Миссис Богарт чуть не вскочила со своего места, она еле сдержалась от восклицания. Еще бы, именно этой даме поведала свои секреты и Моника Левин!
"На кого же работает эта Мор?" - подумала Элизабет и спросила:
- А кому еще рассказывали эту историю?
- Поверьте, Элизабет, больше никому.
- Конечно, доказывать в суде этот факт, учитывая, что Президент будет все отрицать, сложно. Но с учетом того, что вы далеко не первая сообщаете о позорных действиях Макоули, можно попытаться повоевать с ним. Скажите, Карола, сколько бы вы хотели получить с него в виде компенсации за причиненное оскорбление?
- А вы считаете, что это возможно?
"Ишь ты, - иронически подумала Богарт, - делает вид, что о деньгах она не думала. Врешь, милая, врешь! Именно деньги и успех Бриттон, подтвердивший, что это возможно, и подтолкнули тебя вспомнить тот счастливый момент и даже какой рукой ты держала член Президента".
- Самое главное в том, что ваша попытка получить материальную компенсацию вам ничего не будет стоить, это говорит о том, что попытаться следует. Чтобы все было ясно, я хочу пояснить, что наш фонд будет выдвигать условия по компенсации в сумме большей, чем вы назовете. Вам, конечно, понятно - фонд таким образом создает запасы для оплаты услуг адвокатов и помощи тем женщинам, которые защищают свою честь, не требуя материальной компенсации.
- Да, да, я понимаю. Как вы считаете, сто тысяч - это немного? - увидев, что миссис Богарт как бы замешкалась, она поспешно добавила: - Можно немного и меньше требовать.
- Нет, с него меньше брать нельзя, иначе он даже не пожалеет о своих действиях, которые вас унизили. Я хочу предложить вам, миссис Цайс, следующее: наш фонд берет на себя все расходы по подготовке необходимых документов для предъявления иска. Естественно, мы оплатим и работу адвокатов. Но давайте договоримся, что в случае успеха вы получите не сто, а сто пятьдесят тысяч долларов, а все, что удастся выбить из Президента больше этой суммы, идет фонду. Согласны?
- А если мы проиграем?
- Вы ничего не теряете, убытки понесет фонд.
- Я согласна, миссис Богарт!
- Хорошо. Завтра утром к вам заедет адвокат Барбара Декарт и вы заключите контракт о том, что наш фонд будет представлять ваши интересы в этом процессе.
- В нем мы оговорим и сумму?
- Естественно.
- Да поможет нам Господь Бог!
Через пять минут миссис Богарт была уже в машине. В первую очередь она по мобильному телефону позвонила Барбаре Декарт и попросила, чтобы она на следующий день утром встретилась с Каролой Цайс и заключила контракт, затем обратилась к ловко управляющей машиной Кристол:
- Ты посмотрела?
- Да.
- Впечатляет?
- Не говорите, ужасно интересно!
- Тогда не откладывая начинай действовать.
- Да, миссис.
Глава 19
Президент Соединенных Штатов прекрасно понимал, что отмена уцара по Ираку не отменит атаку на него со стороны специального прокурора Томаса Гордона и республиканцев. Макоули мучительно размышлял о своих возможных шагах. Телевидение и пресса совершенно не говорили о том, что отмена удара по Ираку спасла многим американским парням жизнь, что согласие Ирака допустить на свою территорию специальную комиссию ООН с целью поиска оружия массового поражения, является тоже победой США и их Президента. Журналисты и просто любители жареного начали раздувать в прессе новый скандал. В их словах было все: и то, что Президент отменил удар по Ираку только потому, что удачно отделался с помощью денег от Люси Бриттон; и то, что испугался Саддама Хусейна и поддержки Россией диктатора. Даже в родной для Президента демократической партии началось брожение и критика.
Джон Макоули находился в своем кабинете и, дожидаясь прихода своих личных друзей и советников - сенатора Дейла Беймса и руководителя группы адвокатов Андриса Джонсона, которых он пригласил на десять часов утра, просматривал газеты. Откровенно говоря, ему эта пресса осточертела, но делать нечего, надо же знать в чем его обвиняют, и готовиться к отражению этих наскоков. Президент обратил внимание на большую статью в газете "Вашингтон таймс" за подписью Прудена-младшего, одного из ближайших дружков Джима Баррета - злейшего врага Макоули.
