- Сорок пять минут, - подтвердила женщина, - я приехала примерно в пятнадцать минут одиннадцатого. Меня привез правительственный шофер, его зовут Глэттер, Лестер Глэттер. Детектив Луицци из участка взял его адрес и телефон. Дежурил Феликс, ночной швейцар. Я вынула почту, потратила от силы пять минут, чтобы просмотреть ее, выбрать и выбросить ерунду до того, как подняться наверх. Потом поднялась, сняла ботинки, пальто, свитера - вы знаете, как приходится одеваться в последние дни. Проверила автоответчик, заварила чай. Впервые за день могла заглянуть в газету, быстро просмотрела одну, пока стояла на кухне и ждала, когда вода закипит.
- И к какому времени мы подошли? - спросил Ньюмен, - десять тридцать или без четверти одиннадцать?
- Я хотела посмотреть ночные новости, - продолжала говорить Фрэнсис Мак-Алистер, - и знала, что они начинаются в одиннадцать с чем-то, точно не помню.
- Дальше.
- Мне позвонил Том.
- Мак-Нэлли?
Опять вмешался Долан.
- Но, лейтенант…
- Что он сказал?
- Сказал, что я не предоставила ему возможность изложить точку зрения…
- На что?
Долан почти простонал:
- Господи…
- Все в порядке, Билл, - успокоила Фрэнсис Мак-Алистер. - Это только наши отношения, лейтенант.
- Роман?
- Я бы так не сказала.
- Я обратил внимание. Но как квалифицировать ваши отношения? Э-э, так сказать, интрижка?
- Вы имеете в виду половую жизнь?
- Ну да.
- Нет.
- Нет?
Долан предупредил жестко, с ударением:
- Лейтенант!
- Значит, вы ему не дали возможности. Значит, он ее все-таки хотел получить? - спросил Ньюмен.
- Он сказал, что хочет приехать. Да.
- Ну и?
- Я отказала ему. Поздно. Далеко ехать. Он живет в Саттон-Плейс.
- Но он ведь не только издает журнал, он сам лазит по горам, верно? По горам, покрытым снегом большую часть времени года, не так ли?
- Да, ну и что?
Ньюмен покачал головой:
- Продолжайте.
- Я легла спать.
- Выпили чашку чаю и легли спать? Если я выпиваю чашку чаю, то не могу уснуть полночи. Разве что глоток…
- Это чай из трав, лейтенант. Императорский.
- Императорский? Надо попробовать. Значит, вы не посмотрели новости?
- Телефонный звонок меня расстроил. Мне не нужна еще одна доза несчастья.
Ньюмен кивнул. Ему понравилось. Вот она, жизнь, не так ли? По крайней мере, чьи-то жизни: его, ее, Дэвида Милнера. Парочка витаминок С, немного кальция и доза несчастья.
- Дальше?
- Меня разбудили в час ночи. Полицейские стучали в дверь. Человек спрыгнул или случайно упал и разбился. Швейцар был уверен, что несчастный - один из моих знакомых. Они хотели поговорить со мной.
Милнер нагнулся вперед:
- Были от него сообщения на автоответчике?
Фрэнсис Мак-Алистер уставилась на него. Это был вопрос человека, отставшего от разговора. Что произошло с банкиром, с кладбищенским метрдотелем?
- Вы проверяли автоответчик. Было там что-нибудь?
Ньюмен про себя похвалил вопрос, как бы шаг назад, проверка дырок, грубых поверхностей, несовпадающих концов. И данный момент так же хорош, как и любой другой. До этого вопроса он сам не додумался и мог бы вообще не задать его. Возможно, спросил бы не сегодня, на следующем круге он бы вспомнил, а сегодня самое главное - сами вопросы, а не их порядок. И сами ответы, а не порядок их осмысливания. Потому что дневная доза несчастья еще свежа в сознании отвечающего.
- Сообщения есть всегда, - неопределенно сказала Фрэнсис Мак-Алистер.
- А от, э-э, Чарльза Айвса? - продолжал спрашивать Милнер.
- Нет.
- Пленка у вас сохранилась?
Она только отмахнулась.
- Пленка в аппарате. Переписывается по другому разу.
