- Слышишь, ты, трали-вали с дерьмом, трали-вали черный пидор, - вытаскивает из кармана штанов огромный "магнум", целится в Эдди, жмет на курок, прямо-таки пушечная канонада, черт возьми. Я решил, что наступил конец света. Но фокус в том, что выходит промах или пуля прошла насквозь. Не знаю, что случилось, но на Эдди ни отметины. Он протягивает лапу, забирает у призрака пекаль, кидает его в сторону, бьет этого урода ладонью в нос, ломает его, нос то есть, и спокойно гуляет дальше. Траханый сукин сын, он, наверное, купил это дело, Эдди-то, я так думаю.
А знаешь, что еще я подумал? В чем причина, что Эдди никогда не получает ранений? Помнишь, он упал с пожарной лестницы, угодил под такси, спокойно прошел через зеркальное стекло? Все эти случаи, я думаю, произошли оттого, что сукин сын уже мертв. Въезжаешь в мои рассуждения? Его нельзя ни убить, ни ранить, ничего нельзя с ним сделать, потому что он уже покойник. Как в ужаснике - он будет жить вечно благодаря тому, что уже мертв".
* * *
- Я хочу спросить тебя кое о чем, Мэри Лиз, - сказал Эдди Милано.
Мэри Элизабет просматривала журнал "Американский юрист".
- Потому что здесь есть, - ответила она.
- Какого хрена означает: "Потому что здесь есть"? А, понял. Ты подумала, что я тебя хочу спросить, как ты дошла до работы здесь? У тебя диплом юриста, ты симпатичная, хорошо одеваешься, из приличной семьи, имеешь солидных соседей. Конечно, до таких, как Вэл и прочие из грязных низов паршивого Квинса, Норма из сраного Вэлли-Стрим, ты не можешь опуститься. Про это я не собираюсь тебя спрашивать. И так знаю, почему ты работаешь здесь. Больно сказать, но тебе здесь нравится. Я хотел спросить, что известно об этом парне, Айвсе?
- Только то, что есть в некрологах и его статьях.
- Ну да. Я читал некролог, там о нем ничего нет. Он родился - и так далее. В Висконсине, черт его дери. А статей его я не читал, я не читаю "Геральд", только "Ньюс", раздел о скачках, так что намекни, о чем он там писал?
- Что ему сорок с чем-то, он одинок и жил в Нью-Йорке.
- Люди читают такое говно?
- Он был репортером во Вьетнаме в шестидесятых. Часто писал о войне, о том, о чем не мог писать тогда, когда находился там, о вещах, которые тогда были новостями, но не считались таковыми, о новостях, оставшихся до сих пор живыми.
- Живыми? Ишь! Между ним и Мак-Алистер тоже было кое-что живое?
- У Френсис с мужчинами не было ничего. Вокруг нее увивались, потому что она привлекательная женщина. Так вот, увивались красивые, пригодные для дела мужчины. Предполагаю, если бы она не являлась общественной фигурой, у нее был бы чисто половой роман с куском мяса, культуристом или гонщиком, вытрахивающим-мозги-раз-в-неделю. Но человек вроде Айвса, думаю, претендовал на духовные отношения и не подходил для Фрэнсис. Это требует времени, а его у нее просто нет.
- Ну, а на самом-то деле я хотел узнать, как все это скажется на планах в День Валентина?
- Скажется? - Мэри Элизабет медленно опустила газету.
- Угу. Ты ведь в курсе?
Она усмехнулась и покачала головой.
- Ну так как же?
- Я же тебе объясняла, Эдди, что Мак-Алистер не арестовали, не обвинили и не приговорили. Насколько я знаю, нет даже подозрения в ее адрес. Таким образом, ситуация не изменилась. Ничуть. Сегодня после обеда она работала: праздничная сдача идет по плану, - девушка опять подняла газету: - А что ты намечаешь?
Мертвый Эдди слегка покачивал головой, как Дэнни Де Вито в фильмах, когда хотел выиграть время. Дэнни Де Вито - любимый актер Мертвого Эдди. Думается, Бобби Де Ниро должен играть главную роль в "Истории Мертвого Эдди Милано" - худой и стройный "Охотник на оленей" Де Ниро, а не его толстый недотепа "Дикий Бык" или "Неприкасаемый", - однако для хорошего душевного смеха и пары слезинок подавай ему Дэнни Де Вито. Может, Дэнни Де Вито сыграл бы Айра Сакса, хотя это уж точно пустая трата таланта, но можно немного приукрасить правду в "Истории Мертвого Эдди Милано", даже сильно приукрасить. И дать Эдди в подручные достойного жуткого парня, не говоря уже о двух или трех телках, которые подходили бы ему больше, чем какая-то траханая волосатая борцовская спина.
Мертвый Эдди Милано шагнул к офисной кушетке, где сидела Мэри Лиз, поджав ноги, ее волосы рассыпались по плечам, по спинке кушетки.
- Ну-ка, ну-ка, что ты тянешь насчет планов?
Он достал "смит энд вессон" тридцать восьмого калибра из кобуры под мышкой и наставил его поверх газеты.
- Что ты имеешь в виду?
- Убери это, глупый итальяшка.
- Ты расспрашиваешь, чтобы подкинуть намек Фрэнсис Мак-Алистер?
Мэри Элизабет отложила газету и прикрыла глаза кончиками пальцев. Мертвый Эдди просунул ствол между ее руками и развел их в стороны.
- Не надо так делать, ты, урод. Прочь пушку!
- Стукнешь Фрэнсис Мак-Алистер?
- Я поняла тебя.
- Поняла, так почему не отвечаешь?
- Это не вопрос, Эдди, а глупая болтовня. О чем я стукну Фрэнсис Мак-Алистер? О том, что я покупаю кокаин, компакт-диски и шоколадки в обмен на то, что продаю толпе?
Хотел бы Мертвый Эдди, чтобы она делала все то же самое ради любви, но она нипочем не признается.
- Может, ты стукнешь не Мак-Алистер, а Арти Роту?
Мэри Элизабет смотрела прямо на него, потом взяла ствол левой рукой и положила его в рот.
- Эй, Мэри Элизабет.
Она сложила пальцы в колечко и мягко задвигала ими туда-сюда по стволу.
- Мэри Лиз.
Пальцы скользили быстрее и быстрее.
- Лиззи.
Она сняла левую руку со ствола, задрала платье на бедрах, ухватила трусики и туго обтянула ими лобок.
- Эй, крошка. Пушки, я говорю, иногда стреляют.
Она засунула палец в себя.
- Ухожу, Мэри Лиз. То есть, если тебе нужна пушка, я ее оставлю, но я не буду здесь стоять и держать ее, пока ты того, будешь развлекаться.
Она выпустила ствол и вынула палец, поправила трусики, отпустила подол платья и взяла "Американского юриста".
Мертвый Эдди убрал револьвер в кобуру и отошел к окну. Снег. Снег на земле, в воздухе и у него на сердце. После паузы он тихо сказал:
- Вечереет.
- Еще рано.
- Что-нибудь хочешь перекусить? Что-то из китайской кухни?
- Ты не едешь обедать домой?
- Не напоминай про дом, ладно?
- Спасибо, не надо. Поем позднее.
- Китайского ничего не хочешь?
- Нет, спасибо.
- А пиццу? Как насчет пиццы?
- Нет, спасибо.
- А, может, большой сэндвич "Герой"? Его можно купить на углу. Немножко салями, немножко того-сего, милые томатики, чуть-чуть масла и уксуса. Они делают отличного "героя", хоть и корейцы. Дрянь поганая, не успеешь повернуться, как итальянский ресторанчик превращается в корейский. Ну, как?
- Нет, спасибо, Эд.
- Ты злишься на меня?
- Нет.
- Ты злишься на меня.
- Нет, Эд.
- Ты злишься. Думала, что я тебя спрошу, почему ты здесь работаешь. Я и раньше спрашивал, а ты всегда говорила: "Потому что здесь есть". Теперь я знаю, что это - ответ.
- Я не злюсь, Эдди.
- Ты злишься, потому что я тебя заподозрил в стукачестве. На хрен тебе это сдалось? Я и сам знаю, что на хрен, и даже не понимаю, чего это я спрашивал…
- Я не злюсь.