"И что же он пишет?" - подумал Президент и начал читать: "Когда у Пентагона все было подготовлено, вплоть до последней пуговицы на штанах последнего морского пехотинца, отправляемого в Персидский залив, а американские телевизионщики уже подготовили к эфиру первый выпуск телесериала "Гром в пустыне", наш Президент, до этого с легкостью, достойной иного применения, потратил на подготовку справедливого возмездия и наказания диктатора многие миллионы долларов, вдруг по непонятным причинам отменил удар. Что это? Трусость, которую он уже проявлял, когда уклонился в отличие от своих сверстников от службы во Вьетнаме? А может, трезвый расчет, что гром и молнии, связанные с иском миссис Люси Бриттон, миновали его? Какими бы мотивами ни пользовался наш Президент, мы уже можем с уверенностью сказать, что генеральный секретарь ООН, добившийся в Багдаде согласия Саддама Хусейна на прибытие в Ирак спецкомиссии ООН и допуска ее членов к закрытым объектам, спасал не мир, не демократию, а нашего любовника № 1 - он помог Макоули спасти свое лицо, представить дело как компромисс…"
Макоули швырнул газету на стол и громко выругался:
- Сука, подонок! Есть ли у него и ему подобных хоть что-нибудь человеческое?!
В этом момент дверь неслышно отворилась и в кабинет вошла секретарь Ева Мискури и тихо доложила:
- Мистер Президент, прибыли мистер Беймс и мистер Джонсон.
- Пригласите их сюда, Ева.
Когда молодая женщина выходила, Макоули с удовольствием осмотрел ее красивую фигуру и подумал о ней: "Единственное светлое пятно в Белом доме".
Президент все больше чувствовал, как влечет его эта умная и исполнительная красавица. Он часто вспоминал их беседу, которую они в один из выходных дней имели в этом кабинете. Президенту тогда стоило немалых усилий, чтобы не обнять ее и не пощупать красивую, аппетитно выглядывавшую грудь. Но он сдержался - пусть плод, прежде чем он попытается его попробовать, порадует его взор.
Размышления Макоули прервало появление друзей. Он встал из-за стола и, пройдя к ним навстречу, поздоровался с каждым за руку. Они устроились за низким столиком в углу кабинета. Стюард принес кофе, и Президент сразу же поделился с друзьями своим мнением о прессе и добавил:
- Я все время пытаюсь найти ответ на мучительный для меня вопрос: почему свободная, демократическая и могучая страна страдает от инквизиции, которую сотворил сам народ?
- Этому способствовали и сами президенты и конгрессмены, - после очередного глотка кофе произнес Джонсон и продолжил: - Все начиналось достаточно невинно. В 1964 году закон о сексуальных домогательствах был включен в законодательство о гражданских правах. Демократы-консерваторы из южных штатов включили тогда пол гражданина наряду с вероисповеданием, цветом кожи и происхождением в перечень оснований для возбуждения исков о дискриминации. К сожалению, никто тогда не понял, какую угрозу несет в себе эта поправка. За десять - пятнадцать лет судебная система расширила сферу применения этого закона до бесконечности. Теперь под обвинение, согласно этому закону, может попасть любой невинный поступок, пусть это будет скользкая шутка или даже просто знак внимания к человеку другого пола.
- Да, да, я помню, как по телевидению транслировалось слушание по делу судьи Кларенса Томаса, - присоединился к разговору сенатор. - В свое время Томас возглавлял комитет по равным возможностям, который своей деятельностью и накалял атмосферу в обществе. Томас и сам стал жертвой этого психоза. Некая дама, ее звали Анита Хилл, выдвинула против него обвинение в сексуальных домогательствах. Основанием послужило то, что судья неудачно пошутил относительно лобкового волоса на банке с содовой. И хотя Верховный суд оправдал Томаса, женщин Америки это телезрелище так возбудило, что посыпались тысячи аналогичных исков.
- К сожалению, наше общество в этом вопросе давно переступило через черту здравого смысла, - продолжил тему Джонсон. - И свидетельством этому являются тысячи исков о лексической несдержанности. Можно подумать, что от одного лишь шутливого или неосторожного слова можно забеременеть.
Президент угрюмо заметил:
- Моя проблема заставляет меня, как Президента, взглянуть на весь этот шабаш по-иному. Я постараюсь склонить конгрессменов к тому, чтобы пересмотреть этот закон. Не знаю, обратили ли вы, друзья, внимание на недавний безобразнейший случай, связанный с шестилетним первоклассником, которого обвинили в сексуальном домогательстве?
И Джонс и Беймс отрицательно покачали головами и попросили Президента рассказать, в чем дело.
