- Ну, не прибедняйся, ты же не нищий.
- Извини, но практически ты сделала меня таким.
- Так что же ты хочешь?
- Чтобы ты отказалась от иска в четыре миллиона долларов. Это позволит нам не перейти черту разумности и не допустить скандала и даже трагедии.
- Хорошо, Майкл, предположим, я откажусь от иска, какие ты дашь гарантии, что вся эта грязная чепуха, о которой ты писал, не выплеснется на страницы газет и экраны телевизоров?
- Я готов письменно гарантировать это.
- И ты считаешь, что этих гарантий достаточно?
- Да. Тем более, это единственное, что я могу. Не сомневаюсь, что ты не проиграешь. Дело в том, что одновременно с письменным обязательством я передам тебе достоверные, скажем, документальные факты на тех, кто еще, кроме меня, хоть частично знает о тебе.
- Что это за факты?
- Их любовных похождений и причастности к нарушениям закона и даже преступлениям.
- Ого! И это точно?
- Абсолютно точно. Они будут знать, что ты можешь любому из них, как минимум, испортить карьеру.
- Но что с тобой будет, когда они узнают о том, что ты передал эти сведения и документы мне?
- А что со мной будет, если я не договорюсь с тобой? - вопросом на вопрос ответил Хаммер.
- На прокурора Гордона у тебя тоже есть материал?
- И на него тоже.
- Майкл, а это правда, что у Гордона имеются магнитофонные записи рассказа Моники Левин о ее отношениях с Макоули?
- Да, у него имеются ровно двадцать магнитофонных кассет с живоописаниями Моники этих отношений.
- Откуда они у него появились?
- Ему передала их сотрудница спецслужбы.
- Ты можешь назвать ее фамилию?
- Я могу рассчитывать на то, что мы придем к соглашению?
- Ну, предположим…
- Сара, в таких делах должны быть определенность и четкость.
- Пожалуй, я согласна.
- Сара, давай без "пожалуй"…
- Хорошо, хорошо, я согласна.
- Фамилия этой сотрудницы Анджела Мор. Она ближайшая подруга Моники Левин, которая, как из ведра, выливает на микрофон, спрятанный в одежде Мор, компромат на Президента.
- Как мы оформим нашу договоренность и оговорим гарантии?
- Я могу подготовить проект договора, где оговорю все нужные тебе и мне моменты.
Сара задумалась. Хаммер играл в открытую, но говорит ли он правду? "Хотя, чего я мучаюсь? - подумала она. - Он же изложит нашу договоренность письменно… Почитаю, посоветуюсь с Барбарой, а затем приму решение…"
- Хорошо, Майкл, я согласна. Сколько тебе надо времени, чтобы подготовить договор?
- Сутки.
- Я жду твоего звонка через три дня. Мне сегодня и завтра надо быть в Нью-Йорке, - и Сара поднялась с кресла, давая понять, что Майкл может уходить.
Хаммер не стал задерживаться и, попрощавшись, направился к дверям, сел в автомашину и уехал.
Сара задумчиво смотрела в окно. Тревога в ее душе не утихала, разговор с бывшим любовником успокоения не принес. Хаммер действительно много знал, и сомнений у нее не было, - он может причинить ей много неприятностей. Она отошла от окна и, устроившись в кресле, глубоко задумалась: "Что же предпринять? Мои подруги в этой ситуации бессильны…"
И вдруг, словно яркий лучик, мелькнуло в голове: "А что, если поговорить с Джо Сольдо? Он решительный человек, мужчина. Нет сомнений и в том, что Джо по сравнению со мной более искушенный… В конце концов, Хаммер угрожает не только моему благополучию…"
Сара посмотрела на часы: пора ехать. Именно сегодня у нее запланирована встреча с избирателями и посещение того злополучного ресторана в городе Альбионе, где она так неудачно пообедала, не подумав дать чаевых официантке. На сотом километре от Нью-Йорка ее будут дожидаться несколько человек из ее группы поддержки. Среди них и Джо Сольдо, которого она действительно обожала. Симпатичный, бесцеремонный, что особенно нравилось ей, и в то же время здорово влюбленный в нее. Да, она обязательно поговорит с ним о Хаммере. Конечно, говорить Джо все, что на самом деле было у нее с Хаммером, она не намерена.