- Потому что вы уходили из дома сегодня утром?
- Нет. Я была дома. Но иногда я включаю аппарат и работаю.
- Вы говорите, иногда. Есть шанс, что какие-то вчерашние звонки оказались не стерты. За утро не могло поступить столько звонков, сколько за весь вчерашний день и вечер. Вот о чем я.
Опять вмешался Долан:
- Была масса звонков, лейтенант. От обеспокоенных друзей, коллег и даже встревоженных врагов. Управляющий штатом Белого Дома звонил от имени президента.
Милнер посмотрел на Ньюмена, который прочитал в его взгляде желание оставить тему и передать мяч Ньюмену.
Дурацкая ситуация: он с Дэвидом Милнером неплохо работает. Вероятно, новичкам везет.
- Вы упомянули швейцара, мисс Мак-Алистер, - подхватил Ньюмен, - кто показал на, э-э, пострадавшего, как на вашего знакомого. Это был Феликс, который, как вы заметили ранее, дежурил, когда вы вернулись домой?
- Нет. Феликс сменился в полночь. Обычно ночным швейцаром работает Хуан, но он сейчас в отпуске, а его подменщика я не знаю.
- Менендес, - вставил Долан, - Роберто Менендес. Он работает подменщиком во множестве окрестных домов. Он чист.
- Конечно, чист, - сказал Ньюмен. - Но сообразителен ли, мы не знаем, правильно? К примеру, он может не знать наверняка всех жильцов в лицо, может впустить, кого не надо.
- Ничего не могу сказать, лейтенант.
- После того как вы проснулись, что вы делали, мисс Мак-Алистер? Вы спустились вниз и опознали тело?
- Да.
- И?
- Пострадавшим оказался Чарльз Айвс.
- Я имею в виду, как вы себя при этом чувствовали?
Долан возмущенно встал:
- Полагаю, нам пора закругляться, джентльмены.
- Сядьте, мистер Долан, - попросил Ньюмен, - пожалуйста.
Долан покорно сел.
Ньюмен вынул записную книжку, обшарил три кармана и наконец нашел в одном ручку, почиркал на обложке, чтобы расписать ее. Это заняло какое-то время. Он почти собирался попросить Дэвида Милнера, чтобы тот одолжил ему ручку.
- Вы ушли из "Мацци" примерно в девять тридцать, мисс Мак-Алистер, приехали сюда в десять пятнадцать, вам позвонили без малого в одиннадцать. Насколько долго продлился разговор?
- Десять-пятнадцать минут, - прикинула она, - еще десять-пятнадцать минут ушло на приготовления ко сну. В постели я была, вероятно, около половины двенадцатого.
- Сразу уснули?
- Да. Довольно быстро.
Ньюмен посмотрел на Милнера. Милнер - на Ньюмена. Оба пытались выработать версию, ничего не говоря вслух.
"Вы нам сообщаете, что сразу уснули. Хотя только что посоветовали своему другу, с которым встречались последние шесть месяцев, пойти прогуляться. О’кей, допустим, вы с ним не спали, но что-то же назревало. А ему могла не понравиться эта мысль, он собирался переться сюда в такой буран. Возможно, уже был в пути, хотя вы просили его не делать этого, остыть, не так ли, советник?"
Помолчав и посмотрев друг на друга, Ньюмен и Милнер решили, что ни один из них ничего не скажет. Вместо этого Ньюмен спросил:
- В час пополуночи полицейские постучали в вашу дверь?
- Да.
- Согласно рапорту, их вызвал примерно в двенадцать тридцать ночной швейцар Менендес. Он вышел, чтобы сгрести снег с тротуара, дошел до угла и обнаружил тело.
Долан попросил:
- Лейтенант, может, хватит?
- Никто не видел, как Айвс заходил в здание, ни Менендес, ни Феликс, чья фамилия, как сказано в рапорте, Марсиаль, никто из жильцов… Никто из людей, которые пришли помочь расследованию, по крайней мере. Хотя наши люди сейчас прочесывают дом и опрашивают жильцов, может, кто-то что-то видел. О’кей, возможно, Айвс прошел мимо одного из швейцаров, когда тот отвернулся. О’кей, здесь имеются два служебных входа, которыми пользуются разносчики. Достаточно легко проскользнуть незамеченным и, возможно, так и было. Конечно, тогда это должно было произойти не так поздно, когда еще открыты магазины, позже - только доставляют спиртное и китайские блюда. Или, вероятно, он уже был в здании долгое время, так долго, что никто не помнит, как он пришел - слишком давно это случилось.
