267. Гробы из Афганистана
Сразу же после начала афганской войны из Афганистана стали поступать гробы с убитыми. С каждым месяцем количество привозимых гробов увеличивалось. Нам, лекторам ЦК, стали задавать вопросы по этому поводу.
Однажды меня взяли в оборот в Москве в закрытом научном институте. Я рассказал об этом Зимянину.
- Если уж там начали спрашивать, надо что-то делать, - сказал он.
Ребята в ЦК мне рассказывали, что высокое начальство начало серьезно опасаться роста антивоенных настроений. Выход был один: прекратить отправку гробов в Россию. Но как это объяснить?
Было принято специальное постановление, и внедренные на предприятия кагэбэшники начали распространять слухи о том, что злоумышленники якобы провозят в гробах наркотики и ценный мех. (Такое действительно случалось.) Отдел пропаганды ЦК подготовил статью в "Известиях" о том, что внутри одного из гробов преступники провезли оружие. ("Известия" не погрешили против истины, такой случай действительно имел место.)
И я сразу почувствовал изменение настроения. В Тамбове меня забросали вопросами: почему продолжается глумление над телами погибших. Я об этом тоже доложил.
Через месяц ЦК партии принял постановление "О захоронении погибших на специальных кладбищах". Мы, лекторы, объясняли это положение, никаких возражений со стороны аудитории не было.
268. Ни строчки лжи
"Сила нашей печати, - любил говорить секретарь ЦК по пропаганде М. Зимянин, - в том, что мы пишем только правду и нас нельзя упрекнуть во лжи".
В начале восьмидесятых Отдел пропаганды ЦК партии решил запустить очередную фальшивку против США. Тогда только появился СПИД, и было решено обвинить американцев в его распространении.
Началось с того, что кагэбэшники оплатили индийской газете (кажется, "Пэтриот") статью, в которой говорилось о том, что вирус этой болезни якобы был разработан в американской военно-бактериологической лаборатории. Указывалось место лаборатории - маленький городок в штате Мэриленд, там действительно была такая лаборатория. Потом, писалось в газете, в силу каких-то причин, халатность или случай, вирус вырвался из лаборатории. Особо подчеркивалось, что произошло это, скорее всего, "неумышленно".
Через пару недель ими же была оплачена статья в известной своими левыми взглядами английской газете "Индепенденс", где, со ссылкой на статью в "Пэтриот", было рассказано о "случае в Мэриленде".
Через месяц корреспондент одной из советских центральных газет (если память мне не изменяет, "Известий"), добросовестно ссылаясь на "влиятельную английскую газету "Индепенденс" и "другие газеты", написал, что американцы по небрежности выпустили вирус из своей лаборатории. Обвинить "Известия" в клевете было невозможно, ибо они сообщили только о том, о чем было напечатано в других газетах, не добавив от себя ни единого слова по существу дела.
Проводивший совещание заведующий отделом Е. Тяжельников разъяснил:
- Поймать нас за руку невозможно. Однако вы избегайте подробного обсуждения этой темы в аудиториях, где много людей с кандидатской степенью.
269. Правила игры и никаких указаний
Я присутствовал при телефонном разговоре моего приятеля Эдуарда Родкина (тогда он был директором какого-то Центра внешнеполитического сотрудничества) с директором Торговой палаты Е. П. Питоврановым.
Речь шла о делегации, которую Центр направлял в США. За неделю до разговора к Эдуарду обратилась одна из его сотрудниц (имя помню - Татьяна, фамилию - нет) и спросила:
- Если состав делегации будет увеличен на одного человека, вы добавите меня в делегацию?
Эдуард прекрасно знал, что Татьяна была любовницей сына Брежнева, и, естественно, согласился.
Через день ему позвонил Питовранов:
- Мы решили увеличить состав делегации на одного человека. Кого включить - на твое усмотрение, давить на тебя мы не будем.
Прошло еще два дня. Я сидел у Эдуарда в кабинете. Звонок. Питовранов:
- Нашел кого добавить?
Эдуард назвал фамилию Татьяны.
- Ну если ты ее представляешь, мы тебе доверяем. Кстати, я пытался позвонить тебе по вертушке. Оказалось, у тебе вертушки нет.
Вертушка - в те годы особая телефонная правительственная связь, должность, которую занимал Родкин, не давала ему права на вертушку.
- Это плохо, - констатировал Питовранов. - Я распоряжусь, чтобы тебе поставили.
Через неделю у Эдуарда была вертушка.
270. Журавли и бублички
Отдел пропаганды ЦК партии ежегодно составлял список запрещенных произведений. Иногда было смешно находить среди них такие песни, как "Ленин всегда с нами" или "Наша партия - знамя эпохи". Дело в том, что авторы этих вполне приемлемых для цензуры песен уехали в Израиль.
Среди абсолютно запрещенных были "антисоветские" песни, такие как "Журавли" и блатные "Бублички".
Это было удивительной глупостью.
"Журавли". Антисоветчина? Еще бы!
Я ту знаю страну, где уж солнце без силы,
Где уж савана ждет, холодея, земля
И где в голых лесах воет ветер унылый, -
То родимый мой край, то отчизна моя.
Сумрак, бедность, тоска, непогода и слякоть,
Вид угрюмый людей, вид печальный земли…
О, как больно душе, как мне хочется плакать!
Перестаньте рыдать надо мной, журавли!..
Но вот только песня эта была написана в 1871 году Алексеем Жемчужниковым, другом и сподвижником Некрасова, одним из создателей Козьмы Пруткова, написана в Германии, и автор, естественно, имеет в виду царскую Россию, потому как другой тогда еще не было. И, формально говоря, приписывать слова "бедность, тоска, угрюмые люди, солнце без силы" Советской России - это-то как раз и означало "распространять сознательную клевету на нашу любимую родину".
Или "Бублички". Никто не удосужился прочитать текст песни.
Здесь, на окраине,
Год при хозяине,
Проклятом Каине,
Я состою.
Все ругань слушаю,
Трясусь вся грушею,
Помои кушаю,
Под лавкой сплю.
Разве что только Алексей Максимович Горький мог так гневно обличать хозяев!
271. Марксистов больше нет
- Сейчас марксистов уже не осталось, - говорил мне мой приятель Саша Кузин из отдела пропаганды ЦК. - Всем плевать на дискредитацию капитализма. Теперь у нас капитализм вроде бы даже любят. У нас в ЦК два лагеря: русисты и западники, а марксистов нет.
Это я знал. С одной стороны это были воинствующие русисты, с явным налетом православия (это в отделе ЦК партии!) и антисемитизма, с другой - западники, для которых все западное было приемлемо. Западников было больше. В конце концов они победили. Пост генерального секретаря занял воинствующий западник Михаил Горбачев.
272. Почему я не искал золото партии
После краха Советского Союза много говорили о "золоте партии": не давал покоя известный монолог Мюллера из "Семнадцати мгновений весны". На самом деле своего золота у партии не было, потому что не могло быть. Ибо все золото страны и так принадлежало партии.
На счету у ЦК партии действительно были огромные суммы, но в рублях. Основные поступления шли за счет взносов и подписки на партийную печать. Но все эти средства строго контролировались и после 1991 года были тщательно учтены.
Многое говорилось о средствах, которые партия тратит на своих зарубежных друзей, однако финансирование так называемых национально-освободительных движений и всякого рода "прогрессивных элементов" шло по линии разведывательных организаций.
Через Управление делами ЦК КПСС большие валютные потоки все-таки проходили. Управление нуждалось в валюте для приобретения крайне дорогостоящей аппаратуры для партийных больниц и санаториев, оргтехники в партийные офисы. Эти средства получали в результате обмена рублей со счетов ЦК партии на твердую валюту. Министерство финансов по просьбе Управления делами обменивало практически любое количество рублей на твердую валюту по крайне выгодному курсу. В смутном 1991 году какая-то часть денег - и, очевидно, немалая - где-то осела. Не потому ли два руководителя Управления делами ЦК потом покончили жизнь самоубийством, причем сделали это столь однообразным и странным способом, выбросившись из окон?
Так что все рассказы о "золоте партии" остаются на совести литераторов. Грешен и я. В моей повести "Тень наркома" я тоже не удержался от соблазна занять своих героев поиском этого золота. Уж больно это романтично.
7. Жизнь по ту сторону экватора
7.1. Африка ужасна, Африка опасна
273. И карта не нужна
В конце семидесятых я руководил советской дипломатической миссией в Демократической республике Сан-Томе и Принсипи. Однажды мой американский друг спросил меня, как найти на карте остров, где расположена эта экзотическая африканская страна.
- Нет ничего проще, - ответил я. - Ищи там, где нуль по широте упирается в нуль по долготе, то есть там, где два нуля…
- Ну и угораздило же тебя! - вздохнул он.
Эта страна позже послужила местом действия моей комедии "Вода и скелет".
274. Теплые напутствия самого министра Громыко
На Сан-Томе попал я совершенно случайно.
Уже через год после возвращения из Алжира ко мне стали забегать гонцы с предложением поехать куда-нибудь поработать. Ну и страны назывались в основном далекие. С трудом отбился от Лаоса, появилось Того. В ход шла тяжелая артиллерия вплоть до двух задушевных бесед с заместителем министра иностранных дел, бывшим секретарем Президиума Верховного Совета СССР Николаем Пеговым.
