– Разумеется, он ничего не говорил об этом Трэверсу, однако, судя по всему, завтра сюда прилетает девушка. Какая-то Дженни Грант. Фергюсон надеется, что она что-то знает. Так или иначе, я буду поддерживать с тобой контакт.
Нахмурившись, Пэймер вышел из кабинета. Из кухни в гостиную вошла служанка.
– Вы уезжаете, сэр Фрэнсис?
– Неотложные правительственные дела, Нелли. Передай матери, что я ее целую.
Отворив дверь, он вышел на улицу, сел в "порше" и уехал.
В доме Гарта Трэверса на улице Лорда Норта контр-адмирал и Фергюсон заканчивали осмотр содержимого чемоданчика Бейкера.
– Ты же не надеялся обнаружить координаты этого чертового рифа среди тряпок, не так ли? – осведомился Трэверс.
– На моем веку случались и более странные вещи, уж поверь мне на слово. – Они перешли в кабинет. Алюминиевый чемоданчик стоял на письменном столе. – Это он и есть?
– Он самый.
– Давай-ка посмотрим.
Контр-адмирал открыл чемоданчик. Фергюсон внимательно просмотрел письмо, фотографии и бегло пролистал дневник.
– Насколько я могу судить, ты перепечатал его здесь, на своем компьютере?
– Ну конечно, я тут же перевел его.
– Значит, дискета все еще в компьютере?
– Да.
– Вынь ее, вот так, хорошо, и положи в чемоданчик Это же относится ко всем другим копиям, которыми ты располагаешь.
– Послушай, Чарльз, в конце концов, после всего, что я уже сделал, ты поступаешь довольно-таки бесцеремонно. Ведь с точки зрения закона все это являлось собственностью Бейкера.
– А теперь уже не является.
Ворча, Трэверс повиновался.
– Ну, а дальше что?
– Ничего особенного. Завтра я встречусь с этой молодой особой и посмотрю, что у нее есть мне сказать.
– А потом?
– Не знаю, но, честно говоря, отныне это дело впрямую тебя уже не касается.
– Так и знал, что ты это скажешь.
Фергюсон хлопнул его по плечу.
– Не обижайся, жди меня в восемь часов в баре "Пианино" в Дорчестере. Пропустим вместе по стаканчику.
Отворив входную дверь, он вышел на улицу, спустился по ступенькам и сел на заднее сиденье поджидавшего его "даймлер-бенца".
Когда реактивный пассажирский самолет "Ситейшн" оторвался от взлетно-посадочной полосы в аэропорту Гатвик, Фрэнсис Пэймер, открыв бар, налил себе бокал виски и стал размышлять о Максе Сантьяго. Он знал, что тот – кубинец, осевший за границей после того, как в 1959 году Кастро заставил его эмигрировать вместе с семьей. Именем Макс он был обязан своей матери, по национальности немке. В том, что у него водились деньги, сомневаться не приходилось, поскольку, когда они со стариком Джозефом Пэймером в 1970 году заключили сделку на предмет развития курортного бизнеса на Сэмсон-кей, он уже контролировал ряд отелей. Интересно, сколько ему сейчас лет – шестьдесят семь или шестьдесят восемь? Единственное, что Фрэнсис Пэймер знал наверняка, – то, что он всегда относился к Сантьяго с легкой опаской, однако это значения не имело. Сантьяго наверняка знает, что делать, а только это и имело значение. Он допил виски и, устроившись в кресле поудобнее, погрузился в чтение "Файнэншл тайме". Он читал до тех пор, пока "Ситейшн" через полчаса не совершил посадку в парижском аэропорту Ле Бурже.
Сантьяго стоял на веранде своего роскошного "люкса" в отеле "Риц". Это был внушительного вида мужчина. В темном костюме и галстуке. Несмотря на возраст, волосы у него были все еще черные. Спокойное властное лицо. Он производил впечатление человека, привыкшего всегда стоять на своем. Глаза у него были темные, взгляд внимательный.
Когда Пэймер вошел в сопровождении коридорного, он обернулся.
