- Нет, - покачал головой Билл. - Когда вы потеряли его, вы, а не остальное человечество? Когда вы впервые поняли это?
Еще какое-то мгновение Бургос изумленно смотрел на него, а потом опустился на размотанные рулоны тканей, из-под которых почти совсем не было видно крытого кремовой кожей дивана. Слезы катились по его гладким щекам. Билл прошел мимо него, тихо прикрыл дверь, вернулся и не отрываясь смотрел на плачущего мужчину.
- Месяц назад, хотя отношения начали портиться за неделю до этого. Разговаривали мы только о делах. Он буквально вычеркнул меня из своей жизни. Это было невыносимо, и я потребовал у него объяснений. Здесь, в этой комнате. - Еще один взрыв рыданий. - Была ужасная сцена. Ужасная. - Рыдания оборвались. Бургос надавил кончиками пальцев на глаза, и к нему сразу же вернулось самообладание.
- И он так вам и не сказал, кто занял ваше место? - мягко спросил Билл.
Бургос сидел, уставившись в пол, голова его склонилась, руки висели плетьми.
- Нет, - прошептал он. - Я спрашивал его - снова и снова. Мне было очень важно знать это, - прибавил он, умоляюще взглянув на Билла. - Но он отмалчивался. Нет, он не грубил мне, просто стал очень скрытным. Сказал, что просто не может рассказать мне, вот и все. - Он уронил голову на руки и тихо заплакал.
Билл несколько мгновений постоял не шевелясь, потом опустился на корточки и приблизил лицо к лицу Бургоса.
- Простите меня, господин Бургос, - шепотом проговорил он. - Я в самом деле прошу у вас прощения. Мне ведь известно, что́ он значил для вас, и я все понимаю. У Ахмеда были слабости, но мы оба в долгу перед ним, черт возьми. Я знаю, вам тяжело говорить об этом, но мне нужно задать вам еще несколько вопросов. Хотели бы вы, чтобы их постигло возмездие? Тех, кто погубил Ахмеда? Хотели бы вы помочь Сиди Бею спокойно умереть?
Бургос еще ниже опустил голову и что-то невнятно пробормотал. Потом, глубоко вздохнув, отвел руки от лица и полными слез глазами посмотрел на Билла.
- Пожалуйста, постарайтесь помочь мне. - Билл поднялся. - Вы сказали, что Ахмед заходил сюда в день самоубийства. Видел ли его кто-нибудь из служащих?
- Нет. Это точно. Дельфина ушла обедать. Она обычно обедает с половины первого до двух.
- Vive la France! - улыбнулся Билл. - Вы заперли салон?
- Демонстрационный зал? - машинально поправил Бургос. - Нет. Была еще одна девушка, Флоранс. Но она фактически все время, пока обедала Дельфина, была в кладовой и слышала, как он вошел.
- А раньше бывало, чтобы он появлялся в обеденное время?
- Очень часто. Вы же знаете, он обычно приходил после полудня и работал до двух-трех часов ночи. Он всегда говорил, что по утрам ничего не получается.
- Точно. Я забыл, что у него был особый распорядок дня. Вы сказали, девушка слышала, как он пришел. А видела ли она его?
- Очевидно, нет. Она услышала звонок, выглянула, никого не увидела, но решила, что пришел именно он - это было к тому же обычное его время.
- Дверь кабинета была открыта или закрыта?
Бургос задумался.
- Закрыта, точно закрыта. И это показалось нам немного странным, потому что, когда он работал, дверь почти всегда была нараспашку. Ему нравилось общаться с персоналом и клиентами.
Билл нахмурился.
- А если бы сюда вошел еще кто-нибудь, девушка услышала бы?
- Ну да, естественно! - Бургос сделал неловкое движение.
- Естественно?
- Вы наступаете на контактную площадку, и срабатывает зуммер. - Бургос выговаривал эти слова с таким выражением лица, словно чувствовал от них во рту горечь. - Этого можно избежать, но нужно знать, где она находится, и постараться не наступить на нее. Я пробовал. После того как Ахмед… ушел, - прибавил он, отвечая на вопрошающий взгляд Билла. - У нас здесь нечего красть. И мы всегда сопротивлялись этой мании собственной безопасности, которая, кажется, почти всем нынче изрядно портит жизнь.