- Тогда пойдем со мной в постель, ради Бога.
Мэри Элизабет рассмеялась.
- А, ты теперь смеешься? Смешно, правда?
- Извини, Эдди. Я не над тобой. Просто ты так сказал, я даже вздрогнула. Это нервный смех.
- Угу.
- Извини.
- Угу.
- Хочешь чего-нибудь китайского?
- Не. Мне пора домой.
- Какой-нибудь вонтон. Или ребрышки.
- Не.
- Свинина-мушу.
- Я не знаю.
- Угощаю.
Мертвый Эдди скорчил гримасу под Дэнни Де Вито.
- Ну ладно.
Зазвонил телефон.
- Дерьмо, - обозлился Мертвый Эдди. - Теперь они начнут трезвонить.
- Позвони в ресторан, Эдди. К тому времени, как они принесут еду, я закончу.
- Собираешься уйти в другую комнату?
- Конечно.
- Могла бы остаться здесь.
- Ну, Эдди.
- Дерьмо.
- Позвони в ресторан. Мне - вонтон и булочку. Или нет, лучше я возьму ребрышки.
Мертвый Эдди положил руку на свои гениталии.
- Хочешь мяса? Покусай вот здесь.
- Не будь вульгарным, Эдди, - сказала Мэри Элизабет и вышла в другую комнату. Там она ответила на звонок и записала номер кредитной карточки клиента. Потом попросила обождать, достала серебряную табакерку от Тиффани и серебряную ложечку, приняла две дозы кокаина. Затем снова взяла трубку и сказала клиенту, что подрежет ноготь на среднем пальце, чтобы полностью засунуть палец ему в задний проход, пока будет лизать мошонку, а другая женщина, как он заказал, черная, примется мастурбировать его. Для нее Мэри Элизабет выдумала имя Индиго.
8
- Мистер Мак-Нэлли? - спросил Милнер.
Том Мак-Нэлли рассмеялся. Смех должен был обозначать, что он не собирается убивать их обоих голыми руками, довольно мило с его стороны, а мог бы… Такой здоровяк, огромный настолько, что сумел бы спокойно демонтировать горы, если бы не был в настроении карабкаться на них. По деревянным стенам офиса были развешаны фотографии Мак-Нэлли на вершинах гор, которые он покорил, ледорубы с веревками, которые ему в этом помогали. Ни на одной картине он не выглядел хотя бы чуть-чуть довольным или счастливым. Или даже усталым, напряженным или удачливым. В основном, он казался раздраженным и недовольным, будто до него только-только дошло: не надо было лезть на эту сукину дочь, можно было просто разобрать ее на части при помощи ледорубов и веревок.
Еще он был достаточно силен и огромен. Ньюмен и Милнер сказали друг другу взглядами: он достаточно силен, чтобы притащиться пешком или приехать на собаках, или прийти на лыжах или в снегоступах в центр города во время самого разгара пурги.
У него на стене висели снегоступы, фотографии на лыжах с вариацией типа "разобрать-на-хрен-сукину-дочь", точнее, "пока мы здесь наверху, посмотрим, как быстро можно спуститься".
Мак-Нэлли вполне мог бы скинуть с террасы пентхауза кого-то, если бы захотел, того, кто вопреки его желанию ухаживает за женщиной, с которой он до этого гулял, а потом она ему сказала: "Хватит". Или что там придумала Фрэнсис Мак-Алистер?
- Копы, так? - спросил Мак-Нэлли.
- М-м-м… Да, так, - согласился Ньюмен.
- Все в порядке, Мисси, - успокоил Мак-Нэлли секретаршу, которая напряженно застыла в дверном проеме.
Та отправилась назад, на свое рабочее место, плотно закрыв за собой дверь. Прекрасно. На Мисси она не очень походила, скорее всего, тоже разобрала несколько гор на запчасти в свое время. Может быть, не против была бы попрактиковаться на двух парнях, рвущихся на прием к боссу без предварительной записи. По фигу, что они полицейские.
- Вы здесь для того, чтобы задать мне несколько вопросов, - заскучал Мак-Нэлли.
- Э-э, да, - согласился Ньюмен.
- Ну? Задавайте.
