- Правда?
- В пять ноль восемь по женевскому времени. Когда ее привезли в госпиталь, она была уже мертва. Убийца выстрелил из машины и скрылся.
- А Ортега уже узнал об этом?
- Да, через десять минут. У нас есть подтверждение.
- Ты думаешь, что эта штука с Петерсеном - его ответ?
- Возможно.
- Черт подери!…- Бендер опять замолчал.- Ладно, поддайте ему еще жару. И хорошенько!
- Да, но нам нужны дополнительные средства. Контрас…
- Средства будут. Не беспокойся. Будут!
Раух положил трубку, покачал головой:
- Этот подонок Петерсен…
- Мы все делаем, чтобы найти его,- заметил Фаулер.
Раух вдруг расхохотался.
- Что тут смешного?
Но Раух уже не мог остановиться: он почти лег грудью на стол, в изнеможении хлопая по ручкам кресла:
- Да отмените вы ваши поиски…- наконец выговорил он.
- Что?! - удивился Фаулер.
- Не доходит? Пока Петерсена не нашли, Бендер будет давать нам все, чего мы захотим. Для этой войны в Никарагуа! Ха-ха-ха…
17.40.
Манкузо пробыл в библиотеке конгресса всего минут пятнадцать: перелистав материалы биографии Терри Фэллона, он сразу же напал на след. Притом такой след, что потребовалось разрядиться - и немедленно. Он сел в машину и погнал на ипподром в Пимлико. Там он поставил всю свою наличность - пятьдесят шесть долларов - на Счастливчика, бежавшего в четвертом заезде. Только после того как Манкузо потерял все до единого цента, он наконец успокоился.
Когда он снова попал в офис, Росса там уже на было. Манкузо прочел оставленный на столе телекс насчет убийства полицейского в Кембридже, спустился в бар "У Герти", но Росса не оказалось и там.
Тогда Манкузо решил, что, пожалуй, сегодня имеет смысл не отправляться сразу же домой, на 37-ю стрит, в меблированные комнаты миссис Уайнстайн, а заглянуть сперва к Мэнди.
Так он и сделал.
Взяв у Герти ключи от ее квартиры, он подъехал к дому, поднялся к ней, но, открыв дверь, увидел сидящего в гостиной блондина с короткой стрижкой. Лет ему было девятнадцать, от силы двадцать, грудь обтянута спортивной водолазкой. При виде Манкузо он опустил стакан, который держал в руке, и встал.
- Здорово. Не обращай на меня внимания.- Манкузо повесил свое пальто за дверью. Парень, однако, продолжал глазеть на него.- Что ты интересного увидел, а?
- Ничего.
- Тогда садись, допивай свой стакан.
Манкузо зашел в ванную и вымыл руки. Через тонкую стенку он слышал, как в соседней комнате ходит ходуном двухспальная кровать. Вернувшись, он налил себе виски, взял номер "Ридерс дайджест" и уселся на старую, обтянутую коричневым плюшем софу. Он как раз подошел к разделу "Юмор в военной форме", когда дверь спальни распахнулась и послышался крик Мэнди:
- Поросенок вонючий! Я тебе сейчас дам под зад коленкой, живо отсюда вылетишь. Дрянь паршивая!…
В коридор нагишом выскочил парень, по всей вероятности, студент колледжа, того же возраста, что и первый, сидевший в гостиной. Держа в руках свою одежду и кроссовки, он истерически хихикал. Следом, натягивая на ходу халат, показалась Мэнди:
- Глянь-ка на него, Джо! - обратилась она к Манкузо.- Этот щенок только что обоссал всю мою постель!
Манкузо с трудом удержался от емеха.
- Сука старая! - заорал в свою очередь студент, торопливо натягивая штаны.- Скажи спасибо, что только обоссал!
- Ах ты засранец! - И Мэнди бросилась на него с кулаками.
- Сукин сын!…- пробормотал Манкузо, поставил недопитую рюмку и схватил Мэнди за руку.- Успокойся, из-за такого сосунка не стоит волноваться.
- А тебя кто просит вмешиваться, хрен собачий? - вспылил парень.- Сходи сперва в сортир и просрись как следует!
Второй парень тут же встал, чтобы поддержать друга.
- Послушайте, ребята, так не пойдет,- обратился к ним Манкузо.- Лучше вам обоим сейчас выйти прогуляться.
Мэнди между тем опять заголосила:
- Этот хрен мне не заплатил!
- И не собираюсь! - огрызнулся студент.
- Ну зачем же так? Не будь сквалыгой,- стал увещевать его Манкузо.- Людям ведь надо есть.
- Пусть говно жрет, плевать я хотел!
Мэнди попыталась вырваться из рук Манкузо.
- Пусти Джо! Я этому гаденышу яйца пообрываю!
- Ну зачем же, когда я здесь! - И Манкузо только покрепче прижал ее к себе. - А ты, парень, не дури и заплати что следует,- обратился он к студенту.
- Закрой хлебало! - озверел тот.- А то так вмажу, век не забудешь!
В ответ Манкузо чуть больше расстегнул куртку, чтобы можно было увидеть кобуру на боку.
- Может, есть желание пососать вот это, парень? - Манкузо постучал по кобуре с револьвером.
Глаза у студента полезли на лоб.
- А теперь деньги на стол и катись отсюда куда подальше!
Студент молча бросил пачку скомканных долларовых бумажек на стол, и оба парня тут же испарились.
- Педик паршивый! - Мэнди, плеснув себе виски, спрятала деньги в карман халата.- Ну и жизнь пошла! Совсем не дают ничего заработать!
Манкузо сел на софу, взял со стола свою рюмку. Вздохнув, подумал: трое уже погибли - Мартинес, тайный агент и этот полицейский в Кембридже. А дело-то ведь еще далеко не кончено…
Сидя рядом с ним и приводя в порядок спутавшиеся волосы, Мэнди тихо поскуливала:
- И что за люди пошли? То педики, то чокнутые.
Он сделал большой глоток и отставил рюмку.
- Ну так что, потолкуем, подружка?
19.40. (по центральному времени)
Первым делом, вернувшись к себе в отель, Тед Уикофф принял душ, чтобы смыть пот и пыль Техаса и хоть как-то размяться после долгой езды. Он готов был, кажется, стоять под душем целую неделю - лишь тогда, наверное, ему удастся избавиться от застрявшего в волосах запаха прерий. Но было уже поздно, а надо было еще звонить в Вашингтон Дэну Истмену.
Тот как раз ужинал с женой и сыном-подростком, когда дворецкий подозвал его к телефону.
- Что ты там обнаружил?
- Кое-что. Или ничего. Как посмотреть,- ответил Уикофф, стоя в своем номере возле кровати и растираясь полотенцем.- Но могу доложить, что Фэллон и родня его жены не слишком-то ладят друг с другом.
- Великолепно! Зять и теща совсем как в классических анекдотах! И это самая главная новость, которую ты там вынюхал?
- Вовсе не теща. А тесть. И никакой это не анекдот. Да, его жена находится в заведении… минутку…- Уикофф перелистал бумаги на ночной тумбочке.- Называется "Убежище кармелиток". В Кливленде. Утром я туда отправляюсь.
- Думаю, тебе не следует этого делать.
- Никаких проблем. Билет уже заказан.
- Послушай! - Истмен повысил голос.- Не к чему тревожить эту женщину, она больная, у нее с головой плохо.
- Но откуда известно, что она свихнулась? Никто никогда ее в глаза не видел!
Истмен начинал терять терпение:
- Да она в психбольнице чуть не десять лет. Об этом, черт подери, знают все в городе. И если мы ее только тронем, то газеты пронюхают и сделают из нас бифштекс.
- А кто сказал, что они пронюхают?
Истмен замолчал.
- Ты еще не видел вечерних газет? - спросил он после паузы.
- Нет, а что?
- Тут у нас кое-что случилось.
- С кем это?
- Со мной и Бейкером.
- А что такое?
- Посмотри вечерний выпуск теленовостей. И потом позвони мне. Скажешь свое мнение.
- Так скверно?
- Может, и так…
Положив трубку, Уикофф не смог сдержать улыбки. Вот так всегда: на высокие посты вечно выбирают не тех, кого надо. Он оделся и вышел. На улице съел гамбургер и выпил пива, после чего отправился в центр. Там он набрел на бар "Филлис". В баре играли музыку "кантри", было дымно и шумно. Среди публики он заметил немало настоящих ковбоев и девушек, одетых а-ля Дэйл Эванс. Послушав пару гнусавых песенок и выпив три бутылки "Лоун стар", он взглянул на часы и увидел, что до начала программы поздних новостей остается всего двадцать минут. Расплатившись, он решил перед обратной дорогой зайти в туалет.
Следом за ним туда зашли и двое ковбоев. Один из них двинул ему кулаком по затылку, так что он шмякнулся лицом о кафельную стену, где стояли писсуары, и выбил себе передние зубы. Когда же он попытался подняться, второй ковбой врезал ему по уху чулком, набитым песком и подшипниками. Тед был так перепуган, что даже не позвал на помощь. Падая, он ударился лбом о выступ писсуара, а они после этого еще долго пинали его распростертое на полу тело железными носками своих ковбойских сапог - даже когда он потерял сознание.
22.50.