– Дорогой Фрэнсис, как я рад тебя видеть! – Он протянул руку. – Уверен, бокал шампанского тебе не повредит. – Он говорил на безукоризненном английском языке.
– Не стану возражать, – ответил Фрэнсис, с благодарностью принимая из его рук хрустальный бокал.
– А теперь проходи, садись и расскажи мне, в чем проблема.
Они расположились в креслах по обе стороны камина.
– Не знаю, с чего начать, – сказал Пэймер.
– С самого начала, разумеется.
Так Пэймер и сделал.
Когда он закончил свой рассказ, Сантьяго какое-то время сидел, не двигаясь и не говоря ни слова.
– И что ты обо всем этом думаешь? – спросил Пэймер.
– Мягко говоря, дело швах.
– Знаю. Я хотел сказать, что если это дело выплывет наружу – приезд Бормана на остров, мать, отец…
– Ну, твоя мать не имела ни малейшего представления о том, кто такой Борман. Чего, конечно, нельзя сказать об отце.
– Что-что? – в изумлении переспросил Фрэнсис.
– Твой отец, старина Джозеф, всю свою жизнь состоял в членах фашистской партии, Фрэнсис, так же как и мой отец, и был большим другом генерала Франко. Такие люди, как бы получше выразиться, связаны между собой. До войны твой отец поддерживал очень тесные связи с нацистской Германией, но ведь так поступали многие представители британского истеблишмента, да почему бы и нет, в конце концов? Какой разумный человек мог бы желать, чтобы к власти пришла горстка коммунистов? Посмотри, во что они превратили мою собственную родину – Кубу.
– Не хочешь ли ты сказать, что знал, что отец поддерживал такие контакты с Мартином Борманом?
– Разумеется. Мой собственный отец, живший в то время на Кубе, сам приложил к этому руку. Позволь мне все объяснить, Фрэнсис. "Камараденверк", организация, созданная для того, чтобы позаботиться о членах нацистского движения на случай поражения в Европе, была и остается структурой, действующей по всему миру. Твой и мой отцы были лишь винтиками этого огромного механизма.
– Не верится.
– Фрэнсис, как по-твоему, каким образом твой отец сумел вступить во владение Хэтерли-корт? Твое обучение в Итоне, три года, которые ты прослужил в гренадерском полку… Откуда на все это взялись деньги? Ведь после того как твой отец лишился места в парламенте, ему даже не выплачивалось жалованье, причитающееся депутату парламента.
– Благодарить за это следует эту чертову лейбористскую партию, – грустно сказал Фрэнсис.
– Разумеется, но по прошествии лет ему разрешили, скажем так, участвовать в определенного рода сделках. Когда моей собственной семье пришлось уехать с Кубы из-за этого зверя Кастро, в США существовали фонды, пользоваться которыми нам было разрешено. Я построил целый ряд отелей и сумел вложить деньги в определенные нелегальные, но приносящие солидную прибыль виды контрабандной деятельности.
Пэймер всегда подозревал, что его собеседник так или иначе связан с контрабандой наркотиков, и замер на месте.
– Послушай, я ничего не хочу об этом знать.
– Но деньги тратить тебе нравится, Фрэнсис – Впервые за весь разговор Сантьяго улыбнулся. – Обустройство Сэмсон-кей оказалось для нас как нельзя более кстати. Отличное прикрытие, игровая площадка для богачей, которая служит прекрасной ширмой для того, чтобы заниматься определенного рода бизнесом.
– А если кому-нибудь взбредет в голову расследовать то, чем вы занимаетесь?
– С какой стати? "Сэмсон холдингз" – это, как явствует из названия, холдинговая компания. Она подобна русской матрешке: внутри одной компании есть еще одна, фамилия Пэймер не значится ни в одном из правлений директоров, а чтобы наткнуться на фамилию Сантьяго, нужно совершить экскурс в прошлое.
– Но ведь на первых порах всем этим владела семья моей бабки.
– Херберты? Это было давно, Фрэнсис. Послушай, твоя мать носила фамилию Вэйл. Согласен, девичья фамилия ее матери была Херберт, но сомневаюсь, что можно как-то связать оба эти факта воедино. Ты упомянул, что Фергюсон проверял эти данные через государственное архивное управление в Тортоле, где ему сказали, что во время войны отель пустовал.
– Да, но интересно, почему они допустили эту ошибку?
– Все очень просто. Сорок лет спустя служащий заглядывает в досье и видит запись, из которой следует, что на протяжении всего этого периода отель пустовал. Но ведь так было на самом деле, Фрэнсис. Твоя мать привезла тебя на остров только весной 1945 года, когда до окончания войны оставалось не то четыре, не то пять недель. Так или иначе, это не имеет значения. Я поручу своим людям проверить все факты по государственным архивам в Тортоле. Если они на что-нибудь наткнутся, мы эти данные оттуда изымем.
– Вы в состоянии это сделать? – изумленно спросил Фрэнсис.
– Мне под силу все, Фрэнсис. А теперь скажи мне, где живет этот контр-адмирал Трэверс?
– На улице Лорда Норта.
– Отлично. Я поручу кому-нибудь нанести ему визит, хотя, как мне кажется, он не станет хранить дневник у себя, равно как не станет держать у себя перевод текста, стоит только заикнуться об этом Фергюсону.
– Надеюсь, твои парни будут действовать осторожно. Я хотел сказать, что скандал нам ни к чему.
– Его-то и не избежать, если мы не сумеем первыми завладеть этой штуковиной. Я поручу одному из моих ребят разузнать насчет этой молодой женщины, как бишь ее зовут?
– Дженни Грант.
– Я поручу проверить списки пассажиров, чтобы установить, каким рейсом она прилетает. Это достаточно просто сделать. Она будет лететь либо рейсом из Пуэрто-Рико, либо с Антигуа.
– А что дальше?
Сантьяго улыбнулся.
– Ну, нам остается уповать на то, что она нам все-таки что-нибудь да расскажет, а?
У Пэймера подступил к горлу комок.
– Послушай, Макс, ей же не собираются причинить боль, не так ли?
– Бедный мой Фрэнсис, какой же ты все-таки слабовольный человек! – Развернув его лицом к двери, Сантьяго открыл ее. – Подожди меня в баре. Мне нужно кое-кому позвонить, а затем мы вместе пообедаем.
Вытолкнув его в коридор, он притворил за собой дверь.
Когда Гарт Трэверс вошел в бар "Пианино" в Дорчестере, там было полно народу. Фергюсона не было видно. Один из официантов тепло поздоровался с ним, поскольку это был один из любимых уголков, куда он заходил пропустить стаканчик. Тут же был найден свободный столик в углу. Попросив принести джин с тоником, он расслабился. Фергюсон появился через четверть часа и поздоровался с ним.
– Лучше места и не найдешь, – сказал бригадный генерал и попросил официанта принести два бокала шампанского. – Мне тут очень нравится. – Он поднял глаза к потолку, выложенному зеркальной плиткой. – Довольно необычно придумано, а этот парень за пианино играет как раз ту музыку, которая нам по душе, правда?
– Ты хочешь сказать, что дела у нас движутся. Настроение у тебя хорошее. Есть новости?
– Да, Лейн выяснил все через представительство "Бритиш эйруэйз" в аэропорту Гатвик. Она прибывает рейсом 252 с Антигуа, который отправляется в десять минут девятого вечера по тамошнему времени, а прибывает в Гатвик в пять минут десятого утра.
– Бедная девочка.
– Ты попросишь, чтобы она остановилась у тебя?
– Конечно.
– Я так и думал. – Фергюсон кивнул. – При сложившихся обстоятельствах, думаю, будет лучше, если ты ее встретишь. Мой шофер на "даймлер-бенце" будет у твоего дома в половине восьмого. Рановато, конечно, но ты ведь знаешь, какое тут движение.
– Меня это вполне устраивает. Ты хочешь, чтобы я привез ее прямо к тебе?
– Да нет, дай ей возможность осмотреться и устроиться на новом месте. После перелета она устанет. Я смогу увидеться с ней позже. – Фергюсон задумался. – Наверное, она захочет увидеть тело покойного.
