Выйдя к морю, они двинулись вдоль спускавшейся к воде песчаной гряды. Справа тянулась череда прибрежных отелей, слева - полоса прибоя. Внутри у Салли все ныло, но она теперь отдавала себе отчет: дело не в том, что ею грубо овладел мужчина. Нет, ей почему-то казалось, что трещит и рвется вся столь надежно сотканная ткань ее жизни…
- Для вас, конечно, сейчас наступил самый захватывающий момент? - спросил Росс.
Вопрос вернул ее на землю.
- Простите, что вы сказали?
- Я говорю, через несколько дней съезд и все такое. Для вас это, должно быть, момент особый?
- О, да,- поспешно согласилась она,- разумеется!
- А какой он?
- Кто?
- Ваш босс. Терри Фэллон.
- А по-вашему? Каким он должен быть?
- Не знаю,- пожал плечами Росс.- Но уж счастливчик-то он - это точно!
- Вы имеете в виду, что ему повезло тогда? Отделался легким испугом?
- Ну да.
- По-вашему, из него бы вышел хороший вице-президент?
- Как-то не думал над этим.- Росс поковырял песок босой ступней.- Слишком уж быстро он стал знаменитым. Хотя в нем и вправду что-то есть. Впрочем, все это вы же для него и сделали.
- Ну, не все, конечно.
- У вас это здорово получается, да?
- Наверное. Так говорят.
Салли пошла вперед, он следом.
- Как случилось, что вы в это влезли? - спросил он.- В политику и все такое прочее.
- То есть почему я не стала домашней хозяйкой? Не обзавелась детьми? Не готовлю мужу обед? Вас это интересует?
- Ну, если вам хочется, то можно поставить вопрос и так.
- Простите. Не знаю, что это на меня вдруг нашло.
Некоторое время они шли молча. Она не любила говорить о своем прошлом. Да и думала-то о нем не часто. И вот этот парень задает ей неуклюжие вопросы, на которые, странное дело, ей почему-то хочется отвечать. Что это со мной? Уже много лет Салли не испытывала подобного чувства незащищенности. На какой-то миг ей даже сделалось страшно.
- Большинство моих подруг повыходило замуж сразу после колледжа. Но это, наверное, не для меня.
- Почему?
- Хотелось повидать мир. А еще… мне казалось, что у меня… призвание.
- Призвание?
- Ну да, нечто вроде христианского долга. Какое-то обязательство… Но вы, кажется, не христианин?
- Вообще-то я еврей. Но разве это имеет значение? - удивился он.
- Что ж, Иисус тоже был евреем.- Салли сунула руки в карманы халатика.- Так вот, я получила диплом медсестры и не знала, к чему он мне. Хотелось сделать в жизни что-нибудь стоящее. И я записалась в Корпус мира.
- Шутите?
- Что тут смешного?
- Я не хотел вас обидеть, честное слово. Просто Корпус мира… это вроде как из другой эры…
- А тогда это было пристанище для всех, кто был искренен в своей вере. После чикагских беспорядков, событий в Кентском университете и всего прочего многие из нас больше не желали оставаться дома.- Она взглянула на него.- Сколько вам лет?
- Двадцать семь.
- Значит, тогда вам было…
- Восемь.
Салли с улыбкой покачала головой.
- Всего восемь. А я в это время спала в гамаке в джунглях Гондураса, старалась спасти человечество…
- "Но",- продолжил он за нее.- Я явно слышу здесь какое-то "но".
- Вы правы. Тогда как раз началась вся эта заваруха с партизанами. Я терпела целых два года. Потом вернулась домой, добилась места репортера в хьюстонской "Пост" и кондо в фешенебельном пригороде Оук-Крик.
- И там встретились с Фэллоном?
- Он был всего лишь школьным преподавателем и пытался пробиться в муниципалитет. Но у него уже были свои идеи.
Салли говорила почти автоматически: с такими речами она выступала, когда люди, в основном женщины, спрашивали ее, как она познакомилась с Терри.
- И вы, значит, в него влюбились?