Сотрудникам офиса Фэллона было дано строгое указание: никаких комментариев насчет скандала между Бейкером и Истменом. Что же касается убийства полицейского, то тут им, наоборот, надлежало высказываться вполне определенно. Правда, на сей раз Салли не была расположена делать это сама и послала вместо себя Криса. Стоя у окна, она следила, как он спускается к репортерам, возбужденный, будто подросток, которому впервые доверено столь важное дело. Он возвратился с пылающим лицом, пошатываясь, словно пьяный, и пригласил Салли ужинать: платить, конечно, будет он.
Салли пришлось уступить. Но ела она без всякого аппетита: еда казалась ей такой же безвкусной, как и беседа. Не дождавшись десерта, она извинилась и поехала домой укладывать вещи.
Дома ее ждал сюрприз. Перед дверью стояла белая, перевязанная ярко-красной лентой коробка из цветочного магазина - в ней дюжина красных, с длинными стеблями, роз. И записка от руки:
"Я забыл, какая ты высокая.
И как я тебя люблю.
Томми"
Это было так естественно и вместе с тем так для нее неожиданно, что Салли, сев на тахту, схватила подушку, уткнулась в нее лицом и разрыдалась.
Как же это случилось, что она стала чужой самой себе - расчетливой, холодной женщиной? Откуда в ней уменье управлять другими людьми, используя даже друзей только для дела? Так, как использовала она на сей раз и Томми Картера. Боже, до чего она сделалась хитроумной! Как это произошло? Когда, с каких пор поселилась в ее душе эта черствость?…
Она скомкала мокрую от слез записку. Сейчас обо всем этом думать некогда. До того момента, когда Терри выдвинут на съезде партии в вице-президенты, всего пять дней. Потом, если он добьется власти, у нее будет время во всем разобраться. А пока она должна делать то, что должна. Только так она сможет завоевать мир. Иначе она его потеряет.
23.40.
Когда Рольф Петерсен вошел в свой номер, раздался телефонный звонок. Он закрыл за собой дверь, запер ее и подошел к продолжавшему трезвонить аппарату. Некоторое время он постоял над ним, затем снял трубку. Голос на другом конце провода произнес:
- Ты идиот! Дубина!
- Не мог до тебя дозвониться,- ответил Петерсен.- А хотелось, понимаешь ли, напомнить о себе. Вроде получилось?
- Заткнись. Больше не высовывайся,- продолжал голос.- Или считай, что ты конченый человек.
Трубка умолкла…
СУББОТА
13 августа, 1988
ДЕНЬ ПЯТЫЙ
1.35.
Салли не могла уснуть. Она лежала в кровати и прислушивалась к доносившемуся из внутреннего дворика неумолчному шуму дождя. Дождь барабанил по каменным плитам. Порывы ветра швыряли дождевые струи о кровлю дома. Неровный свет желтых газовых фонарей за окном, высвечивая отчаянно трепетавшие на ветру ветви деревьев, бросал на стену узорчатые тени. Салли следила за игрой теней сквозь неплотно прикрытые занавески.
Косые струи, попадая в полосу света, вспыхивали и тут же гасли. Там, во мраке, затаился Вашингтон. Но она знала: нынешней ночью город не спит, скользя сквозь темень, поблескивая от сырости, подставляя лоснящуюся спину под многоцветье неоновых огней. Да, сегодня ночью городу было не до сна.
Всего через несколько часов фотографии Истмена и Бейкера появятся повсюду - их передадут по всем телеканалам, центральным и местным, напечатают во всех газетах. Скандал произошел в пятницу утром, как раз перед тем, как "Тайм" и "Ньюсуик" загнали в набор свои обложки очередного номера, выходящего в понедельник.
Салли уже слышались тревожные звонки в типографиях Далласа и Ливингстона: экстренная новость должна попасть на обложку! Она представляла себе, как поступят с этими фото на телестудиях. Издевательский комментарий в программе "Встреча с прессой". Деликатное "выкручивание рук", по части которого никто не может сравниться с Чарлзом Куралтом из Си-Би-Эс… Что ж, у всех у них свои собственные симпатии и антипатии, хотя телекомпании и божатся, что это не так.
На следующей неделе, когда начнется съезд в Сент-Луисе, эти документы, подтверждающие раскол между Истменом и Бейкером, станут предметом более ожесточенных дебатов, чем какой-либо из пунктов партийной программы.
