– Совершенно верно, – спокойно согласился Джермейн. – Я не вижу повода, чтобы весь блок оказывался в жесткой конфронтации с Россией. Обвинения в адрес русских в агрессии против Польши требуют, чтобы мы, все участники Альянса, объявили России войну, но это просто недопустимо. Не знаю, какие цели преследует ваше высшее руководство, но мы не намерены из-за его прихоти портить отношения с русскими, которые так долго и сложно налаживали все эти годы. Я не знаю, как к вашим заявлениям отнесутся коллеги из других стран, но США имеют четкую позицию, менять которую не станут, если только вы не сумеете привести более убедительные доказательства.
По тону Джермейна было понятно, что разговор закончен, и последующие уговоры не имеют смысла. И Кшесинскому не оставалось ничего иного, кроме как отступить.
Когда Лыков прибыл в штаб-квартиру, до начала заседания оставались считанные минуты, и у него было время только поприветствовать своих коллег. При этом министр обратил внимание на подчеркнутую холодность, с которой держался представитель Польши. Намерения Кшесинского не были особой тайной для Лыкова, который, как и его коллега из США, имел определенные указания на случай, если польский министр рискнет озвучить свои претензии к России во всеуслышание.
– Господа, – генеральный секретарь Мендоса, представитель Испании, избранный на эту высокую должность считанные месяцы назад, начал заседание. Министры, солидные мужчины в мундирах, усеянных наградами и рядами орденских планок, внимали распорядителю встречи молча и с интересом. – Приветствую вас, и предлагаю начать совещание. Сегодня первым вопросом, который мы рассмотрим, будет заявление со стороны Польши. – Мендоса взглянул на Кшесинского: – Прошу вас, мы внимательно слушаем.
– Господа, – Анджей Кшесинский встал, одернув форменный китель, и обведя взглядом собравшихся в зале за круглым столом министров. – Я хочу предъявить официальное обвинение России в агрессии против Польской Республики. Я заявляю, что сотрудники русских спецслужб организовали похищение русского бизнесмена Гоги Берквадзе, находившегося на территории Польши. Двадцать первого апреля личный самолет Берквадзе вылетел из варшавского аэропорта, взяв курс на Лондон, но вдруг изменил маршрут, в итоге совершив посадку на одной из российских военных баз в калининградской области, где Берквадзе тут же был арестован и доставлен в Москву уже в наручниках и под конвоем. Мы заявляем, что самолет Берквадзе был захвачен русскими диверсантами, которые и посадили его на территории России. Поскольку Берквадзе находился в нашей стране официально, и при этом не был объявлен в розыск, хотя и обвинялся русскими в тяжких преступлениях, он находился под защитой властей нашей страны, и мы считаем, что действия русской стороны следует расценивать, как явную агрессию против Польши. В этой связи мы требуем содействия всех вас, членов блока, в отражении этой агрессии, как то прописано в уставе Альянса.
После этих слов в зале наступило молчание, а все присутствовавшие уставились на российского представителя, ожидая ответной реакции с его стороны. Всем было интересно, чем на такие обвинения ответят русские в лице своего министра, как видно, не зря прибывшего в Брюссель.
– Господин Лыков, вам есть что ответить на эти обвинения? – генеральный секретарь НАТО, прищурившись, испытующе взглянул на российского представителя, на лице которого при словах польского министра не дрогнул ни единый мускул. – Это очень серьезные претензии, и все мы, каждый участник блока, обязаны будем выступить в защиту Польши, в том числе и применяя военную силу, если обвинения подтвердятся. Итак, что вы можете ответить?
– Бред, – фыркнул Лыков, тяжелым взглядом исподлобья уставившись на поляка. Кшесинского он знал еще в последние годы существования Союза. Этот молодой офицер, только из училища, всегда отличался наглостью, с нескрываемым презрением относясь к русским солдатам, служившим по соседству. Лыкову довелось несколько месяцев побыть в Польше, и он еще тогда вдоволь насмотрелся на гонор ляхов, своих восточных соседей считавших сущими дикарями. Тогда уже никто не скрывал своих истинных чувств, осознавая, что социалистической системе приходит конец, а потому польские солдаты и особенно офицеры не пытались сдерживаться.
– Это все, что вы можете сказать? – вскинул брови Мендоса.