Это было заявлено с такой обезоруживающей прямотой, что Салли даже остановилась. Взглянув на Росса в упор, она убедилась: в его глазах не было и тени насмешки. А еще она прочла в них, что он совсем молод, все у него впереди, он многого добьется, многое познает, но вот боль и страдание пока ему не знакомы.
В молчании они двинулись дальше по пляжу.
- Я слышал, у него жена… чокнутая.
- Да,- сказала Салли.- Шизофреничка. Лежит в больнице.
- А почему Фэллон с ней не разводится?
- Он католик.
- Но ведь он мог бы добиться, чтобы брак признали недействительным.
Салли не отвечала.
- Я задаю чересчур много вопросов? - спросил он.
- Нет. Но если бы вы знали Терри, то знали бы и ответ на свой вопрос.
Салли подошла к кромке прибоя. Босыми ногами она ощущала приятную прохладу крутившейся у ее лодыжек пены. Росс искоса взглянул на нее. Ветер развевал мягкие складки халатика, ерошил длинные золотистые волосы. Что-то подсказало ему: ей больно, она страдает.
- Я вижу, вы его действительно любите.
Салли попыталась ответить, но поняла, что это завело бы слишком далеко. Развязав поясок, она сбросила халатик и, оставшись в купальнике, обернулась к Россу.
- Плавать умеете?
- Я… да…
- Тогда поплыли! - И устремилась вперед.
- Погодите! - Росс принялся торопливо расстегивать свою рубашку.
Но она уже бежала через полосу прибоя туда, где прямо на глазах вырастала большая зеленая волна. Изгибаясь дугой, она готова была обрушиться на Салли, но та ловко поднырнула под самый гребень, пронзив водяную толщу, подобно гладкой желтой стреле. В ту же секунду волна, сломавшись, рухнула вниз, но Салли уже вынырнула с другой стороны. И махала ему рукой. Потом, развернувшись, уверенно поплыла вперед - сильными упругими толчками, выбрасывая над головой то одну, то другую руку.
Расстелив свою рубашку, Росс аккуратно сложил на нее халатик Салли. И побежал к воде. Но не рассчитал, и первая же большая волна опрокинула его навзничь. Так повторялось трижды, пока ему не удалось наконец выгрести на спокойное место, где Салли лежала на спине, едва пошевеливая в воде пальцами рук.
- Поздравляю, наконец-то и вы тут! - приветствовала она его.
- Чуть плавки не потерял.
- Вот было бы здорово. А лежать на спине можете?
- Попробую.
Но у него не вышло: ноги погружались и тянули вглубь.
- Смотрите, как я делаю: надо шевелить только руками, чуть-чуть.
Он попробовал еще раз, и у него получилось. Теперь оба отдыхали, лежа на спине.
- До чего хорошо! - произнесла она.- Будто в теплой ванне.
- Это Гольфстрим.
- Неужели?
- Конечно. Поэтому здесь такая голубая вода.
Действительно вода была голубой. И теплой. И это на самом деле был Гольфстрим.
Впрочем, она сама это знала: то же самое течение омывало и побережье Гондураса тогда, зимой 1970 года… И вот она лежит в той же воде, и Гольфстрим тихонько колышет ее тело, припекаемое сверху майамским солнцем. Морская рябь перекатывается через ее живот, во рту горьковатый вкус соли. Ей тридцать восемь - она в состоянии теперь ответить на вопрос: сумеет ли она найти свое место в жизни или нет. Да, она стала опытной, энергичной женщиной, которой восхищаются и которую уважают. Но женщина ли она в самом деле? Ведь у нее ни друзей, ни мужа, ни детей. Нет заветного ящичка в комоде, где хранились бы старые фото и любовные записочки, памятные меню из укромных ресторанчиков, корешки театральных билетов, засохшие цветы… Ничего, кроме ее работы, ее амбиций и Терри Фэллона. Не слишком ли мало?
Салли посмотрела на себя как бы со стороны: вот она лежит на теплой поверхности воды, раскинув руки, точно распятая. Кем же она в конце концов стала? В этот момент голубая рука Гольфстрима обвила ее, заставив вздрогнуть от этого прикосновения. Росс сразу же заметил ее состояние.
