Она вернулась в Хьюстон, уладила дела с квартирой, запихнула вещи в машину и снова отправилась на север. В последний день ее пребывания в Техасе хьюстонская "Пост" поместила отчет о прямо-таки сказочной женитьбе подающего большие надежды члена муниципалитета Терри Фэллона на богатой наследнице Харриет Кинг. А через год и два месяца та угодила в психиатрическую лечебницу. В 1978 году Терри прибыл в Вашингтон - уже в качестве конгрессмена Фэллона. Примерно тогда же Салли покинула столичную "Пост", перейдя на работу к сенатору от Техаса Калебу Везерби в качестве его помощника по связям с прессой. Когда же Везерби сел в тюрьму за взятки, губернатор Техаса назначил Терри на его место. Для Салли их встреча в Вашингтоне стала воплощением ее мечты: в глубине души она всегда знала, что они снова будут вместе.
Он был тем, кто нужен людям. Тем, за кем люди идут. Все это она сейчас и читала в глазах репортеров, толпившихся с блокнотами у полицейских барьеров, перегораживавших подъезд к госпиталю "Уолтер Рид".
Как и Салли Крэйн, эти люди верили в него.
В наступившей тишине прозвучали слова Терри:
- Сегодня все американцы скорбят о смерти Октавио Мартинеса. Полковник Мартинес был патриотом и героем в глазах свободных людей всего мира. Я обращаюсь сейчас к его собратьям по оружию, сражающимся у себя в джунглях: "Отомстите за его смерть!" - Голос сенатора звучал теперь ясно и резко, напоминая звук трубы. Глядя прямо в объектив телекамеры Эн-Би-Си, он продолжал:- Я обращаюсь ко всем вам, которые помогали мне переносить мои мучения. Спасибо, и да благословит вас Господь Бог! Что мои раны? Пустяк! Для меня было большой честью получить их…
Салли кивнула Браунингу. В ту же секунду эскорт секретной службы стремительно покатил коляску с Терри к машине "скорой помощи".
- Что вы намерены делать дальше, сенатор? - крикнул Андрэа Митчелл.
- Поеду на съезд,- рассмеялся Терри.- А вы?
Терри победно поднял в воздух оба больших пальца. Сотрудники секретной службы между тем быстро пересадили его с коляски в машину и захлопнули дверцы.
Обернувшись, Салли оказалась лицом к лицу с целым морем фотоаппаратов и телекамер.
- Сенатор Фэллон в течение нескольких дней намерен восстановить свои силы. Он примет участие в работе съезда, где будет происходить выдвижение, в качестве сопредседателя делегации от Техаса. Благодарим вас.
Агент Браунинг схватил ее за руку и подтащил к последнему поджидавшему их черному "олдсмобилю".
- Спасибо! - бросила она на бегу.- Я ваш должник. А долгов я не забываю.
- Я тоже,- ответил Браунинг.
"Скорая" в сопровождении автомобильного кортежа тронулась под вой сирен. Репортеры бросились к своим автофургонам, чтобы мчаться следом. Через мгновение подъезд к госпиталю опустел. На дороге остались лишь двое.
Один из них был Манкузо. Он поглядел вслед удалявшемуся кортежу и сплюнул на мостовую.
- Надеюсь, у Фэллона не брали кровь.
- О Господи, Джо!
Манкузо обернулся к дверям госпиталя. На маленькой карточке у него было выписано чье-то имя. Он передал карточку Россу:
- Этим займешься ты.
7.45.
Было не так просто одновременно пить кофе, читать "Уолл-стрит джорнэл" и следить за телевизором - и все это по пути на работу. Но Говард Стрингер, президент Си-Би-Эс ньюс, имел для этого соответствующий лимузин и соответствующую склонность. Он смотрел репортаж, как Терри Фэллон покидает госпиталь, с любопытством и гордостью. Он всегда испытывал гордость, когда его ребята оказывались на месте вовремя. Но тут Стрингер вдруг вспомнил, что включил не тот канал и смотрит передачу не своей Си-Би-Эс, а чужую программу.
- Дерьмо! - выругался он и схватил телефонную трубку.
Дэйв Корво, продюсер утренней программы, ответил моментально:
- Да, Говард?
- А наши это показывают?
Корво сидел в здании на Вест-стрит, 57, как раз напротив ведущего передачи утренних новостей по каналу Си-Би-Эс. Однако по своим мониторам он мог наблюдать за программами всех трех ведущих телекомпаний страны.
- Ты имеешь в виду Фэллона?
- Да, именно его!
По раздраженному тону Корво легко мог себе представить, что лимит терпения у босса исчерпан.
- Нет, его мы не показали.
- А почему, черт бы вас там всех подрал?
- Вероятно, Салли Крэйн предупредила Чэндлера.
