- Да, кажется, говорил. Да-да, говорил, что хочет попасть в какой-нибудь театр, если повезёт с билетами…
Дверь открыла высокая полная брюнетка в скромном голубом халатике.
- Ой, ты не один! - Она смутилась и убежала в глубь квартиры. Из-за двери спальни доносился её приглушённый грудной голос, чуть в нос: - Ну, Львёнок, как тебе не стыдно приглашать друзей, не предупреждая меня заранее. Мне же вас и угостить нечем!
Козак нервно ходил под дверью:
- Пусенька, это не мой друг… То есть нет, я не так сказал - друг, конечно, конечно. Но, видишь ли, у нас такое щекотливое дело…
Пуся вышла из спальни в нарядном чёрном платье, разрисованном павлиньими хвостами. И Тихонов вспомнил, как жутко орали павлины в ту ночь.
- Что ты лопочешь, Львёнок? - спросила она снисходительно, направляясь к Стасу с протянутой рукой.
- Тихонов, - представился он.
- Полина Владимировна, - кивнула Алёшина. Она возвышалась над маленьким Козаком, как океанский фрегат.
- Ты помнишь, Пусенька, в прошлый понедельник, когда… - торопливо забормотал Козак.
- Минуточку, - остановил, его Стас. - Я работник уголовного розыска.
Глаза Алёшиной стали квадратными.
- Мне нужно знать, где провёл вечер и ночь четырнадцатого февраля - в прошлый понедельник - ваш приятель Лев Алексеевич Козак.
У Алёшиной челюсть отвисла аккуратным балконом. Она несколько раз глотнула воздуха и раскатистым голосом, постепенно набиравшим силу, дала залп:
- Да вы что?! Да как вам не стыдно задавать мне такие вопросы? Этот человек, - она ткнула рукой в сторону Козака, - действительно бывает у меня в гостях. Но очень редко и всегда в благопристойное время! Я замужняя женщина, и ваши вопросы оскорбляют меня! Я инженер-экономист! И последний раз я его видела не меньше года назад!
- Как год назад, Пусенька? Ведь позавчера… - заверещал Козак.
- Замолчите, грязный человек, и не втягивайте меня в ваши плутни!
- Одну минуточку, - постучал Стас ключом о графин, как будто утихомиривая страсти на собрании. - Полина Владимировна, я прошу вас серьёзно отнестись к моему вопросу, потому что речь идёт об убийстве.
- Пусенька, родная моя, пойми, речь идёт об убийстве, - застонал Козак, пытаясь обнять Алёшину за талию.
Алёшина одним движением отшвырнула его от себя:
- Позвольте, позвольте, гражданин! Я вас знать не желаю и видела последний раз в прошлом году в присутствии своего отсутствующего супруга. И попрошу вас не марать моего доброго имени! Не смейте больше за версту подходить к нашему дому. Я ещё к вам на работу сообщу о вашем недостойном поведении!
- Пусенька, о чём ты говоришь! Пойми, что всё это очень серьёзно, а товарищ Тихонов вовсе не имеет в виду чего-то другого…
- Прекратите эти неприличные разговоры. Я официально заявляю, что вас здесь не было, и я вас вообще… плохо знаю…
- Как плохо знаешь? - взвизгнул Козак. - Как не был? Как не был?..
Алёшина зловеще сказала:
- Вон отсюда, негодяй! Карлик!
Тихонов почувствовал, как его затопила волна омерзения и злости. "Хорошо бы ванну принять", - подумал он механически. Встал.
Алёшина подошла к нему:
- Вы убедились, что его здесь не было?
- Нет, не убедился. А всё, что я видел здесь, - гнусно. Гнусно! - И быстрыми шагами вышел из квартиры.
Козак понуро шагал сзади и негромко бормотал: "Я такой любвеобильный и добрый человек… Кто мог знать?.." Тихонов остановился и подождал его:
- Слушайте, Козак, я не любитель заниматься доносами, по если я хоть раз ещё услышу от вас слово "любовь", я напишу любимой пятой жене письмо с описанием ваших похождений…
- Не буду, - покорно согласился Козак.
На остановке долго ждали автобуса. Тихонов совсем замёрз и проклинал себя, свою работу, блудливость Козака, подлость Алёшиной, зиму, автобусное расписание.
