– Теперь мы подошли ко вчерашней истории. – Орлов старался не обращать внимания на болтовню Крячко. – Она малопонятна. Будем надеяться, что пока. Давайте попробуем разобраться вместе. Итак, ваши мнения, господа.
– Да, поскольку карты перемешали, следует подумать, во что мы играем и какие козыри. В этом кабаке происходит что-то однозначно криминальное, – заявил Гуров. – Надо быть специфическим кадром, чтобы устроить нападение на полковника милиции, особенно когда он тебя ни на что не провоцирует. Подробности, описанные Стасом, говорят об устойчивой преступной группировке.
– Не знаю, не знаю, – Орлов покачал головой. – Ты не забывай, Лев, что ты полностью в курсе событий, а я-то все знаю только в твоем скомканном изложении по телефону, да еще из рапортов. Пятьдесят тысяч рублей – это не те деньги, чтобы ими затыкать рот нашему Стасу. – Почему ты стал следить за этой Ольгой? Чем она тебя насторожила или заинтересовала?
– Она мне показалась девушкой злобной и завистливой, – признался Стас. – Увы, совсем не понравилась. Ну, в общем, эта сестренка мне назначила свидание, намекая, что ей есть что мне сообщить. И я решил пробить ее связи. Проводил ее до "Харбина", а дальше вы знаете.
– А в этом "Харбине" оказался главным или одним из самых главных брат покойного Ветринова, – констатировал Орлов.
– А любовница банкира сама работала в этом ресторане или в агентстве на втором этаже, – добавил Гуров. – Можно предположить, что меньшой братик сыграл определяющую роль в подсовывании ее под своего старшего братца.
– Кто-нибудь из вас уже встречался с младшим Ветриновым? – спросил Орлов.
Стас и Гуров молча покачали головами.
– А почему, позвольте вас спросить? – Орлов чуть-чуть повысил голос, не намного, а так, в самую меру, чтобы никто не обиделся.
В первую очередь он, разумеется, думал о реакции Гурова. Но Гурову и этой малости хватило.
– А мы чем занимаемся? Мы опрашиваем свидетелей, восстанавливаем картину происшествия, до вдовы даже ветриновской руки еще не дошли! А насчет братца, кстати…
– Ну, тихо, тихо, Лева. – Орлов двумя руками плавно и ненастойчиво помахал в сторону обидчивого сыщика. – Никто же не говорит, что вы ничего не делаете! Как раз все наоборот!
– Ты говоришь, что мы делаем слишком много? – вставил Стас. – Мне и самому так же кажется. И давно уже! Перерабатываем, блин! Стахановцы!
– Заткнись! – заорал на него Гуров и повернулся к Орлову. – Петр! Когда ты, наконец, отстанешь от меня?! Ты всучил мне это дохлое дело, теперь начинаешь еще упрекать! Да зачем мне все это надо! Или я делаю все, как считаю нужным, или ни хрена больше не делаю! Я ведь не просил у тебя этого задания!
– Успокойся, Лев, успокойся, пожалуйста, – Орлов улыбнулся, – никто не сомневается в твоей компетенции, никто не сомневается в твоей правоте…
– Да как можно, – вставил Стас, – или мы богом обиженные, или по башке трахнутые? Пардон, я хотел сказать, грохнутые!
– Все дело в наезде на Стаса! – рявкнул Гуров. – Почему его оставили в живых?
– Ну вот, он уже огорчается от того, что видит меня живым, жестокий человек, – развздыхался Стас. – Кровожадный людоед.
– