- Зачитал ей по телефону в Найроби. Она так радовалась. Назвала меня героем… - Он замолчал, встревоженный выражением лица Джастина. - Не по твоему телефону, идиот. Она говорила из дома кого-то из ее друзей. "Ты должен пойти в телефон-автомат, Хэм, и оттуда позвонить мне по следующему номеру. Ручка есть?" Привычка командовать у нее в крови. И к телефонным разговорам она относилась очень уж подозрительно. Иногда мне казалось, что у нее паранойя. Однако даже у параноиков бывают настоящие враги, не так ли?
- У Тессы были, - согласился Джастин, и Хэм как-то странно посмотрел на него.
- Ты же не думаешь, что из-за этого все и случилось? - понизив голос, спросил он.
- Ты о чем?
- Из-за того, что Тесс прихватила за одно место этих фармакологов?
- Это можно предположить.
- Но… я хочу сказать… Господи… ты же не думаешь… что они заткнули ей рот, не так ли? Я, конечно, знаю, что они - не бойскауты.
- Я уверен, что все они - убежденные филантропы, Хэм. Готовы отдать свой последний миллион. Долгое, очень долгое молчание нарушил Хэм:
- Матерь божья. Господи Иисусе. Да, тут нельзя дергаться.
- Совершенно верно.
- Я ей все это устроил своим звонком в Найроби?
- Нет, Хэм. Ради нее ты отдал бы и руку, и ногу, и она любила тебя.
- Да. Господи Иисусе. Могу я что-нибудь сделать?
- Да. Добудь мне коробку. Подойдет даже картонная. Найдется у тебя такая?
Довольный тем, что есть чем заняться, Хэм ушел и вскоре вернулся с пластмассовым ящиком. Присев на корточки рядом с "гладстоном", Джастин открыл замки, растянул ремни и, спиной прикрывая саквояж от Хэма, переложил его содержимое в пластиковый ящик.
- А теперь, если тебя не затруднит, принеси мне документы по наследству Манцини. Старые и ненужные. Которые ты хранишь, но никогда в них не заглядываешь. Ровно столько, чтобы заполнить саквояж.
Хэм принес документы, старые и затертые, как и хотелось Джастину. И наблюдал, как тот затягивает ремни, закрывает замки. Потом из окна наблюдал, как Джастин выходит из тупика, с саквояжем в руке, останавливает такси.
- Матерь божья! - только и выдохнул Хэм, когда такси скрылось из виду.
* * *
- Доброе утро, мистер Куэйл, сэр. Позволите взять ваш саквояж, сэр? Я должен просветить его рентгеновскими лучами, если вы не возражаете. Новые правила. В ваши дни такого не бывало, не так ли? Или при вашем отце. Благодарю вас, сэр. И вот ваш пропуск, прошу на борт, как раньше говорили, - голос становится тише и мягче. - Мы очень сожалеем, сэр. Мы все потрясены.
- Доброе утро, сэр! Рады вновь видеть вас с нами, - вновь голос становится тише и мягче. - Глубокие соболезнования, сэр. От жены тоже.
- Наши глубочайшие соболезнования, мистер Куэйл, - еще голос, обдавший ухо пивными парами. - Мисс Лендсбюри просит пройти к ней, сэр. Добро пожаловать домой, сэр.
Но Форин-оффис более не дом. Его нелепый холл, построенный с тем, чтобы вселить ужас в сердца индийских царьков, теперь словно расписывается в собственном бессилии. Портреты надменных пиратов в пудреных париках больше не встречают его улыбкой старых знакомцев.
- Джастин. Я - Элисон. Мы не встречались. Как жаль, ужасно жаль, что поводом стало такое трагическое событие. Как вы? - Элисон Лендсбюри появилась в высоких, в двенадцать футов, дверях своего кабинета, сжала его правую руку своими, чуть тряхнула, отпустила. - Мы очень, очень огорчены, Джастин. Расстроены до предела. А вы такой мужественный. Так быстро приехали. Неужели вы действительно пришли в себя? Я даже представить такого не могу.
