Фейетвиллская газета защищала Мак-Дональда. "Ньюс энд Обсервер", выходящая в столице штата, прозрачно давала понять, что считает его виновным, но не может сказать это прямо до вынесения вердикта жюри. Другая газета в Роли, "Роли таймс", извечный соперник "Ньюс энд Обсервер", выходящая не утром, а вечером тиражом не в 130 тысяч, а всего в 35 тысяч и постоянно занимающая позицию, противоположную позиции своего конкурента, стояла на стороне доктора Мак-Дональда. Ее владелец А. Ч. Сноу до сих пор не может простить владельцу "Ньюс энд Обсервер" Фрэнку Дэниэлсу-младшему, что Фрэнка Дэниэлса-старшего Франклин Рузвельт пригласил в Белый дом пресс-секретарем, как известного и отчаянно смелого либерала и сторонника рузвельтовского "Нового курса". Эта газета с возмущением сравнивала суд над героем Америки экс-капитаном "зеленых беретов" с давней расправой над евреем Лео Франком, менеджером карандашной фабрики, принадлежавшей его родному дяде в столице Джорджии Атланте. Франк был обвинен в попытке изнасилования и убийстве четырнадцатилетней работницы, чей труп был найден в подвале фабрики на куче угля. Суд приговорил его к высшей мере наказания. Ку-клукс-клан всячески раздувал антисемитскую истерию. Губернатор Джон М. Слэйтон смягчил приговор, заменив смертную казнь Фрэнку пожизненным заключением, поскольку ему доложили, что негр Конли, уборщик фабрики и главный свидетель обвинения, признался, что дал ложные показания. Ку-клукс-клан стал жечь в ночи кресты, требуя смерти негра. Сосед Франка по камере, сочувствовавший клану, перерезал Франку горло, не повредив, однако, сонную артерию. Но прежде чем Франка сумели вылечить в тюремном лазарете, толпа штурмом овладела тюрьмой, схватила полуживого Франка и повесила его у дома убитой девушки - Мэри Фаган. Газета уверяла в передовице, что Крейг хочет линчевать оклеветанного врагами Америки доктора Мак-Дональда!
Покончив с газетами, вырезав нужные ему корреспонденции, Грант погрузился в изучение материалов о "массовом убийце" Мэнсоне.
Связь процесса Мак-Дональда в 1979 году с процессом банды Мэнсона в 1970 году была настолько явной, что она сразу бросалась в глаза.
В ночь с субботы на воскресенье, с 9 на 10 августа 1969 года, когда тихоокеанские туманы, смешиваясь с миазмами ядовитого смога, затопили каньоны Голливуда и Беверли-Хиллз, а высоко над разбросанным по широкой низине Лос-Анджелесом уже гасли электрические огни в окнах богатых вилл и бунгало эксклюзивного пригорода Бель-Эйр, в тупике у ворот дома № 10050 на Чиело-драйв остановился старый грязно-желтый "форд" выпуска 1959 года. Вилла принадлежала Роману Поланскому, известному кинорежиссеру, создателю таких нашумевших голливудских фильмов ужасов, как "Бэби Розмари" и "Бесстрашные убийцы вампиров". Вилла стояла особняком на каменистом возвышении, за железной оградой, укрытая густыми деревьями, в стороне от соседних домов. Ее изолированное положение и привело сюда злоумышленников…
Даже видавшая виды лос-анджелесская полиция была потрясена этим преступлением. В тот день у хозяйки дома Шарон Тейт, голливудской кинозвезды и жены Романа Поланского, были гости. Войцех Фриковский получил две пули и тринадцать ударов рукоятью револьвера по голове и пятьдесят одно ножевое ранение. Анне Фоглер нанесли двадцать восемь ножевых ударов. Джей Себринг погиб от потери крови после того, как получил одну смертельную огнестрельную рану и семь ножевых ранений. Убийцы Шарон Тейт, в основном девушки, ударили ее ножами шестнадцать раз. Пять ран - в сердце, печень и легкие - были смертельными.
Имена своих жертв бандиты Мэнсона узнали лишь на следующий день, отдыхая после налета в Долине смерти, из сенсационной передачи по лос-анджелесскому телевидению.
В черном списке задуманных Мэнсоном убийств числилась Элизабет Тейлор и Ричард Бэртон, Фрэнк Синатра, Стив Мак-Куин, певец Том Джонс.