- Приятно, что еще остались неодураченные! Итак, некто мог проникнуть сюда, и, когда Ахмед приехал, его уже ждали в кабинете.
- Да, по-моему, это вполне вероятно. Вы имеете в виду… вы думаете, что сюда могли войти какие-то люди и они что-то искали, когда он пришел? - Он как-то нервно и быстро оглядел комнату, словно хотел убедиться, что незваных гостей здесь нет.
- Не знаю, но такая возможность не исключена. А вы знаете, что он был вооружен, когда ворвался в кабинет Вадона? И угрожал ему оружием?
При упоминании об оружии Бургос буквально затрясся от ужаса.
- Да. Я видел это ружье. Вошел к нему, а он отпиливает ствол слесарной ножовкой! Я чуть не умер, увидев такую картину.
- А не спросили, зачем это ему понадобилось?
- Конечно, спросил! - Глаза Бургоса затуманились. - Он ответил, что это не мое дело, что мне лучше все, что увидел, забыть. Потом обругал Лигу национального спасения: мол, из-за них он, араб, не чувствует себя в безопасности на улицах.
- И, разумеется, не убедил вас.
- Ахмед гуляет по улицам? - попытался улыбнуться Бургос. - Вот уж действительно абсурдная мысль. Он никогда никуда не ходил пешком. Ездил на "мерседесе" или на такси. С него сталось бы вызвать такси, чтобы добраться отсюда до ресторана Фуке!
- Я сам пытался отучить его от этой привычки, - улыбнулся Билл. - Оборотная сторона культурного наследия. А, господин Бургос? Араб становится богачом и считает ниже своего достоинства ходить пешком: еще чего! Пусть лучше кто-то возит его. Так зачем, по-вашему, ему понадобилось вооружаться?
- Потому что он боялся, - пожал плечами Бургос. - Но не уличных бандитов, а я не знаю кого.
- Он здесь держал оружие?
- Нет, конечно, нет. Я бы не остался здесь, зная, что оно где-то рядом, ужасно боюсь оружия. А Ахмед всюду таскал его с собой.
- В кармане? Даже с отпиленным стволом дробовик был бы виден под пиджаком.
- Он носил его в сумке.
Билл кивнул. Многие годы Ахмед не расставался с сумкой, висевшей у него на плече. Она служила его бумажником, портфелем, даже письменным столом и всегда была набита эскизами и лоскутами тканей.
- Так, значит, если бы кто-то был здесь, то Ахмед преподал бы ему хороший урок?
- Уверен, что насмерть перепугал бы, - дрожащим голосом подтвердил Бургос.
Билл причмокнул.
- Мне самому не по душе оружие, ну а некоторые, как мне кажется, обожают его. - Он помолчал. - А эта девушка, Флоранс, не слышала, как кто-то выходил?
- Говорит, что нет.
- Не странно ли это?
- Вовсе нет. Можно выйти через кухню, - проговорил Бургос, махнув рукой в сторону двери. - Она была открыта.
- Вы хотели сказать, не заперта?
- Нет, именно открыта. Совсем открыта. Это обнаружила Дельфина, когда пошла варить мне кофе после обеда.
Билл отвернулся и задумчиво оглядел царивший в комнате хаос.
- Ну а как полиция среагировала на факты, которые вы мне сейчас рассказали? - спросил он наконец.
- Полиция? - с любопытством посмотрел на него Бургос. - Позвонили по телефону, а потом потеряли к нам всякий интерес.
- А о чем они говорили с вами по телефону?
- Некий инспектор Лантье сказал, что хочет прийти сюда и поговорить.
- И? - пристально смотрел на него Билл.
- Так и не пришел, - махнул рукой Бургос. - Дело-то ведь, кажется, ясное. Несчастный Ахмед и в самом деле выбросился из окна.
