– Значит, вы предлагаете разыскать чемоданчик Бормана, прежде чем это сделает кто-нибудь другой? Правильно ли я вас понял, господин премьер-министр?
– Да, это было бы разумно. Как, по-вашему, вы могли бы за это взяться, бригадный генерал?
Раздался протестующий голос Саймона Картера.
– Сэр, я вынужден напомнить, что эта подводная лодка находится в американских территориальных водах.
– Не думаю, что нам нужно посвящать наших американских друзей в это дело, – сказал Фергюсон. – Ведь им принадлежит вся полнота прав как на само судно, так и на все, что находится внутри него. Вообразите сумму, которую они получат, выставив Виндзорский протокол для продажи на аукционе.
Но Картер не унимался.
– Я снова вынужден возразить, господин премьер-министр. В задачу "Группы четыре" входит борьба с терроризмом и подрывной деятельностью.
Премьер-министр вскинул руку.
– Совершенно верно, и, по-моему, мало что способно в большей степени подорвать интересы нашего государства, нежели публикация этого самого Виндзорского протокола. Бригадный генерал, разработайте план, действуйте так, как сочтете нужным, причем как можно скорее. Держите в курсе дела меня, а также заместителя директора и сэра Фрэнсиса.
– Значит, это дело целиком поручается мне? – осведомился Фергюсон.
– Вам предоставляется полная свобода действий. Просто делайте то, что считаете нужным. – Премьер-министр встал. – А сейчас настоятельно прошу меня извинить, джентльмены. Времени мало, а работы еще непочатый край.
Дойдя до входных ворот, где дежурили сотрудники службы безопасности, в месте пересечения Даунинг-стрит с Уайтхолл, все четверо замедлили шаг.
– Черт бы вас побрал, Фергюсон, – произнес Картер. – Вам всегда удается настоять на своем, но проследите за тем, чтобы нас держали в курсе дела. Пойдемте, Фрэнсис, – сказал он и двинулся по улице.
Фрэнсис Пэймер улыбнулся.
– Не принимайте это близко к сердцу, бригадный генерал, просто он вас терпеть не может. Желаю удачной охоты. – И двинулся вслед за Картером.
Трэверс и Фергюсон пошли по Уайтхоллу, высматривая такси.
– Почему Картер питает к вам такую неприязнь? – спросил Трэверс.
– Потому что я слишком часто добивался успеха там, где он терпел неудачу, и потому что я вне пределов его досягаемости и подчиняюсь только премьер-министру, а Картер не может с этим примириться.
– Пэймер производит впечатление достаточно порядочного человека.
– И я такого же мнения.
– Наверное, у него есть семья?
– Как раз нет. Но он явно пользуется большим успехом у женщин. Его предкам одним из первых в Англии был пожалован титул баронета. По-моему, он не то двенадцатый, не то тринадцатый по счету. У него великолепный дом в Хэмпшире. Там живет его мать.
– А какое отношение он имеет к разведке?
– Премьер-министр назначил его одним из заместителей министра внутренних дел. По-моему, его должность представляет собой что-то вроде министра по особым поручениям. Своего рода посланник, занимающийся решением срочных проблем. Пока они с Картером не дергают меня, я чувствую себя спокойно.
– А Генри Бейкер? Как, по-вашему, он расскажет вам, где находится подводная лодка?
– Конечно, ему придется это сделать. – Заметив такси, Фергюсон взмахнул рукой, – Садитесь, поедем, заодно и с ним повидаемся.
Приняв ванну, Генри Бейкер немного полежал на кровати, обернув полотенце вокруг талии, и, ощутив усталость после длительного перелета, глубоко заснул. Когда он наконец проснулся и посмотрел на часы, было начало третьего. Он быстро оделся и спустился вниз.
Трэверса не было. Открыв входную дверь, он увидел, что дождь по-прежнему льет как из ведра. Несмотря на это, он решил выйти прогуляться, чтобы проветриться, а на самом деле просто потому, что делать все равно было нечего. Достав из платяного шкафа старое теплое полупальто, он надел его, взял зонтик и спустился по ступенькам на улицу. Чувствовал он себя хорошо, впрочем, так было всегда, когда шел дождь. Но его по-прежнему не отпускала тревога по поводу того, как обстоят дела. Свернув к Миллбэнк и замедлив шаг, он перевел взгляд на парк у Виктория-тауэр и Темзу.