- Вам холодно?
- Нет.- И повторила: - Нет.
Она знала: холмы Гондураса, где прошла ее юность, были покрыты всего лишь тропическими лесами. Истинные джунгли были здесь, в Вашингтоне.
14.10.
По субботам после полудня Бендер играл в бридж в загородном клубе "Бернинг три". Отделанная дубовыми панелями карточная комната, душная и прокуренная, собирала немало известных стране людей. Партнерами Лу Бендера на сей раз были председатель Верховного суда Уильям Рэнквист, партийные боссы Дон Грэхем и Расселл Лонг. Их политические пристрастия были совершенно непримиримы, поэтому за игрой они никогда не касались политики. Сегодня, однако, даже они говорили о предстоящем съезде - ни о чем другом Вашингтон сейчас не говорил.
- Пики, четыре,- сказал Рэнквист, когда все трое партнеров пропустили свой ход.
Дон Грэхем пошел червовой королевой, а Бендер выложил на стол козыря.
- Да, у президента слабая карта на руках,- произнес Рэнквист и покрыл королеву козырным королем.
- Ах вот вы как,- заметил Лонг и тоже козырнул.
- Играем без червей? - предложил Рэнквист.
- Без этих червиных сердечек! - согласились остальные.
- Похоже, у сенатора тоже нет сердца, Лу,- прокомментировал Рэнквист,- и кому-то следовало бы это учесть.
- Он тем и знаменит, что бессердечен,- ответил Бендер.
- Что ж, благодарю.- Лонг выкинул козырную.
- Лу,- промолвил Рэнквист,- мы проигрываем.
- Ну хорошо,- вступил в разговор Грэхем,- а каков будет его ход?
- Возьмет взятку,- ответил Лонг.
- Я имею в виду президента. Что он намерен делать, Лу?
- Пока он тасует колоду.
- Этот скандал с Истменом,- проговорил Грэхем,- чудовищен!
- Фэллон - его единственная карта,- резюмировал Лонг.- Но ему надо разыграть ее, пока его не опередили.
- Я сообщу президенту ваше мнение, Расс. Уверен, что он будет благодарен за столь дружеский совет.
Рэнквист выложил последние карты:
- Шестерка - к королю, туз бьет бубны, две козырных - и конец.
- И мои две.- Лонг выложил на стол свои карты.- Это последний роббер, джентльмены.
Л у положил на стол три доллара и встал:
- Благодарю за игру.
- Я умираю с голоду. Не перехватить ли чего-нибудь? - предложил Дон Грэхем.
- Я, пожалуй, пойду,- ответил Бендер.- Всего хорошего.
Он шагал по дорожке к восемнадцатой лунке, наблюдая за первой четверкой игроков в гольф, подгонявших мяч поближе к цели. За ними вступила в игру двойка. Эти-то и были ему нужны. Один из них, размахнувшись, послал мяч в самую середину лужайки. Тот подпрыгнул и, опустившись за счет обратного вращения, оказался в шести футах от лунки. Бендер вежливо захлопал. Игрок передал свою длинную клюшку подносчику, взял у него короткую и зашагал по лугу. Это был не кто иной, как адмирал Раух.
- Вот уж не знал, что ты такой ценитель гольфа,- промолвил Раух, протягивая руку.
Бендер тепло пожал ее. И только потом подкинул свою "бомбу":
- Ты слышал, наверное, что ФБР разнюхало, откуда появился вирус СПИДа? То есть им известно насчет Форта Дитрих.
Раух побледнел.
- Что?!
- Осторожней,- тихо бросил Бендер, и его рукопожатие стало тверже.- На нас смотрят.
С другого конца луга партнер Рауха махал им рукой:
- Привет, Лу!
- Привет, генерал!
Бендер выждал, пока тот взял у подносчика специальное приспособление для своего попавшего в песчаную ловушку мяча, и удалился в сторону песочницы, где тот уже наверняка ничего не мог слышать.