В автобусе было совершенно пусто. Козак побежал к кассе с возгласом:
- Я возьму билеты…
- Мне не надо. Мне полагается бесплатный проезд.
- Неужели? - пришёл в восторг Козак.
- А что же вы думали, что я к вашим дамам ещё на собственные деньги должен ездить?
- Нет, конечно. Это только справедливо.
Минут десять молчали. Тихонов немного отогрелся, вспомнил испуганно-возмущённый вид Козака, и ему стало смешно. Козак, видимо, тоже успокоился и робко сказал:
- Если вы только не передумали, товарищ Тихонов, и у вас не будет, упаси бог, неприятностей на службе, расскажите, пожалуйста, как вы узнали, что лежит у меня в карманах.
Тихонов засмеялся:
- Меньше о шашнях думать надо, тогда будете наблюдательней. В левом кармане ключи - вы продавили мне ими бок, сидя рядом в автобусе. Там у вас лежало ещё что-то твёрдое, я всё не мог понять. Но когда вы спрыгнули с подножки, загромыхали спички. Ясно? Когда мы шли по тротуару, в узких заснеженных местах вы прижимались ко мне правым боком и я ощущал какую-то гладкую плоскую поверхность. В пепельнице на столе я видел окурок папиросы с изображением трёх былинных молодцов. Что же ещё вам держать в кармане, как не "Три богатыря"? Перочинный нож? Ну, это совсем просто. Под столом валялась картонная коробочка из-под него с описанием всех его достоинств. Когда я пришёл в номер, вы, как воспитанный человек, сразу надели пиджак. При этом я заметил, что левый внутренний карман у вас застёгнут булавкой. Для надёжности. Ясно, деньги.
- Да, но откуда вы узнали, что лежит в бумажнике?
- Проще простого. Железнодорожный билет и счёт за гостиницу вы сохраняете для отчёта. В гостинице надо оплачивать каждые десять дней, а живёте уже тринадцать. Судя по куче свёртков и пакетов на вашей кровати, вы покупали для дома разные разности. Чтобы не забыть чего-нибудь, жена дала вам списочек - из него вы вычёркивали уже купленное…
- А пятнадцать рублей?
- Заначка. На прощальный бал с Пусенькой. Всё просто.
- Незабываемо… - восхищённо сказал Козак.
Тихонов сонно глядел в окно, задумчиво отбивая пальцем на замёрзшем стекле только ему известный ритм. Потом спросил:
- Послушайте, Козак, вы читать любите?
Козак подозрительно покосился:
- Вообще-то… как любой интеллигентный человек… то есть конечно… если есть время.
- Понятно. А какой жанр вас больше привлекает?
- Это даже трудно сказать, - замялся Козак, но сразу же воспрянул: - Мне близка интеллектуальная фантастика! Особенно английская.
- Вы полагаете, что Брэдбери - англичанин?
- Ха-ха! - сказал нервно Козак. - А что - нет? Впрочем, я всегда предисловие читаю потом, чтобы не создавалось предвзятое мнение.
- Так какое же у вас сложилось непредвзятое мнение?
- Великолепно, великолепно. Правда, я её не дочитал ещё до конца, потому что совсем недавно достал с большим трудом. Вы же знаете, как трудно достать Брэдбери!
- Угу, - кивнул Стас…
В центре Тихонов сошёл. Он постоял на остановке, и со стороны могло показаться, что он забыл, куда ему надо идти. Стас достал из кармана какую-то схему из квадратиков, соединённых стрелками. Снежинки падали на листок и слабо искрились под неживым светом уличного фонаря. Стас стряхнул ручку и, прислонив книжку к столбу, стал аккуратно заштриховывать квадратик, где была вписана фамилия Козак. Зачеркнув половину, Стас остановился, подумал. Закрыл книжку, засунул её глубоко в карман и медленно пошёл домой.
Была ночь, была уже среда, пятнадцать минут третьего.
Следующая среда
1.
Винтовку, из которой убили Таню Аксёнову, нашёл в среду Савельев. Он позвонил Тихонову утром и сказал своим немного сонным голосом:
- Алё, Тихонов, это Савельев говорит. Я вроде бы винтовку ту самую нашёл. Приезжай сюда, в отделение, с пацанами поговорить надо.