- Вы имеете в виду, что он был у меня в гостях, лейтенант?
Есть такое правило, требующее еще более точной формулировки. В будущем оно станет законом Ньюмена. Когда кто-либо задает вопрос, начиная с "Вы имеете в виду…", а затем, постепенно повышая и повышая голос, заканчивает "лейтенант" (или какое там у вас звание), а слова произносятся в особой покровительственной манере, вроде сынок, мужик, парень, цветик или дружище, то человек виновен. У него есть некая неуверенность, трещинка, несовершенство, дефект. Ну, может быть, человек не совсем виновен, а… Иногда они этим гордятся, твердо стоят на своем, решительно не хотят ничего менять в показаниях. Однако в других случаях просят его помочь избавиться от порока, неуверенности, несовершенства, дефекта. По крайней мере, не стоит на них слишком наседать, пока они сами не заштопаются.
- А он был у вас? - спросил Ньюмен.
- Нет.
- Но бывал, - сделал ударение Милнер.
Опять он. Фрэнсис Мак-Алистер посмотрела на него:
- Да, он бывал в моей квартире.
- Я знаю, - Милнер казался невозмутимым.
Фрэнсис Мак-Алистер открыла рот, подумала и промолчала.
Милнер осклабился:
- Я знаю, потому что был знаком с парнем.
Долан устало попытался остановить его:
- Лейтенант…
Фрэнсис Мак-Алистер оборвала Долана:
- Тогда, полагаю, вы знали, что он бывал у меня, потому что брал несколько интервью для большой статьи.
Милнер покачал головой:
- Этого я не знал, нет. Я просто был знаком с ним. А когда он брал интервью?
Еще один закон Ньюмена: жарь жертву достаточно долго - даже прокурора и федеральную шишку, - и приступ словесного поноса перерастет сам себя, вопросы станут хорошими и крепкими.
- Интервью - прошлым летом, - ответила она, - а статья вышла в начале осени, так, Билл?
- В ноябре, - уточнил Долан.
- Так. Когда швейцар сообщил, что Айвс - ваш знакомый, он говорил о знакомстве прошлого лета?
- Я не знаю, что думает швейцар, - отрезала женщина.
- Я не знаю, что я думаю, что он думает, - завернул Милнер. - Думаю, он считал Айвса вашим знакомым самого последнего времени.
- Что вас заставляет это предполагать, лейтенант?
- Я уже говорил, что был знаком с парнем. Не со швейцаром, а с Айвсом.
Снова встрял Долан:
- Будьте добры, облеките ваши инсинуации в форму вопроса, лейтенант Милнер.
Тот парировал:
- Конечно. Вопрос: вы предложили Мак-Нэлли исчезнуть, потому что проводили время с Айвсом?
Фрэнсис Мак-Алистер улыбнулась:
- Нет, лейтенант Милнер, я не проводила время с Чарльзом Айвсом. И ни с кем другим. Я перестала встречаться с Томом Мак-Нэлли из-за того, что он хотел жениться.
- А вы не хотите выходить замуж?
- Нет.
- Может быть, не за него, по крайней мере?
- Никогда.
- Никогда… м-м-м…
Подошла очередь Ньюмена.
- Вы когда-нибудь давали Айвсу ключ от вашей квартиры, мисс Мак-Алистер? Да, Долан, я понимаю, что нет доказательств его присутствия в квартире. Итак, давали вы ему ключ?
- Нет. И не давала ему ключ на время, чтобы он смог сделать дубликат.
- Ага. Хорошо. Это был мой следующий вопрос.
- И если кто-то тайком взял ключ, украл его, как угодно, я ничего об этом не знаю.
- Ну, хорошо. Это я тоже собирался выяснить.
- В последний раз я видела Чарльза Айвса на коктейле здесь в прошлую среду. Гостей собралось восемь человек. Я могу сообщить их имена, если хотите. Первый пришел в шесть тридцать, все разошлись около девяти.