Сара встала и решительно направилась в спальню. Взяв кое-какие вещи, косметику, спустилась вниз. Оба помощника - белокурая Роза и темноволосый Морис - уже были готовы к дальней дороге. Роза доложила:
- Машина и охрана готовы.
- Ну что ж, тогда поехали. Роза, садитесь со мной в машину, а вы, Морис, поезжайте в другой.
- Хорошо, миссис, - с легким поклоном ответил Морис и спросил: - Разрешите ваши вещи положить в машину?
- Да, будьте добры, распорядитесь, а я пока сделаю пару звонков.
Сара направилась в свой рабочий кабинет и в первую очередь позвонила супругу и сообщила о своей поездке. Президент ответил:
- Да, помню. Я собирался сегодня вечером вылететь на встречу с нашими парнями. Но придется вылет отложить на пару дней.
- Куда ты хочешь лететь?
- В район Персидского залива. Надо обязательно повстречаться с теми парнями, которые ведут боевые действия против Саддама.
- Когда ты полетишь?
- Через два дня.
Пожелав друг другу счастливого пути, они закончили разговор. После этого Сара сделала еще несколько звонков и вышла к машинам. Не прошло и пяти минут, как кортеж из трех автомашин двинутся в дальнюю дорогу.
Лимузин супруги Президента - огромный бронированный "кадиллак" - был оборудован лучшим образом: к услугам хозяйки были и телевизор, и магнитофоны, и все виды связи. Сразу же за спинками передних сидений стояла перегородка с поднимающимся стеклом, что позволяло хозяйке вести разговоры по телефону или же с попутчиком, который мог оказаться с ней на заднем сиденье, скорее похожим на мягкий диван, без опасений, что ее разговоры могут быть услышаны сидевшими впереди людьми. Сара посадила рядом с собой Розу. Как только кортеж выехал на трассу, ведущую к Нью-Йорку, Роза стала докладывать супруге Президента новости. Первая из них была неприятной. Та, старательно подбирая слова помягче, сказала:
- Ваши братья Тони и Хью собрались развернуть выгодный бизнес - производство и экспорт грецкого ореха.
- Да, да, они мне говорили об этом, - кивнула Сара и вдруг подумала: "А что, если с братьями поговорить о Хаммере? Хотя нет, не буду впутывать их в это дело".
- Они решили выделить 118 миллионов долларов для инвестиции в ближайшие шесть лет в совместное предприятие "Арго интернэшнл" в Аджарии - автономной республике Грузии, - продолжила доклад Роза. - Но не учли одного обстоятельства.
- Какого?
- Они выбрали партнера, который неприемлем для Президента Грузии.
- У аджарского Президента острые политические разногласия с Президентом Грузии. Ситуация усугубляется еще и тем, что политический оппонент грузинского Президента, по данным наших спецслужб, связан с крупным мафиози Григорием Луганским. У Президента нашей страны есть основания избегать любых ассоциаций с Луганским. Дело в том, что в 1993 году мистер Макоули на обеде в честь спонсоров демократической партии пожимал Луганскому руку, а в 1995 году Григорию Луганскому было отказано во въезде в США на основании информации о его преступной деятельности. Ваши братья месяц назад нанесли первый визит в Аджарию. Они хотели лететь прямиком в Батуми - столицу Аджарии, но Тбилиси дал понять Вашингтону, что было бы правильно заехать и в столицу Грузии. Представители государственного департамента США дали соответствующий совет Тони и Хью, и они посетили Тбилиси, где получили аудиенцию у Президента Грузии, но затем побывали и в Батуми. Там они объявили об ореховом проекте и сразу же направились в Италию на крестины внука аджарского Президента. Тони стал крестным отцом, что прозвучало двусмысленно в свете звучавших обвинений.