Раух заговорил шепотом:
- Но ты же уверил меня, что они никогда не сумеют…
- Я ошибся.
Бендер отпустил наконец его руку. Теперь от Рауха требовалось еще кое-что, но ни приказывать, ни просить было нельзя. Оставалось одно - припугнуть:
- Не паникуй. Улик, в сущности, нет. Заключение патологоанатома уже подделано. Разумеется, из соображений гуманности,- он ухмыльнулся.- Чтобы сохранить в чистоте память о павшем герое.
- Тогда как же они могли…
- К несчастью, эти двое придурков, которых О'Брайен бросил на расследование, увидали заключение еще до того.
- Черт подери! - прошипел Раух.
И тут Бендер решил навести его на след.
- Один из них, помоложе, зовут его Росс, оказался на удивление настырным. И просто повезло парню, если уж откровенно.
- Лично я в везение не верю,- мрачно заметил Раух.
- Что ж, назовем это чудом.
- Кто-то проболтался. Во всяком случае, не капитан Беквит. И не его семья.
Бендер видел, что Раух понимает, какая опасность ему грозит. И теперь не без удовольствия наблюдал за спектаклем.
- Но ты мне говорил, что эти двое агентов настолько тупы, что не отыскали бы и собственный член у себя в штанах.
- Говорил. Но ведь и слепая свинья иногда находит желудь,- философски заметил Бендер.
Раух был в отчаянии.
- Они уже рапортовали об этом?
- Пока нет.- И Бендер снова перевел разговор в прежнее русло.- На сегодня вся информация, я уже говорил, в башке у этого Росса…
- О'кэй, о'кэй! - быстро отреагировал Раух.- Так каков план действий?
- Мой план? Посадить его под колпак.
- Под колпак?
- Через пять дней президент отправляется на съезд в Сент-Луис. Моя первейшая задача - не открывать ящик Пандоры до тех пор, пока мы не уверены, что съезд у нас в кармане. А ваша задача - разыскать Петерсена. Ты представишь его как убийцу. ФБР тут же признает дело закрытым; эта пара кретинов спрячет в папочку свои домыслы и снова займется подсчетом канцелярских скрепок.
Бендер, конечно, понимал, что просит о невозможном и обещает невероятное. Раух все больше терял контроль над собой.
- Лу, но я же говорил! Мы не можем его разыскать. Разве что он сам выйдет из укрытия…
Бендер пожал плечами и улыбнулся:
- Тогда вам придется поискать в Вашингтоне еще одного пьяного аргентинского бизнесмена.
- Что ты хочешь сказать? - спросил Раух. И тут до него наконец дошло.- Черт, да ты с ума сошел, Лу! Это безумие!
- Я хочу одного: переизбрать президента Соединенных Штатов,- невозмутимо возразил Бендер.
Но Раух уже не мог оставаться спокойным. Он взял Бендера - тот был значительно ниже ростом - под руку и повел подальше от здания клуба.
- Послушай меня, Лу! Мы же права не имеем убивать агентов ФБР.
Бендер постарался ответить как можно проще:
- Речь идет всего об одном: о молодом. Он сейчас в Майами вместе с этой девицей, помощницей Фэллона. А второй, этот старый пердун Манкузо, опасности не представляет. Он просто тянет время до пенсии.
- Говоришь, об одном? Но ведь оба они видели заключение патологоанатома…
- Билл, тут ты, пожалуй, прав. Может, лучше убрать обоих.
- Лу! Хватит. Ты уже говоришь не о национальной безопасности. Ты говоришь о самом настоящем умышленном убийстве!
Ну вот наконец-то Раух добрался до сути. Бендер похлопал его по плечу.
- Ну… подумай. Может, идея и правда не блестящая.- Он посмотрел на часы.- Ого, уже поздно. Мне пора.
- Лу, я не могу больше рисковать,- взмолился Раух.
- Рисковать нельзя,- согласился Бендер.- По городу уже ходят слухи, будто кому-то из секретной службы размозжили голову в отеле "Четыре времени года".
- Да, я что-то слышал.- Раух даже глазом не моргнул.