Десятого августа банда под его личным руководством совершила еще два убийства в Голливуде у Парка имени великого кинорежиссера Давида Гриффита. Жертвами Мэнсона и его головорезов стали супруги Лено и Розмари Ла-Бианка. Муж был удушен в гостиной электропроводом от лампы. Труп лежал на полу в пижаме. На голове - наволочка от подушки. В горло всажен нож, двадцать ножевых ранений, четырнадцать вилкой. Из ножевых ран шесть смертельных. В животе торчала большая вилка для разделки жареной дичи или поросенка. На стене гостиной кровью было написано: "Смерть свиньям". Жена лежала в спальне, тоже с проводом вокруг горла и наволочкой на голове, и была вся исколота и изрезана. Полицейский врач насчитал сорок одно ножевое ранение. И еще одна надпись, тоже кровью: "Поднимайтесь!"
Чарльзу Мэнсону было тридцать пять лет. Незаконнорожденный сын шестнадцатилетней матери-проститутки в Цинциннати, штат Огайо. Пока мать сидела в тюрьме за ограбление, жил с теткой и дядей, религиозными фанатиками, что заронило в него семя изуверства. Потом, с восьми лет, опять жил с матерью-алкоголичкой. Окончил четыре класса. Убегал из школ-интернатов восемнадцать раз. Смылся из церковной школы, но запомнил: рэкет можно построить и на религии. Впервые угнал автомашину. Взял в руки пистолет. Ограбил с корешом бакалейную лавку - понравилось. Взял кассу игорного дома. Ему не исполнилось еще четырнадцати лет. Новый мамин любовник готов был усыновить смышленого парнишку: смел и может пролезть в чердачное окно, в форточку. Вломился с напарником в лавку, взял полторы тысячи долларов. Из этой взятки добрый мамин "дядька" отвалил им полторы сотенных. Еще одна лавка - взяли его с корешом. Выдали "дядьку". В исправительном доме много читал. Блатная романтика захватывала все сильнее. Диллинджер стал его героем, пристрастился к книжкам о гангстерах - Эль Капонэ, Красавчике Флойде, Мамаше Бэйкер, Бонни и Клайде, Лакки Лючиано, Мейере Лански. В шестнадцать лет снова сбежал. Подсчитывал приводы, побеги, как спортсмен подсчитывает очки, баллы, идя к рекорду, к чемпионскому титулу и золотой медали.
"Молодой человек! Поезжай на Запад", - вспомнил он девиз времен Джека Лондона, Брет-Гарта, Ремингтона. Дунул с новым корешом на "дикий Запад" - в Калифорнию. Крал по дороге машины. Дерзко грабил заправочные станции. "Руки вверх! Руки, руки!.." - так было пятнадцать, может, двадцать раз - сколько точно, не упомнишь! Это было самое счастливое, самое романтическое время его некрасивой жизни. И вдруг в штате Юта двух маленьких диллинджеров схватили "копы" и пришили им чужое дело! Нет на свете справедливости! Но потом, когда выяснилась ошибка, выяснилось и другое: романтики нарушили федеральный закон, махнув из одного штата в другой на украденной машине, а федеральные преступления наказуются намного строже тех, что предусмотрены законами штатов. Его посадили в очередной исправительный лагерь вплоть до совершеннолетия. За решеткой он взялся за изучение законов, чтобы покончить со своей малограмотностью, в кратчайшие сроки одолел программу семилетки.
Его удручал его низкий рост. Ровесники почти все были акселератами, а он остался большеголовым коротышкой, хотя накачивал усердно мускулы и был сильнее своих однолеток. "Ничего, - кто-то утешил его, - Цезарь, Наполеон тоже были коротышками". Это его так подбодрило, что он изнасиловал самого высокого парня в лагере, приставив ему к горлу лезвие бритвы. Начиная с этого "подвига", он знал, как ему жить, хотя эпизод этот отсрочил его освобождение. За новые подобные художества его перевели в реформаторий с более суровой дисциплиной. Научился подчиняться, стремясь на волю в девятнадцать лет.
Желая избавиться от своих противоестественных тюремных страстей, женился на девчонке Розали. Но заработаешь ли на семью, прислуживая на заправочной станции?! Жена жаловалась - он ее бил. Снова стал красть машины. Угнал шесть. В одной снова рванул в "золотой штат" - в Калифорнию! Скоро убедился, что золотой он для тех, кто имеет счет в "Бэнк оф Америка", или сады с золотыми апельсинами, или нефтяные поля. "Золотая лихорадка", увы, кончилась задолго до рождения Чарли Мэнсона, хотя отдельные "треснутые котелки", то есть люди чокнутые, еще наживали себе ревматизм, промывая песок в калифорнийских речках, или рисковали сломать шею, копаясь в рытых-перерытых горах с названиями вроде "Последний шанс" или "Похороны".
Через два месяца после медового месяца его снова сцапали за угон украденной "меркюри" из одного штата в другой. Не пошел впрок старый урок. Припаяли три года. А жена затяжелела, на сносях ходит… Сидел в Сан-Педро, в "золотом штате". Восемнадцатилетняя жена произвела на свет Чарльза Мэнсона-младшего. Слез не лил, черствел сердцем, вел счет обидам. А мстить кому? Сначала Розали посещала его каждую неделю, потом пропала. Узнал, что нашла женушка себе другого. Подала, стерва, на развод. Окончательно возненавидел весь мир. В 1958 году освободили условно, на поруки. Куда деваться? Стал сутенером в Малибу. Джуди, Толстушка Фло, Леона. Подделал чек всего на тридцать с лишним долларов, украденный в почтовом ящике, и снова загремел по двум статьям: за подлог и за преступление против почтового ведомства США. Могли упечь надолго за решетку.
Но тут появилась Леона: "Мы с Чарли любим друг друга, и я скоро буду иметь от него ребенка, а отец в тюрьме. Сжальтесь! Дайте ему свободу! Мы поженимся, он будет честно работать, клянусь богом!" И судья сжалился. Дал Чарли десять лет условно.
Дальше - больше: кража автомашин, сутенерство, аферы. Одну девчонку опоил и изнасиловал, подругу обчистил, а когда она донесла на него, смылся. Арестовали в Ларедо, штат Техас, снова засадили за решетку. Некогда сжалившийся над ним судья влепил ему "десятку".
Увлечение "церковью наукологии", чьим основоположником был некий американский "научный фантаст" и мультимиллионер Лафайет Рон Хаббард, шарлатан и уголовник, в союзе с ложно понятым буддизмом плюс опыт актера-любителя - все это подвело его к мессианству. Путаный религиозный фанатик, он был фанатиком и в музыке. Не лишенный музыкальных способностей, он сумасшедше обожал битлов, чья слава тогда была в зените. Но превыше всего ценил он в них успех. Фанатически учился играть на гитаре. Учил его старый арестант-гангстер, единственный ветеран знаменитой в свое время шайки гангстерши Ма Бэйкер. Услышав его ностальгические блатные песенки, полные тоски по добрым старым временам и "мокрым" делам, стал сам сочинять подобные баллады. Его сочинениям не хватало свежести, оригинальности, а он, со всегдашней своей самонадеянностью и переоценкой своих талантов, верил, что может запросто переплюнуть Джона Леннона, Пола Маккартни и Джорджа Харрисона. Сочинил он почти сотню песенок. Начал играть на ударных инструментах и, конечно же, быстро вообразил, что сможет заткнуть за пояс Ринго Старра. Увы, когда видит око, да зуб неймет, когда амбиции не в ладу со способностями, разочарование неизбежно, а разочарования и обиды всегда вызывали в нем бешенство и яростное желание мести. Кому? Всем! Всему свету! Всему этому миру, не признававшему Чарли Мэнсона, жаждавшего славы, почета, богатства, никак не желавшего примириться с тем, что он хуже битлов.
Леона тем временем разрешилась сыном, но у будущего короля поп-музыки не оставалось времени на отцовские чувства.
ФЮРЕР ИЗ ДОЛИНЫ СМЕРТИ
Наперекор всему и назло всему голубым огнем горела в его сознании мечта, испепелившая все прочие его страсти и амбиции: вторгнуться в мир поп-музыки, завоевать в нем имя, сделать один "золотой диск", другой, третий… Все говорят о великом Чарли Мэнсоне. Сам Том Джонс ищет его дружбы. Битлы посрамлены. Он, Чарли Мэнсон, затмил их всех - Фрэнка Синатру и Дина Мартина, Элвиса Пресли, Тома Дилана, Боба Дилана, всех этих выскочек и баловней судьбы, фаворитов фортуны. Он будет петь свои песни, играть на гитаре, на барабанах! Весь мир или ничто!..