На Сент-Джоне по каким-то непонятным причинам принято ездить по левой стороне улицы, как и в Англии. Тем не менее в этот дождливый лондонский день Генри Бейкер сделал то, что на его месте сделало бы большинство американцев, прежде чем перейти через улицу. Посмотрев налево, он сделал шаг вперед и угодил прямо под колеса автобуса Лондонского управления транспорта, двигавшегося с правой стороны. Несмотря на то что до Вестминстерской больницы было рукой подать, а машина "скорой помощи" прибыла на место происшествия в считанные минуты, все это оказалось ни к чему, потому что к тому времени, когда она доставила его в травматологическое отделение, он был уже мертв.
Глава 4
На Сент-Джоне было начало одиннадцатого утра, когда Дженни Грант, пройдя по набережной, добралась до кафе и, поднявшись по ступенькам, вошла в бар. Билли подметал пол. Подняв голову, он улыбнулся.
– Отличный теплый денек выдался сегодня. Мистер Генри уже звонил?
– Разница во времени – пять часов. – Она взглянула на часы. – Там сейчас начало четвертого, Билли. Время еще есть.
В дальнем конце бара показалась Мэри Грант.
– В кабинете тебя просят к телефону. Звонят из Англии, из Лондона.
Дженни сразу заулыбалась.
– Генри?
– Нет, какая-то женщина. Ты пока поговори, дорогая, а я пойду сварю тебе чашечку кофе.
Дженни пронеслась мимо нее и скрылась за дверью кабинета. Мэри тем временем налила немного воды в кофеварку. Из кабинета донесся пронзительный вопль. Встревожившись, Билли и Мэри переглянулись и поспешили туда.
С ошеломленным видом Дженни сидела за письменным столом. В руке она сжимала телефонную трубку.
– Что случилось, дорогая? – спросила Мэри. – Скажи своей Мэри.
– Звонит сотрудница Скотланд-Ярда из Лондона, – прошептала Дженни. – Генри мертв. Он попал в автомобильную катастрофу.
Она беспомощно заплакала. Мэри взяла у нее трубку.
– Алло, вы слушаете?
– Да, – послышался бесстрастный голос – Прошу прощения за горе, причиненное женщине, которая подошла к телефону. Сообщать такое известие – дело не из легких.
– Конечно, милочка, но ведь у вас такая работа.
– Не могли бы вы выяснить, где он остановился в Лондоне?
– Не вешайте трубку. – Мэри повернулась к Дженни. – Ей нужен адрес, по которому он остановился.
Дженни сказала адрес.
Было около пяти. Трэверс, которому звонил Фергюсон, попросивший встретиться с ним, дожидался его в вестибюле морга на Кромвель-роуд. Через несколько минут туда быстрым шагом вошел бригадный генерал.
– Извини, что заставил тебя ждать, Гарт, но мне приходится поторапливаться. Нужно провести вскрытие, это необходимо для судебного осмотра трупа коронером и присяжными заседателями, однако мы не можем этого сделать до тех пор, пока он не будет официально опознан.
– Я разговаривал с молодой женщиной, которая живет у него дома. Ее зовут Дженни Грант. У нее сильный шок, но она намерена прилететь сюда как можно скорее. Завтра должна быть здесь.
– Хорошо. Я не хочу тут болтаться. – Фергюсон вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный пополам лист бумаги. – Это постановление суда, составленное судьей у себя в кабинете, которое наделяет контр-адмирала Гарта Трэверса правом провести официальное опознание трупа. Давай этим и займемся.
В этот момент показался служитель морга в форменной одежде.
– Джентльмены, нет ли среди вас бригадного генерала Фергюсона?
– Это я.
– Профессор Мэннинг вас ждет. Сюда, пожалуйста, сэр.