Тихонов от такого сообщения немного обалдел:
- С какими пацанами?
- Приезжай, здесь потолкуем…
- Я тебе всё по порядку, - сказал Савельев. - Эксперимент, значит, наш вчерашний, шуму наделал много. Вес только об этом и толкуют. Пошёл я "в люди": народ-то взбудоражен - собираются все, обсуждают, каждый свою версию строит. Человек двадцать до вечера в отделение явилось - свою помощь предлагают, подозрения высказывают, ну и тэ дэ и тэ пэ. Захожу я в булочную, тут о том же разговор. Слышу - одна тётка другой подробно всё происшествие излагает, а потом резолюцию накладывает: ничего, мол, удивительного, хулиганьё распустилось… Вон Гафурова - дворника - сын Муртаза сегодня в обед притащил ружьё и давай вместе с приятелем по птицам палить! Я, само собой, уточнил у тётки адрес, фамилию и - к Гафуровым. Вызвал тихо Муртазу, шепнул ему: "Ну-ка давай, мол, ружьишко своё!" Муртаза постеснялся немного, поотнекивался, слезу, конечно, пустил. Потом, само собой, объясняет: "Винтовка-то у приятеля, Серёжки Баранова, лежит". Пошли к Серёжке. Там без лишнего шума эту винтовочку и изъяли. Калибр - пять и шесть десятых. Тот, что мы ищем. Оба пацана здесь, в разных кабинетах сидят. Разговаривать прямо сейчас будем?
- Конечно, - рассеянно отозвался Тихонов, рассматривая винтовку. Обыкновенная пятизарядная винтовка калибра пять и шесть десятых миллиметра. Необычной была только деревянная ложа - короткая, грязно-белого цвета, выструганная, похоже, из доски.
- Побеседуй с Серёжкой, - сказал Тихонов. - А мне давай Муртазу…
Через порог ступил маленький плотный мальчишка лет четырнадцати. Он молча прошёл к указанному Тихоновым стулу, сел, закрыл глаза и неожиданно громко заревел на одной низкой нудной ноте. Стас с интересом смотрел на него, ждал. Муртаза ныл довольно долго. Тихонов терпеливо дожидался. Муртаза осторожно приоткрыл один глаз, остро зыркнул из-под чёрной чёлочки.
- Ну хватит, что ли? - сказал Тихонов. - Где ты это таким фокусам научился?
- Нигде, - спокойно сказал Муртаза и открыл второй глаз. - Только не бейте, дяденька!
- Что-о? - спросил удивлённо Тихонов.
- Не бейте, говорю.
- Ладно, не буду, - усмехнулся Тихонов. - Ты запомни только - советских граждан никто бить не смеет. А ты - советский гражданин.
Муртаза сразу приосанился, важно сказал:
- А как же! Конечно. Я сам всё расскажу.
Тихонов поддержал:
- Я в этом и не сомневаюсь - ведь тебе скрывать нечего?
- Ага… - Муртаза собрал под чёлочкой мелкие морщинки, задумался. Чёрные хитрые глазки смотрели сосредоточенно. - Значит, было так. Иду я утром в школу, а по дороге машина снегоочистительная едет. Знаете, такая, снег передом загребает, а сбоку он, как из пушки, вылетает. Я, конечно, постоял, посмотрел. Ну, проехала эта машина, а снег по краю, как ножом обрезала. Гляжу, из сугроба срезанного, около дороги, какая-то гладкая палка торчит. Подошёл поближе, стал её из сугроба тащить, гляжу - винтовка! Жалко только - одно дуло было. Я обрадовался, хотя она и без приклада была. Побежал к Серёжке Баранову - он хвастался, что у него патроны есть. Взяли мы с ним доску, обстрогали, приладили к дулу…
- К стволу, - поправил Тихонов.
- К стволу, - повторил Муртаза. - Всё хорошо получилось. Ну, решили попробовать, как она стреляет…
- Так-так…
- Взяли патроны, зарядили винтовку и пошли во двор.
- Когда? - спросил Тихонов. Муртаза подумал немного, быстро взглянул на Стаса.
- Вчера. Ну, бабахнул я разик. По вороне…
- Попал?
- Не-е. Серёжке дал стрельнуть - всё-таки его патроны-то. Он попал.