- Меня интересовало, нет ли новостей об Арнольде.
- Арнольде?… А, загадочном мистере Блюме. К сожалению, ничего нет. Мы должны опасаться самого худшего, - объяснять, что подразумевалось под худшим, она не стала. - Однако он - не британский гражданин, не так ли? - голос повеселел. - Мы должны позволить нашим добрым бельгийцам приглядывать за своими согражданами.
Кабинет Элисон производил впечатление. Высоченные, в два этажа, потолки, золоченые фризы, черные, со времен войны, батареи центрального отопления, балкон с видом на закрытый для посторонних глаз сад. У стола два кресла, на одно Элисон положила свой кардиган, чтобы Джастин по ошибке не занял его. Термос с кофе позволял им не прерывать беседу, если кому-то вдруг захочется пить. И у Джастина создалось ощущение, что из кабинета Элисон только что вышли другие люди. Четыре года посол в Брюсселе, три - советник по оборонным проблемам в Вашингтоне, вспоминал он. Еще три в Лондоне - представитель Форин-оффис в Объединенном разведывательном комитете. Назначена начальником Управления по кадрам шесть месяцев тому назад. Дала знать о себе дважды. Одно письмо с просьбой обрезать Тессе крылышки - проигнорировано. Один факс, запрещающий ему посещение собственного дома, - опоздал. Он попытался представить себе, а в каком доме живет Элисон, и поселил ее в особняке из красного кирпича неподалеку от "Харродза", откуда по уик-эндам удобно добираться до бридж-клуба. Пятидесяти шести лет от роду, худощавая, она, в память о Тессе, оделась в черное. На среднем пальце левой руки Джастин заметил мужской перстень с печаткой. Предположил, что принадлежал перстень ее отцу. Фотография на стене запечатлела Элисон в начале игры на "Мур-парк". На другой, по разумению Джастина ее давно следовало снять, Элисон пожимала руку Гельмуту Колю. "Скоро тебя наградят орденом Британской империи, ты станешь дейм Элисон и отправишься руководить женским колледжем", - подумал он.
- Я провела все утро, думая, о чем мне не следует с вами говорить, - начала она громовым голосом, чтобы каждое слово долетело до тех, кому нашлось место только у дальней стены. - И о том, в чем мы на данный момент просто не сможем прийти к общему знаменателю. Я не собиралась спрашивать, каким вы видите собственное будущее. Или говорить, каким его видим мы. Для этого мы все еще слишком расстроены, - чувствовалось, что ей нравится себя слушать. - Между прочим, я - что бисквит "мадера". Не ищите многослойности ни во мне, ни в моих словах. Я одинаковая, как меня ни режь.
Перед ней на столе стоял лэптоп, совсем как у Тессы. Говоря, она тыкала в экран серой палочкой, загнутой на конце, словно тамбурный крючок.
- Но кое-что я должна вам сказать, и скажу незамедлительно. - Тычок. - Ага. Во-первых, у вас бессрочный отпуск по болезни. Пока бессрочный, потому что решение остается за врачами. По болезни, потому что у вас серьезная травма, ощущаете вы это или нет. - Тычок. - Мы покажем вас специалистам, а далее будем действовать в соответствии с их выводами, - грустная улыбка и тычок. - Доктор Шэнд. Эмили в приемной даст вам координаты доктора Шэнд. Ориентировочно вам назначено на завтра, в одиннадцать утра, но, если есть такая необходимость, вы можете договориться на другое время. Она принимает на Харли-стрит, где же еще? Вас не смущает, что она - женщина?
- Отнюдь, - любезно ответил Джастин.
- Где вы остановитесь?
- В нашем доме. Моем доме. В Челси. Скорее всего. Она нахмурилась.
- Но это не фамильный дом?
- Дом семьи Тессы.