- Выбросился, - обернувшись к нему, подтвердил Билл. Голос его звучал сухо. - С этим действительно все ясно. - Он протянул руку. - Я думаю, на сегодня хватит. Спасибо вам, господин Бургос, за время, которое вы мне уделили. - Бургос сидел подавленный, погруженный в воспоминания, не замечая протянутой руки. Билл опустил руку. - До свидания.
Он пошел было к выходу, но затем вернулся и положил руку Бургосу на плечо.
- Мне очень жаль вас. Вас и Ахмеда. Должно быть, тяжело переживать все это после стольких лет дружбы. - Бургос сидел безмолвный, неподвижный, видимо даже не чувствуя лежавшей на его плече руки. Слезы снова потекли по его лицу. Билл сжал его плечо и опустил руку. - Дрянное дело, Бургос. Многим достается, - он коснулся рукой своей головы. - И пока что ни в чем не повинным людям.
11
Билл захлопнул дверь. Он стоял на верхней площадке мраморной лестницы и осматривал проспект Марсо, готовый при первом же признаке опасности ринуться обратно, под хотя и слабую, но все же защиту демонстрационного зала.
Разговор с Бургосом произвел на него тягостное впечатление, никогда прежде не чувствовал он так остро нависшую над ним опасность. Рассказ Бургоса подтвердил версию Лантье: Ахмеда действительно преследовали. Билл знал почти наверняка, что во время обеденного перерыва кто-то проник в демонстрационный зал и что-то искал в мастерской Ахмеда. Возможно, его ждали, а может быть, он застал их врасплох. Если же он еще и направил на них свой обрез, то уж подавно перепугал до смерти.
И он невольно улыбнулся, вспомнив, как Ахмед усмирил кухонным ножом свору бандитов в масках. Те парни заглянули ему в глаза и поняли, что он без колебаний пустит нож в ход. Он надеялся, что и люди, шарившие в мастерской, испытали на себе силу взгляда Ахмеда, почувствовали истинный страх при виде нацеленного на них обреза.
Его рука сама собой поднялась вверх, пальцы через повязку ощупали рану на затылке. Вполне возможно, что незваные гости были вооружены, но даже если это было и так, все же не посмели напасть на человека с обрезом в его мастерской. Да они и проникли-то в салон не для того, чтобы убить Ахмеда. Они могли это сделать на улице, из машины. А в мастерской скорее всего искали какую-то информацию. Ну а если они намеревались выбить эту информацию из Ахмеда, то при виде обреза, конечно, передумали. И все же непонятно, почему они бросились преследовать Ахмеда, а не убрались подобру-поздорову. Может быть, Ахмед узнал их, и им пришлось заставить его замолчать? Или то, что они искали, было при нем?
Билл обдумывал эти вопросы, и вдруг его взгляд упал на серый "ситроен", стоявший у обочины в пятидесяти метрах от него. Он даже разглядел в салоне четыре силуэта. С чего бы это четверым мужчинам вдруг взбрело в голову задыхаться летним парижским днем в машине с поднятыми стеклами? Слежка? Билл мысленно обругал себя, что не подумал об этом раньше. Они, наверное, после нападения повсюду следовали за ним, проверяя, удалось ли выкурить его из Парижа.
Он все еще стоял на лестнице, соображая, что делать дальше, и в это время в двух кварталах от него из-за угла вынырнуло такси, остановилось, вышел пассажир. Машина тронулась и, набирая скорость, поехала вперед. Вот она приблизилась, Билл сбежал по ступеням на безлюдный тротуар, выскочил на дорогу и махнул рукой. Не успела машина остановиться, как он забрался в салон.
Проехав еще немного, таксист недовольно посмотрел на него в зеркало.
- Вы, должно быть, очень спешите? Куда вас отвезти?
Билл обернулся и посмотрел в заднее стекло. "Ситроен" медленно отъехал от обочины, влился в жидкий поток транспорта. Их разделяло всего несколько машин. Билл подумал мгновение и сказал:
- Улица Бобур. Самое начало.
