поперерезал, и теперь поджидает очередную жертву своего искусства здесь у лифта, главного
перекрестка приходов и уходов, – вы свободны? Здравствуйте, – добавила она уверенно,
словно коллеге по работе.
Мужчина обернулся. Перед ней оказался совершенно незнакомый мужчина, с повязкой
плотно повязанной по самые глаза. Халат неуклюже на нем торчал, и было такое впечатление,
словно он его натянул поверх зимнего пальто в этот жаркий период лета. Выглядело смешно и
странно.
– Извините, я обозналась.
Мужчина смолчал, даже не пожал плечами, и показался совершенно чужим, посторонним,
тем более, коллега должен был, хотя бы сказать "нет проблем!", а не нагло и холодно
смотреть на нее отмороженными глазами, словно она не женщина, а какое-нибудь
ничтожество. Надя демонстративно отвернулась и пошла за девочками по коридору в
реаниматорскую с чувством необъяснимой вины. Остался тяжелый чужой взгляд. Мысленно
назвала его "залетным человеком". Назвала невольно, наверное, в отместку за невнимание к
женщине, и осталась своим изобретением довольна. Его внешность, широкая медвежья спина
напоминала ей человеческую тупость и неразборчивость в общении с людьми. И потом, уже
открывая дверь и пропуская девочек мимо охранника в палату к Юрию Владимировичу, не
могла избавиться от навязчивого лица незнакомца в непрофессионально обтянутой повязке и
неуклюжем халате. Лицо не исчезало даже, когда больного они втроем "перетаскивали"
вместе с капельницей на каталку, сдерживаясь от нелестных слов в адрес тяжести пациента.
"Что-то здесь не так, – думала она о незнакомом мужчине, – таких у нас просто не бывает. И
зачем он стоял на площадке перед лифтом с повязкой на лице? У нас что, в отделении
эпидемия?" – ввернула она себе с издевкой.
Парень в милицейской форме лейтенанта быстро среагировал и встал из-за стола.
– Вам нужно следовать за нами, молодой человек, – сказала она охраннику. И подмигнула.
Андрей улыбнулся:
– За вами, мадам, хоть в огонь!
– И в воду, – добавила она, бросив косой взгляд в сторону подруг. Девочки заулыбались.
Одна даже не преминула заметить:
– Для закалки.
Андрей не пропустил и покорно в образе влюбленного подтвердил:
– Я не возражаю!
– О! – откликнулись все хором.
Надя пошла было за девочками, но остановилась, посмотрела на дверь реаниматорской.
– Андрей, будь хорошим мальчиком, помоги девочкам, а я сейчас…
96
– Наденька… Обижаешь. Для тебя…
– Знаю. Помоги им, я быстро, – кинула она находу и вернулась в палату. Подошла к
лежанке Юрия Владимировича, задумчиво осмотрела разбросанную постель. Отметила
неприятный вид, забрала у пустой соседней лежанки подушку и байковое одеяло ушедшего в
никуда бывшего больного, свернула валиком, положила вдоль постели, пристроила подушку,
где должна быть голова больного и все это накрыла простыней. Улыбнулась своей выдумке.
Извинительно приложила ладонь к груди. Перекрестила постель.
У двери операционной она подошла поближе к охраннику и тихо предупредила:
– Андрюша, у нас на этаже появился чужой человек. Мужчина. Похожий на пришельца-
дебила. Операция продлится не меньше часа. Так что…
– Понял, Надя.– Андрей подобрался весь, посерьезнел.
– Он в белом халате с повязкой, как у меня, – она показала на свое лицо. – Понял?
Он кивнул, посмотрел на часы и, взявшись рукой за кобуру, поспешно ушел.
В операционной ее уже ждали. Владимир Максимович отметил свое недовольство жестким
укором:
– Вы что, разучились нормально ходить?