- Этому шестилетнему мальчишке по имени Джонатан понравилась тоже первоклассница, и он чмокнул ее в щечку. Наши родные американские учителя тут же выгнали его из школы и направили родителям гневное письмо, в котором с уничтожающей злобой, даже злорадством, обрушились на ребенка с обвинениями в аморальном поведении и сексуальных домогательствах. Ребенок-мальчишка, еще и близко не знал, что такое секс, а уже его взрослые дяди и тети - учителя, обвинили в разврате. Пресса, конечно же, сразу же раздула из этого случая сенсацию. Возле дома мальчика и его родителей сутками дежурили автомашины со спутниковыми антеннами-тарелками. Прибыл даже вертолет с продюсером из Голливуда, который предложил родителям продать этот сюжет для съемок фильма за сто тысяч долларов. На сей раз надо отдать должное прессе, она встала на защиту мальчика. Но школьные учителя и начальство стояли насмерть: "Мы не допустим разврата в школе. Такова политика американской системы просвещения. Поведение мужчины любого возраста должно быть сексуально корректным". Если учитель или директор школы узнают, что ребенок с кем-то поцеловался или взял кого-то за руку, то он будет немедленно исключен из школы. Самое страшное, друзья, это то, что в нашем традиционно-благожелательном обществе сложилась обстановка тотальной вражды и подозрительности. Взаимный страх полов ведет к гомосексуализации нравов, увеличению численности групп сексуальных меньшинств. Что бы мне ни говорили, но я все больше убеждаюсь, что Америка - страна удивительно несвободная. Несвободная от диких условностей и предрассудков, феминизма, неграмотности, стукачества. И поэтому я хочу сделать все возможное, чтобы обратить внимание на эту проблему всего нашего общества.
Вдруг Президент увидел, что сенатор Беймс улыбается.
- Дейл, ты, очевидно, считаешь, что я таким образом хочу оправдать свое поведение?
- Нет, я так не считаю. Тем более, такое оправдание не будет принято во внимание нашим обществом. Я полностью согласен с тобой, Джон. И рад, что ты увидел эту проблему. А улыбаюсь я потому, что в России тысячи женщин встали на защиту Президента Америки. Они требуют прекратить моральное линчевание. Очень популярная в России газета "Комсомольская правда" объявила, что все желающие поддержать тебя могут написать письмо, а газета передаст их в США. И вот первый результат - партия из ста тысяч писем уже направлена самолетом в Штаты. Кроме этого, сотни писем в твою поддержку пришли сюда, как говорится, своим ходом.
- Интересно, - улыбнулся Президент, - и что же они пишут?
- Смысл большинства этих писем российских женщин сводится к тому, что для американцев твои любовные связи - сладкий повод для скандала, для россиян - повод для недоумения. Русские искренне не понимают: неужели человека можно отправить в отставку за то, что он потрепал милую мордашку за щечку?
Сенатор достал из тоненького кейса два конверта:
- Я прихватил парочку писем, которые написали две известные в России женщины - публицист и политик Валерия Новодворская и дизайнер Ирэн Андреева.
Беймс достал из конверта письмо Новодворской и стал читать: "Вместе с прогрессивной, здравомыслящей частью российского народа я завидую черной завистью американкам, у которых, по-видимому, не осталось никаких других проблем, кроме как отслеживать любовные похождения своего Президента. То, что вокруг вполне безобидного события, такого, как адюльтер мужчины, пусть он и занимает высокий пост, может возникнуть такой шум, означает только одно: у великой державы нет больше серьезных проблем, и она может сосредоточиться на таких малозначительных проблемах".
Далее мисс Новодворская сравнивает скандал вокруг твоего имени с Президентом Никсоном и утверждает, что у него, Никсона, было гораздо больше грехов перед американским народом, поскольку он покушался на чистоту политической кампании в борьбе за президентское кресло. Затем она пишет: "Если бы американцы хоть немного походили в нашей шкуре, они неустанно молились бы на Джона Макоули и приносили бы каждое утро к крыльцу Белого дома букеты фиалок. - Беймс пропустил почти целую страницу письма и прочитал окончание. - Так что если американские избиратели не знают, в чем еще поизощреннее обвинить своего Президента, пусть обратятся к демократической российской общественности, мы поможем правильно сформулировать пункты обвинения. К тому же в США, видимо, избыток подходящих кандидатур на президентский пост, если американцы так легко бросаются словами вроде "импичмент"…
Сенатор достал второе письмо и перевод к нему и стал читать: "Если бы я оказалась на их месте, то была бы счастлива, что Макоули обратил на меня внимание. Но если бы мне это не понравилось, я повернулась бы и ушла. Испокон веку женщина имела право дать пощечину и уйти. Вся эта история, которую знаю, как и другие, в изложении средств массовой информации, вызывает у меня брезгливость - по отношению к тем дамам, что затеяли скандал, но не к Президенту США. Я не в силах понять женщину, которая подаст в суд на мужчину, обратившего на нее внимание. Если это внимание не было, конечно, сопряжено с принуждением и насилием. Однако Макоули вроде бы не держал их на прицеле и не привязывал к койке или батарее центрального отопления. Теперь о деньгах: ладно, пусть бы одна из этих дам - Люси Бриттон - подала иск на сумму, равную судебным издержкам, это больше бы походило на трепетное отношение к своему достоинству. Однако она требует возмещения морального ущерба в размере двух миллионов долларов. Сама сумма вызывает сомнение в праведности гнева этой женщины.
