- Ладно, мадемуазель, прошу следовать за мной, - тронул доктор Маньер готовую вот-вот расплакаться девушку за рукав. - Думаю, тут и без нас разберутся. Сухраб, вы с нами?
- Да, да, конечно, - взволнованно поправив очки, Нассири поспешил за французским доктором и Марьям. На пороге не выдержал - остановился. - Я вас очень прошу, Аматула, будьте с полковником осторожны, - попросил проникновенно, почти отечески. - Я знаю эту породу людей: они способны на любую пакость, на любой бесчестный поступок. Не доверяйтесь ему, ханум. Будьте начеку!
- Я знаю, Сухраб, с кем имею дело, - улыбнулась в ответ Джин. - Да и полковник знает, что я крепкий орешек и что у меня надежная защита, которую в сложившихся обстоятельствах ему лучше не испытывать на прочность. Так что, я думаю, он будет предельно вежлив со мной.
- Я буду молить Аллаха, чтобы всё закончилось благополучно. Для всех. - Нассири многозначительно посмотрел на Джин, и она поняла, что он имеет в виду и Шахриара.
- Надеюсь, что Аллах услышит ваши молитвы, Сухраб.
* * *
- Ага, Нассири, вот вы-то как раз мне и нужны! - раздался в коридоре грубоватый окрик полковника. - Кстати, почему, интересно, у вас сегодня не раздают противорадиационные фартуки? Радиация закончилась, а?!
- Господин полковник, будьте любезны оставить пока доктора Нассири в покое, - поспешила вмешаться Джин, увидев на лице Нассири растерянность, вызванную внезапностью появления аль-Балами. - Согласно международному закону о защите личности, господин Нассири имеет право объясняться с представителями властей страны, от которой потерпел политические притеснения, в присутствии адвоката. И наш адвокат, месье Буа-Канн, сейчас подойдет. Пожалуйста, Франсуа, пригласите его сюда, - попросила она французского доктора, в замешательстве застывшего от наглости полковника в коридоре. - И приготовьте вместе с ним помещение, где господин полковник мог бы побеседовать с доктором Нассири так, чтобы ничьи права не были при этом нарушены либо ущемлены.
- Хорошо, мадам, сейчас позову, - несколько севшим голосом ответил Франсуа. И прошипел вполголоса доктору Нассири: - Идемте уже скорее, Сухраб! Не мозольте ему глаза!
Джин же тем временем сухо осведомилась у незваного гостя:
- Не могу ли пока удовлетворить ваше любопытство я, полковник? Что вас привело к нам на этот раз? Пожалуйста, входите, - жестом пригласила она его в свой кабинет. - Не волнуйтесь, помещение уже обеззаражено, - наградила его Джин ехидной улыбкой, заметив, что тот слишком уж нерешительно переступает через порог. - Дело в том, господин полковник, что полоний… - на этом слове аль-Балами вздрогнул и втянул голову в плечи, - распространяется в окружающей среде с поистине молниеносной скоростью и цепляется ко всему, даже к частичкам пыли. Но незначительные количества его легко удаляются даже с помощью обычной влажной уборки. Моя же болезнь тоже уже практически побеждена, так что и меня вам бояться не следует. Присаживайтесь, - она указала ему на кожаный диван. - Я слушаю вас.
- Благодарю, ханум.
Аль-Балами тяжело, с сопением, опустился на диван. Поерзал, устраивая свое тучное тело поудобнее. Джин заметила, что выглядит он гораздо хуже, чем в предыдущую их встречу: лицо опухло, глаза, и без того малюсенькие, превратились в узкие щелочки, украшенные снизу массивными синеватыми мешками. Судя по всему, переживания минувшей ночи не прошли для полковника даром: явно трясется и за свою карьеру, и за будущее благополучие.
- Известно ли вам, ханум, - приступил к "допросу" аль-Балами, предварительно промокнув платком покрывшийся испариной лоб, - где сейчас находится капитан Лахути?
- А почему это должно быть известно мне? - ответила Джин встречным вопросом, недоуменно пожав плечами и присев в кресло напротив. - Разве капитан Лахути - мой подчиненный, чтобы докладывать мне о своих планах? Впрочем, со слов нашей медсестры Марьям - она встретила его сегодня утром, - мне известно, что капитан уехал в Тегеран. А уж зачем он туда отправился - это, я полагаю, вам, господин полковник, известно лучше, чем мне.
- В котором часу он уехал?
- Точно не знаю, - вновь пожала плечами Джин, - но Марьям говорила, что где-то около девяти часов утра.
Полковник опустил голову и замолчал. Его толстые, похожие на сосиски пальцы беспрестанно мяли берет, выдавая внутреннее нервное напряжение. Покатый шишковатый лоб снова покрылся испариной.
