего нельзя - что выросло, то выросло, и вооруженное нападение на патруль висит на шее пудовой гирей. Уголовщина, дорогой товарищ, в чистом виде. Как не оправдывайся, а кругом виноват… Пожалуйте на нары.
У метро он купил жетон и позвонил Мукусееву. Но дома у Мукусеева никто трубку не снимал. Весь день Джинн отсиживался в видеосалонах, расплодившихся как грибы после дождя. Его уже тошнило от "Эммануэлей", "Рембо" и "Каннибалов", а дозвониться до Мукусеева все не получалось… Зато в "салонах" никто не приставал с проверкой документов. Рембо сбивал советские вертолеты, озабоченная Эммануэль мастурбировала, людоеды жарили белых. Джинн менял "салоны" и каждый час звонил Мукусееву… Телефон отзывался длинными гудками. И снова Рэмбо размахивал большим ножиком, Эммануэль достигала оргазма, каннибалы играли в расчлененку.
***
Список Ирин, проживающих в городе Реутов и подходящих по возрасту в любовницы Джинна, занял три страницы. Всех их нужно было отрабатывать… Чудовищный труд. Без какой-либо гарантии успеха.
Сотрудники СВР повторно опросили бывшую жену Фролова, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Джиннова супружница разговаривать не хотела - выпендривалась. Но из нее все-таки вытянули, что у Ирины, кажется, есть автомобиль красного цвета, а муж - еврей эмигрировал в Израиль. Один из офицеров СВР направился в ГАИ, а другой связался с коллегой из ФСК, курирующим Реутов, и тот довольно быстро выдал три фамилии евреев из Реутова, эмигрировавших из страны. Один из них убыл в Штаты, двое - в Израиль. Среди "израильтян" был Михаил Семенович Кольцман. Его жена Ирина с мужем не поехала, проживает в Реутове. Проверка в ГАИ подтвердила, что на Ирину Кольцман зарегистрирован автомобиль "жигули" пятой модели. Спустя три часа возле дома Ирины остановилась серая "волга" с оперативниками СВР.
***
Корреспондент питерской "Вечерки" был исключительно точен и в дверь квартиры Мукусеева позвонил ровно в восемь. У Синцова было даже редакционное удостоверение, но оно не пригодилось. Минут тридцать потрепались под диктофон про работу Мукусеева на телевидении, политику и увлечения… Потом Синцов аккуратно перевел разговор на Югославию. И в этот момент зазвонил телефон. Мукусеев извинился и снял трубку.
- Олег! - сказал он изумленно-растерянно через несколько секунд. - Олег, ты? Ты где, старый? Ты откуда?
Синцов индифферентно смотрел в окно, курил и внимательно фиксировал разговор.
- Конечно, нужно, - говорил Мукусеев, - обязательно нужно… Ты где находишься?… Так это же рядом со мной! Давай заходи - записывай адрес… Почему?… Ну, хорошо, давай по-твоему… Красная пятерка? Номер… Понял, понял… Отлично, через сорок минут напротив "Павелецкой".
Мукусеев положил трубку, черканул на листке бумаги цифры номера. Синцов, скосив глаза, прочитал номер.
- Ну, Саша, - сказал Мукусеев, - извини, но времени у тебя всего двадцать минут… Срочная встреча, которую отменить я не могу.
- Да я, собственно, выяснил все, что хотел, - ответил Синцов. Для приличия он задал еще пару вопросов и убыл. Из ближайшего автомата позвонил Большакову и сообщил, что через тридцать пять минут у "Павелецкой" состоится встреча Мукусеева с человеком по имени Олег. Олег приедет на красной "пятерке" с госномером…
Мукусеев тоже собирался ехать на встречу с Джинном. Он оделся и уже собрался выходить из квартиры, когда снова раздался звонок - звонил Зимин.
- О-о, Илья Дмитрич, - обрадовался Владимир, - как жив-здоров?
- Херово, - ответил Зимин.
- Что так?
- Помнишь Рашида? У которого пельмени ели?
- Конечно… А что такое?
- Проломили солову.
- …твою мать! - выругался Мукусеев.
- Ага… Те самые ублюдки, с которьми мы схлестнулись.
- Да это же беспредел… Это ж надо что-то делать.
- Ишь ты какие слова знаешь, - произнес Зимин. - С уродами разберемся - куда они денутся? Я тебе, собственно, по другому поводу звоню.