- Тебя надо законсервировать, - решил мой начальник А. Адамишин. - Мы запишем тебя в проект на должность первого секретаря в Португалию. Португальцы установили квоту на количество наших дипломатов, эта квота уже выбрана, поэтому ты можешь спокойно работать в Москве. Только надо написать, что ты изучаешь португальский.
Что я и сделал.
Но… срочно потребовался первый секретарь для руководства группой, которой предстояло открыть советское посольство в Сан-Томе. Группа должна была формироваться в Конго, где говорят по-французски, и потом открыть посольство в Сан-Томе, где говорят по-португальски. Поэтому нужен был первый секретарь со знанием французского и португальского. И оказалось, что во всем центральном аппарате МИДа на тот момент есть только один такой дипломат. Я. Адамишин в это время был в отпуске, и я остался наедине с Управлением кадров.
Меня начали оформлять, а я делал все возможное, чтобы затянуть оформление до возвращения Адамишина из отпуска.
Однажды мне позвонили из Управления кадров и сказали, что я должен явиться на коллегию министерства, где будут утверждаться кадровые назначения. Я не очень испугался, ибо знал, что, после того как на коллегии МИДа представление о моем назначении подпишет один из заместителей министра, они будут направлены в Выездную комиссию ЦК партии, а там на принятие окончательного решения уходит не меньше двух-трех недель. За это время Адамишин должен вернуться из отпуска.
Кадровый вопрос обычно вел какой-нибудь из замов, но в тот день в первый раз за два года на кадровый вопрос пожелал остаться сам министр.
И я предстал пред очи самого высокого начальства.
- Язык португальский, - прочел Громыко. - Но вы должны будете сначала жить в Конго. Как у вас с французским?
- У него с французским полный порядок, - вмешался хорошо знавший меня заместитель министра Л. Ильичев. Он хотел мне помочь.
- Желаю успехов в работе. Развитие отношений с этой страной представляет для нас большой интерес, - произнес Громыко дежурную фразу.
И меня отпустили.
После коллегии ко мне подошел В. Лавров, который тогда был заведующим отделом кадров:
- Считай, что ты уже в Сан-Томе.
Я это понял. Ибо под представлением о назначении меня на должность стояла подпись А. Громыко, члена Политбюро, а подпись члена Политбюро заменяла выездную комиссию.
И я начал готовиться к отбытию в Африку.
Позже, вручая бумаги президенту Сан-Томе, я торжественно изрек:
- Перед отбытием из Москвы я беседовал с министром. Он сказал, что в Советском Союзе очень заинтересованы в развитии всесторонних связей с вашей страной.
И не обманывал.
275. Поезжай, найди, доложишь
В 1974 году многоопытный Евгений Иванович Афанасенко, посол в Конго, представлял меня в Сан-Томе в качестве постоянного поверенного в делах. Мы с ним почти неделю жили в гостинице, и каждый вечер после бутылки коньяка он спрашивал:
- Кто?
Я, например, говорил:
- Подгорный.
- Колька, - кивал головой Евгений Иванович, вытаскивая следующую бутылку коньяка. - Колька весь рабочий день играл в домино.
И весь вечер рассказывал о Подгорном.
А знал он много. Секретарь московского горкома, министр. Особую часть его биографии составляло личное знакомство с Е. Фурцевой, протеже которой он и был всю свою карьеру. От этого знакомства страдали дипломаты в Конго, ибо муж Фурцевой Н. Фирюбин в те годы был заместителем министра иностранных дел, отвечавшим за материальное снабжение посольств. Поэтому посольство в Конго не получило ни одного положительного ответа на просьбы об улучшении автопарка, и дипломаты ездили на совершенных реликвиях.
Я не имею права пересказывать то, о чем узнал от Афанасенко, и предпочитаю вставлять его рассказы в свои повести. Но ничто из того, о чем он рассказывал, до сих пор не было опровергнуто.
Одну забавную историю, пожалуй, расскажу. Когда он был назначен послом в Бурунди, с ним беседовал Л. Брежнев. На столе была разложена большая карта Африки. После бутылки коньяка оба безуспешно пытались найти Бурунди на карте. Брежнев не выдержал:
- Знаешь что, Женя! Поезжай туда. Найди и потом доложишь, где это.
276. Робинзон и Пятница
Перед поездкой в Сан-Томе я проходил медицинскую комиссию. Кто-то из врачей пошутил:
- Вы там будете, как Робинзон.
- Да, - согласился я. - А жена будет, как Пятница.
Когда Лариса потом вошла в кабинет, врачи заулыбались:
- А вот и Пятница.