Ньюмен кивнул:
- Вы предугадали еще один вопрос.
Еще один закон Ньюмена: если допрашиваемого пережарить, особенно прокурора или федеральную шишку, он начнет предугадывать вопросы и отвечать на них до того, как ты их задашь. Таким образом жертва обращает пережаривание в собственное преимущество.
Милнер поднялся:
- Думаю, пока достаточно, советник. Спасибо за то, что смогли уделить нам время. Мы сами найдем выход, Долан. Будем поддерживать связь. Почесали, Нумз.
Нумз? Удача была так близка, сейчас не время уходить, время окружать, загонять в тупик и бить ее за одну непоследовательность, потом за другую и так далее.
В холле по пути к лифту Ньюмен вспылил:
- Какого черта, Милнер?
- Это я у тебя хотел спросить.
- Что ты имеешь в виду?
- У тебя что, ничего нет?
- Ничего? Я на деле полдня. Это ты знал парня.
Милнер надел пальто, поднял воротник, полюбовался своим отражением в огромном, от пола до потолка, зеркале.
- Ты знаешь, чем они сейчас занимаются? Они проверяют, не осталось ли вчерашних записей на пленке, поскольку она догадывается, что было одно из сообщений от Чарльза Айвса. Он наверняка сообщил ей, что хочет прийти. Неважно, что ее нет дома. Он ее дождется. Швейцар его знает. Вероятно, у него был ключ. У Айвса нашли связку ключей, штук пять-восемь, и один из них, скорее всего, от ее квартиры.
- Ты знал парня, - долдонил свое Ньюмен.
- Правильно, - подтвердил Милнер.
Ньюмен рассмеялся.
- Какого хрена ты регочешь?
- Ты до потрохов перепугался.
- Что ты, блин, имеешь в виду?
- Слушай меня, Милнз. Ты просто уделался.
- Ты - сраная дырка в попе, Ньюмен.
- Поцелуй меня в задницу.
- Испугался? Дерьмо. Ты видел ее лицо? Там есть кое-кто, кто тоже испугался. Думаю, мы провернем это дело за пару дней. Два дня, и она сдастся.
- Потому что ты взялся за дело? Чушь собачья, она сейчас над тобой смеется.
- Не лезь, Нумз.
- Не называй меня Нумзом.
- Жопа.
- Ублюдок недоношенный.
Милнер уперся в кнопку вызова лифта кулаком, как боксер в грушу.
- Где этот дерьмовый лифт?
- Я пойду пешком, - заявил Ньюмен. - Может, наткнусь на своих ребят, узнаю, что у них есть.
- Они и клопа не поймают, твои ребята, - рассмеялся Милнер.
- Господи, Милнз, вот нашелся работяга.
- Ты узнаешь, Нумз, ты узнаешь.
- Мешок с дерьмом.
- Пидор.
- Вниз, джентльмены?
7
"Дьяволы" проиграли "Рэйнджерам", "Айлендеры" взяли верх над "Брюинз", "Нетс" проиграли "Никсам". Прогноз национальной службы погоды: по-прежнему облачно и холодно. Максимальная температура - пятнадцать-двадцать градусов. Вечером снегопад, высота снежного покрова два-три дюйма. Минимальная температура около пятнадцати градусов, переменная облачность, северо-западный ветер до двенадцати миль в час. Ощущение, как в Римуски, Квебек.
- Так чего, они собираются вынести обвинение ей, Фрэнсис Мак-Алистер? - спросил Мертвый Эдди Милано.
- Она ничего не сделала, Эдди, - сказала Мэри Элизабет Неделикато, - наряду с презумпцией невиновности американские граждане имеют право на свободу от обвинений, когда они ничего не совершили.
- Ну да, но она была дома, когда он сделал сальто, репортер-то.
- Вполне возможно, Эдди, ты никогда не был в таких апартаментах, как у нее: не просто много комнат, это… масштаб.
- Масштаб. О-ей, прости. Я и не знал про масштаб. Думал, речь идет об обычной квартире, представлял, как нормальные люди живут, а тут апартаменты с масштабами. Как это я так оглупел? Масштаб…
- Не повышай голоса, Эдди. Вэл на телефоне. С мужчиной, который вот уже семь лет является ее клиентом.