- Слушаю, Илья Дмитрич.
- Тебя, Володя, никто на Югославию не прокачивал? - спросил Зимин.
- В смысле?
- В смысле: никто не расспрашивал про поездку? Про меня? Про Джинна?
- Ну, ты же знаешь… Ваши, из прокуратуры…
- Наши меня не колышут, - сказал Зимин. - Супруга, брат-сват - тоже… А вот кто-нибудь из дальних знакомых… или вовсе не знакомых не проявлял интереса в последнее время?
- Нет, - ответил Мукусеев. - Так, на бытовом уровне спрашивают иногда люди: как, мол, съездил? А ты почему интересуешься?
- Да так, - сказал Зимин. - Ежели появится около тебя кто-нибудь особенно любознательный - звякни мне.
- Звякну, - ответил Мукусеев. На этом разговор и закончился.
К тому моменту, когда Мукусеев приехал на "Павелецкую", ее уже обложили детективы "Манхэттена". Шесть человек на четырех автомобилях ждали появления красной "пятерки" с человеком по имени Олег… Тот ли это Олег, которого они ищут, сотрудники "Манхэттена", разумеется, не знали.
В палатках у метро торговали бодяжной водкой, спиртом "ройял", пивом, сигаретами и прочей "жувачкой". Крутились алкаши, малолетняя шпана, бомжи… Москва - "Третий Рим"!… увенчанный кепкой Лужкова.
Мукусеев приехал на "волге", положенной ему как депутату. Формально он уже не имел права ею пользоваться, но и сдавать не спешил, рассудив здраво: пошли вы все на…!
Владимир приткнул "волгу" у тротуара, вышел и закурил. Красной "пятерки" нигде видно не было. Мукусеев посмотрел на часы - до назначенной встречи осталась минута… От предстоящей встречи с Джинном Владимир испытывал волнение.
Прошла минута, другая… К Мукусееву подошла нетрезвая девица и предложила "развлечься". Он сухо отказался.
- Контакт! - сказал в радиостанцию Синцов.
- Это всего лишь проститутка, Слава, - ответил Большаков.
- Но все равно хорошо бы проверить…
- Феликс, проверь девочку.
Неволяев вылез из машины, дождался, пока девица отойдет метров на двадцать от Мукусеева, и подошел к ней. Поговорив с ней около минуты, вернулся в машину и доложил:
- Проституточка… зовут Анжелика. На мордашку ничего.
- Все они Анжелики из Рязани, - отозвался Соколов.
- Кончай базар, - прервал всех Большаков. Прошло еще три минуты… И появилась красная "пятерка". Машина остановилась напротив Мукусеева и Владимир сразу сел в нее.
***
Какое- то время ехали молча. Джинн курил, часто поглядывал в зеркала. Мукусеев рассматривал Джинна.
- Скрываешься? - спросил наконец Владимир.
- Ага, - кивнул Олег. - Бегаю, как заяц.
- Всю-то жизнь бегать не будешь.
- Почему же? Можно и всю жизнь… Но не хочется. - Джинна несколько беспокоила "шестерка", которая вот уже три минуты катилась за ним. Он собрался проверить, но "шестерка" отстала, и он подумал, что просто психует, что устал… Он приказал себе расслабиться и больше не думать о возможных хвостах. Да и откуда им, собственно, взяться?
- Дергали вас с Зиминым? - спросил Джинн.
- Не особо. Один раз дали показания в сербской прокуратуре, один раз - в нашей… Да еще приходил человек из СВР. Побеседовали без протокола.
Мукусеев замолчал, вспоминая тот разговор. Человек из СВР был в штатском, но Мукусеев с ходу предположил, что он в генеральском звании. Так оно и оказалось. Генерал держался легко, непринужденно. В нем определенно чувствовался острый ум. После некоторого обоюдного зондирования генерал сказал:
- А все-таки, Владимир Викторович, как вы думаете, почему Фролов убил нашего сотрудника?
- Об этом надо спросить у Фролова, - нейтрально ответил Мукусеев.
Генерал непринужденно рассмеялся и сказал:
- Спросим. Недолго ему бегать.
- Вы считаете, что он бегает?
- А вы считаете по-другому?
Мукусеев молчал, делая вид, что прикуривает. Генерал смотрел на него вполне доброжелательно, но с иронией.