На что Лариса серьезно ответила:
- Сегодня четверг.
После того я долго называл ее Пятницей.
277. Настоящая Африка
Через пару дней после прилета в Браззавиль нас с женой повезли "на водопады" - посмотреть Африку.
Я ожидал по дороге лицезреть обезьян, слонов, зебр. А лицезрел кур и коров, правда, коров не европейских, а каких-то особенных, с большими рогами.
Зато на водопаде увидел настоящего туземца в набедренной повязке и с копьем. Его за деньги фотографировали. Потом туземец заявил, что у него обеденный перерыв, оделся в европейский костюм, сел на мерседес и уехал.
- Отличный бизнес! - прокомментировал оказавшийся рядом торгпред.
278. Зеленый бандит и бифштексы
В те годы на Южно-Африканскую Республику было наложено эмбарго, однако компании западных стран нарушали его. Почти каждое утро из Йоханнесбурга в Браззавиль прилетал самолет неизвестно какой компании, на его бортах были нарисованы зеленые цветы, поэтому звали его "зеленым разбойником". Привозил он свежее мясо. Оно шло во Францию, кое-что оставалось в Браззавиле. И мы утром покупали свежайшую вырезку высокого качества.
Никогда потом ни во Франции, ни в США я не ел подобных бифштексов.
279. Есть женщины в африканских селеньях
После переворота браззавильская служба безопасности усилила охрану государственных чиновников. В качестве телохранителей иногда использовали женщин из какого-то племени.
Однажды на аэродроме я встретил министра здравоохранения, маленького субтильного старичка в элегантном костюме, и рядом с ним двух девиц в африканской одежде с мышцами культуристов и ростом под два метра. Они указывали ему дорогу и свирепо смотрели на окружающих. Он покорно кивал головой и шел, куда они показывали.
Было трудно удержаться от смеха.
280. После переворота
В Браззавиле мы жили в самом центре города в большом семиэтажном доме. Внизу было одно из самых популярных в Браззе кафе. Публика там была самая разная: дипломаты, чиновники.
18 марта 1977 года президент Конго Мариан Нгуаби был убит и власть захватила хунта во главе с полковником Жаком Жоахимом Йомби-Опанго. Через день после переворота в кафе за пивом приехал сам глава хунты и - я понимаю, что в это трудно поверить, но в Конго это было нормально - привез сдать ящик пустых бутылок. Его сопровождал охранник с автоматом. Тот не знал, что ему делать: бросить автомат и помогать полковнику или смотреть, как тот несет ящик. Опанго распорядился: держи автомат. Потом он прошел в кафе, заказал кофе и минут двадцать мирно беседовал с посетителями. Напомню, что это было через день после переворота.
Бывшего президента Мариана Нгуаби я видел несколько раз в магазине. Ходил он без охраны. Правда, его потом убили. Но убил охранник.
281. Я и дама полусвета
Около этого кафе всегда дежурили дамы определенного поведения. Они приезжали из соседнего Заира. В Браззе был твердый французский западноафриканский франк, а в Заире - местная валюта. Поэтому, как рассказывали знатоки, две ночи в Браззавиле обеспечивали жизнь семьи в Киншасе на месяц.
Однажды у нас были гости: муж, жена и дочка. Я не помню, почему, но мы послали дочку на кухню вылить чай из чашки. А она поленилась, вылила чай в окно… и попала на одну из дам. Та, естественно, подняла крик и попыталась проникнуть в дом, но наш консьерж ее не пустил.
На следующий день консьерж подошел ко мне:
- Месье, я ваш друг. Вчера к вам пыталась проникнуть дама. Но я знал, что мадам дома, и не пустил ее. Я ваш друг.
И далее произнес сакраментальную фразу:
- Mile francs.
Это означало, что я должен дать ему тысячу франков КФА (примерно 3 доллара) за неоценимую услугу.
Я дал.
282. Искушение алмазами
- Только для вас, месье.
Здоровенный тип раскрыл ладонь - и я увидел десяток камешков величиной с булавочную головку.
- Настоящие бриллианты, месье.
Около дома, где я жил, часто появлялись подозрительные личности, предлагавшие необработанные алмазы.
Алмазы эти были настоящие, их привозили из соседней Катанги. В том, что они настоящие, можно было легко убедиться, поцарапав ими стекло машины, - настоящий алмаз должен резать стекло.
Нешлифованные алмазы никого не интересовали. Хотя, говорили специалисты, попадались алмазы чистой воды, такие легко отличить: бросить в стакан с водой, и их не будет видно. Эти действительно представляли собой ценность.
- Очень дешево, месье. Только для вас, месье.
Алмазов я не покупал. А некоторые мои коллеги покупали.