- Салли?
- Да, блондинка, его помощник по прессе.
- Так это она, черт возьми, подкатила его коляску прямо к камере Эн-Би-Си!
- Послушай, Говард,- начал Корво, который, похоже, также начал терять терпение.- Да она же у Чэндлера в кармане, эта бабенка. Чего ты от меня хочешь?
- Доберись до нее! - проорал Стрингер в трубку.- Понял? Я что, один-единственный в нашей дерьмовой конторе, кто понимает, что Терри Фэллон скоро станет вице-президентом Соединенных Штатов?!
7.50.
Манкузо сидел в угловом офисе генерала Грина, начальника госпиталя, и слушал бесконечную череду скучнейших вопросов, которые задавал тому Росс. "Уолтер Рид" был военным госпиталем, так что здесь вас повсюду окружали армейские чины. Манкузо прошел через армию. И особой любви к ней не испытывал.
Отсрочка от службы в армии истекла у Манкузо в мае 1952 года, когда кончились его занятия на юридическом факультете. Через месяц его призвали. Он как раз начал подыскивать себе работу, сошелся с девушкой-ирландкой по имени Мэри Луиз Дюган. Кончалась война в Корее, но перемирие выглядело не слишком прочным. И когда пришла повестка, он решил, что должен идти: так нужно его стране.
После курса боевой подготовки в Форте Брэгг его перевели в скофилдские казармы, неподалеку от Пирл-Харбора. Во время первой же увольнительной он отправился в гавань и записался на обзорную экскурсию.
Стоял один из тех ясных ветреных тропических дней, какие любят изображать на туристических плакатах. Ярко сияло солнце, по небу проносились облака. Их прогулочный баркас остановился возле старых доков на острове Форд: гид подвел всех к борту и предложил заглянуть в воду. Прямо под ними Манкузо различил контуры лежащего на боку линкора "Аризона". От затонувшего корабля поднимались кверху мелкие нефтяные пузырьки, голубоватые пятна туманили поверхность океана. В морской могиле, всего в нескольких саженях от поверхности, лежали тысяча сто моряков, оказавшихся в ловушке, когда японские торпеды поразили стоявший у причала линкор.
Из воды торчала антенна, на ее конце трепыхался звездно-полосатый флаг, подстегиваемый западным бризом. Туристы на баркасе ахали и охали, но Манкузо молчал. В горле у него застрял ком. Там, под водой пирл-харборской гавани, он увидел не только призрачные контуры "Аризоны", но и то, чем кончается желание служить своей стране. Разумеется, у армии на сей счет были несколько иные представления.
Между тем служба шла своим чередом. Сперва его назначили помощником садовника у одного "двухзвездного" генерала. Манкузо подстригал кустарник, поливал цветы и разбрасывал навоз. В конце концов он дослужился до сержанта и был переведен в военную полицию. Это тоже была довольно грязная работа: разнимать дерущихся, вытаскивать пьяных морских пехотинцев из публичных домов, совершать налеты на притоны. За два месяца до того, как кончался срок его службы, к ним заявился вербовщик из ФБР.
Он был весьма красноречив и так и сыпал волнующими историями об агентах-одиночках, выходивших победителями в стычках с матерыми бандитами - и все только за счет собственной твердости и смекалки. 50-е годы, вещал он, будут годами бурного расцвета Федерального бюро расследований. ФБР превращается в интеллектуальную полицейскую организацию нового типа, становясь передовой линией общенациональной борьбы с внутренней коммунистической угрозой. Маккартизм бушевал тогда вовсю. Комитет палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности находился в центре внимания средств массовой информации, а "черные списки" Голливуда все росли и росли. Так что служба в ФБР обещала завидную карьеру молодому юристу, который не только жаждал приключений, но и хотел служить своей стране.
Манкузо принял все это за чистую монету. Он дал свое согласие, уволился из армии и отправился в Сан-Франциско. Мэри Луиз Дюган ожидала его там в номере отеля на Эмбаркадеро: на ней был только беленький халатик - и ничего больше. Через четыре дня они если на автобус до Рино и там поженились, сфотографировавшись на фоне гигантского шестиярусного гипсового свадебного пирога. После чего сразу же полетели в Виргинию, где Манкузо предстояло пройти курс подготовки в училище ФБР в Квантико, рассчитанный на три месяца. Он записался в группу специального обучения электронике. После первого же практического занятия он понял, что речь на самом-то деле идет о подслушивании телефонных разговоров. Мэри тем временем подыскала им для жилья небольшую комнатенку. Несколько месяцев они спали там прямо на полу, постелив простой матрас, прежде чем смогли купить себе кровать. Впрочем, тогда она была им и не нужна.