Не дождавшись ответа, он сказал:
- Зря вы заняли такую позицию, Владимир Викторович. Ведь Фролов, по существу, ИЗМЕННИК.
- Вот как?
- Так, Владимир Викторович, так. И никак иначе.
- А вы знаете, что на сербском языке слово изменить имеет значение "человек, который хочет что-то изменить". По существу - реформатор… Да и в русском языке слово "изменить" имеет двойное значение. Одно, разумеется, означает "совершить предательство", а другое имеет смысл "переменить, сделать иным, сдвинуть с мертвой точки". - Генерал, демонстрируя отменные зубы, улыбнулся:
- Мне бы не хотелось вдаваться в толкования, но замечу вам, дорогой Владимир Викторович, что слово "изменник" издревле в России имело один-единственный смысл. Я даже позволю себе цитату из Александра Сергеевича:
И где ж Мазепа? Где злодей?
Куда бежал Иуда в страхе?
Зачем король не меж гостей?
Зачем изменник не на плахе?
…Об этом разговоре Мукусеев Джинну расказывать не стал. Джинн остановил машину, выключил фары, но двигатель глушить не стал.
- Я могу тебе помочь, Олег? - спросил Мукусеев.
- Да, Володя, можешь. Я именно за помощью к тебе обратился, - сказал Джинн.
- Все, что смогу…
- Собственно, - сказал Джинн, - никакого особенного героизма от тебя не требуется. Просто завтра тебе нужно будет связаться с полковником Филипповым…
- А кто это?
- Евгений Иванович Филиппов - полковник ГРУ и мой непосредственный начальник. Нормальный мужик. Вот здесь, - Джинн передал Мукусееву листок бумаги, - его служебный и домашний телефоны. Завтра ты позвонишь ему, представишься и скажешь, что есть серьезная информация от майора Фролова. А сам Фролов из Москвы уехал… Обстоятельства нашей встречи не раскрывай, ни к чему это. Тем более ни при каких обстоятельствах не называй номера этого автомобиля.
- Я уже его забыл, - сказал Мукусеев.
- Очень хорошо. Далее: ты передашь Филиппову вот этот конверт. - Джинн вытащил из "бардачка" большой и толстый коричневый конверт и передал его Мукусееву. На нем не было никаких надписей. - Здесь видеокассета и мой рапорт полковнику… Через день-два Филиппов свяжется с тобой… Я тоже тебе позвоню. Но не на домашний телефон - его, скорее всего, поставят на прослушку. Есть какой-нибудь номер, на который я могу тебе позвонить?
- Конечно. Записывай…
- Я запомню, - сказал Джинн. Мукусеев продиктовал номер.
- Чей телефончик-то? - спросил Джинн.
- Соседа моего. Одинокий пенсионер и замечательный дедок. Практически всегда дома. Как только позвонишь - позовет меня. Зовут его Петр Юрьевич… Олег?
- Да.
- Ты можешь объяснить мне, что произошло… Там, в Костайнице? Между тобой и Широковым?
- Могу, - сказал Джинн после п0узы.
***
Большаков наконец-то смог дозвониться до заказчика.
- Приезжайте, - сказал Большаков. - Кажется, накрыли клиента.
- Что значит "кажется"? - спросил Антон.
- Это значит, что мы еще не видели его в лицо, но девяносто девять процентов из ста, что это именно он.
- Еду, - сказал Антон. - Ни в коем случае не упустите его. Ни в коем случае… Я уже еду!
- Не упустим, - ответил Большаков, усмехаясь. Он вышел из телефонной будки и вернулся в свою "восьмерку". Ловко в тесноте салона переменил кожаную куртку на непрезентабельный джинсовый "ватничек", побрызгал на него спиртом из фляги и снова вылез из машины.
К "пятерке" Джинна он подошел тяжелой походкой пьяного. Он шел нетвердо, размахивал рукой и что-то бормотал, как будто спорил с невидимым собеседником. Грозил ему пальцем и часто сплевывал. В десяти метрах от "пятерки" он остановился, долго шарил по карманам и наконец нашел сигареты - дешевенькую "приму". А вот зажигалки Большаков "не нашел". Он погрозил кому-то пальцем, матюгнулся и пошел дальше. Поравнявшись с машиной, "вдруг" увидел на четверть приспущенное стекло водительской дверцы и сунулся туда.