- Пока всё совпадает, - пробормотал он вполголоса, не отрывая взгляда от ковра. - Лейтенант аль-Карим сказал мне то же самое…
"А ты надеялся, что Шахриар пустит себе пулю в висок, и ты приедешь сюда лишь затем, чтобы забрать его труп и отчитаться перед начальством в ликвидации отступника, позволившего себе нарушить приказ и попрать столпы учения Хомейни? - позлорадствовала мысленно Джин. - Или рассчитывал, все-таки застав бывшего лучшего друга, который спас тебе когда-то жизнь, живым и невредимым, укокошить его самолично? Впрочем, вряд ли… Ты ведь для того и придумал звонок от доктора, чтобы Шахриар сделал всё сам, а ты бы лишь пенки сиял, не пачкаясь. Да еще и повышение в звании потом за это получил бы. Нет, Шахриар ошибался: ты никогда не был ему другом! Напротив, ты люто ненавидел его и всю жизнь завидовал ему. Он-то вырос в хорошей интеллигентной семье, учился на архитектора, а ты в это время мыл унитазы в отеле "Шератон" и яростно ненавидел богачей, справлявших в эти унитазы нужду. Зато потом ты попал на "нужную" волну, и, возможно, эта волна возносила бы тебя всё выше, если б на твоем пути не выросла вдруг эта тощая жердь-врачиха из миссии, как ты меня называешь. Однако неудачка у тебя вышла с генеральскими-то нашивками, разлюбезный ты наш полковник аль-Балами! Как бы теперь тебя вообще ни разжаловали за "упущенную рыбку". Обидно, небось, да? Еще бы! Вся карьера насмарку…"
- Что ж, ханум, если вам добавить больше нечего, тогда я, пожалуй, потолкую с вашими сотрудниками. - Аль-Балами нарочито бодро шлепнул берегом себя по колену, но Джин заметила, что пальцы у него буквально ходуном ходят.
- Не возражаю, господин полковник, - ответила она с холодной любезностью. - Сейчас я приглашу сюда медсестру Марьям, но с ней вы обязаны будете говорить в моем присутствии. Девушке еще нет восемнадцати лет, и согласно имеющейся у меня доверенности от её отца, за соблюдением интересов Марьям слежу я. Вот подтверждающий мое право документ, - открыв ящик стола, она извлекла из него и показала аль-Балами бумагу, заверенную юристом. - Одну минуту. - Джин взяла трубку, быстро набрала номер. - Марьям, - произнесла ровно, чтобы не волновать девушку понапрасну, - зайди ко мне, пожалуйста. Полковник аль-Балами хочет задать тебе несколько вопросов. Да, разумеется, в моем присутствии. Сейчас она придет, - сказала Джин полковнику, отключив мобильник. - Может быть, желаете чаю, господин полковник? С сахаром вприкуску, например.
Она с трудом сдержала усмешку, вспомнив, сколь вальяжно вел себя аль-Балами за столом у бассейна в прошлый раз. Бедняга! Тогда он и помыслить не мог, что скоро будет сидеть на краешке дивана, прилагая неимоверные усилия, чтобы хозяйка кабинета не заметила, как у него зубы стучат от страха.
- Нет, нет, благодарю, - полковник отказался так поспешно и с таким неприкрытым ужасом, словно Джин предложила ему не чай, а змеиный яд.
- Как хотите, - равнодушно пожала она плечами.
Ей неприятно было находиться в одном помещении с полковником: он сильно потел, а пот от страха, как говорила бабушка Маренн, всегда отвратительно пахнет. Хуже даже, чем пот солдата после сражения или пот спортсмена после соревнований. Пот трусости источал буквально смрад, и сейчас Джин лично убедилась в этом. Ей хотелось поскорее выставить полковника восвояси и проветрить комнату.
В дверь постучали.
- Можно? - В дверной проем осторожно просунулось лицо Марьям.
- Входи, входи, Марьям, - разрешила Джин. - Садись сюда, - она уступила ей свое место, - чтобы вы с господином полковником хорошо видели друг друга. Он задаст тебе сейчас несколько вопросов, а ты ответишь на них всё, что знаешь.
- Хорошо, ханум, - Марьям робко присела на краешек кресла. - Я готова.
Конечно, полковник вряд ли ожидал, что Марьям сообщит ему что-то новое и важное, но допросить её он был обязан. Беседа тем не менее получилась довольно быстротечной и скучной. Насчет отъезда Шахриара Марьям послушно повторила всё, что утром рассказала всем за завтраком, а больше она ничего и не знала. "Ну и слава богу, что не знает", - подумала Джин.