– Этого вполне достаточно, – резко ответил Лыков. Говорил по-английски, чтобы до каждого из присутствующих его слова дошли без искажений, почти неизбежных при переводе. – Но если вы хотите услышать еще что-нибудь, я с удовольствием поясню свою точку зрения, которую разделяет, кстати, все высшее руководство моей страны. – Лыков на мгновение перевел взгляд на Мендосу, не забывая уделять свое внимание и поляку, который, кажется, начинал нервничать под пристальным взглядом Валерия. – Со стороны наших польских друзей подобные заявления звучат уже не первый раз, но пока нам не было предъявлено абсолютно никаких доказательств причастности российских спецслужб к инциденту с Берквадзе. Гоги Берквадзе сам прибыл в Россию, добровольно, поскольку не знал, что уже объявлен в розыск по обвинению в организации теракта в самом центре Москвы, унесшего жизни десятков человек. Никакие спецслужбы не имеют к его аресту ни малейшего отношения, и, насколько я понимаю, польская сторона при всем своем желании не сумеет никого убедить в обратном. Я полагаю, эти обвинения призваны резко ухудшить отношения между Москвой и Варшавой, в последнее время принявшие характер настоящего партнерства. Вероятно, кому-то в высших эшелонах власти в Польше выгодно охлаждение отношений с Россией, но при этом указанная группировка явно хочет втравить в свои разборки и другие европейские страны. Не думаю, что внутрипольская борьба за власть может быть выгодна правительствам Франции, Германии, Италии, или, к примеру, Великобритании. – Лыков сделал паузу, обведя взглядом собравшихся за круглым столом министров НАТО. – В прочем, если хотите, можете принять истеричные выкрики ваших союзников на веру. Россия готова ответить адекватно и решительно на любые угрозы.
– Вы смеете пугать нас даже здесь и сейчас, – вскочил со своего кресла министр обороны Эстонии. Ноздри его гневно вздувались, глаза горели, словом, сейчас этот человек никак не походил на персонажей затасканных анекдотов про "горячих эстонских парней". – Я считаю, господин Кшесинский прав, обвиняя вас в незаконных операциях на территории Польши. Россия всегда относилась к своим соседям, как к низшим расам, проявляя имперские замашки, и такую незначительную с вашей точки зрения акцию ваши спецслужбы могли провести без малейших сомнений.
– Если вы предъявите мне по-настоящему убедительные доказательства, я искренне принесу извинения польской стороне, – спокойно парировал этот нервный выпад Лыков. – Пока же я слышу только слова, за которыми ничего нет.
– Господин Кшесинский, вы имеете реальные улики против российской стороны? – Мендоса взглянул на поляка, смутившегося при этом вопросе.
– Русские не оставляют улик, – уже без такого напора ответил польский министр. – В противном случае мы уже обратились бы во все инстанции, требуя наказать Россию согласно нормам международного права.
– В таком случае, не вижу повода для дальнейших разбирательств, – подвел итог генеральный секретарь. – Пока вам нечего предъявить, ваши обвинения действительно ничто иное, как сотрясание воздуха. Если вы сумеете добыть веские доказательства против России, ваши заявления будут приняты к рассмотрению в самые короткие сроки, и ответная реакция со стороны наших партнеров будет адекватной. Пока же предлагаю перейти к решению текущих вопросов повестки дня, господа, и, прежде всего, к обсуждению планов грядущих учений объединенных сил НАТО в Европе.
– Прежде, чем вы приступите к обсуждению своих планов, я все же хотел бы услышать от представителя США и от вас, господин генеральный секретарь, разъяснения по поводу размещения американских войск в Грузии, – обратил на себя внимание Лыков. – Президент Швецов уже обратился к администрации США с выражением своей обеспокоенности такими действиями Вашингтона, но я надеюсь, что министр Джермейн прямо сейчас сможет дать пояснения.
– Хочу заметить, что США действуют независимо от остальных членов блока, – сразу ответил Мендоса. – НАТО не причастно к этим действиям, более того, мы не считаем их разумными, но Грузия не является участником альянса, и то, что происходит там – двусторонняя договоренность обеих стран. Иными словами, я не могу отвечать за действия Вашингтона, а мое личное мнение о них, равно как и мнение моих коллег, союзников по блоку, в данном случае ничего не меняет и ничего не значит.
– Как бы то ни было, появления на Кавказе американских военных может нарушить баланс сил в регионе, – настаивал российский министр. – Москва вынуждена будет принять ответные меры, дабы обеспечить стабильность возле своих границ.
– Не вижу никакой угрозы для вашей страны господин Лыков, в том, что в Грузии находятся наши войска, – усмехнулся Джермейн. – Мы не намерены вмешиваться во внутренние дела кавказских республик и тем более России. Американские войска прибыли в Грузию по просьбе ее президента и правительства с целью защиты этой страны от возможной агрессии или внутренних беспорядков, инспирированных разного рода сепаратистами. В Грузии нет тяжелого вооружения, только оборонительные средства, в том числе зенитно-ракетные комплексы и перехватчики.