Для заключения сделки Тони и Хью на прошлой неделе опять собрались в места произрастания грецкого ореха, который на американском рынке является дорогим товаром. Советник мистера Макоули по национальной безопасности попытался отговорить ваших братьев отказаться от этого проекта, но они публично заявили, что недоказанным обвинениям не верят и что у них нет причин верить всяким слухам, и привели пример с Хаммером, который хотел оклеветать вас и получил за это по заслугам.
- Вот засранцы! - вспыхнула Сара. - Как только возвратимся из поездки, напомните мне, я с ними как следует поговорю.
- Хорошо, - однозначно сказала Роза и продолжила: - Президент Аджарии использовал сделку с вашими братьями, чтобы придать этим отношениям вид поддержки, которую оказывает ему администрация Президента Соединенных Штатов. Мистер Макоули, узнав об этом, распорядился, чтобы сотрудники спецслужб представили Тони и Хью доказательства, что Григорий Луганский мафиози, что и было сделано. И вот сегодня адвокат ваших братьев сделал заявление о том, что сделка расторгнута, так как Тони и Хью не хотят нанести какой-либо ущерб администрации.
- Так что, вопрос закрыт?
- Думаю, что да.
- Ну, и слава Богу! Не хватало мне еще и этой проблемы. Сейчас нам, как никогда, надо быть настороже. Вы слышали, конечно, об инциденте с нашим обедом в ресторанчике города Альбион?
- Да, конечно. Я же была там с вами.
- Видите, как этот случай раздули?
- Что поделаешь - это же предвыборная борьба. Кстати, я хочу сообщить вам еще одну новость. Дело в том, что наш основной соперник - мэр Нью-Йорка - оказался смертельно болен.
- Как болен?! Что с ним?
- У него рак простаты, и теперь ему предстоит длительный курс лечения. Его имидж стал стремительно падать. К этому следует добавить, что мэр решил развестись с женой, с которой прожил вместе шестнадцать лет.
- Уже объявлено об этих обстоятельствах?
- Нет еще. Руководители вашего предвыборного штаба хотят обсудить эти вопросы с вами и ждут с нетерпением вашего приезда.
- Вы правы, Роза, здесь есть что обсудить. К тому же мы уже прибыли, - и Сара пальцем указала вперед, где у стоянки для отдыха стояло около десятка автомашин и большая группа людей.
Это и был сотый километр, где кандидата в сенаторы - Сару Макоули - дожидались члены ее предвыборного штаба и друзья.
Глава 37
Во вторник утром Президенту свои люди доложили, что специальный прокурор Гордон достиг договоренности с судом о слушании дела по иску Мерлин Биделл.
Макоули поручил адвокату Джонсону постараться выяснить, когда следует ждать повестку в суд. Джонсон прибыл к Президенту на следующий день. Макоули как раз был один, и у него нашлось несколько минут, чтобы побеседовать с другом с глазу на глаз. Джонсон, понимая, что Президент чертовски занят и необходимо беречь буквально каждую минуту, сразу же перешел к делу.
- Мне кажется, Джон, что для нас настало самое тяжелое время. Мы уже на все сто процентов знаем план Гордона. Он один за другим наносит нам два удара в виде судебных слушаний по искам Мерлин Биделл и Беллы Крипас, а затем сразу же начинает главное сражение за объявление импичмента.
- А член в задницу не хочет получить этот пес?! - зло воскликнул Макоули.
- Он не только этого заслуживает. В старые добрые времена он давно бы уже числился в розыске как без вести пропавший или спокойненько почивал в бозе после случайной драки или автомобильной катастрофы. Но, увы! По вине наших президентов они стали не только прозрачными для общества, но и каждый их шаг стал предметом обсуждения любого человека - от бомжа на берегах Потомака до кухонной хозяйки и подпольной проститутки.
- Да, ты прав. Мы живем в других условиях, когда Президент страны может быть унижен и обвинен любым человеком, который называет себя налогоплательщиком.