Сказал, заглядывая в салон, тычась в-мокрое стекло сигаретой:
- Б-бртан, бля, дай огоньку.
- Пошел на хер, - ответил Джинн и отвернулся. Большаков видел его лицо всего две-три секунды, но этого хватило, чтобы опознать объект. Через десять минут он снова сидел в салоне своей "восьмерки" и говорил в радиостанцию: все хоккей, орлы. Это он.
***
- Могу, - сказал Джинн и черное костайницкое небо распахнулось над ним… и зазвенели цикады.
…Сначала он заподозрил Зимина. Да и было отчего: именно Зимин мыл машины в то утро, когда исчезло первое письмо Гойко. Это уже потом ситуация разъяснилась, а тогда он заподозрил Зимина… А позже была поездка к старику Троевичу и весь расклад переменился - очень уж кстати "заболел" Широков. Стопроцентной гарантии, что группу сдал Широков, не было. Наемник Зинько так и не смог внятно сказать: трех или четырех человек они ждали…
Если бы он смог точно сказать, что ждали именно троих, то все гарантированно срасталось - засада и "отравление" Широкова… А "отравился" Игорек мастерски - все симптомы на лицо. Но за руку не схвачен. Джинн решил, что по возвращении в Белград обязательно проинформирует кого положено о странной болезни Игоря Широкова. Он еще не знал, что скоро события закрутятся совсем по-другому… После взрыва растяжки на окраине Костайницы Джинн уже нисколько не сомневался, что Игорь Широков играет свою игру. Что это именно Широков поставил растяжку в доме, и именно поэтому он - Широков - так бесстрашно проник первым в дом, потому что знал: больше растяжек там нет. И быстренько, под шумок, забрал у Гойко "нечто важное".
- Что же это было? - перебил Мукусеев.
- Кассета.
- Кассета?
- Да, Володя, там была видеокассета из камеры Куренева.
- Не может быть!
- Может.
- И… где она теперь?
- В надежном месте, - ответил Джинн. - А в конверте - копия с нее.
- Что на кассете? - чужим голосом спросил Мукусеев.
- Правда о гибели ребят… Они были уже мертвы, а камера продолжала работать.
- Я должен это увидеть, - произнес Мукусеев.
- Конечно, - сказал Джинн. - Конечно…
Они сидели в машине, молчали. Шел дождь, струйки воды стекали по лобовому стеклу. Тысячи километров отделяли их от Костайницы, но все равно они были сейчас там…
- А как эта кассета попала к тебе? - спросил Мукусеев.
…После того, как осмотрели вещи, изъятые у мертвого Гойко и не нашли того, что Гойко назвал "нечто важное", Джинн понял, что это "нечто важное" конфисковал Широков. И настало время раскрыть карты. Если бы он знал, чем кончится разговор с полковником, он бы скорее всего отступился… Но он, разумеется, не знал.
…Все разошлись по комнатам. Джинн взял бинокль, выбрался через окно и через полминуты устроился в пятнадцати метрах от окна Игоря Широкова.
Сквозь неплотно задернутые шторы Джинн видел, как сидит, обхватив руками голову, полковник СВР… Он сидел неподвижно минут десять и даже без бинокля было видно, что плохо полковнику - край.
Джинн не испытывал к нему ни малейшего сочувствия - каждый человек сам выбирает свою судьбу. Полковник СВР - не пацан, который может ошибаться и потом ныть: я больше не буду, простите меня… Тем более, что действия Широкова - отнюдь не ошибка.
Полковник встал, вытащил из кармана джинсовой куртки некий предмет. Джинн вскинул к глазам бинокль и разглядел видеокассету… Очевидно, решил он, это и есть "нечто важное", ценой в тысячу марок. А теперь еще и ценой в жизнь Гойко… А Широков подошел к шкафу и присел, скрывшись из поля зрения. Джинн догадался, что он убирает кассету в шкаф.
Потом Игорь ушел в душ. Джинн сидел, думал, что же делать: украсть кассету? Собрать "общее собрание" и принудить Широкова выдать ее?… Он колебался. Он не знал, как поступить правильно. Звенели цикады, в доме одно за другим погасли окна в комнатах Зимина и Мукусеева.
Джинн поднялся с земли, сунул бинокль в карман и подошел к дому. Влез в окно и сел в кресло. Спустя минуту из душа вышел Игорь.
- Олег! - удивленно произнес он.
- Извини, что без приглашения, полковник.