Пока аль-Балами задавал Марьям разные уточняющие вопросы, Джин отошла к окну и оттуда, из-за спины полковника, взглянула на часы. Часовая стрелка приближалась к половине первого. Успел ли Шахриар добраться до Шираза и встретиться с Тарани? Если да, то сколько времени потребуется им обоим для того, чтобы покинуть страну? Судя по краткости допросов-расспросов, надолго удержать полковника аль-Балами в миссии не удастся. Сейчас он поговорит с Марьям, потом допросит Нассири, затем, возможно, еще раз поговорит с лейтенантом аль-Каримом. И далее последует звонок в Тегеран. А вслед за этим начнутся поиски беглеца. Итак, сколько на всё это уйдет времени? Часа полтора, максимум два. Хватит ли их Шахриару и Тарани, чтобы покинуть Шираз? Конечно, в ожидании темноты они могут укрыться в одном из тайных горных перевалочных пунктов, местоположение которых хорошо известно Тарани. Но до этих пунктов нужно еще добраться, не попавшись на глаза многочисленным полицейским постам. А через два часа фотография Шахриара будет уже у каждого постового…
Да, искать людей "Министерство информации" умеет - этого у него не отнять. Информаторы шныряют здесь всюду, даже в пустыне. Как говорит Дэвид, даже любая пролетевшая над головой птица может оказаться агентом "министерства".
- Хорошо, вы можете идти, - отпустил наконец девушку полковник, тяжело вздохнув.
Взглянув на него, Джин сразу заметила, что отчаяние и страх всё более овладевают им. Осознал, видимо, что случилось то, чего он никак не ожидал. Зверь, который считался уже загнанным, неожиданно ушел, добыча, которая, казалось, была уже в руках, просочилась словно сквозь пальцы и исчезла. Какой-то выскочка-капитан, неудавшийся архитектор вообразил вдруг, что он величественнее самого верховного рахбара! Жертва прозрела и выскочила из капкана еще до того, как капкан захлопнулся, и теперь охотников-загонщиков по головке за это не погладят.
Зазвонил телефон, на дисплее высветился номер адвоката Буа-Канна.
- Вы готовы, Адриен? - спросила Джин, поднеся трубку к губам.
- Да, мадам, мы с господином Нассири готовы, - ответил юрист.
- Доктор Нассири готов ответить на ваши вопросы, - устало сказала Джин полковнику, отключив кнопку вызова. - Идемте, я вас провожу. Или все-таки чаю?
- Оставьте.
Аль-Балами взглянул на нее не столько даже как на надоевшую муху, сколько как на главный источник всех своих неприятностей - с ненавистью. Его глаза были налиты кровью, в них страх чередовался с яростью. Подавшись массивным корпусом вперед и снова втянув голову в плечи, он и впрямь стал похож на быка, готового ринуться в схватку. Только вот сердце у этого "быка" было скорее не бычье, а крысиное, и теперь оно наверняка содрогалось от ужаса при мысли, что все усилия последних лет превратиться из крысы в настоящего боевого быка оказались тщетны.
"Зря Шахриар вынес тебя с поля боя во время войны с Ираком, - подумала Джин, наблюдая за аль-Балами. - Лучше бы оставил тебя там. Одним подлецом на свете стало бы меньше".
- Не смею настаивать. Сюда, пожалуйста.
Выйдя в коридор, Джин распахнула дверь в противоположное помещение, где обычно работал юрист. Буа-Канн сидел за столом, напротив него расположился доктор Нассири. Рядом был приготовлен стул для полковника.
- Входите, входите, полковник, не стесняйтесь. - Элегантный, улыбчивый Буа-Канн встал из-за стола и жестом указал посетителю на предназначенное для того место. - Присаживайтесь, начнем.
- Не буду вам мешать, - откланялась Джин, успев обратить внимание на расстроенный и мрачный вид Нассири. Ободряюще кивнув ему, она закрыла за собой дверь и тут же, в коридоре, столкнулась с явно поджидавшей её Марьям. - Что ты тут делаешь? - озадаченно спросила Джин.
- Мне страшно, ханум, - призналась девушка.
Джин заметила несвойственную помощнице бледность и отсутствие извечной веселости на лице. Марьям словно бы в одночасье постарела, превратившись в закутанную в черный платок старушку. "Да уж, эта вампирская власть из кого угодно выпьет все жизненные соки, - с грустью подумала Джин. - Приемы отработаны". Вслух же бодро и даже строго сказала:
- Отставить страхи! Всё уже позади, Марьям, никакого интереса для страшного полковника ты больше не представляешь. Забудь о нем! И отправляйся к доктору Маньеру, ему нужна твоя помощь.
- А в Швейцарию меня теперь с вами отпустят? - голос девушки предательски задрожал.
Джин подошла к ней, обняла, прижала к себе, словно старалась впитать в себя все страхи и неуверенность Марьям. Проговорила негромко, успокаивающе:
- Конечно же, ты поедешь с нами. Этот чертов полковник скоро уберется отсюда, ему здесь больше нечего делать. Он вернется к себе в Тегеран, а мы займемся нашими больными и подготовкой к отъезду в Швейцарию. Готова? - Она заглянула Марьям в глаза.