- Честно говоря, мне иногда становится страшно за страну, где все воспитание детей сводится к неприемлемости полов и доказыванию, что любое, пусть бредовое обвинение в расовой нелюбви, заканчивается бредовыми судебными и административными преследованиями.
И вдруг Президента словно прорвало:
- Да, да! С большим трудом американцы, взрослея, выздоравливают от такого воспитания. Но излечиваются не до конца и продолжают жить в плену дурацких иллюзий и, главное, продолжают калечить детей, прикрывая им руками глаза и нарабатывая будущие неврозы и комплексы. Посмотри, как активно помогают нравственному оскоплению науки феминистки, которые выхолащивают из себя все сексуальное. Они игнорируют даже то, что Господь создал мужчину и женщину, чтобы они могли производить на свет себе подобных.
- Ты прав, Джон, нация, правда, еще сопротивляется. В голливудских фильмах женщина еще пока представляется сексуальной, а мужчина - мужественным.
- Но долго ли Голливуд протянет? Уже сейчас порой складывается впечатление, что "политкорректной" страной правим не мы, а полоумные феминистки, гомосексуалисты и защитники животных. Особенно феминистки! Посмотри, каким влиянием обладают эти кликуши! Могут потащить любого из нас в суд даже за косой взгляд, который покажется им сексуальным. И суд присяжных будет всерьез рассматривать, были ли сексуальные домогательства в наших словах, жестах или взглядах. Эмансипэ демагогически выступают против дискриминации женщин, но при этом пытаются дискриминировать, например, любителей порнографии, требуя ее запрещения.
- И при этом аргументируют свои требования тем, что порнография унижает женщину. Причем фамилию женщины почему-то упорно не называют. Ведь не всех же женщин на земле они имеют в виду. Черт возьми, даже для американцев это чересчур.
- Чересчур? Я бы сказал, что это уже массовая шизофрения. Вспомни хоть Бриттон, которая подала на меня в суд за то, что я якобы ее домогался. А в чем состояли эти "домогательства"? Что, я насиловал ее или пытался изнасиловать? Нет! В номере отеля, куда эта сучка сама пришла, я предложил ей заняться сексом.
Мне все чаще приходит в голову мысль: а может, и не так уж плохо, что эта напасть свалилась на меня, нормального, здорового мужика. Пусть мой народ на этом примере убедится, куда мы катимся. Может, люди задумаются и вдруг поймут.
- Я думаю, что в нынешнем столетии этого, увы, не случится.
- Понимаю. Поэтому будем, дорогой мой друг Андрис, сражаться. Правда, это не должно меня отвлекать от главного, чему должен служить Президент Великой Америки, - вести борьбу с врагами моей страны. - После небольшой паузы Макоули спросил: - Ты говоришь, что через пару дней может прийти мне повестка в суд?
- Да. Мне верный человек подсказал, что ее надо ждать в пятницу.
- Значит, послезавтра, в четверг, я вылечу в район Персидского залива, где меня ждут храбрые солдаты Америки.
Макоули помолчал несколько минут, а затем подсел на диван к Джонсону и хлопнул его ладошкой по колену:
- Андрис, если ты считаешь, что я недооцениваю ситуацию, то ошибаешься. Верные люди информируют меня регулярно. И они, и я понимаем опасность, которая грозит мне. Поверь, я так же, как и ты, и Дейл, серьезно озабочен планом Гордона. Не скрою, если бы я был уверен, что можно было сохранить в тайне обстоятельства гибели или исчезновения этого зверя, я, пожалуй, предпринял бы соответствующие меры. Говорю тебе, как брату, и полностью доверяю вам, моим друзьям. Ты и сам прекрасно понимаешь, что, идя на неординарные меры, я обязан думать не только об имидже, авторитете своем, но и о Президенте, даже бывших и будущих президентах Соединенных Штатов. Прав я или нет?