Уже семь месяцев у Мертвого Эдди поднимался на Мэри Элизабет, но каким концом может мужчина возбуждаться от телки семь лет подряд? А именно так обстояло дело у озабоченного парня на том конце провода. Не понимал Эдди таких ребят. Им что, нравится? Похоже на то. И даже очень нравится облегчаться именно таким способом.
Дерьмо. Мертвому Эдди это совершенно не нравилось. Он обычно убеждал себя, что клиенты его девочек разряжаются в такой манере, потому что не могут по-другому, плохо себя чувствуют, скверно о себе думают и, особенно, дурно думают о девочках, которые им помогают. Нет уж, спасибо. Неужели им это действительно нравится? Неужели они в порядке, или их привлекают девчонки в телефонной трубке?
Парень, который семь лет подряд звонит Вэл, не чувствует к себе жалости, не ощущает разочарования? Он - на вершине блаженства? Значит, парни, которые звонили Мэри Лиз, кое-кто с самого начала ее работы (надо бы проверить по журналу регистрации кредитных карточек), не чувствуют себя ущербными или разочарованными, вполне довольны, на вершине блаженства, добившись своей цели. А он не может похвастаться большим, хотя он - Мертвый Эдди Милано.
Мертвый Эдди Милано - худший из засранцев. Злобная задница. Жутчайший из парней. Задолго до того, как он стал Мертвым Эдди, а был просто Эдвардом для мамы и монашек в "Помпейской Богоматери", Эдом или Эдди, или курносым для братьев, сестры и друзей, вредным панком для отца, он ходил в кино "Лев Шеридан" (его давно уже нет, никто и не помнит), недалеко от их квартиры на Салливан-стрит, смотрел фильм "Шейн". Когда любой из мальчишек Эд, Эдвард или Эдди хотел стать похожим на благородного Алана Лэдда или хотя бы на Брандона де Как-то-там, Эдди хотел стать Джеком Пэлансом. Джек Пэланс одевался во все черное, а на руке - черная перчатка, чтобы кисть не мерзла во время стрельбы и сохраняла гибкость во время убийства одного-двух забулдыг. Джек Пэланс выглядел таким злобным, въезжая первый раз в город на лошади. И лошадь казалась тоже злобной. Старый пердун, сидящий в зале перед Эдди, через одно место от своей старой пердуньи, такая вот собралась пердящая семейка, повернулся к жене и заявил:
- Жуткий парень Джек Пэланс.
Тогда Эдди и понял, что даже если у него на это уйдет целая жизнь, он добьется, чтобы люди, и не только старые пердуны, а дельные люди только так о нем и отзывались.
Первое, что о нем сказали:
"Тупой ублюдок Эдди Милано спал на пожарной лестнице, ему, вишь, жарко дома. Навернулся оттуда, и хоть бы что. Наверное, упал вниз корявой башкой".
Или: "Мы играли в пангбол на Спринг-стрит, ну да, Эдди Милано за полем. Тони Пиканелли отбивает Томпсону через все поле, Милано кидается вниз, из-за угла вылетает такси, Эдди прямо хряснулся об машину, перелетел через капот, и хоть бы что. Должно быть, упал вниз корявой башкой".
Или еще: "Стою, размахиваю пушкой прямо под носом у клерка, он разгружает кассу, мы идем к двери, все как в сказке, но дебил Эдди Милано - бац! Нет чтобы пойти вместе со всеми в эту чертову дверь, куда мы вошли, он направляется прямо через зеркальное окно. Оно все на хрен разбивается. Я стою посреди Атлантик-авеню, с пушкой в одной клешне и бумажным пакетом с бабулями в другой. Пришлось мчаться без оглядки, словно чертям. И знаете что? Уроду Эдди хоть бы что, ни одного пореза. Говорит, немного приболел на следующий день, и все дела."
И наконец: "Сраный призрак говорит:
- Свали с дороги, трали-вали.
Эдди ему в ответ:
- Поцелуй меня в задницу, трали-вали.
Призрак стоит на своем: