Начальник Фесенко лицом в грязь не ударил и расстарался. Несмотря на наплыв отдыхающих, разместил "дорогого гостя" в номере люкс третьего - генеральского - корпуса и распорядился организовать питание на месте. Павел не стал барствовать и после душа принял предложение Гонтарева поужинать в кафе "Нептун", больше известном в народе как "Девятый вал". В нем с обеда рекой лилось вино и до глубокой ночи не закрывались двери. Павла это не прельстило, и они с Гонтарем выбрали более скромную "Палубу". На ней не так "штормило", как в "Девятом вале", а публика вела себя гораздо степеннее.
При их появлении в зале тут же, как из-под земли, возник хозяин - Ашот и принялся рассыпать мелкий бисер перед Гонтаревым. Тот было размахнулся как следует отметить встречу с земляком, Павел же предложил ограничиться скромным ужином, в итоге они сошлись на бутылке "Чегема" и порции шашлыка. Вино оказалось превосходным, а шашлык нежным и буквально таял во рту. После утомительной дороги Павел быстро разомлел, разговор лениво перескакивал с одного на другое и вскоре иссяк. Договорившись встретиться утром, они разошлись. Павел, оставшись один, не стал подниматься в номер и уединился на кипарисовой аллее, чтобы наметить план предстоящей беседы в СГБ, но в голову шли совершенно другие мысли. Он, как и многие, подпал под очарование волшебной и неповторимой природы Абхазии.
Огромный диск луны выплыл из-за зубчатой стены гор и залил окрестности призрачным светом. Золотой купол Сухумского собора, подобно Вифлеемской звезде, таинственно мерцал на фоне величественной панорамы гор. По их склонам приветливо перемигивались трепетными огоньками частные дома. Море, устав после апрельских штормов, умиротворенно плескалось у ног и о чем-то загадочно перешептывалось с берегом. Голову кружил пьянящий запах цветущей лаванды и дерева. Все дышало миром и покоем.
Покой и уверенность в успехе завтрашнего дня воцарились и в душе Павла. В номер он возвратился с легким сердцем и, едва коснувшись головой подушки, уснул. Разбудили его веселый перестук мячей, доносившийся с теннисного корта, скрежет шестеренок в спортивном городке и бодрый марш физкультурников. Под его звуки десяток "божьих одуванчиков" на площадке аэрария пытались убежать от инфаркта и паралича. Побрившись и приняв душ, Ковалев оделся и отправился на завтрак в столовую, там встретился с Гонтаревым, и уже вместе они поднялись в кабинет к Быстроногу.
Тот, обложившись телефонами, принимал доклады подчиненных из Верхней и Нижней зон безопасности на линии разделения огня между подразделениями абхазской и грузинской армий. Поздоровавшись, он подтвердил Павлу: в СГБ готовы к встрече с ним, и предложил машину с провожатым - Гонтаревым. Павел поблагодарил и отказался: Служба контрразведки Абхазии располагалась неподалеку от санатория, он решил пройтись пешком.
В этот час в воздухе еще сохранялась утренняя свежесть, он с удовольствием прогулялся по набережной и затем направился в СГБ. Здание Службы находилось в старой части Сухума, где следы войны были не так заметны, но когда Павел подошел к "силовому кварталу", она опять напомнила о себе. Двадцать килограммов тротила, заложенные боевиками Дато Шенгелии, разнесли на куски старую "шестерку", но не смогли ничего поделать с прочными, как гранит, стенами бывшего особняка купца Алоизи. Вылазка террористов не напугала сотрудников СГБ и милиции, но вынудила принять дополнительные меры безопасности. Территорию службы и министерства внутренних дел обнесли металлическим забором, а на подходе установили дополнительный блок-пост.
Павел остановился перед КПП и предъявил контролеру служебное удостоверение. Сержант придирчиво изучил его и только тогда открыл проход во двор. Ковалев направился к центральному подъезду, по иссеченным осколками ступеням поднялся на крыльцо и вошел в фойе. Здесь его ожидала еще одна проверка. Дежурный - моложавый подполковник - сверил фамилию в удостоверении со списком, лежащим перед ним, а затем принялся кому-то звонить.
Впервые оказавшись в иностранной спецслужбе, Ковалев с живым интересом осматривался по сторонам. Прошло 15 лет с того дня, как была образована Служба госбезопасности Республики Абхазия, но многое еще напоминало о ее советском прошлом. В глаза бросался старый девиз: "У чекиста должны быть горячее сердце, холодный разум и чистые руки!" Под ним в стеклянном футляре хранилось Красное знамя. На металлической пластине, почерневшей от времени, угадывалась надпись: "Сотрудникам ОГПУ Республики Абхазия за беспощадную борьбу с контрреволюцией".
Павел перевел взгляд вправо. О новых, суровых реалиях службы говорил простенький стенд. Длинный фоторяд в траурных рамках напоминал, что спустя 15 лет после окончания кровопролитной грузино-абхазской войны спецслужбы Грузии продолжали ее вести. Она была одинаково беспощадна как к новичкам, так и к ветеранам. Павел задержал взгляд на последней фотографии - молоденького лейтенанта - печально вздохнул и перевел взгляд на дежурного. Тот закончил разговор по телефону и объявил:
- Товарищ майор, председатель вас примет!
- Куда идти? - поинтересовался Павел.
- Вас проводят, - ответил дежурный и, обратившись к помощнику, распорядился: - Инал, сопроводи.
Присоединившись к старшему прапорщику, Ковалев поднялся на второй этаж, проследовал по извилистому коридору и вошел в приемную председателя СГБ. В ней, кроме секретаря - миловидной женщины с характерным греческим профилем и соответствующим ему именем - Афродита и телохранителя - явно не Аполлона - крепко сбитого парня с руками сельского кузнеца, никого не было. Поздоровавшись, Павел вопросительно посмотрел на секретаря. Она приветливо улыбнулась и предложила:
- Павел Николаевич, пожалуйста, присядьте, председатель закончит разговор, и я вас приглашу.
- Спасибо, - поблагодарил Ковалев, занял свободный стул и пробежался взглядом по приемной.
Она мало что могла сказать даже наблюдательному посетителю. В ней не было ничего такого, чтобы раскрывало работу службы и личность ее руководителя. Разве что внушительная батарея телефонов на столе секретаря говорила о том, что председатель руководил не только секретными операциями, но и вникал в проблемы, которыми жила непризнанная республика.
А вот дальше Павлу пришлось удивляться. Его внимание привлек бронзовый бюст первого председателя Всероссийской чрезвычайной комиссии Феликса Дзержинского. Он существенно отличался от хрестоматийного образа "железного Феликса". У его абхазского двойника куда-то подевалась борода, а вместо нее появились длиннющие усы. Нос Дзержинского также претерпел изменения, на нем возникла горбинка, а его длине мог позавидовать сам Гоголь. Он как бы говорил: местному Феликсу есть дело не только до службы, ему не чужды и человеческие слабости. Нос абхазского Дзержинского словно заглядывал в стакан. Такие же метаморфозы произошли и с аббревиатурой. Щит больше напоминал рюмку, а меч походил на шампур для шашлыка.
Павел так и не смог понять причину столь удивительных изменений в образе Дзержинского и в аббревиатуре СГБ. Тишину приемной нарушил требовательный звонок. Афродита сняла трубку и ответила:
- Да, Аслан Георгиевич, здесь! Ждет? Хорошо, - положив трубку, она предложила Павлу: - Товарищ майор, пожалуйста, проходите.
Ковалев стремительно поднялся со стула, бросил взгляд на зеркало и, поправив галстук, вошел в кабинет председателя. Навстречу ему поднялся высокий, грузный, добродушного вида человек. Сын директора средней школы большого абхазского села Кутол Аслан Бжания и сам во многом походил на него. Без необходимости не вмешивался в работу руководителей подразделений и предоставлял им право самостоятельно действовать. По отношению к оперативному составу вел себя по-разному: снисходительно относился к некоторым вольностям подчиненных, кто пахал в "поле", но был строг к тем, кто протирал штаны в кабинетах и пытался выдувать бумажные результаты.
Об учительских корнях председателя говорил и сам кабинет. Его стены пестрели изречениями:
"Груз знаний - это тот груз, который не давит".
"Ученье свет, да неучей тьма".
"Иногда мудрость приходит с возрастом. Иногда возраст приходит один".
"Длину жизни определяет Всевышний. Ее ширину определяешь ты сам".
"Всякое приключение есть результат плохо организованной работы".
"Весь смысл секретной службы заключается в ее секретности".
"Не надо суперагентов. Найдите тех, кому везет".
Крепко пожав руку Ковалеву, председатель, оценивая, кто перед ним, задержал взгляд, а затем предложил:
- Присаживайтесь, Павел Николаевич.
Павел занял место за столом заседаний и вопросительно посмотрел на председателя. Тот открыл папку, достал документ и, прежде чем передать, поинтересовался:
- Как доехали, Павел Николаевич? Как устроились? Проблемы есть?
- Все нормально, товарищ полковник, остановился в санатории МВО.
- В санатории? - На лице председателя появилась загадочная улыбка, и он спросил: - И как, здоровье еще не подорвали?
- Что-о? - не понял Павел, но быстро сообразил, вспомнив, что по этому поводу говорил Быстроног: с утра некоторые отдыхающие ищут, где бы опохмелиться, а вечером где бы напиться, - и тоже ответил шуткой: - Пока любовался только закатом.
Председатель хмыкнул и заметил:
- Этим тоже не стоит увлекаться. Вечера у нас еще прохладные, так что может потянуть на горячительное, - и, перейдя на деловой тон, он пододвинул к Ковалеву документ и пояснил: - Здесь то, что мы дополнительно наработали по вашему объекту Мальчик.
- Спасибо! - поблагодарил Павел. - Я собственно приехал, чтобы детализировать ряд моментов в отношении него. В первую очередь нас интересует связь Пацана - Гудиса Тарбы. Они вместе находились в окружении, и я надеюсь, что беседа с Тарбой прольет свет на интересующие нас вопросы. Главный из них - был ли Пацан в вербовочной ситуации.
- Беседа с Тарбой - не вопрос. С ним состоялся предварительный разговор, и он готов к ней, - заявил председатель.
- Спасибо. А можно ли организовать ее поскорее, время не ждет.
- Да, время - это самая большая ценность! Мы, к сожалению, его мало ценим, - отметил председатель и похвалил: - Молодцом, что приехали, а не понадеялись на бумагу. В нашей работе важны оттенки и нюансы. Живая беседа с Тарбой может дать то, чего не хватает в ваших материалах.
- Так точно! Мои руководители именно из этого исходили, когда направляли в командировку.
- В таком случае, Павел Николаевич, мне остается пожелать вам успеха. Если понадобится дополнительная помощь, обращайтесь прямо ко мне, - и, заканчивая беседу, председатель порекомендовал: - Перед тем как приступать к работе, зайдите к моим советникам - полковнику Угрюмову и полковнику Корнилову. В Абхазии есть своя специфика, в том числе и в контрразведке. Они с ней освоились, и их советы лишними не будут.
- Обязательно зайду, - заверил Ковалев.
- И еще, Павел Николаевич, сколько вы планируете находиться в Абхазии? День-два? - уточнил председатель.
- Не больше двух.
- Тогда примите еще один совет, - и снова на лице председателя появилась лукавая улыбка: - Кроме террористов и диверсантов, в Абхазии вас могут подстерегать и другие опасности.
- И какие же? - насторожился Ковалев.
- Абхазский стол.
- В каком смысле?
- Пейте через тост, - продолжал интриговать председатель.
- Это почему же?
- А потому, у нас существуют 22 тоста.
- Сколько?! - поразился Ковалев.
- 22, и это только обязательных, - сохранял невозмутимый вид председатель.
- Как же вы такое выдерживаете?! - поразился Павел.
- Сноровка и тренировка.
- Но ее у меня нет!
- Вот потому и предостерегаю.
- Учту, товарищ полковник.
- Поэтому, Павел Николаевич, не теряйте бдительность. Наши и мертвого уговорят выпить, - добродушно заметил председатель и, передав папку со справкой на Пацана, нажал кнопку на переговорнике и распорядился: - Афродита, проводите нашего гостя к советникам.
- Хорошо, Аслан Георгиевич! - ответила она.
Ковалев возвратился в приемную и в сопровождении Афродиты прошел в кабинет советников. Они находились на месте. Полковник Андрей Угрюмов и полковник Игорь Корнилов, до этого руководившие подразделениями контрразведки в частях миротворческих сил, прикипели душой к Абхазии и после увольнения в запас остались в республике, чтобы помочь становлению ее молодой спецслужбы.
Угрюмов - худощавый, спортивного сложения, с сухим, строгим лицом являл собой саму беспощадность, и только озорные чертики, скакавшие в его глазах, смягчали суровый облик советника. Корнилов был полной противоположностью Угрюмову. Его крупная фигура и открытое лицо лучились добротой и радушием. Появлению коллеги они были искренне рады. Корнилов тут же принялся заваривать чай, а Угрюмов достал из холодильника баночку каштанового меда. Несмотря на разницу в возрасте и в звании, Павел вскоре чувствовал себя так, будто снова оказался в родном коллективе. И когда иссякли общие темы разговора, он перешел к главной - предстоящему разговору с Гудисой Тарбой. К большому разочарованию Павла, к тому, что сотрудники СГБ изложили в справке на Пацана, советники ничего нового не добавили. Это читалось на его лице, и Корнилов поспешил ободрить:
- Павел Николаевич, не вешай носа! Разговор с Тарбой, если правильно построить, что-нибудь да даст.
- Главное - в беседе с ним выбери верный тон, - посоветовал Угрюмов.
- Надеюсь, получится, - грустно обронил Павел и спросил: - Когда и где будет организована встреча?
- Если желаешь, то можем прямо здесь. Позвоним, и он подъедет, - предложил Угрюмов.
- Нет, Андрей, лучше не у нас, - возразил Корнилов.
- Ну почему, Игорь? Все под рукой, а Пацан далеко и не узнает.
- Андрей, не забывай, Гудиса абхаз! В казенном кабинете получится казенный разговор.
- Ты прав, Игорь, тогда лучше на природе, - согласился Угрюмов и порекомендовал: - Ресторан "Айтар", ехать недалеко и место классное.
- Плюс хорошая кухня и нормальная обслуга. Так что все будет в тему, - поддержал это предложение Корнилов, полез в холодильник, достал запотевший глиняный кувшин с вином и пояснил: - Это тебе, Павел Николаевич, безотказная затравка для начала разговора.
- Благодарю, Игорь Николаевич, я закажу в ресторане! - отказался Ковалев.
- Кончай, Павел, бери и не кочевряжься! - потребовал Корнилов. - Это не просто вино, а знак твоего внимания к Тарбе!
- Бери, бери, лишним не будет! - присоединился к нему Угрюмов.
- Хорошо, как скажете, - согласился Ковалев, взял кувшин с вином и поинтересовался: - Кто-то из вас поедет со мной на встречу с Тарбой?
Корнилов переглянулся с Угрюмовым и ответил:
- Я так думаю, беседу тебе, Павел, надо начинать одному.
- Но я же не знаю национальной специфики?! - возразил Ковалев.
- Вот именно. В Абхазии, если за столом собрались больше двоих - то это не разговор, а застолье.
- Только и будешь, что поднимать тосты, - с улыбкой заметил Угрюмов.
- 22! - вспомнил Ковалев о предупреждении председателя.
- И это только обязательные, - хмыкнул Корнилов и заверил: - Все будет нормально, Павел Николаевич, Тарба вменяемый мужик. Держись с ним проще и разговор пойдет как надо.
- Ну а вы-то потом подъедете?
- Как решишь свои вопросы, так позвони. Мы же русские люди, будет грехом, если не сообразим на троих.