– У наших границ создается военная группировка, оснащенная самым современным вооружением, и это не может не вызывать беспокойства, господин Джермейн, – возразил Лыков. – Я не вижу никакой угрозы для Грузии, никакой причины, оправдывающее появление там американских войск. Мы будем настаивать на восстановлении статус-кво в регионе, пока же не исключена передислокация соединений Российской Армии к южным границам для восстановления равновесия. Грузия и так получает огромное количество оружия и военной техники, в том числе и из США, и нет нужды присылать туда еще и своих солдат. И последнее время именно Грузия выступала агрессором в многочисленных конфликтах в этом регионе, либо поддерживала силы, стремящиеся такие конфликты провоцировать.
– Как бы то ни было, таково было решение президента, – пожал плечами Роберт Джермейн. – Военные лишь выполняют волю политиков, вам ли этого не знать, господин Лыков? Я не могу отвечать за своего президента, но могу лишь еще раз уверить вас, что наши контингенты на Кавказе не представляют угрозу для России. Мы уважаем вашу независимость.
– Думаю, господа, вопрос исчерпан, – подвел итог Мендоса. – Грузинская проблема выходит за рамки нашей компетенции, и дальнейшее ее обсуждение целесообразно вести в рамках двустороннего диалога между Москвой и Вашингтоном. В любом случае, более ни один член блока НАТО не должен размещать на Кавказе свои войска.
– В таком случае, – предложил Джермейн, – Давайте все же вернемся к обсуждению планов на предстоящие недели. Учения "Северный щит" должны начаться не позднее, чем через пять дней. В Северное море уже направляются две авианосные ударные группы, одна из Средиземного моря, вторая – из военно-морской базы Балтимор. Всего в составе соединений два многоцелевых атомных авианосца, пять крейсеров и свыше дюжины эсминцев и фрегатов, а также корабли снабжения и быстроходные танкеры, которые будут обеспечивать действия эскадр. Также к учениям привлекаются и стратегические силы, в частотности Девяносто второе бомбардировочное крыло в составе тридцати шести бомбардировщиков "Стартофортресс", которые должны будут провести учебные стрельбы крылатыми ракетами AGM-86 в акватории Норвежского моря.
– Замечательно, что все идет по плану, – кивнул Мендоса. – Выделенные для участия в маневрах корабли европейских членов НАТО готовятся к выходу в море. В качестве района маневров объединенных сил флотов наших стран, как и предполагалось ранее, выступит Северное море, а морская авиация, в том числе самолеты "Орион" и "Сентри", прибывшие из США, будут базироваться в Исландии и Норвегии. Там же мы предлагаем вам развернуть и стратегические бомбардировщики. Активная же фаза маневров сухопутных войск пройдет на территории Германии, Болгарии и Румынии. Господин Джермейн, когда ваши войска высадятся в Европе?
– Для участия в маневрах мы привлекаем Восемьдесят вторую воздушно-десантную, Третью механизированную, а также Первую и Третью бронетанковые дивизии, плюс к тому Третий легкий бронекавалерийский полк и Семьдесят пятый полк "рейнджерс", – ответил американский министр. – Причем Третья механизированная и рейнджеры сейчас находятся в Ираке. Переброска войск начнется через три дня, мы намерены оценить и стратегическую мобильность наших войск, а потому для командования дивизий приказ о передислокации станет неожиданностью. Кроме того, в рамках повышения боевой подготовки сил быстрого развертывания в Европу мы перебросим и три из четырех армейских бригад "страйкер", дислоцированные в Форт-Уайнрайт, Форт-Льюис и Форт-Полк, а также Пятьдесят шестую механизированную бригаду из состава Национальной Гвардии. Эти подразделения составляют наряду с Восемнадцатым воздушно-десантным корпусом основу сил оперативного реагирования, и мы намерены как можно активнее применять их в ходе учений.
– Разумеется, господин Лыков, – обратился Мендоса к российскому министру обороны, – ваши специалисты могут понаблюдать за ходом маневров сил НАТО. Мы будем рады принять российских офицеров и продемонстрировать им наши возможности.
– Могу ответить аналогичным предложением, – усмехнулся Лыков. – Мы намерены в течение ближайших двух недель провести масштабные учения Северного флота в акватории Баренцева моря с боевыми стрельбами. Кроме того, в это же время пройдут маневры Воздушно-десантных войск в центральной части европейской России. Маневры планировались на конец мая, но было решено сдвинуть сроки. Мы также готовы принять наблюдателей из ваших стран.
Сидевшие за круглым столом министры понимающе переглянулись. Каждый понял, что незапланированные учения русских десантников были намеком на появления в Грузии американских войск. Все понимали, что Россия демонстрирует свою мощь в ответ на непредвиденный и довольно опасный, по мнению многих из присутствовавших, шаг руководства США.