В те дни микрофоны для подслушивания были еще размером с серебряный доллар, а мини-магнитофоны встречались разве что в произведениях научной фантастики. И вести электронную слежку можно было, лишь установив подслушивающие устройства на всех телефонных линиях, которыми пользовался подозреваемый. Манкузо послали в Лос-Анджелес, чтобы подслушивать телефоны актеров и актрис шоу-бизнеса, которыми интересовался Комитет палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности. Большую часть своего времени он проводил теперь в подвалах домов по Уилшир-бульвару и Кэнон-драйву. Особенно нравилось ему подслушивать телефоны агентов по рекламе Уильяма Морриса, которые знали самые смешные анекдоты - и самые свежие. Парни из ФБР буквально дрались между собой из-за того, кому достанется Моррис или Джек Уорнер. То были единственные люди в городе, подслушивая которых всегда можно было развлечься.
Получив это первое свое задание, Манкузо попросил показать ему санкцию прокурора. Но старший агент, которому он подчинялся, только отмахнулся, ответив, что такая санкция имеется в "деле".
Вскоре Манкузо понял, что никаких ордеров попросту нет. Подслушивание было незаконным. Оно было просто средством для Гувера разделаться с этой голливудской швалью, раздобыв хоть какой-нибудь компромат для Маккарти. Подслушивания и должны были быть несанкционированными - на тот случай, если бы Маккарти провалился. Тогда Бюро вроде бы оказывалось ни при чем и могло выйти сухим из воды. В 1954 году Маккарти и на самом деле провалился, и Бюро перекинулось на дела, связанные с гражданскими правами.
Манкузо в принципе ничего не имел против черных. Но и особой любви к ним он тоже не испытывал. Так что, когда зимой 1955-го начались все эти волнения из-за "черной власти", Манкузо не мог взять в толк, с чего это вдруг разгорелся такой сыр-бор. В феврале 1956-го его перевели в зональное отделение ФБР в Монтгомери (штат Алабама). То было сердитое время. Черные объявили: если им не разрешат садиться на передние сиденья автобусов, они вообще перестанут на них ездить. В обычных условиях белым было плевать, будут ли черные ездить в автобусах, ходить пешком или сидеть дома. Но в Монтгомери черные составляли большинство автобусных пассажиров, а двадцать "черных" никелей в сумме составляли такой же доллар, как и двадцать "белых". А без этих миллионов "черных" никелей, понятное дело, городская казна заметно бы опустела. Отцы города были в ярости, но ничего не могли поделать.
И все это заварилось из-за какого-то молодого священника по фамилии Кинг. С одной стороны, организуя бойкот автобусов, ничего противоправного он вроде бы не совершал. Но с другой - нельзя сказать, чтобы он особенно способствовал установлению в городе духа братства и взаимопонимания. И вот Гувер решил, что Бюро должно узнать д-ра Кинга немного получше. А самый быстрый путь для этого - прослушивать его телефонные разговоры. Этим Манкузо и занимался в течение семи недель, слушая, как Кинг и его жена занимаются организацией митингов, сплетничают насчет своих соседей, заказывают на дом пиццу и в общем и целом ведут довольно-таки скучную жизнь обычной счастливой семейной пары. Кинг не был коммунистом. Не был изменником. Не был наркоманом. Он просто был человеком со своим взглядом на то, как должен быть устроен мир. В конце концов Манкузо рекомендовал снять телефон с прослушивания. Вместо этого специальный агент, заведовавший отделением ФБР в Монтгомери, вызвал его для беседы.
- Джо, нам с тобой надо поговорить по душам,- начал этот человек по фамилии Гриффите, носивший подтяжки, желтые кожаные ботинки и галстук-бабочку.- Ты не из наших мест, но большинство ребят здесь тебя, можно сказать, полюбили. А это не совсем обычно, когда речь идет о парне из Нью-Йорка и к тому же айтальянце. (Именно так он и произнес это слово.)
Манкузо сидел за столом напротив него в двубортном костюме с накрахмаленным белым платком, три уголка которого торчали из нагрудного кармана. Ему внушили, что м-р Гувер любит опрятно одетых сотрудников, и он ни разу не позволил себе отправиться на работу без свежего платочка в нагрудном кармане.
- Эти ниггеры затевают тут бузу, а ты, похоже, не желаешь вывести их на чистую воду,- продолжал Гриффите.
- Кинг - не преступник,- ответил Манкузо.- Он проповедник.
- Такой же, как дядя моей обезьяны,- возразил Гриффите- И не тебе, а мистеру Гуверу решать, кто преступник, а кто нет. Да и вообще, чего это ты такой добрый к этим черномазым?
- Вовсе нет.
Гриффите пролистал стопку отпечатанных рапортов.
- Твои отчеты написаны так, как будто ты там с ними заодно.