- Ага. Но у вашего отца дом на Лорд-Нот-стрит. Как я помню, очень красивый.
- Он продал его незадолго до смерти.
- Вы собираетесь жить в Челси?
- На текущий момент.
- Тогда оставьте Эмили координаты этого дома, пожалуйста.
Элисон вновь уставилась в экран. Читает она с него или что-то в нем прячет?
- Встреча с доктором Шэнд не разовая, вы пройдете у нее полный курс. Она консультирует как индивидуально, так и в группе. И поощряет общение пациентов с одинаковыми проблемами. Насколько, разумеется, допускает режим секретности. - Тычок. - А если вы предпочитаете священника, вместо или параллельно, у нас есть представители всех конфессий, так что вы только скажите. Наше мнение - ни от чего нельзя отказываться, если не будет допущена утечка информации. Если доктор Шэнд вам не подойдет, приходите, и мы подберем кого-нибудь еще.
"Скорее всего у вас есть специалист и по иглоукалыванию", - подумал Джастин. Но занимал его совсем другой вопрос: почему она предлагает ему проверенных службой безопасности духовников, когда у него нет секретов, которыми он мог бы поделиться с ними на исповеди.
- Ага. Нужно вам убежище, Джастин? - Тычок.
- Простите?
- Тихий домик, - упор на "тихий". - Где вам никто не будет докучать, пока не сойдет на нет весь этот шум. Где вам будет гарантирована полная анонимность, вы сможете восстановить душевный покой, будете много гулять, приезжать к нам в Лондон, когда у вас или у нас возникнет такая необходимость. Таково наше предложение. В вашем случае не бесплатное, но большую часть расходов возьмет на себя ПЕВ. Переговорите с доктором Шэнд, прежде чем принимать решение.
- Если вам это угодно.
- Да. - Тычок. - Вы подверглись публичному унижению. Как это на вас отразилось?
- Боюсь, в последнее время я не бывал на публике. Вы же меня и спрятали, не так ли?
- Все равно вы страдали. Никому не нравится, чтобы его изображали в роли обманутого мужа, никто не любит, чтобы пресса выставляла напоказ его сексуальную жизнь. Но к нам ненависти вы не испытываете. Не чувствуете злости, негодования. Не собираетесь мстить. Вы это переживете. Разумеется, переживете. Вы - человек старой школы.
Не зная, вопрос это, жалоба или просто утверждение, Джастин промолчал, сосредоточив внимание на нежно-розовой бегонии, горшок с которой поставили слишком близко к батарее военных времен.
- Я получила служебную записку из финансового управления. Хотите знать, что в ней, или вам сейчас не до этого? - Но все равно сказала: - Вы продолжаете получать полное жалованье. Пособие на жену, к сожалению, снято с того самого дня, как вы перешли в разряд одиноких. Эти вопросы приходится решать, Джастин, и, по моему опыту, лучше разбираться с ними сразу. Разумеется, вы получаете пособие в связи с возвращением в Англию, но тоже только на одного. Джастин, этого достаточно?
- Достаточно денег?
- Достаточно информации для того, чтобы вы могли ее переварить?
- А что? Есть и другая информация?
Она положила палочку, оторвалась от лэптопа, пристально посмотрела на него. Однажды, в далеком прошлом, Джастину хватило безрассудства пожаловаться на что-то в одном из больших универмагов на Пиккадилли, и его одарили таким вот суровым менеджерским взглядом.
- Есть, Джастин. Есть. Мы сидим как на иголках. С Блюмом еще ничего не ясно, и пресса будет мусолить эту историю, пока не выдоит ее досуха. У вас сегодня ленч с Пеллегрином.
- Знаю.
- Он очень хороший человек. Вы проявили мужество, Джастин, вы не согнулись под ударом, и это не осталось незамеченным. Я уверена, вы выдержали ужасное напряжение. Не только после смерти Тессы, но и до. Нам следовало проявить твердость и вернуть вас обоих домой, пока еще была такая возможность. В перспективе долготерпение выходит боком, к сожалению. - Тычок, неодобрительный взгляд на дисплей. - Вы не давали никаких интервью прессе, не так ли? Не говорили с ними вообще?