Еще одна мысль, на которую, естественно, наводит этот скандал: у Макоули, как и у всякого крупного политика, есть враги, силы, которые устраивает уход нынешнего Президента США со своего поста. И весь этот спектакль с оскорбленным дамским целомудрием - не более чем хорошо оплачиваемые, управляемые и вполне рассчитанные политические игры. Можно, конечно, рассуждать о торжестве американской демократии, когда любого человека, в том числе и главу государства, можно привлечь к ответственности. Однако такие игры, когда каждая кошка из подъезда может раскачать стул под избранным всеми лидером и возмутить спокойствие общества, опасны.
Когда избирают главу государства, его не кастрируют. А в период предвыборной кампании всячески подчеркивают человеческие качества претендентов, их привлекательность".
Дейл Беймс пропустил несколько абзацев и продолжил читать: "Лично я считаю настоящим мужчиной лишь того, кто способен обратить внимание на женщину. Это нормально, я не за адюльтеры, семейные скандалы или рождение незаконных детей, это взгляд женщины, прожившей достаточную жизнь, чтобы набраться опыта и не быть ханжой. И поддержку своих взглядов я нахожу у Ивана Бунина. Недавно я перечитывала его. Бунин, согласитесь, фигура достойная и как литератор, и как человек, проживший чистую жизнь. Он пишет, что его страшно волновали женщины, и он при всяком удобном случае пытался добиться их расположения.
Бунин и Макоули мне симпатичны. Раздувшие скандал дамы пошлы и банальны".
Дейл Беймс закончил читать и, аккуратно сложив письмо и перевод с русского на английский, спрятал в конверт.
В кабинете наступила тишина, каждый раздумывал о своем. Минуты через три паузу прервал Президент. Он встал и, прогуливаясь по кабинету, задумчиво и как-то расстроенно произнес:
- Да, русские женщины умнее наших - более развитые… умные.
Он вдруг остановился напротив друзей и обратился к сенатору:
- Дейл, ты не согласишься оказать мне одну услугу?
- О чем речь, конечно!
- Постарайся дать Саре почитать эти письма. По-моему, это важно.
- Нет проблем, сделаю. Я ей могу всучить десятки, сотни, даже тысячи таких писем.
- Ну это слишком, а вот прочитать хотя бы несколько из них будет ей на пользу.
- Джон, - обратился Джонсон к Президенту, - но мы пришли к тебе с рядом вопросов.
- Давайте, друзья, выкладывайте!
- Первое. Лично я сожалею, что ударом по Ираку мы не отвлекли внимание народа от предстоящих рассмотрений в суде, как минимум, двух дел. У прокурора Гордона практически готовы материалы для подачи в суд исков Кэт Бредли и Илоны Сталлер. По имеющейся у нас информации, Гордон обсудил вопросы взаимодействия с президентом и адвокатами фонда "За свободу женщин". Боюсь, что мы будем счастливы, если сможем откупиться за очень большие деньги. Этот проныра Гордон уже ковыряется в материалах, связанных с твоими любовными увлечениями другими женщинами.
- Ничего себе! - Макоули неожиданно улыбнулся и спросил: - Не кажется ли вам, друзья мои, что меня в рай никогда не пустят, а в аду будут жечь на медленном огне?
Сенатор Беймс, тоже улыбаясь, ответил:
- Я где-то читал, что жизнь - это рай для грешников. Вижу, что ты, дорогой Джон, хочешь лопасть из рая в рай. Кстати, имей в виду, аду не угрожает похолодание. Ученые подсчитали, что во вместилище для нераскаявшихся грешников поддерживается температура 445 градусов по Цельсию. Праведников, которые избавлены от геенны огненной, тоже ожидает довольно знойная погода - 232 градуса.
- Ничего себе! - потер подбородок Президент. - А как ученым удалось это вычислить?
- Они использовали высказывания из книги Нового Завета Откровение Иоанна Богослова, где говорится, что дьявол был "брошен в озеро огненное, горящее серою". Испанский ученый-физик из университета Сантьяго де Кампостела подтвердил, что точка кипения серы - 445 градусов.
- А как высчитали температуру в раю? - заинтересовался Андрис Джонсон.