Она не ответила, виновато наклонила голову и приступила к своим обязанностям –
подошла с к Юрию Владимировичу, набросила манжет на его руку, заработала грушей.
– Можно. Нижнее девяносто. Верхнее – сто пятьдесят.
– Капельница, – коротко приказал Владимир Максимович.
Вставив в вену иглу и прижав ее пластырем, отрегулировала кран капельницы.
– Можно.
– Анестезия… – произнес Владимир Максимович.
Анестезиолог ввела в позвоночник иглу…
*
Андрей вычислил его сразу. Не понятно, по каким признакам. Пришелец – как назвала его
Надя. Опыта в медицинской сфере у Андрея не было и как ходит человек в сроднившейся
среде медицинских коллег по длинному коридору с множеством дверей палат, он не знал. Но
этот, в неуклюже натянутом на толстую, похоже, не очень летнюю одежду халате, с плотно
повязанной маской на широком обветренном лице, шел, как не по делу от нечего делать, и ни
с кем не здороваясь, словно был со всеми в ссоре. Андрей последовал за ним, не обращая
внимания на приветствия встречных работников, знающих его, охранника, дежурящего в
конце коридора у дверей реаниматорской. Может быть по походке – медвежьей,
прощупывающей, чтобы не выдать себя зверю на охоте – Андрей интуитивно почувствовал
его. Шел за ним скрыто, независимо, как дурачок, которому все равно, что и кто вокруг.
Пришелец неожиданно свернул лишь на долю секунды повернув голову в сторону двери с
надписью "Комната санобработки", и дернул за ручку двери. Комната была закрыта на
крючок изнутри. Женский голосок крикнул "сейчас". Пришелец, отвернулся к стене, стал
терпеливо ждать. Рядом дверь туалета. Андрей подошел, дернул за ручку. Закрыта. Принял
позу ожидающего и не поинтересовался у стоящего рядом Пришельца, работает ли отхожий
кабинет. Андрей знал – не работает. Пришелец смолчал – значит, не знал. А не знал, потому,
что он чужой. С другой планеты… Настала минута спросить его об этом. Андрей еле
сдержался от сильного желания увидеть его лицо, когда он, отвечая ему на вопрос, обернется.
Делать это было опасно и глупо. Можно было спугнуть милицейской формой. Пришлось
ограничиться тщательным рассматриванием спины "инопланетянина", отметив его не очень
холеные брюки цвета "хаки", совсем недавно изрядно помятые и подпачканные внизу,
97
кроссовки и темно-серого неизвестного названия одеяние, выглядывающее из-под полы
белого халата.
Наконец дверь открылась, из комнаты вышла медсестра Анечка. Она ушла в глубь
коридора, не взглянув на ожидающих. В комнату зашел по праву очереди Пришелец. Не
обернулся. Теперь-то, если Андрей его дождется… Куда денет он свое лицо? Спрячет в карман
халата? И так пойдет, как всадник без головы?..
Но искушать судьбу Андрей не стал. Когда мужчина вышел, он уже стоял в открытом
санитаркой по его просьбе туалете, наблюдая за ним в щели двери. Вел себя пришелец, как и
до этого, – скованно, не оборачиваясь, – показал спину и… то, что было ниже пояса, повергло
Андрея в шок: все нижнее принадлежало женщине. Вместо брюк – голые вполне телесного
цвета незагорелые женские ноги. Спина оставалась такой же безобразно широкой и бугристой
– мужская. Стало непонятно кто – Он или Она – Пришелец? И Андрей назвал его "Оно".
Оно неожиданно повернуло в сторону реаниматорской. Теперь Андрей последовал за ним.
Были все основания задержать подозреваемого. Андрей уже приближался на расстояние,
допускающее выгодную позицию, но Пришелец неожиданно открыл дверь реаниматорской и
как хозяин вошел во внутрь. Андрей шагнул следом. Подозреваемый даже не обернулся,
остановился напротив кровати Юрия Владимировича, вынул пистолет с глушителем. Два
тормозящих действия на секунду смутили Андрея: разве, пока он выслеживал преступника,
больного прооперировали и уложили в постель? – под простыней топорщилось его тучное
тело и голова. А может, нет?
Андрей выхватил оружие, приказал:
– Стоять! Милиция!
Но Пришелец даже не дрогнул. Создавалось впечатление, что он глухой и, не раздумывая,
произвел два выстрела в накрытого простыней больного.
Действия убийцы показались нереальными. Ошеломленный Андрей не мог шевельнуть ни
одним мускулом. Происшедшее своей невероятностью парализовало сознание. Пришелец
хладнокровно спрятал пистолет, меланхолично повернулся и, не глядя на охранника, пошел
мимо к выходу. И тут, наконец, Андрей увидел его лицо. Это была Надя…
*
Надя аккуратно вынула капроновую трубочку капельницы из иглы, приклеенной
пластырем к руке Юрия Владимировича, и в ожидании посмотрела на Владимира
Максимовича.
– Везите, Наденька, – впервые назвал он ласково в присутствии медперсонала. И Надя
знала – почему. У него было моральное право на это: операция прошла очень удачно и в этом
была ее необычная заслуга. – Я пришлю вам на помощь девочек. – Спасибо вам и всем… –
добавил он, покидая операционную.
Гордость и неловкость, два противоположных чувства одновременно овладели ею,
побоялась поднять голову и посмотреть в глаза всем, кто, так же как и она, операционная
сестра, заслужили похвалы доктора. Выкатить Юрия Владимировича в длинный коридор
отделения ей помогли анестезиолог, и даже терапевт и только тут она заметила охранника. Он
стоял у прохода в операционную и со страхом смотрел на нее.
– Что случилось, Андрей?
Он с досадой встряхнул головой, что означало, как ему это все надоело, все эти странности
в которых не так просто разобраться здесь в этом доме жизни и смерти.
– Надя, это вы?
Надя настороженно окинула его.
98
– А что, разве не похожа? Пойдемте, Андрей, – сказала она, – поможете его перенести на
кровать. И там мне расскажете, что случилось.
– Хорошо, Надя, – он послушно присоединился к каталке и пока не прибыли в палату,
упорно молчал. На его лице мельком Надя заметила испуг в ожидании чего-то неприятного, и
в то же время – любопытного.
Дверь в палату он открыл только после повторной Надиной просьбы, с тяжестью, словно
это была не высушенная годами стабильной температурой сосновая, а массивная
многопудовая с двойной противовзрывной оболочкой бункерная дверь. "Ничего себе!", –
хотела сказать вслух, но пожалела мужское самолюбие… Неужели больничная атмосфера так
угнетающе действует на видавшего виды кровавых сюжетов работника правоохранительных
органов? Тем более – на охранника?!
Еще больше ее удивил Андрей, когда вошли. Он остановился у двери, даже не осмелился
сам без ее настойчивой просьбы подойти к постели больного. Она подкатила каталку ближе к
краю кровати, протянула руку к простыне, под ней топорщилось одеяло с соседней кровати,
которую подложила, веря в чудо, но в этот момент Андрей предупреждающе ее остановил:
– Не надо! Посмотри внимательно. Там должны быть следы от пуль. Туда он стрелял два
раза.
Надя замерла. Непонятный страх от Андрея автоматически передался ей. На поверхности
простыни ближе к изголовью кучно одна возле другой лежали величиной с мелкое куриное
яйцо две вмятины-воронки. Андрей разгладил ладонью, и в центре их высветились едва
заметные точки от пуль. Теперь все стало на свои места. Андрей с облегчением вздохнул:
– Надя, у тебя есть родная сестра, очень похожая на тебя?
Надя в оцепенении смотрела на охранника.
– Ты меня слышишь, Надя? Есть у тебя сестра?
– Нет… – сомнамбулическим голосом ответила она. – Нет, – повторила она, в ужасе сжимая
возле груди кисти рук. – Так это… он?…
– Да, Надюша, – почти вульгарно произнес Андрей, – он решил, что твой мужик… то есть…
в общем, лежал укрытый с головой под простыней.
Она в ужасе схватилась за голову и закричала невнятные слова:
– Да какой он мой, Андрей! Какой?! У меня нет моего здесь! Здесь одни больные,
Андрюша, – она свалилась в руки Андрея и зарыдала. Он обхватил ее за плечи, поглаживая:
– Поплачь. Немного поплачь. Это от тебя уходит стресс. У меня, когда я только начинал
работать в органах, такое тоже было. Но приведений я еще не встречал. Честно скажу, – он
отвел ее лицо перед собой, ласково вытер глаза отворотом ее халата. Губы сами потянулись к
желанной женщине, слились с вялым просыпающимся ее ртом. Она прижалась к нему и
ответила. Таившееся еще с момента появления Андрея в больнице чувство выплыло наружу.
Теперь она не могла сдержать себя. Она отдалась поцелуям, как будто совсем недавно не
переживала за Юрия Владимировича, в которого, по словам доктора, будто бы влюбилась!..
Глава 25
Нетрадиционные встречи
Дом на Академика Павлова Федор Пантелеевич нашел без проблем. Обычный,
девятиэтажный с тремя подъездами, стоял сразу же за "Китайской стеной" – длинным, почти
на весь квартал двенадцати подъездным домом. Квартира Корневых находилась на третьем
99
этаже и, слава Богу, не на девятом – лифт не работал и Федор Пантелеевич подумал, что это
неспроста, уж очень везет ему в начале дня, а так не может быть и что будет в конце?
Он позвонил. За дверью не спросили "кто там?", послышался тихий шорох. Федор нажал
на ручку, дверь легко поддалась и плавно отворилась. Он вошел. Над головой зажглась
люстра, и в ту же секунду ее свет больно ударил в глаза, ослепил до полной темноты.
Короткий взрыв в голове оборвал связь с окружающим. Федор осел на пол. Медленно
приходил в себя. Перед глазами вырисовывалось женское старческое лицо. Деревянный
маятник, поражая своим размером, из стороны в сторону колебался у самого лица кагебиста.
Федор заметил, что основание маятника было зафиксировано в крепкой руке хозяйки дома.
"Скалка!" – подумал Федор, улыбнувшись женщине, – как я мог забыть! Ведь меня же Роберт
предупреждал!" В другой руке старая держала его собственное удостоверение. Внимательно
изучала, рассматривая его улыбку. Видно никак не могла совместить черты лица на фото с
подлинником. Из-за дурацкой улыбки. И Федор состроил лицо. Теперь сошлось. Улыбка, но
виноватая, теперь появилась у хозяйки.
– А я думала, это террористы. Пришли за выкупом. Ты уж извини, сынок товарищ майор. Я
тут стерегу их…
– Да чего там! – скромно отпустил он, поглаживая макушку и садясь на стул. – Да не
волнуйтесь вы так, София Андреевна. Где Роберт?
Она обиделась:
– Спросил бы лучше, где его жена!
– К вам за это время кто-нибудь приходил из родственников или знакомых?
Она отрицательно мотнула головой. На широком мужественном старческом лице Федор не
заметил ни малейшего признака беспокойства или хотя бы озабоченности. Казалось, она
знала, где ее дочь, но была на нее сердита и поэтому не хотела говорить на болезненную тему.
– Ну, может быть, она у подруги застряла надолго. Обиделась, может, на Роберта? – кинул
предположительную версию Федор.
– Да ничего она не обиделась, – вырвалась у нее. – На такого мужа обижаться!..
Выпендривается она, вот что, сынок майор.
– Федор, София Андреевна…
– Ну и что ж что Федор, – в запале перебила она. – Нечто это в первый раз. Уходит к
подруге, как только он в командировку. Вот и недели две назад не успел он улететь в Москву,
тут же исчезла, сказала, чтоб не волновалась, "поживу у подруги". Скучно ей видишь ты
дома-то! Блудница.
– У нее, что есть кто-то?
– Да ты что, сынок-Федор майор?! Она трусиха до знакомства, до мужиков. Она у нас
воспитанная. Ты что?! Мы ее, пока не закончила институт, взглянуть на них не разрешали. А
как же? Кому нужна жена без образования? Грузчику на Южном вокзале или водопроводчику
по квартирам?
Федор усмехнулся:
– А что? Сантехник хорошо получает.
– Ну да, – ввернула с усмешкой, – а жена секретуточкой при управдоме. Нет уж – сперва
образование, а потом выбирай по себе. Так что она там, сынок-Федор.
– У подруги?
– У нее, у Риты.
– Адрес знаете?
– Нет, но у нее есть записная книжка. Я сейчас, – она пошла в комнату и вернулась сразу
же с узким зеленым блокнотом, – тут он, посмотри, сынок, я без очков. Найди на букву "ка".
Косарская Рита.
100
Федор пролистал, прочитал адрес, отдал блокнот:
– Благодарю, София Андреевна. У меня, пожалуй, вопросов больше нет. Хотя… Почему бы
вам не позвонить Рите домой?
– А ты думаешь, только ты такой умный? Звонила. Так она на звонки не отвечает, когда
Евгения у нее. Ты понял, до чего додумались?! Да ты запиши, сынок-Федор майор, адресок-
то. Забудешь ведь.
– Не забуду, София Андреевна. Пойду я искать вашу дочь-блудницу, – ввернул он,
улыбнувшись.
София Андреевна не ответила шуткой. Ее лицо неожиданно осунулось и, подобрав подол,
она приложила его конец к лицу и завздрагивала плечами. Федор растерялся и минуту стоял,
не зная как поудобней успокоить старую женщину, по-отечески тепло назвавшая его сынком-
Федором.
*
Адрес на проспекте Харьковских Дивизий он нашел без труда. Позвонил и тут же
вспомнил о "скалке" Робертовой тещи. Ему открыла темноволосая женщина
предпенсионного возраста. Входя и улыбаясь про себя, посмотрел, нет ли в руках у очередной
хозяйки орудия кулинарного искусства, но, женщина, невнимательно взглянув на
удостоверение, молча мирно пригласила в комнату и показала на кресло.
Комната была богато обставлена: гарнитур "Жемчуг" полным набором заполнял большую
комнату, не считая импортной тумбочки под телевизор "Электрон", недешевый музыкальный
центр "Корвет" с полуметровыми колонками по пятьдесят ватт и неизвестной марки
массивный магнитофон. Федор понял, что у подруги есть, чем развлечься и развлечь других,
да еще при наличии соответствующей компании, а у Женечки были все основания
постоянного гостеприимства не игнорировать. По всей вероятности, семья (еще не известно
из скольких человек) была из элитных коммунистических партийных верхушек, других
версий, Федор со своей профессиональной осведомленностью советского опера, придумать
не смог. Но к какому бы клану эта семья не принадлежала – законному или в законе – крыша
одна. Так что…
– Я вас слушаю, майор.
"Ага", – мелькнула мысль у Федора, – "Значит, не простая штучка. Читает документы
быстро и все запоминает".
– Извините: Федор Пантелеевич. Спецотдел расследований…
– Очень приятно, майор. Зинаида Борисовна. Чем обязана?
– У меня к вам несколько вопросов, Зинаида Борисовна. Первое: где ваша дочь, Рита?
Каменное лицо хозяйки осталось неизменным. И это уже не понравилось Федору. Зинаида
Борисовна невозмутимо остановила немигающий взгляд на лице Федора и сказала просто:
– Это, скорей, нужно спросить у нее самой.