- Ну что ж, если они вас не устраивают, почему бы вам не писать своих и не отсылать по начальству?…
В результате Манкузо перевели на Запад, в Неваду, где подслушивать нужно было не черных, а белых и где могло пригодиться его знание итальянского.
Так началась длинная вереница перемещений и перестановок, когда его бросали то туда, то сюда - а в общем, никуда. И вот сейчас он сидел и слушал, как Дэйв Росс задает свои нудные вопросы в кабинете начальника военного госпиталя "Уолтер Рид".
Генерал Грин вручил Россу пухлую папку.
- Здесь все данные касательно полковника Мартинеса.
- Включая и фамилии врачей, производивших обследование?
- Да, да,- ответил Грин.- Там есть все.
Росс полистал папку.
- И тех, кто делал, например, анализ крови?
- Да. Вот на этой желтой карте.
Росс нашел ее.
Манкузо следил за лицом Грина. При упоминании об анализе крови на нем не отразилось ни малейшего сомнения, ни капли волнения. Если там что и было, так это нетерпение - и еще скука, как у самого Манкузо.
- Этот… капитан Беквит,- спросил Росс,- он и брал кровь, и анализ делал?
- Да.
- Он сегодня на службе?
- Нет. Я уже говорил. В четверг у него выходной. Скорее всего, он дома.
Росс начал перелистывать свои записи, ища упоминание о четверге. Но Манкузо протянул руку и легким щелчком захлопнул блокнот.
- Спасибо, генерал,- сказал он, вставая.
Росс не понял его поспешности, но почувствовал, что пора уходить.
Манкузо повел свой черный форд по мосту, служившему продолжением 14-й стрит. Капитан Беквит жил возле Арлингтона - мост в Виргинию был как бы дорогой в иной мир.
Когда-то холмы к западу от Потомака были покрыты лесами и полями. Манкузо иногда выбирался туда, когда еще была жива Мэри Луиз. Но город, с его правительственными ведомствами, давно "съел" и здешние фермы, и поля, а остатки леса теперь прятали от людских глаз штаб-квартиру ЦРУ. Людям же остались бесконечные улицы домов-близнецов. След человека - прислоненный к забору велосипед, подстриженный кустарник, провисшая баскетбольная сетка, укрепленная на стене гаража,- все это лишь усиливало ощущение потусторонности. Манкузо повернул на север по Кэдвилл-драйв (впрочем, это мог быть и Карсон-драйв, и Карлисл-драйв, и Кэнтер-драйв - так они все похожи друг на друга). Оглядев улицу, он поморщился: еще одно порождение бездушной цивилизации.
Росс начал читать вслух выведенные на обочине номера:
- 3121; 3123. А вот и наш, 3125. Белый.
- Да тут все номера белые,- пробурчал Манкузо и проехал дальше.
- Постой, ты куда?
- Парадную дверь видел? Она открыта, понял?
Росс обернулся. Дверь и на самом деле была приоткрыта.
Завернув за угол, Манкузо припарковался в соседнем квартале. Они вылезли из машины и задами прошли к дому Беквитов. Улица была безлюдна. 8.45. Главы семейств уже разъехались по своим офисам, дети ушли в школу. Домохозяйки, после ухода своих домочадцев, еще сидят на кухне за второй чашечкой кофе. Вокруг стоит странная тишина, как если бы они очутились в городе-призраке.
- Пошли,- произнес наконец Росс и зашагал по дорожке к дому.
Манкузо последовал за ним. Сквозь щель в заборе он осмотрел жилище Беквитов. Занавески в спальне на верхнем этаже задернуты; в одном из окон слышится тихое жужжание кондиционера. Детский велосипед прислонен к стене гаража, на дорожке "бьюик" с голубым номером.
- Вроде все тихо. Ну что ж, подсади.
Росс присел на корточки и сцепил ладони, чтобы Манкузо мог стать, как на ступеньку. Как только он уцепился за верхний край забора, Росс резко выпрямился и перебросил его через забор. Манкузо приземлился, но не смог устоять на ногах. Кое-как поднявшись, он начал стряхивать с брюк пыль.
- Говнюк чертов! Ты что, шутки шутить надумал?
- Извини, я не нарочно…
Росс подтянулся и перекинул через ограду ногу. При этом его брючина зацепилась за колючую проволоку: громкий треск раздираемой ткани сопровождал его до самого приземления.
- Черт! Чуть яйца себе не выдрал,- выругался Росс, стоя на четвереньках.
- Дай-ка поглядеть.- Манкузо взял Росса за руку и развернул его. Брюки были разорваны от паха до пояса.
- Ну что, порвались? - жалобно спросил Росс.- Господи, я же их только-только купил! Сорок семь баков.
- Отнеси их обратно. Скажи, что протекают…