Но когда в марте 1967 года ему сообщили, что он освобожден, он испугался. А вдруг - ничто? И просил тюремное начальство не выгонять его с острова Мак-Нейл, что в штате Вашингтон. В тридцать два года тюрьма стала ему домом, в тюрьмах прожил он больше половины жизни, воля пугала. Но его вытолкнули взашей в "свободный мир".
Он приехал в Сан-Франциско, нашел дорогу в район Хейт-Эшбери, где пела, бренчала на гитарах, упивалась джазом, поп-музыкой, гремевшей из бессчетных транзисторов, исповедовала "свободную любовь", курила марихуану и кое-что покрепче "республика хиппи". "Дети-цветы" жили на улицах, спали в парке. Там сколотил он свою "семью". Он пел девчонкам и мальчишкам, убежавшим из состоятельных домов в поисках свободы от буржуазных мещанских правил и запретов, от благополучного ханжества и пуританской лжи, от тех, кто славил войну во Вьетнаме и молился всемогущему доллару. Это были бунтари. Наивные, пылкие, мятущиеся, во всем разуверившиеся сынки и дочки обеспеченных родителей, восставшие против истеблишмента. Гордясь своим влиянием на горстку чистеньких, которым он всю жизнь завидовал и которых он всю жизнь презирал, Чарли Мэнсон опутывал и околдовывал их - сначала девчонок, а потом и парней - своей музыкой и своими бреднями, замешанными на ненаучной фантастике и плохо понятом им дзен-буддизме, гипнотизируя их демоническим взглядом, упиваясь вдруг открытой им властью над простодушными сердцами и попадая под власть самогипноза. Наконец-то на него обращали внимание не какие-то там потаскухи и воришки, восхищались им, заслушивались им. Правда, очень скоро начал он понимать, что мир еще не созрел, чтобы упасть спелым золотым яблоком к его ногам. Искушенные знатоки поп-музыки, джаза, рока, прослушав две-три его песни, вежливо хвалили его как начинающего, как новичка. Никто не падал в обморок от его музыки, даже самые горячие его поклонники - на этих больше действовал его магнетизм. Ища объяснение этой катастрофе, он решил, что все дело в наркотиках, что современная музыка и все ее "короли" и "принцы" держатся только на возбуждающих средствах, потому что и все истинные знатоки ее - наркоманы. Он испробовал все, вплоть до кокаина и героина, этой "белой смерти". Дурел, балдел, а гениальным не становился. Ни Боба Дилана, ни Элвиса Пресли он не затмил. У него осталась только его "семья". Эти щенята были готовы идти за ним куда угодно. Но куда? Как отомстить всем, всей Америке, всему свету за погубленную жизнь, за погибшую мечту?
Есть у Саути поэма, которую знает каждый школьник в Америке и Англии, откуда она пришла. Поэма о дудочнике из Гамелена. О том, как этот дудочник избавил город от вконец донявших горожан крыс, волшебной своей музыкой заманив их на морской берег и заставив прыгать с крутизны в волны. Но городские власти Гамелена не вознаградили дудочника, и тогда он, горя жаждой мщения, заиграл снова на своей волшебной дудке и утопил всех детей города…
И так же, как в этой страшной сказке в стихах, увел Чарли Мэнсон под звон гитары в августе 1968 года преданную "семью" в Долину смерти близ Эл-Эя. Так поступала и паства "церкви наукологии" Хаббарда. В голове у этого неудачника, одурманенного наркотиками, бродил план мести - план, рожденный безумием, невежеством, бессильной ненавистью, жаждой мщения.