И, представив себе сейчас все это, Салли с необычайной ясностью осознала: у Дэна Истмена нет никаких шансов получить на съезде выдвижение на второй срок, по крайней мере в паре с Бейкером. Ведь для американцев нет ничего более предосудительного, чем семейная ссора на людях. Но если тандем Бейкер - Истмен невозможен, то есть же другой - единственно возможный - вариант. Впрочем, единственный ли?…
Салли стянула прилипшую к телу ночную рубашку, швырнув ее на пол. Потом перевернула подушку сухой и прохладной стороной, легла на спину и стала прикидывать в уме дальнейший ход событий. Конечно, и Салли знала это, тем же самым занималась не одна она. На всем протяжении столичной Конститюшн-авеню огни в окнах горели далеко за полночь. В особняках дымился черный кофе, озабоченные мужчины и женщины у себя в кабинетах или в узком дружеском кругу переговаривались тихими охрипшими голосами. Там в ночи, как мельничные жернова, крутились мозги политиканов, созревали различные комбинации. И все это ей надо предугадать, потому что, пока съезд не завершится, так оно и будет. Ее голова против их голов. Ее ум против всех остальных…
Конечно, утром Вашингтон будет выглядеть по-прежнему, хотя прежним он уже не будет. Итак, Истмен выходит из игры. О нем забудут, но след от него останется. Это будет вакуум власти, подобный черной дыре в космосе, он станет затягивать в себя все новых людей. Сэм Бейкер, окровавленный и изнемогающий, все же доберется до выдвижения: как-никак, а он еще номер один в партии. И политиканы, что держатся за его фалды, подберут ему подходящего партнера. Им станет Терри Фэллон!
И вот в такое время ей уезжать в Майами, да еще в сопровождении второразрядного агента ФБР, чтобы опрашивать живущего там отшельника, который по старости лет не в состоянии, должно быть, назвать даже имен собственных внуков, а не то что навести на след убийцы Октавио Мартинеса. Идиотское поручение. Шарада без разгадки. И Терри знает это не хуже, чем она. Утром ей предстоит убедить его, что ехать бессмысленно.
Она посмотрела в окно, прислушиваясь к монотонному шороху дождя. Где-то западнее столицы, над долиной Шенандоа, небо разрывали молнии. Салли были видны отдаленные вспышки, слышны раскаты грома - барабанная дробь, возвещавшая приход будущего.
Да, возможности, открывавшиеся перед ней, были поистине безграничны.
1.50.
- Весьма сожалею, но сенатор Фэллон уже спит. Могу ли я что-то ему передать, чтобы он перезвонил вам с утра?
- Это Дэн Истмен, вице-президент Соединенных Штатов. Встряхните-ка этого сукиного сына - и пусть он сейчас же мне перезванивает. Сейчас же!
Собеседник Истмена на другом конце провода сперва замолк, затем начал беспомощно заикаться.
- Мистер вице-президент… Мне надо получить подтверждение…
- Делайте, что я сказал! - Истмен швырнул трубку.
Вокруг его стула на полу валялись первые выпуски утренних газет.
- Ну-ка, дай сюда эту дрянь! - рявкнул Истмен, протягивая руку.
Роб Мурхаус, секретарь Теда Уикоффа, передал телетайпное сообщение Истмену.
- Как все это случилось? - рявкнул тот.
- Точно неизвестно,- ответил Мурхаус, едва сдерживая слезы.- Тед отправился в бар, потом зашел в мужской туалет. Сейчас он в больнице.
- Сильно избили?
- С ним расправились зверски.
- Поясничный участок… грудной отдел позвоночника…- вслух прочел Истмен.- Что это значит, если перевести на нормальный язык?
- Говорят… говорят… скорей всего, он не сможет теперь ходить.
- Дерьмо собачье! - выругался Истмен, в упор взглянув на Мурхауса.- Педики вонючие!… Ладно, срочно организуй транспортировку. Оттуда его надо вытаскивать. И побыстрее.
- Я устроил чартерный рейс. Утром он будет в госпитале "Уолтер Рид".
- Вот черт! Меня не устраивает, чтобы его туда помещали. Сделай так, чтобы он попал в… Вообще-то, все равно куда его класть, но надо, чтобы до него не смогли добраться газетчики.
- Честно говоря, сэр,- с обидой в голосе произнес Мурхаус,- такого места лично я не знаю.
- Тогда найди кого-нибудь, кто знает! И убирайся отсюда!
- Слушаюсь, сэр.
В комнате зазвонил телефон.
- Мистер вице-президент! Соединяю вас с сенатором Фэллоном.
Истмен нажал на светившуюся кнопку:
- Вице-президент слушает.
- Это сенатор Фэллон. Чем могу быть вам полезен, сэр? - спросил Терри.
- Я хотел бы поговорить с вами, Фэллон.
- Прошу прощения, сэр, но после ранения… я вряд ли смогу приехать к вам.
- Не беспокойтесь. Я сам приеду.
2.05
Лу Бендер был человеком твердых правил. Одно из них включало обязательный, перед отходом ко сну, просмотр первых утренних выпусков газет: вашингтонской "Пост", нью-йоркских "Таймс", "Уолл-стрит джорнэл" и балтиморской "Сан". Он давным-давно обнаружил, что тот, кто читает перед сном эти четыре газеты, встает куда более умным на следующий день - и, главное, хоть на полшага, но опережает остальных смертных, которые читают, за завтраком, лишь одну утреннюю газету.