Покойницкая озарялась лампами дневного света, который с силой отражался от выложенных белым кафелем стен. В комнате стояли четыре операционных стола из нержавеющей стали. На ближайшем к ним лежал труп Бейкера, его голова покоилась на подставке. Высокий худой мужчина в халате хирурга ждал их. По обеим сторонам от него стояли двое работников морга. Трэверс с неприязнью отметил, что у всех на ногах были зеленые резиновые калоши.
– Здравствуй, Сэм. Спасибо, что зашел, – сказал Фергюсон. – Это Гарт Трэверс.
Мэннинг обменялся с ним рукопожатием.
– Нам можно идти, Чарльз? А то у меня билеты в "Ковент-Гарден".
– Конечно, старина. – Вынув ручку, Фергюсон положил чистый бланк на край операционного стола. – Контр-адмирал Трэверс, можете ли вы официально опознать в этом человеке Генри Бейкера, гражданина США, проживающего на острове Сент-Джон, который входит в состав Виргинских островов, принадлежащих Соединенным Штатам?
– Да.
– Распишитесь вот здесь.
Трэверс расписался, и Фергюсон вручил бланк Мэннингу.
– На этом все, Сэм, мы тебя покидаем. – Кивнув Трэверсу, чтобы он следовал за ним, Фергюсон направился к выходу.
Фергюсон поднял стеклянную перегородку в своем "даймлер-бенце", чтобы водитель не слышал разговора.
– Ну и дела! – сказал Трэверс – Я до сих пор не могу прийти в себя.
– Теперь мы оказались в довольно занятном положении, – отозвался Фергюсон.
– Что ты имеешь в виду?
– Местонахождение подводной лодки. Выходит, он унес его с собой в могилу?
– Конечно. Я и забыл.
– С другой стороны, возможно, его девушка, эта Грант, что-то знает. Ведь она жила в его доме, ну и так далее.
– Отношения между ними были не такими, как ты думаешь. Они носили чисто платонический характер. Я и видел ее всего раз. Я был проездом в Майами, а они как раз в это время там оказались. Очаровательная молодая женщина.
– Что ж, будем надеяться, что это средоточие добродетелей поможет разрешить стоящую перед нами проблему.
– А если нет?
– Тогда придется придумывать что-то другое.
– Интересно, как посмотрит на все это Картер.
Фергюсон застонал.
– Думаю, лучше поставить его в известность о происшедшем. Пусть порадуется, мерзавец. – Он протянул руку к установленному в машине телефону и набрал номер инспектора сыскной полиции Лейна.
Точно в это время Фрэнсис Пэймер, стремглав домчавшийся на "порше-кабриолете" из Лондона до своего загородного дома в Хэтерли-корт, в графстве Хэмпшир, поднимался по огромной лестнице, направляясь в комнату матери на втором этаже. Этот дом принадлежал его семье уже пять веков, и всегда, когда ему доводилось приезжать сюда, он испытывал радость. Но не сейчас. Его ум был занят более важными мыслями.
Постучавшись в дверь спальни, он вошел и застал мать на роскошной кровати с пологом на четырех столбиках. Рядом с ней сидела медсестра в форменной одежде. Матери было восемьдесят пять лет. Уже очень старая и лишившаяся сил, она лежала, закрыв глаза.
Сиделка поднялась.
– Здравствуйте, сэр Фрэнсис. Мы вас не ждали.
– Знаю. Как она себя чувствует?
– Неважно, сэр. Недавно приходил врач. Он говорит, что она может умереть и на следующей неделе, и через три месяца.
Он кивнул.
– Можете отдохнуть. Я хочу немного поговорить с ней. Сиделка вышла. Пэймер присел на край кровати и взял мать за руку. Она открыла глаза.
– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросил он.
– А-а, это ты, Фрэнсис, какой приятный сюрприз. – Голос ее был еле слышен.
– У меня были дела неподалеку, мама, и я решил заглянуть.
– Очень любезно с твоей стороны, дорогой.
Встав, Пэймер закурил и подошел к камину.
– Сегодня у меня был разговор насчет Сэмсон-кей.