Сидя в своей машине, в трехстах метрах от "ситроена", Саид наблюдал, как объект его слежки тронулся с места и влился в поток транспорта. Усмехнулся, сказал еще несколько слов в трубку радиотелефона и бросил ее на рычаг. Потом повернул зеркало заднего вида, вынул расческу, причесал седую гриву и пригладил ее рукой. Удовлетворенный тем, что увидел в зеркале, положил в карман расческу, поправил галстук и вылез из БМВ. Шел он медленной, неуклюжей походкой, наклонив вперед голову и чуть разведя в стороны руки, точно борец, готовый обрушиться на соперника. А направлялся Саид к салону Бенгана.
Десять минут спустя он уже поднимался по ступеням роскошного дома на проспекте Монтеня. Ответили ему только на четвертый звонок. Даже помехи в видеодомофоне не смогли скрыть удивления и отвращения в голосе хозяина.
- Ты! Какого черта тебе надо?
- Был здесь по соседству, - самодовольно ухмыльнулся Саид, глядя в объектив, - и дай, думаю, загляну к приятелю.
Блез де Медем был потрясен таким нахальством, его голос зазвучал жестко:
- Заглянуть? А поинтересней ничего не смог придумать? Убирайся отсюда, ты, идиот!
- Успокойтесь, уберусь. Но нам нужно потолковать. И немедленно. - Самодовольная ухмылка не сходила с лица Саида.
Де Медем помолчал несколько секунд, прикидывая, с чего это на него нашла такая дерзкая самоуверенность. Когда наконец снова заговорил, в его голосе все еще звучало пренебрежение.
- Вот как? Ну ладно, заходи. Да побыстрее!
Де Медем ожидал незваного гостя, стоя у открытой двери, в рубашке, трусах и носках, одна запонка вдета в манжету, другая зажата в руке.
- Чего это ты вообразил, что ко мне можно являться вот так - без звонка? Я ведь предупреждал тебя.
- Слышал, - ухмыльнулся Саид. - Да я всего лишь на пару минут… Проведал кое-что и подумал, что и вам это будет небезынтересно. Но мне кажется, такие новости нельзя обсуждать по телефону.
- Заходи, - нахмурился де Медем, посторонился, пропустил Саида вперед и вслед за ним вошел в гостиную. - Выпьешь? - Саид покачал головой, де Медем пожал плечами. - Так что там у тебя?
- Кое-что о вашем приятеле, американце.
- Что именно?
- Не подействовало на него. Понимаете?
- Что ты имеешь в виду? - прищурился де Медем.
- Я следовал за ним по пятам после той, э-э, утренней неприятности.
- Ну? Он убрался?
- Убрался? Восвояси, вы хотите сказать? В Америку? - покатился со смеху Саид. - Слушайте. После того как ребята отделали его, он отправился прямехонько к полицейскому, который назначил ему встречу.
- Это меня не слишком волнует. Им не о чем говорить.
- Ладно. Дело ваше. Но после полудня он объявился в салоне Бенгана и разговаривал с компаньоном.
- Ты уверен в этом?
- Разумеется, - осклабился Саид. - Как только американец ушел, я сам зашел к тому господину. Несколько минут назад.
- И что ты с ним сделал? - нахмурился де Медем.
- Пальцем не тронул, - искоса взглянул Саид на де Медема. - За кого вы меня принимаете? Что я вам - дешевый головорез? Просто побеседовал по душам. Вот и все. - Он расхохотался. - Думаю, что он наложил в штаны, прямо там, в демонстрационном зале! Оказалось, что американец расспрашивал его о самоубийстве этого паршивого гомосексуалиста.
- Какие вопросы он ему задавал?
- Всякие, - фыркнул Саид. - Что тот делал, прежде чем выбросился из кабинета Вадона, интересовалась ли этим делом полиция. И так далее и тому подобное. На нашего янки это, кажется, произвело большое впечатление, так что он, похоже, и не думает убираться отсюда.
- Не думает? - поморщился де Медем. Он поразмыслил несколько секунд, вертя в руке запонку, а потом подтолкнул Саида к дивану. - Садись. Я думаю, нам нужно все это хорошенько обсудить.