Целым рядом зверских массовых убийств богатых и знатных белых людей, которые он рассчитывал свалить на негров, волновавшихся тогда в Уаттсе, в черном гетто Эл-Эя, Чарли Мэнсон собирался спровоцировать восстание, поднять мятеж, революцию негров Америки. В гражданской войне черных и белых негры победят и уничтожат белых "свиней", но не смогут управлять страной. И тогда из пустыни, из Долины смерти, явится Чарли Мэнсон со своей гитарой и со своими апостолами и примет из черных рук бразды всеамериканского правления…
Это было время яростного возмущения многих слоев народа и, прежде всего, студенческой молодежи против грязной войны Америки во Вьетнаме. Но к самой благородной революции, к самому чистому и непорочному движению всегда примазываются временные попутчики, стремящиеся нажиться за счет победителей и побежденных. За рыцарским войском всегда крадутся стаи волков и летят тучи стервятников. Так шел в обозе битвы за мир, классовых боев и национально-освободительных сражений, потрясавших Америку, мародер Чарльз Мэнсон со своей волчьей стаей, мечтая о кровавой бане, которая вознесет его к головокружительной вершине власти.
Своих волчат он превратил в оборотней, готовых на все, отдавших душу ему - богу и дьяволу. Они подчинились воле своего фюрера, словно эсэсовцы. Кумиром Мэнсона был Гитлер.
Свидетели на процессе Мэнсона указывали, что он пытался читать Ницше, восхвалял идею расы господ. Мэнсон часто вспоминал Гитлера, ссылался на него, божился фюрером. Законченный расист, он клялся, что уничтожит всех черных после того, как они уничтожат белых, и останется только его, арийская, белая "семья". В подражание фюреру-людоеду он стал вегетарианцем. Он утешал себя тем, что отец Гитлера, Алоиз Шикльгрубер, тоже был незаконнорожденным. А главное, и Гитлер, и он были непризнанными гениями, отверженными среди людей искусства. Животных они любили больше, чем людей: Гитлер возражал против охоты на бедных зайчиков, но рекомендовал охотиться на партизан. Он любил свою немецкую овчарку Блонди, но испытал мышьяк перед самоубийством именно на ней. И Гитлер, и Мэнсон предпочитали убивать чужими руками. Мэнсон учился у Гитлера выискивать слабости у людей, управлять ими, держать в страхе, превращать их в рабов, постоянным демагогическим повторением любой лжи вдалбливать ее в головы подчиненных, убеждать их в своей правоте. Он упорно и сознательно развивал в себе ту способность к гипнозу, которой владел фюрер, умение подкреплять свои идеи и приказы псевдонаучными доводами, доморощенной философией. Вслед за Ницше и Гитлером Мэнсон поверил в свое исключительное право убивать и требовать самопожертвования от рабски преданных ему людей. В этом он был старшим духовным братом шарлатана и безумца Джима Джонса, основателя пресловутого "народного храма", принудившего в ноябре 1978 года тысячу своих "храмовников" покончить с собой и своими детьми в джунглях Гайаны. Гитлер, Мэнсон, Джонс - все эти люди и подобные им, обуянные манией величия, утверждая культ собственной личности, считали себя выше всякой морали. Евангелия от Чарли Мэнсона, рецидивиста, и Джима Джонса, религиозного прохвоста и проходимца, стоили "Майн кампф" Гитлера. Мэнсон упрямо запасал оружие, боеприпасы, продовольствие и прятал все это в Долине смерти близ ранчо Баркера, где когда-то, на заре кино, голливудские режиссеры снимали первые немые ковбойские фильмы.
Знаменательно, что в начале процесса Мэнсон вырезал у себя на лбу лезвием бритвы крест, отождествляя себя с Христом, а затем, прибавив четыре надреза, кощунственно превратил крест в гитлеровскую свастику: христосик-хиппи стал дьяволом, стал гитлеровцем. Фотографии его физиономии печатали все газеты и журналы Америки, и не только Америки. Он заткнул за пояс в 1969-1970 годах по числу этих фотографий не только Гитлера, но, не говоря уж о президенте Никсоне, даже Ли Харви Освальда, убийцу президента Кеннеди или одного из убийц. С Освальдом у Мэнсона было немало общего: неотступное, как чесотка, дьявольское честолюбие, стремление мстить всем и вся. Мэнсон попал даже на обложку журнала "Лайф", стал кумиром не лучшей части американской молодежи. На суде он заявил:
"Я чудовище, но это вы и ваш мир сделали меня чудовищем… Если ваши дети убийцы, то это вы, а не я сделал их убийцами. Никсон посылает их убивать во Вьетнам, и все вы в ответе за убийства во Вьетнаме. Мы все убийцы! Меня вы убили тюрьмами, которые стали мне родным домом. Я мертвец".