– Так ты собираешься взять отпуск, дорогой? Если ты все-таки решишь поехать, а этот любезный мистер Сантьяго окажется там, передай ему от меня привет.
– Непременно. Ведь это твоей матери наша семья обязана тем, что владеет Сэмсон-кей? Я не ошибаюсь?
– Да, дорогой, ее отец, Джордж Херберт, подарил его ей на свадьбу.
– Расскажи мне снова о войне, мама И о Сэмсон-кей.
– Большую часть времени, пока шла война, отель пустовал. Конечно, тогда он был совсем маленький – небольшое строение в колониальном стиле, только и всего.
– А когда ты туда отправилась? Ты же, в общем, никогда об этом не говорила, а я был слишком мал, чтобы запомнить.
– В марте 1945 года. Ты родился в июле, годом раньше, а на Лондон без конца сыпались эти ужасные немецкие ракеты "Фау-1" и "Фау-2". Твой отец к тому времени уже демобилизовался и входил в состав правительства Черчилля, занимая, как и ты, пост заместителя министра. Его беспокоили продолжающиеся налеты на Лондон, и он отправил меня с тобой на пароходе в Пуэрто-Рико. Оттуда мы перебрались на Сэмсон-кей. Теперь я припоминаю. Мы приехали туда в начале апреля, добравшись из Тортолы на пароходе. Познакомились с одним стариком и его женой. Оба – чернокожие. Очень приятные люди. Фамилия у них была Джексон. Звали их Мэй и Джозеф.
Когда она умолкла, он, подойдя, присел на край кровати и снова взял ее за руку.
– А кто-нибудь туда приезжал, мама? Ты в состоянии вспомнить?
– Приезжал ли? – Она открыла глаза. – Только мистер Штрассер. Такой приятный мужчина. Твой отец сказал мне, что он, возможно, приедет. Однажды вечером он и появился, но ненадолго. Он сказал, что его ссадили с рыбачьей лодки, следовавшей мимоходом из Тортолы, и вот тут-то и налетел ураган. Это было ужасно. Мы двое суток просидели в погребе. Я все время не выпускала тебя из рук, однако мистер Штрассер оказался сама любезность. Очень добрый человек.
– А что случилось потом?
– Довольно долго он жил у нас. Думаю, до июня, а потом приехал твой отец.
– А Штрассер?
– После этого он уехал. У него были дела в Южной Америке, война в Европе, конечно, уже закончилась, и мы вернулись в Великобританию. Черчилль потерпел поражение на парламентских выборах, твой отец перестал быть депутатом парламента, и тогда мы поселились здесь, дорогой. Переехав на ферму, мы испытали огромное разочарование.
Ее речь стала слегка бессвязной.
– Когда-то, – сказал Пэймер, – ты мне рассказывала, что отец служил вместе с сэром Освальдом Мосли во время Первой мировой войны, им доводилось сидеть в одном окопе.
– Это правда, сынок, они были закадычными друзьями.
– Мама, ты помнишь "чернорубашечников" Мосли, Британскую фашистскую партию? Отец имел к этому какое-нибудь отношение?
– Боже, конечно нет. Бедняга Освальд. Он частенько приезжал сюда на выходные. В начале войны его арестовали, вменив ему в вину профашистские настроения. Смех, да и только. Он был такой джентльмен. – Ее голос постепенно стих, но потом вновь окреп. – Нам тогда пришлось нелегко. Одному только богу известно, как нам удалось добиться, чтобы ты остался учиться в Итоне. Нам всем здорово повезло, когда твой отец познакомился с мистером Сантьяго. Сколько замечательного им удалось сделать вдвоем на Сэмсон-кей! Некоторые люди считают, что сейчас это самый красивый курорт на всем Карибском море. Честное слово, с удовольствием съездила бы туда еще разок!
Она прикрыла глаза. Подойдя, Пэймер положил ее руки под одеяло.
– А теперь поспи, мама, тебе это не повредит.