Погруженный в свои думы, Билл не отрываясь смотрел прямо перед собой и не вслушивался в бесконечные жалобы таксиста. Характер всей послевоенной политической жизни во Франции был выкован людьми, чьи идеалы формировались войной. Благовоспитанные, казалось бы, цивилизованные господа, почтенные столпы политической жизни, почувствовав угрозу, становятся жестокими и безжалостными, как корсиканские гангстеры. Приблизительно в те времена, когда генерал де Голль и его команда объявили войну оасовцам, возник сумеречный мир, в котором слились воедино гангстеры, полиция, секретные службы и политики. Мрачное темное царство, где правительственные учреждения не мараются в грязных делах, а поручают их профессиональным преступникам, а в благодарность за оказанные услуги закрывают глаза на их неблаговидные делишки. Те, кто напал на Билла, вполне могли оказаться и полицейскими, и профессиональными преступниками. А организовать избиение было парой пустяков, это мог сделать любой из высокопоставленных чиновников. Его телефонные разговоры явно прослушивались, и это не оставляло и тени сомнения, что здесь приложил руку Вадон.
Министру внутренних дел достаточно позвонить в центр прослушивания, расположенный глубоко под землей в районе Елисейских полей, и готово. Все телефоны прослушиваются, а их записи без промедления ложатся министру на стол. Точно так же заставили закрыть дело и Лантье. Никаких письменных приказов: просто позвонили его начальнику, пообещали ему какие-то блага - дело сделано.
Билл погладил рукой затылок. Вадон не хотел поднимать шума, но и церемониться с ним не собирался. Ударом по голове Билла запросто могли отправить на тот свет, но на этот раз он отделался лишь головной болью и шишкой величиной с лимон. Вряд ли эта альтернатива имела какое-то значение для Вадона. Если нужно, хватило бы одного телефонного звонка честолюбивому полицейскому начальнику, чтобы благополучно прикрыть и убийство.
Поморщившись от боли, Билл обернулся и посмотрел назад. "Ситроен" ехал метрах в ста от такси, их разделяло несколько легковых машин и автобус. Он уже давно догадался, что пассажирами "ситроена" были преступники, а не полицейские. А если это все же полицейские, то уж никак не при исполнении своих прямых служебных обязанностей, иначе они действовали бы поаккуратнее, используя для слежки несколько машин. Непонятно было только одно: собирались ли они снова напасть на него или всего лишь пугали.
Он отвернулся и уставился в переднее стекло. Обещание, данное им Сиди Бею, чувство долга Ахмеду - вот веские причины докопаться, чего же так боялся Вадон. А утреннее нападение прибавило еще и личную ненависть, усилило его решимость расправиться с Вадоном.
Если же наемники Вадона сейчас устроят ему новую западню, то нужно постараться не попасть в нее.
- Рвите на красный свет и получите пятьсот франков, - произнес он, обращаясь к затылку таксиста.
Машина уже ехала по улице Бобур. Впереди, с правой стороны, высилось здание Центра Помпиду. Своими внешними опорами и стальными конструкциями оно всегда чем-то напоминало ему запущенное машинное отделение супертанкера.
Таксист повернул голову и искоса глянул на Билла.
- За кого вы меня принимаете? - усмехнулся он. - Здесь полно фараонов, - он показал подбородком на группу вооруженных до зубов полицейских, которые от нечего делать болтали с водителями туристских автобусов, стоявших возле Центра.
- Даю тысячу. Поворачивайте налево и езжайте по улице Рамбюто. Их интересуют отряды фундаменталистов-камикадзе, а не слишком услужливые таксисты. До них дойдет, что вы нарушили правила, когда мы будем в конце следующего квартала, - уговаривал Билл таксиста, доставая из кармана деньги и помахивая ими.
Таксист скосил глаза на банкноты, по его лицу разлилась глуповатая улыбка.
- Полторы тысячи?
Билл вытянул из кармана еще несколько бумажек и бросил их на сиденье рядом с водителем.
- Возьмите, они ваши. Плата за проезд и за услугу.
Таксист посмотрел на деньги и ухмыльнулся.