Милнер отступил в сторону к краю письменного стола:
- Мы зададим, но для начала, почему вы не приглашаете нас сесть, не предлагаете по чашечке кофе, не притворяетесь, что, э-э, знаете ли, немножко нервничаете из-за нашего прихода, вторжения в вашу личную жизнь, деловую жизнь, из-за наших вопросов и копаний? Потому что вам есть что скрывать. Хата в Сайтон-Плэйс, офис на углу Пятьдесят седьмой и Парка, конечно, вам есть что скрывать - территория обязывает.
Мак-Нэлли перевел взгляд на Ньюмена:
- Он - злой полицейский, значит, вы должны быть добрым.
Милнер стукнул кулаком по столу:
- Эй, Мак-Нэлли, вы слышали, что я сказал?
- Ты сказал, что хочешь чашку кофе.
- Да, да. Хочу.
Мак-Нэлли порылся в кармане, вытащил горсть мелочи и положил на стол две четвертинки.
- Магазинчик располагается в вестибюле. В этих помещениях кофе не пьют. Кофеинизм - одна из самых коварных болезней в мире.
У Милнера глаза чуть не вылезли из орбит. Он двинулся к окну:
- Хороший должен быть вид без снега. Можно разглядеть ее дом отсюда?
Мак-Нэлли буквально простонал:
- Господи.
Ньюмен подвинул плетеный стул к столу хозяина кабинета:
- Можете мне не говорить, я сам угадаю, почему вас так достали. Вас то достает, что вы потратили почти полгода, обхаживая, или как это там называется, Фрэнсис Мак-Алистер, и за все это время она ни разу не восприняла вас так серьезно, как вам бы того хотелось. И не только это. Она не просто отказалась выйти за вас замуж, она вас видеть не захотела больше. А потом какой-то парень, которого вы могли и не знать, сделал пируэт с ее террасы или крыши ее апартаментов. Неожиданно вы становитесь заметны в качестве сердечного дружка Фрэнсис. Меня такие дела тоже достали бы. Как если бы, ну, не знаю, вам строго наказали не трогать банку с вареньем, а потом ваш братишка разбил ее, но все кругом показывают на вас пальцем: "Вот он, сладкоежка". Разве что ваш брат при этом не умер… Если вы, конечно, понимаете, о чем я говорю.
Милнер все еще стоял у окна, он покачал головой и шумно вдохнул через нос. Ньюмен на него не обиделся.
Мак-Нэлли, все время глядевший на Ньюмена, смягчился:
- Именно. Именно так и есть. Она меня кинула, Айвс погиб, и я снова на крючке. И вы здесь потому, что я на крючке. Я - подозреваемый.
- Э, нет, подозревать вас еще рано, мистер Мак-Нэлли, никто не говорит, что совершено преступление. Вы просто один из тех, с кем мы хотели поговорить. Понимаете, мы должны попытаться вычислить, что произошло. Как вы думаете, кем для нее был Айвс: любовником, хорошим другом или постельной принадлежностью?
Мак-Нэлли рассмеялся глубоким и задушевным смехом, однако с легким намеком на разборку гор и людей на запчасти.
- Вы что, ребята, настолько мало о ней знаете? Она ни с кем не кувыркается в постели. Она - абстинент.
- Вы можете это объяснить? - Ньюмен постарался уточнить. - Я знаю, что такое "абстинент", но что вы под этим подразумеваете, говоря о Мак-Алистер? Я хочу сказать, что в вашем случае вы знаете? Но, если понятней, почему вы уверены, что так же она ведет себя в других случаях?
Милнер обернулся и выпрямился. Мак-Нэлли хохотнул:
- Как вас зовут?
- Ньюмен. Лейтенант Джейкоб Ньюмен. А это мой, э-э, напарник, лейтенант Милнер. Дэвид Милнер.
- Вы, ребята, говорили с другими?
- Какие к черту другие? - Милнер снова подошел к столу. - Дерьмо собачье, все ведут себя так, как будто у нас целый день свободен, а у нас нет времени ни рожна. Если ты интересуешься, беседовали или нет мы с другими, то какого хрена ты не сообщаешь, с кем именно - другими задницами, другими дебилами, другими говноскалолазами? Что ты гонишь туман, не трепись понапрасну, дай нам возможность сэкономить время.