Он осторожно закрыл дверь и, спустившись в библиотеку, налил себе бокал виски и сел у камина, размышляя над услышанным. Ознакомившись с содержанием дневника, он испытал сильнейшее потрясение. Просто чудо, что ему удалось сохранить самообладание перед Картером, но теперь истина очевидна. Его отец, депутат британского парламента, кадровый офицер, член кабинета министров, поддерживал связи с нацистской партией, будучи одним из тех, кто с нетерпением ждал германского вторжения в 1940 году. Судя по всему, дело зашло довольно далеко. История, в которой замешаны Мартин Борман и Сэмсон-кей, – тому свидетельство.
Взяв себя в руки, Фрэнсис Пэймер налил себе еще виски и принялся бесцельно бродить по комнате, разглядывая портреты с изображением предков. Пять столетий назад его семья принадлежала к числу древнейших родов Великобритании, а он теперь был заместителем министра и имел все основания рассчитывать на дальнейшее продвижение по службе. Но если Фергюсону удастся разыскать чемоданчик Бормана с подводной лодки номер 180, на нем можно будет ставить крест. Нет никаких оснований сомневаться в том, что имя его отца фигурирует в списке лиц, симпатизирующих нацистам, который содержится в "Голубой книге". В результате скандала его в порошок сотрут. Тогда ему придется не только распрощаться даже с призрачными надеждами занять высокопоставленный пост в правительстве, но и как минимум отказаться от мандата члена парламента. К тому же придется уйти из клубов. Он зябко передернул плечами. Для него была невыносима одна лишь мысль об этом, но что тут поделаешь?
Ответ оказался на удивление прост. Макс. Макс Сантьяго. Макс наверняка что-нибудь придумает. Поспешно вернувшись в кабинет, нашел номер телефона курорта на Сэмсон-кей, сумел дозвониться и попросил позвать к аппарату главного управляющего Карлоса Прието.
– Карлос? Это Фрэнсис Пэймер.
– Здравствуйте, сэр Фрэнсис. Какая приятная неожиданность! Чем могу быть полезен? Собираетесь вскоре нас навестить?
– Надеюсь, Карлос. Послушай, мне нужно срочно поговорить с сеньором Сантьяго. Не знаешь ли ты, где он сейчас?
– Конечно знаю. Сейчас он остановился в отеле "Риц" в Париже. Насколько я понимаю, он отправился туда по делам, но через три дня возвращается в Пуэрто-Рико.
– Храни тебя Бог, Карлос – Никогда еще в своей жизни Пэймер не испытывал большего облегчения.
Попросив телефонистку соединить его с парижским отелем "Риц", он взглянул на часы. Половина шестого. Он с нетерпением ждал, пока в трубке не раздался голос портье из "Рица". Он немедленно попросил соединить его с Сантьяго.
– Только будь на месте, Макс, только будь на месте, – пробормотал он.
– Сантьяго у телефона, – послышался голос, говоривший по-французски. – С кем я говорю?
– Слава богу. Макс, это Фрэнсис Мне необходимо с тобой увидеться. Кое-что произошло, дело серьезное. Мне нужна твоя помощь.
– Успокойся, Фрэнсис, успокойся. Где ты находишься?
– В Хэтерли-корт.
– Ты мог бы приехать в аэропорт Гатвик в половине седьмого по вашему времени?
– Думаю, да.
– Отлично. Я позабочусь о том, чтобы там тебя ждал самолет, вылетающий чартерным рейсом. Мы сможем пообедать, и ты мне обо всем расскажешь.
В трубке раздался щелчок, и он отключился. Пэймер взял из письменного стола свой паспорт и пачку трэвел-чеков. Потом он поднялся наверх, открыл дверь в спальню матери и заглянул внутрь. Она спала. Осторожно притворив дверь, он спустился на первый этаж.
У него в кабинете зазвонил телефон. Он поспешил обратно, чтобы взять трубку. Звонил Саймон Картер.
– Вот ты, оказывается, где. Я повсюду тебя разыскиваю. Бейкер погиб. Я только что узнал об этом от Фергюсона.
– Боже мой! – отозвался Пэймер. Внезапно его осенило: не означает ли это, что тайна местонахождения подводной лодки номер 180 умерла вместе с ним?