- Да, ханум! - лицо девушки прояснилось, она снова заулыбалась. - Я хочу поскорее уехать отсюда, ханум! Я больше не хочу здесь жить.
- Немного терпения, и твое желание сбудется, - поцеловала её в лоб Джин. - Сейчас иди к доктору Маньеру, помоги ему с больными, а вечером пойдешь домой и начнешь собирать вещи. Вместе со всей своей семьей.
- Хорошо, ханум! - на лице Марьям вновь заиграл румянец, она стала похожа на себя прежнюю. - Доктор Маньер как раз просил меня простерилизовать инструменты для операции Симин Туркини, вот я этим сейчас и займусь! - Напевая какой-то местный мотивчик, Марьям помчалась по коридору к лестнице, ведущей в крыло, где располагались палаты.
"Страх развеялся, гнетущее впечатление от разговора с аль-Балами рассосалось, - с улыбкой подумала Джин, глядя ей вслед. - Да, молодым свойственно быстро забывать недавние переживания и столь же быстро переключаться на прежние заботы и интересы. Дай бог, чтобы общение с аль-Балами стало для Марьям последним испытанием на её родине".
* * *
Джин вернулась в кабинет, распахнула окно: дувший с гор прохладный ветерок приятно освежил лицо. Сдернув платок, Джин посмотрела вниз: на стоявшие перед зданием миссии машины аль-Балами, на лениво прохаживающихся в ожидании своего командира солдат. Видимо, они тоже понимали, что приехали зря - птичка упорхнула. И теперь им оставалось только ждать, когда их начальник завершит все формальности.
Аль-Балами спустился к ним минут через двадцать. К Джин он больше не зашел. Возможно, какие-то вопросы у него к ней еще и были, просто он отлично понимал, что ответов на них всё равно не получит.
Полковник шел тяжело, скованно, точно какой-то груз давил ему на плечи. На мгновение Джин даже пожалела его. Но - лишь на мгновение. "Зло всегда наказывает само себя, - говорила ей в детстве бабушка, - просто не надо ему мешать. Надо оставить его в покое, и тогда оно само себя съест". Разумеется, в Тегеране аль-Балами ждала незавидная судьба. Но в конце концов это - его жизнь, он сам её выбрал и теперь сполна должен попользоваться её дарами. Пришло и для него время узнать, что за всё надо платить. Зло никогда не преподносит щедрых подарков, не спросив за них позднее втридорога. Старая истина.
Однако сейчас надо думать о другом. Джин снова взглянула на часы: стрелки приближались к часу дня. Успели Шахриар с Тарани покинуть Шираз или не успели - вот что сейчас главное. Расстояние между Исфаханом и Ширазом составляет около трехсот километров. Трасса хорошая, скоростная, одна из лучших в Иране, предназначена в основном для легкового транспорта и автобусов, грузовой транспорт следует по другой дороге. Это сделано специально, чтобы грузовики не мешали туристическим автобусам, ведь Шираз и Исфахан - очень древние города, и их обычно включают в общий туристический маршрут. По счастью, трасса не пострадала от землетрясения, так что двух с половиной часов Лахути должно было хватить, чтобы доехать до Шираза. Машина у него хорошая, представительская - новый "СААБ". Скорость до ста или ста пятидесяти километров в час для такой машины - игрушка. Следовательно, по всем расчетам, Шахриар должен был прибыть в Шираз уже в половине двенадцатого, то есть аккурат в то время, когда аль-Балами пожаловал в миссию. Еще час - на то, чтобы найти Тарани, поговорить с ним, собраться и покинуть город. Дэвид предупредил мастера, чтобы тот обошелся с гостем без долгих объяснений, значит, беглецы уже в пути. Если, конечно, не произошло каких-то непредвиденных неожиданностей. Но надо надеяться на лучшее.
Поговорив еще раз с лейтенантом аль-Каримом и отдав ему какие-то распоряжения, аль-Балами втиснул свое грузное тело в машину, солдаты заняли надлежащие им места. Одна за другой машины качали разворачиваться. Аль-Карим побежал к воротам, дабы проводить полковника с полагающимися почестями. Послышались зычные команды. Исламские стражники, стоявшие перед воротами, вскинули карабины на караул. Машины неторопливо проехали мимо них и… наконец покинули миссию. Джин облегченно вздохнула и подумала с иронией: "Вряд ли полковнику аль-Балами по душе старания подчиненных. Наверняка ведь понимает, что они провожают его к разжалованию и аресту. Ведь если бы не придумал "предупреждающий звонок" для Шахриара, чтобы тот застрелился сам, планы "Министерства информации" могли бы сложиться куда удачнее".