Они уставились друг на друга.
- Значит, не о чем волноваться? - с улыбкой заключил Бендер и зашагал прочь.
Он был уверен: Раух уже принял решение. К тому же в Майами у него множество своих людей.
16.20.
Прилетев в Кливленд, Манкузо с саквояжем в руках прошел через вестибюль аэропорта, поймал такси. Когда он дал водителю адрес, тот с усмешкой покосился на него:
- Вы, случайно, не Библиями торгуете?
- Я,- ответил Манкузо,- архиепископ Кентерберийский. А тебе-то что?
Таксист рассмеялся, включил счетчик, и машина нырнула в уличный поток.
- Знаете, что эти монахини никого к себе не пускают? Они даже не разговаривают.
- А ты откуда такой знаток?
- Я тут живу всю жизнь. И все тут знаю. Где тебе, к примеру, подадут настоящий бифштекс с кровью, где достать бутылочку, когда бары уже закрыты, а где сообразить насчет девочек - на любой вкус…
- А много там этих монашек? - прервал его Манкузо.
- Миллион! Одни целый день четки перебирают, другие в огородике копаются.
- А больница у них большая?
- Не очень. И не для всех. Тут, видишь, надо, чтобы карман был полон, а в голове, наоборот, недоставало. Это тебе не казенная психушка. Зятек мой, между прочим, в одну такую загремел. Сестренка довела…
Монашеская обитель находилась на далекой окраине. Ее окружала длинная серая стена, посыпанная гравием дорожка упиралась в массивные деревянные ворота. Подъехав, таксист заглушил мотор:
- Теперь валяйте трезвоньте в звонок, вон там наверху.
- Подождешь, ладно?
Манкузо подошел к воротам, немного подумал и, выплюнув сигарету, затоптал ее. Потом поглядел на свои пыльные башмаки и обтер их о брюки. И лишь тогда дернул за шнур звонка. Вскоре приоткрылось небольшое зарешеченное оконце в дверях.
- Добрый день,- неуверенно начал Манкузо.- Я…
Оконце тут же захлопнулось, и шаркающие шаги стали медленно удаляться. Манкузо снова потянул за шнур и тут обратил внимание на маленькую пластиковую табличку: "Прием посетителей ТОЛЬКО с 10 до 11 утра".
- Вот дерьмо! - выругался он.
- Тут днем уже не принимают. А по воскресеньям у них вообще закрыто,- сообщил водитель.
- Раньше надо было говорить! - Манкузо с досадой плюхнулся на сиденье: сегодня суббота, и, значит, он не попадет сюда и завтра.
- Откуда я знал? Может, вы заранее договорились?
- Да ничего я не договаривался!
- Так, а куда едем теперь?
Манкузо вытащил свои бумажки из кармана, прочитал: "Отель "Шератон-Инн". Дорога номер 422".
- О, это место вам понравится,- уверенно заявил водитель, выезжая на автостраду.- У них там классный бар. "Трэппер" называется. Вечером такие стриптизы. Особенно по субботам.
Однако, добравшись до отеля, в бар Манкузо не пошел. Договорившись с водителем, что тот заедет за ним завтра утром, он отправился к себе в номер. Там достал телефонный справочник, нашел номер телефона женского монастыря. Автоответчик вновь сообщил ему час приема и передал благословение божье. Дождавшись конца текста, Манкузо быстро произнес в трубку:
- Говорит Джозеф Манкузо, агент ФБР. Я должен повидать настоятельницу. Завтра, в воскресенье. Буду у ворот в десять утра.
Он было повесил трубку, но потом снова поднес ее к губам:
- Я знаю, у вас завтра большая месса и всякое такое. Но я надеюсь, что вы меня примете. Это очень важно. Большое спасибо.
16.35.
Смыв под душем океанскую соль, Салли высушила феном волосы. Она накладывала косметику, когда позвонил Росс.
- Меня мучит жажда.
- Но я еще не готова.
- А когда?
- Через пять минут.
- Пять?
- Ну, не больше десяти.
- То есть пятнадцать?