- В кого? - негромко спросил Стас.
- В кого, в кого! В ворону! Она как раз в развилке на клёне сидела…
- А потом?
- Потом всё. Похоронили ворону и разошлись.
Тихонов поднялся, походил по кабинету. Повернулся к мальчишке:
- А в тот день, что винтовку нашёл, ты в школу ходил?
Муртаза горестно покачал головой и, тяжело вздохнув, сказал:
- Серёжка Баранов тоже не ходил…
- А когда же всё-таки ты нашёл винтовку?
- На той неделе.
- Точнее?
- Точнее? Так, в понедельник я был в школе, потом мы всем классом ходили в кино. А вот на другой день я школу и прогулял. Во вторник, значит, нашёл. Сразу вместо школы к Серёжке побежал…
Тихонов переспросил:
- А первый раз когда стреляли?
- Я же говорю - вчера!
- Ой ли? - покачал головой Стас.
- А как же, - заторопился Муртаза. - Пока деревяшку приделали - два дня. Потом ещё подождали…
- Чего же это вы ждали? - насторожился Тихонов.
Муртаза прищурил маленькие глазки:
- А вдруг хозяин винтовки найдётся? Увидит её у нас и сразу отнимет! Подождали, подождали, а вчера и решили её попробовать.
- Значит, сколько же раз вы всего стреляли?
- Так я же говорю - два раза, - нетерпеливо сказал Муртаза.
- А сколько у Серёжки патронов было?
- Пять.
- Остальные где?
- Вот они, - мальчишка полез в карманы, вывалил на стол кучу очень полезных вещей: механизм от старых часов, круглую батарейку, несколько значков, моток тонкой проволоки, авторучку без колпачка. Глухо звякнув, на стекло выпали, поблёскивая латунными гильзами, три патрона.
- Ладно, - сказал Тихонов. - Кто твои родители?
- Отец работает дворником в нашем доме. А мать - горничная в гостинице "Байкал".
- Подожди, подожди, - стал припоминать Тихонов. - Её как зовут - Ханифя?
- Да-а. А откуда вы знаете?
- Ты же сам сказал. А к матери на работу ты ходишь?
- Иногда хожу, - сказал Муртаза. - Денег на кино попросить или ещё чего…
- Ясно. А в прошлый понедельник ты у неё был? После кино?
Муртаза опять задумался, потом неуверенно сказал:
- Н-не помню. Я, кажется, до кино к ней заходил…
Тихонов усадил Муртазу на скамеечку в коридоре, вызвал Савельева. Из его короткого рассказа Стас понял, что приятель Муртазы, Серёжка Баранов, повторил объяснения Гафурова слово в слово.
- Вот что, Савельев, - сказал Тихонов. - Ты сейчас свяжись с трестом благоустройства и на всякий случай проверь: работала ли пятнадцатого февраля снегоочистительная машина на Владыкинском проезде. Узнай, в какое время работала. И не забудь спросить, какая машина - плужная или шнековая? А я поеду с винтовкой в Управление. Пускай эксперты с пей поколдуют.
2.
Баллистическую экспертизу проводил старый опытный эксперт НТО Шифрин. Его заключение было лаконично и недвусмысленно:
"…Установлено совпадение индивидуальных особенностей канала ствола оружия и пули: ширины и крутизны следов от полей нарезов. Отмеченные признаки дают основание сделать вывод о том, что пуля, изъятая из тела Т.С. Аксёновой, стреляна из представленной на исследование винтовки номер ВБ 806237, производства Тульского оружейного завода, обнаруженной у несовершеннолетних Гафурова и Баранова. Фототаблицы прилагаются".
- Ошибки не может быть? - недоверчиво спросил Тихонов.
- А вы посмотрите фото, - пожал плечами Шифрин. - Сопоставьте разные таблицы и вы увидите, как совпадают мельчайшие детали оболочки пули и канала ствола. Пуля стреляна из этой винтовки - это так же верно, как то, что сегодня среда и вы стоите передо мной!
- Хорошо, - сказал Тихонов. - Вы меня убедили. И я вам очень благодарен, Юрий Петрович. Вы себе даже не представляете, как нам сейчас важно получить оружие, из которого было совершено убийство!
- Почему не представляю, - добродушно сказал Шифрин. - Я шесть лет следователем работал. Потому так и старался.