- Только с полицией.
Она пропустила шпильку мимо ушей.
- Продолжайте в том же духе. Не говорите даже: "Без комментариев". В вашем состоянии вы имеете полное право сразу же класть трубку на рычаг.
- Я уверен, что это не составит труда. Тычок. Пауза. Изучающий взгляд на дисплей. На Джастина. Вновь на дисплей.
- И у вас нет бумаг или материалов, которые принадлежат нам? Являются… как бы это сказать… нашей интеллектуальной собственностью! Вас спрашивали, но я должна спросить вновь, на случай, если какие-то документы обнаружились, а возможно, обнаружатся. Ничего не обнаружилось?
- Из документов Тессы?
- Я говорю о ее внебрачных делах. - Она выдержала паузу, прежде чем объяснить, что она имела в виду. А когда она начала объяснять, до Джастина вдруг дошло, что Элисон воспринимала Тессу как величайшее оскорбление, как позор их школ, класса, пола, страны и Службы, которой Элисон посвятила всю жизнь, а Джастин ее, Тессы, стараниями превратился в Троянского коня, который и позволил ей проникнуть в цитадель. - Я думаю о тех документах, которые она могла получить законным или иным способами в ходе ее расследования, или как там она называла то, чем занималась, - добавила Элисон с откровенной неприязнью.
- Я даже не знаю, что мне следует искать, - пожаловался Джастин.
- Мы тоже. И вообще, здесь нам очень трудно понять, каким образом ей вообще удалось раздобыть все эти сведения, - внезапно злость, копившаяся внутри, прорвалась наружу. Она не хотела выказывать злость, Джастин в этом не сомневался, более того, старалась изо всех сил сдержать ее. Но, несмотря на все ее усилия, злость таки вырвалась из-под контроля. - Это просто экстраординарно, с учетом того, что стало известно… почему Тессе вообще позволили вытворять такое? Портер, конечно, прекрасный посол, но я не могу отделаться от ощущения, что в случившемся есть немалая доля его вины.
- И в чем конкретно заключалась его вина?
Молчание Элисон удивило его. Она замерла, уставившись на дисплей. Крючок держала наготове, но не подносила к дисплею. Потом осторожно опустила на стол, словно винтовку на похоронах военного.
- Да, Портер, - подвела она итог. Только он не понял, итог чего.
- Что с ним случилось? - спросил Джастин.
- Я думаю, они потрясающие родители, готовые пожертвовать всем ради этого бедного ребенка.
- Я тоже так думаю. Но чем они пожертвовали теперь?
Она вроде бы разделяла его недоумение. Видела в нем союзника, правда, только в очернении Портера Коулриджа.
- Так трудно, Джастин, так трудно принимать решения на этой работе. Хочется подходить к каждому индивидуально, вникать в обстоятельства, определяющие его поведение. - Тут Джастин жестоко ошибся, если подумал, что она оставит Портера в покое. Она просто перезаряжала орудия. - Но Портер, мы должны это признать… был в гуще событий, а мы - нет. Мы не можем действовать, если нас держат в неведении. Негоже просить выправлять ситуацию ex post facto, если нас не информировали a priori. He так ли?
- Пожалуй.
- И если у Портера было слишком много хлопот, если семейные проблемы, а их наличие никто не собирается отрицать, отнимали у него столько времени, что он не следил за развитием событий, если не видел, что происходит у него под самым носом, уж извините, я должна упомянуть Блюма… А ведь у него первоклассный помощник, Сэнди, который все время подавал сигналы. Но, видимо, напрасно. Они остались незамеченными. И сие однозначно указывает на то, что ребенок… бедная девочка… Рози, или как там ее зовут… отнимает у него все свободное время. А ведь послом назначают не для того, чтобы, выходя из кабинета, человек забывал о работе, не так ли? Джастин скромно потупился, показывая, что понимает вставшую перед ней дилемму.