- Хорошо, - согласился Ковалев и уточнил: - Встреча с Тарбой уже назначена?
Здесь зазвонил телефон. Корнилов снял трубку и, выслушав, ответил:
- Понял. Хорошо. Пусть ждет нас в "Айтаре". Скоро будем.
Закончив разговор, он объявил:
- Едем, Павел Николаевич! Тарба уже в городе.
Оставив папку со справкой на Пацана Угрюмову, Ковалев, прихватив с собой кувшин с вином, присоединился к Корнилову. Они спустились вниз, сели в дежурную машину и поехали на встречу. Ресторан "Айтар" располагался в живописнейшем районе Сухума на берегу моря и походил на двухпалубный теплоход. Они поднялись на верхнюю "палубу". Навстречу им из- за столика поднялся высокий худощавый мужчина лет сорока.
"Тарба!" - подумал Ковалев и не ошибся.
- Знакомьтесь, Павел, Гудиса, - представил их друг другу Корнилов и, после того как они пожали руки, предложил: - Ребята, пообедайте, поговорите, а я подъеду позже. Извините, дела, - и оставил их одних.
Ковалев, помня его наказ, выставил кувшин с вином на стол. Это произвело впечатление на Гудису. Ледок настороженности в глубине его глаз растаял, он оживился и позвал:
- Мака, как там барабулька?!
- Уже готова, Гудиса Алексеевич, - откликнулась из подсобки официантка и через минуту появилась с блюдом, на котором лежала горкой аппетитно поджаренная рыбешка.
- Наш деликатес. Попробуй, такого ты еще не ел, - предложил Гудиса.
- С удовольствием, - принял предложение Павел и, разлив вино по бокалам, произнес тост: - За знакомство!
Они выпили, Павел навалился на барабульку. Рыба действительно оказалась превосходной и, как сочный сухарик, таяла во рту. Вслед за ней Мака подала блюдо из черноморской камбалы. Гудиса, похоже, знал толк в рыбе и принялся нахваливать ее достоинства. Ковалев слушал, изредка вставлял слово и деликатно подводил к интересующей его теме. Упоминание о войне вызвало на лице Гудисы болезненную гримасу, но он не замкнулся в себе. Вместе с ним Павел возвратился в то суровое время и не пожалел. Из рассказа Тарбы о Пацане он почерпнул ряд важных деталей, серьезно усиливших шпионскую версию.
Теперь, когда главная задача была решена, Павел наконец мог себе позволить расслабиться. Этому способствовала и сама природа. Теплый, бархатистый "батумец" нежно ласкал разгоряченное лицо, забирался под рубашку и щекотал тело. Ленивая морская волна монотонно шуршала галькой и настраивала на лирический лад. Павлу уже казалось, что все эти Имерлидзе и Пацаны, агенты и резиденты существуют в каком-то другом, ирреальном мире. Гудиса тоже захмелел, и его понесло - он блистал неповторимым абхазским красноречием. Павел уже сбился считать тосты, когда к ним присоединились Корнилов с Угрюмовым. Присутствие за столом двух заслуженных полковников его растрогало. Он разлил вино по бокалам и попросил слово:
- Товарищи полковники, разрешите тост?
- Ну, конечно, Павел, - благодушно произнес Корнилов.
Ковалев поднялся из-за стола и, придав голосу твердости, объявил:
- Игорь Николаевич, Андрей Юрьевич, я пью за вас, за русских офицеров, которые здесь, на земле Абхазии, защищают интересы России! Гудиса, я пью за вашего начальника Аслана Георгиевича! Честно скажу, не ожидал, что наши проблемы он примет как свои. Я вам…
- Стоп! - остановил его Корнилов и, подмигнув Угрюмову, сурово сказал: - Павел, я как советник тебе советую, не пей за начальника, пей с начальником.
Ковалев с недоумением посмотрел на него, потом на Угрюмова; они с трудом сдерживали улыбки, и расхохотался. Ему вторили советники и Гудиса. В тот вечер Павел чувствовал себя на седьмом небе. Абхазия очаровала и его.