– Он все еще в морге?
– Нет, уже в похоронном бюро, которое мы используем для выполнения заданий по линии нашего министерства. Фирма "Кокс и сыновья", на Кромвель-роуд. Если она попросит, отвези ее туда, владелец фирмы – парень что надо.
Взмахом руки он подозвал официанта и попросил принести еще два бокала шампанского.
– А как же подводная лодка, дневник и все остальное? – спросил Трэверс – Что мне сказать ей?
– Говорить ничего не надо, предоставь это мне. – Фергюсон улыбнулся. – А теперь пей, и мы пообедаем за мой счет.
В это время на Антигуа Дженни Грант, поднимаясь по ступенькам трапа в салон первого класса, чувствовала себя, словно актриса в фильме, снятом в замедленном ритме. Стюардесса, весело приветствовавшая ее, шестым чувством, которое приобретается благодаря тренировке и опыту, определила, что что-то неладно. Отведя Дженни к креслу, она помогла ей удобно сесть, отрегулировав наклон спинки.
– Не хотите ли выпить? Шампанское, кофе?
– Пожалуй, выпила бы бренди. Только побольше, – попросила Дженни.
Через мгновение стюардесса подошла снова, держа в руке бокал со спиртным. Лицо у нее было встревоженное.
– Послушайте, вы, наверное, плохо себя чувствуете? Я могу вам чем-то помочь?
– Нет, спасибо. Я только что потеряна своего самого лучшего друга. Он погиб в автомобильной катастрофе в Лондоне. Поэтому я туда и лечу.
Молодая женщина кивнула в знак сочувствия.
– Рядом с вами место свободно. В этот рейс в салоне набралось всего шесть человек, так что вас никто не будет беспокоить. – Она легонько сжала плечо Дженни. – Если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать.
– Возможно, я просто попробую заснуть, пока самолет не приземлится.
– Может быть, это для вас лучше всего.
Стюардесса ушла. Откинувшись на спинку кресла, Дженни отпила из бокала и стала думать о Генри. Он олицетворял в ее глазах всю доброту, всю поддержку, которая только была возможна. Он спас ей жизнь, именно так. Но странное дело – сколько она ни пыталась, однако по какой-то непонятной причине никак не могла четко восстановить в памяти черты его лица, и от огорчения у нее на глазах стали медленно наворачиваться слезы.
"Даймлер-бенц" подъехал за несколько секунд до того, как часы пробили половину восьмого. Трэверс оставил записку для своей экономки миссис Мишра, индуске по национальности, муж которой держал магазинчик на углу улицы неподалеку, объяснив причину своего отъезда, сбежал по ступенькам, уселся в поджидавший его лимузин Фергюсона и уехал, миновав автофургон компании "Бритиш телеком", припаркованный в самом конце улицы. Фургон медленно двинулся вдоль по улице и остановился как раз напротив дома Трэверса.
Из него вылез телефонный мастер в фирменном комбинезоне, держа в одной руке ящик с инструментами. На левом нагрудном кармане значилась его фамилия – Смит. Он двинулся по выстланной плиткой дорожке, ведущей к тыльной части дома и заднему двору. Поднявшись по лестнице к двери, ведущей на кухню, он просунул руку в перчатке через оконную раму и изнутри открыл ее. Мгновение спустя он уже открывал входную дверь. Тогда из фургона "Бритиш телеком" вылез еще один мастер и подошел к первому. Судя по надписи на кармане комбинезона, его фамилия была Джонсон.
Проникнув внутрь, они методично осмотрели весь кабинет контр-адмирала, обыскивая все ящики до единого, снимая книги с полок. Они рыскали также по всей комнате в поисках сейфа, но так ничего и не нашли.
– Пустая трата времени, – сказал наконец Смит. – Здесь его нет. Пойдем, откроешь фургон.
Он выдернул из розетки вилку адмиральского компьютера и следом за Джонсоном двинулся к выходу. Компьютер он поставил в заднюю часть машины. Затем они снова зашли в дом.
– Что еще? – спросил Джонсон.
– Посмотри, есть ли в гостиной телевизор или видеомагнитофон. Возьми также вот эту пишущую машинку.
Джонсон так и сделал. Когда он вернулся в гостиную, Смит прикручивал на место крышку телефонного аппарата.
– Ты поставил подслушивающее устройство в телефон?
– А почему бы и нет? Может, услышим что-нибудь такое, что окажется нам на руку.
– А стоит ли? Я хотел сказать, что эти ребята, с которыми мы имеем дело, из разведки, тоже не лыком шиты.
– Слушай, с какой стороны ни возьми, это дело выглядит как еще один грабеж среди бела дня, – ответил Смит. – Так или иначе, мистеру Сантьяго нужен результат, а когда работаешь с ним, то уж поверь мне на слово, это дело верное. Ну, а теперь смываемся.
Миссис Мишра, экономка контр-адмирала, обычно приходила не раньше девяти утра, однако то, что накануне у нее был выходной, означало, что сегодня ей предстоит стирка, поэтому она и решила приняться за дело с утра пораньше. Завернув за угол улицы Лорда Норта, она направилась к дому, накинув поверх сари пальто, так как с утра было прохладно, и тут увидела двоих мужчин, которые выходили из дома.
Она поспешила вперед.
– Что-нибудь случилось?
Они обернулись на ее голос.
– А бог его знает! – игриво ответил Смит. – А ты кто будешь, милочка?
– Миссис Мишра, экономка.
– Один из телефонов вышел из строя. Мы его починили. Так что теперь все в порядке.
Они влезли в автофургон. Джонсон уселся за руль, и машина уехала.
– Не повезло нам, – сказал он.
– Ничего страшного. Она ведь родом из Индии, правда? Для нее мы – еще одна пара белых, только и всего.
Закурив, Смит откинулся на спинку сиденья, с удовольствием рассматривая протекавшую вдоль шоссе реку, когда они свернули на Миллбэнк.
Насколько могла заметить миссис Мишра, ничего не пропало, поскольку дверь кабинета была полуоткрыта. Она прошла на кухню, поставила хозяйственную сумку на стол и увидела записку контр-адмирала. Читая ее, она почувствовала, как повеяло прохладой, повернулась и увидела, что оконная рама у двери сломана.
– О боже! – в ужасе проговорила она.
Опрометью бросившись назад через коридор, она тщательно осмотрела гостиную и сразу заметила отсутствие телевизора и видеомагнитофона. Вид кабинета подтвердил ее наихудшие опасения. Она тут же сняла телефонную трубку и набрала три девятки – номер службы приема срочных сообщений в полиции.
Трэверс сразу признал Дженни Грант, когда та показалась в зале прибытия в аэропорту Гатвик, толкая перед собой тележку, на которой стоял чемодан. На ней было длиннополое твидовое пальто, под которым виднелись белая блузка и джинсы. Вид у нее был усталый и напряженный. Под глазами залегли темные тени.
– Дженни? – спросил он, когда она подошла поближе. – Вы меня помните? Помните Гарта Трэверса?
– Конечно помню, адмирал. – Она попыталась улыбнуться, но не смогла и смущенно потупилась.
Он мягко обнял ее за плечи.
– Вид у вас разбитый, дорогая. Пойдемте, нам нужно выбраться отсюда. Машина ждет. Позвольте, я понесу ваш чемодан.
Водитель поставил чемодан в багажник "даймлер-бенца", и Трэверс сел вместе с ней на заднее сиденье. Когда они отъехали от аэропорта, он сказал:
– Вы, само собой разумеется, остановитесь у меня. Идет?
– Вы очень любезны. Не могли бы вы оказать мне услугу? – В ее голосе сквозила чуть ли не мольба. – Не расскажете ли, что, собственно говоря, произошло?
– Судя по тому, что очевидцы случившегося рассказали полиции, он просто посмотрел не в ту сторону и угодил прямо под колеса автобуса. – Он взял ее за руку. – Знаю, что это звучит глупо, но в этой стране принято ездить по левой стороне улицы.