– Мы принимаем ваше предложение, – согласился Мендоса. – И с радостью посетим вашу страну. Воздушно-десантные войска, как нам известно, одни из самых боеспособных частей русских вооруженных сил, и наблюдать за их учениями будет тем более интересно.
– Господа, – напомнил о себе министр обороны Польши. – Господа, наша страна готова предоставить свою территорию для проведения учений. Наши военно-воздушные базы вполне пригодны для базирования даже стратегических бомбардировщиков, а порты смогут принять корабли практически любых классов вплоть до атомных авианосцев.
– Мы не намерены размещать в Польше дополнительный контингент объединенных сил даже временно, в ходе учений, – отрезал генеральный секретарь. – Ваши войска и так примут участие в маневрах, но на вашей территории мы не станем проводить учения, равно как не будем делать этого на территории прибалтийских стран, недавно ставших членами нашего блока. НАТО не намерено разворачивать свои силы в непосредственной близости от границ России. Наши маневры – не акция устрашения, каковыми их хотели бы видеть в Варшаве, а лишь обычная учеба, меры по поддержанию боевой готовности наших подразделений.
Лыков, услышав это, только усмехнулся. Маленьким, гордым и ужасно одиноким нациям, порвавшим с дружной семьей советских народов, но так и не ставших равными для западных соседей, так хотелось ощущать поддержку сильных мира сего, что они готовы были позволить американским танкам разъезжать по центральным улицам своих столиц. И тем обиднее для них должно было стать для них такое отношение руководства НАТО, тоже не видевшего смысла в том, чтобы лишний раз обострять отношение с непредсказуемым русским медведем. Что ж, пока все шло именно так, как и ожидалось.
– Итак, господа, – подвел итог Мендоса. – Наши войска готовы показать себя во всей красе, эскадры уже вышли в море, авиация готова взмыть в воздух в любой момент. Мы все предусмотрели и ко всему готовы. Думаю, сбоев не будет, и учения "Северный щит" начнутся точно в срок, четвертого мая.
Министры встали из-за стола, одергивая увешанные орденскими планками и яркими эмблемами кители и сверкая многочисленными звездами на погонах. Лыков, не задерживаясь в конференц-зале, направился к выходу, где возле строгого "мерседеса", принадлежавшего российскому посольству, его ожидал адъютант.
– Дай Москву, – нетерпеливо приказал министр. – Президента, срочно!
– Есть, товарищ министр, – офицер в чине полковника извлек аппарат спутниковой связи. Комплекс "Гонец", совсем недавно из опытной разработки превратившийся в промышленный образец, пусть и применявшийся пока в спецслужбах, армии и правительственной связи, и то ограниченно, умещался в компактном "кейсе". Система позволяла не только вести кодированные телефонные переговоры через спутник, но и передавать сжатые пакеты различной информации, причем так, что перехватить их, а уж тем более расшифровать, было невозможно. Импульс, длившийся десятые доли секунды, мог содержать сотни килобайт разнообразных данных.
– Товарищ министр, Кремль, – адъютант протянул Лыкову трубку с толстой цилиндрической антенной.
– Слушаю, Валерий Степанович, – разумеется, президент знал, кто его беспокоит, более того, он с все возраставшим нетерпением ждал звонка из Брюсселя.
– Товарищ Верховный, – по-военному поприветствовал Швецова министр. – Товарищ Верховный, переговоры закончились. Мы поделились друг с другом своими планами военных игр, как и предполагалось. Больше ничего существенного натовцы не сказали.
– А что американцы? – поинтересовался президент. – С ними вы беседовали?
– Их позиция не изменилась. Ни о каком выводе войск из Грузии речи и быть не может. Их министр вовсе отказался от ответственности, все сваливая на политиков. Твердит только, что это не проявление агрессии, а их контингент должен обеспечивать порядок в Грузии.
– Ну, вы сделали бы то же самое, я полагаю, – усмехнулся Швецов. – Он поступил так, как только возможно. Но раз он пеняет на политиков, мы заставим всполошиться и их. Ваша миссия, Валерий Степанович, завершена. Возвращайтесь в Москву, а я пока предприму кое-что, чтобы расшевелить Белый Дом.
Швецов во время звонка из штаб-квартиры НАТО находился в своем рабочем кабинете в Кремле. Последние месяцы здесь он проводил по восемнадцать часов в сутки, принимая за день по полдюжины посетителей, губернаторов, глав министерств и ведомств, своих полномочных представителей, но все чаще встречаясь с Захаровым и его ближайшими помощниками, а также с министрами экономики и промышленности. Мощь государства сейчас ковалась не на полигонах и в секретных лабораториях, а на просторах газоносных районов Сибири и в офисах крупнейших европейских энергетических компаний, где заключались контракты, которые должны были принести стране средства для фантастического рывка вперед.