Стас помолчал, потом сказал:
- Вы ведь почтовые марки собираете, да?
Эксперт оживился, влез пятернёй в густую чёрную бороду, скрывавшую изувеченный шрамами подбородок - след лабораторного эксперимента с самодельной миной, явно заинтересовался:
- Собираю, собираю! Это все знают. А вы хотели мне что-нибудь показать?
Стас засмеялся, обнял Шифрина за плечи:
- Ничего подобного. Вы заслужили большего. Когда-то, ещё студентом, я насобирал целый альбом всякого барахла. Но одна марка у меня есть по-настоящему ценная: Леваневский, 1935 год, с перевёрнутым штемпелем "Москва-Сан-Франциско". В знак искреннего уважения к науке я её вам дарю.
- Этот подарок столь же щедр, сколь и неожидан, - растроганно сказал эксперт. - Но у меня нет сил его отклонить. Я даже не уверен, что смогу с вами расквитаться за этот царский подарок. Во всяком случае, я подумаю над этим вопросом.
- Не надо думать над этим вопросом, - сказал Тихонов. - Потому что я хитрый. Я вам принёс ещё работу…
- Где, какую работу? - засуетился Шифрин.
- Вот три патрона. Их надо исследовать по вашей линии, но в основном с позиций судебного химика. Вопрос: имеют ли эти патроны что-либо общее с пулей Аксёновой?
Эксперт подумал, что-то прикинул, сказал:
- Результаты будут завтра, что-нибудь к обеду. Устраивает? Кстати, вы полагаете, что пуля Аксёновой и эти патроны - из одних рук?
Тихонов хитро прищурился:
- Срок меня устраивает. А вот свои предположения насчёт патронов я пока оставлю при себе. Вы уж не обижайтесь, но я не хочу, чтобы ваша симпатия ко мне распространилась на выводы экспертизы. Знаете, когда хочется сделать приятное человеку…
Шифрин засмеялся:
- Не морочьте мне голову. Какого чёрта вам исследовать эти боеприпасы, если бы вы не подозревали, что они из одного источника? Но не сомневайтесь, я не меняю науку на симпатии, даже под бременем такой редкой марки…
3.
В Дзержинском районном тресте благоустройства вежливая девушка-диспетчер сказала Савельеву, что у них ведётся строгий учёт уборки улиц. Посмотрев документы, она сообщила, что во вторник, пятнадцатого февраля, Владыкинский проезд очищался от снега с восьми до девяти утра шнеко-роторным снегоочистителем номер МОН семнадцать сорок шесть.
- Вопрос исчерпан, - сказал Савельев вошедшему Стасу. - Снег действительно во вторник чистили, так что Гафуров не врёт.
- Снег-то чистили, - отозвался Тихонов. - Но вовсе не факт, что он взял винтовку в снегу. Давай проверять дальше.
- А что ещё проверять?
- Смешно, но сейчас нам придётся искать погибшую от рук этих злодеев ворону. А в ней - пулю. Одевайся, поехали.
Мальчишки сразу показали место, где они закопали ворону.
- Первый раз присутствую на такой эксгумации, - покачал головой Стас.
Однако здесь их ожидало разочарование - ворона была прострелена навылет, пули не было. Тихонов уже хотел уезжать, но Савельев, у которого терпения почему-то всегда оказывалось больше, деловито спросил мальчишек:
- Ворона-то где сидела, когда вы стреляли?
- Вон, в развилке клёна, - показал Серёжка на старое ветвистое дерево. Савельев сказал:
- Вы здесь минутку погодите, - и с озабоченным видом куда-то ушёл. Вернулся он скоро, волоча за собой ветхую деревянную лестницу. Скинув своё замечательное розовое пальто на руки Стасу, Савельев приставил лестницу к дереву, ловко и быстро влез наверх и закричал:
- Здесь?
- Чуть повыше! - показал Муртаза.
- И левее, - уточнил Серёжка.
Савельев достал из кармана носовой платок, осторожно обмёл прилипший к коре снег, уткнулся носом в развилку. Глядя на его рыжую шевелюру, Тихонов улыбнулся: "Ну чистый дятел". А Савельев продолжал методично обметать снег.
- Есть! Вот входное отверстие виднеется. Выковыривать будем или как?