Ньюмен встал.
- Прошу прощения, - он подошел к Милнеру и тронул его за руку, - э-э, лейт…
Милнер взвился:
- Убери руки, ублюдок! Ньюмен, ты так же плох, как и все остальные, ты и твое слабоумное чириканье. Просто спроси его прямо: кинул он Айвса с этой долбаной террасы или нет. И давай сваливать отсюда.
Ньюмен ткнул пальцем в лицо Милнеру:
- Послушай меня, ты, проклятый свихнувшийся, никуда не годный идиот, сожительствующий со своей мамой, ублюдский сальный недоносок, тра-та-та. Если тебе не нравится, как и что я делаю, то надень потный носок на голову и не смотри, пока мы с тобой отдельно не разберемся в тихом месте, не надо меня выставлять перед кем угодно, ты понял? Если опять выставишь меня придурком, то забудь, что я обещал прострелить тебе коленную чашечку. Будь уверен, что я засажу пулю в твои гнилые кишки, но так, чтобы ты сразу не помер, а медленно догнивал остаток твоей никчемной жизни.
Мак-Нэлли откинулся на спинку стула и удивленно водил глазами туда-сюда, как зритель на теннисном матче, потом робко поднял руку и спросил:
- Можно мне кое-что сообщить?
Они воззрились на него.
- Я хотел рассказать про других парней. Интересно, говорили или нет вы с другими парнями, с которыми Фрэнсис делала выходы в свет. "Эскорт" - термин из светской хроники. Мне он не нравится. Я не читаю эту чушь, не обязан. Никто меня не заставит - даже под дулом пистолета.
- Я знаю только одного из них - Джо Брайлза. Эрик Фридман, художник - еще один, и Пол Норт, гонщик, был как-то актером. Брайлза я знаю не очень хорошо. Мы оба - члены клуба "Вертикаль". Он играет в теннис, я бегаю и таскаю железяки, так что наши пути пересекаются только в раздевалке. Я однажды застрял во время ливня и не мог поймать такси. Он приехал на лимузине, он занимается каким-то там текстильным экспортом или импортом, я ничего не понимаю в бизнесе. Брайлз предложил подвести меня.
Мы разговаривали о Фрэнсис, невозможно было не говорить. Я не могу беседовать об импорте и экспорте, а он об издательской работе и альпинизме. Кроме того, каждый из нас хотел выяснить, спит ли она с другим. Не было другого способа узнать, кроме как спросить прямо, без обиняков. Я так и сделал. Ему явно стало легче, очевидно, сам хотел меня спросить о том же.
Он ответил "нет". Я сказал то же. Если честно, то я не обрадовался тому, что услышал. У него и, думаю, у меня тоже было такое выражение лица, на котором застыл вопрос: "А почему нет, какого черта? Это симпатичный парень, в хорошей форме, веселый, прилично зарабатывает, даже очень прилично. Какого черта ей надо, если такой парень недостаточно хорош для нее?" Мне кажется, что каждому из нас как-то легче было задавать этот вопрос другому, чем себе.
Мак-Нэлли поводил пальцем туда-сюда:
- Эй, ребята, вы в порядке? То есть я не знаю, что с вами случилось раньше, но…
- Мы не любим друг друга, - сообщил Милнер.
Ньюмен хрюкнул.
Мак-Нэлли несколько раз перевел взгляд с одного на другого и, видимо, решил, что пропасть непреодолима, во всяком случае не с его помощью.
- Все, что я могу сообщить о Фрэнсис Мак-Алистер - это то, что ее воздержание - самая большая тайна. Я даже не знаю, как правильно выразиться: она не просто не хочет спать с мужчинами… ну, она как бы не может, что ли. Не говорю, что физически неспособна, фригидна, или там травма какая-нибудь. Не могу не подчеркнуть - она не лесбиянка. У меня работает несколько гомосексуальных женщин, Мисси - одна из них. Надеюсь, я немного понимаю устройство их мозгов, и у них нет ничего общего с Фрэнсис. Она - нормальная женщина, чувственная, обыкновенная гетеросексуалка, которая почему-то не занимается сексом. Почему? Почему нет? Это вопрос.