- Мы понимаем тебя, Джон, и, конечно же, ты прав, когда говоришь об имидже не только твоем, но и всех президентов. Но с волками жить, надо по-волчьи выть. Я, Дейл и кое-кто из наших верных друзей предпримем меры.
- Какие меры? - насторожился Макоули.
- Конечно же, не силовые. У нас появились материалы, которые свидетельствуют о том, что и специальный прокурор Гордон, и лидер республиканского большинства в сенате Линдер, которые являются самыми ярыми твоими противниками, были далеко не святыми в делах, в которых обвиняют тебя. Не думаю, что предание гласности их похождений будет лишним.
- Согласен. Но только факты должны быть безукоризненно убедительными. Иначе, как говорится…
- Мы понимаем это, и каждый факт проверен многократно. Мы готовы действовать.
- Хорошо. Но ты же понимаешь, что я, ты и Дейл должны быть в стороне?
- Конечно. Не волнуйся, все просчитано.
- Я до самого отъезда буду чертовски занят, но в случае чего… звоните.
- Да, Джон. Как идут дела в Ираке?
- Пока неплохо, но и появились проблемы.
- Какие?
- Сегодня ночью иракцы сбили три наших самолета. Скорее всего, два пилота погибли и один попал в плен. Он пытался воспользоваться помощью вертолета спасения, который при посадке был также сбит, и, скорее всего, экипаж - четыре человека - погиб. Представляю, какой вой поднимут эти линдеры и прудены…
- Но это же война. Даже трудно представить, что боевые действия позволяют гибнуть только солдатам одной из воюющих сторон.
- Все это так… Но ты же сам хорошо знаешь, как у нас могут повернуть дело. Достаточно одному-двум завопить, как найдутся тысячи, которые с удовольствием поднимут такой вой, что до любых ушей дойдет. Этот инцидент еще раз подтверждает, что я должен быть там, где сегодня наиболее трудно.
- Я понимаю. Хорошо, Джон, мы сделаем все, чтобы тебе, а точнее, нам был причинен как можно меньший урон.
Макоули пожал другу руку и, прощаясь, сказал:
- Сейчас явится госсекретарь Христина Кейс, нам надо обсудить некоторые проблемы…
- Да, да, я понимаю. Пока.
Не прошло и пяти минут после ухода Джонсона, как прибыла Кейс.
В последнее время ей пришлось работать с полной нагрузкой. Порой приходилось по два-три раза в неделю мотаться в Европу, на Ближний Восток, в Африку и Азию, но "железная леди" держалась бодро, правда, усталость и напряжение можно было прочитать на ее лице. Она вошла в Овальный кабинет с улыбкой.
Президент встретил ее в центре кабинета и пригласил к низкому журнальному столику. Гостья устроилась на удобном диване, а Президент - в кресле. Он озабоченно произнес:
- Никак не можем разобраться. Современные, много раз проверенные ракеты часто выходят из-под контроля и не попадают в цель. Мне звонил министр обороны. Ночью одна из ракет, выпущенная подводной лодкой по штабу иракского корпуса, расположенного в пяти километрах от южного города-порта Басра, неожиданно изменила курс и взорвалась в густонаселенном районе почти в центре Басры.
- Есть потерпевшие?
- В том-то и дело: есть и погибшие, и раненые, главным образом дети и женщины. Разрушено несколько домов.
- Это плохо…
- Еще бы! Я дал указание образовать комиссию.
- Представителей разработчиков и изготовителей ракет включили?
- Конечно. Учитывая важность этой проблемы, я поручил возглавить комиссию своему помощнику по обороне.
- Правильно сделали, мистер Президент. Такие промахи дорого обходятся нам на международной арене. Уверена, уже сегодня, максимум завтра придется давать объяснения.
- Скорее всего, придется, - согласился Президент и просительно сказал: - Мы здесь одни, давай будем на "ты", мне от этого даже чуть-чуть легче на душе.
- Хорошо, хорошо, Джон, - Кейс улыбнулась несвойственной ей улыбкой - широкой, открытой и доброжелательной.