- Я ничего не выпытываю, Джастин. Я вас спрашиваю… Как такое может быть… как такое могло быть… забудем на минуту о Портере, что ваша жена вела активную деятельность, о которой, согласно вашим словам, вы не имели ни малейшего понятия? Ладно. Она была современной женщиной. Пусть ни к чему хорошему это не привело. Вела свою жизнь, имела свой круг общения… - Многозначительная пауза. - Я не говорю, что вам следовало ограничивать ее, это могли воспринять как нарушение равноправия полов. Я спрашиваю, как получилось в реальной жизни, что вы пребывали абсолютно не в курсе ее действий… ее расследований… ее… уж не знаю, говорить ли? Я хотела сказать, ее назойливого стремления влезть в чужие дела?
- У нас существовала договоренность, - ответил Джастин.
- Разумеется, существовала. Равные и параллельные жизни. Но в одном доме, Джастин! Неужели вы и впрямь заявляете, что она вам ничего не говорила, ничего не показывала, ничем не делилась? Я нахожу, что в это ужасно трудно поверить.
- Я тоже, - согласился Джастин. - Но, боюсь, именно так и выходит, если прячешь голову в песок. Тычок.
- Вы делили с ней компьютер?
- Я что?
- Вопрос достаточно ясен. Вы делили с ней, или имели доступ к портативному компьютеру Тессы, ее лэптопу? Вы, возможно, этого не знаете, но она посылала в Оффис очень серьезные документы, выдвигая обвинения против определенных людей. Обвиняя их в бог знает в чем. И ее деятельность потенциально могла нанести значительный урон.
- И кому ее деятельность могла нанести урон? Разумеется, потенциально? - спросил Джастин, деликатно вызнавая интересующие его сведения.
- Кому - значения не имеет, Джастин, - отчеканила Элисон. - Вопрос в том, находится ли лэптоп Тессы в данный момент у вас, а если нет, где он может сейчас находиться и какие в нем содержатся материалы?
- Я никогда не имел к нему доступа - это ответ на ваш первый вопрос. Компьютер принадлежал ей и только ей. Я даже не знал, как войти в него.
- Насчет войти, это ерунда. У вас ли он сейчас, вот в чем вопрос. Скотленд-Ярд задавал его вам, и вы приняли очень мудрое решение, придя к выводу, что его лучше передать нам, а не полиции. За это мы вам очень признательны. Ваше здравомыслие не осталось незамеченным.
Вопросительных интонаций в голосе Элисон не чувствовалось, но вопрос, однако, не снимался. Если да, нажми на кнопку А, и тебя похвалят. Если нет, нажми на кнопку Б, и уж тогда не обессудь.
- И дискеты, разумеется, - добавила Элисон, ожидая ответа. - Тесса знала свое дело, что тут скрывать, все-таки дипломированный юрист. И наверняка копировала на дискеты наиболее важные файлы. В сложившихся обстоятельствах эти дискеты тоже создают угрозу безопасности, поэтому мы хотели бы получить и их.
- Никаких дискет нет. И не было.
- Разумеется, были. Как она могла работать на компьютере без дискет?
- Я их искал. Не нашел.
- Это в высшей степени странно.
- Полностью с вами согласен.
- Вот я и думаю, что оптимальный для вас вариант, Джастин, с учетом ситуации, принести все, что у вас есть, в Оффис, как только вы распакуете вещи, и позволить нам работать с этими материалами. Избавьте себя от боли и ответственности. Да? Мы можем договориться. Все, что не имеет отношения к нашей деятельности, принадлежит исключительно вам. Эти файлы мы распечатаем и вернем, и здесь никто не будет их читать, анализировать, сохранять. Послать с вами кого-нибудь? Для оказания посильной помощи? Да?
- Я как-то не уверен.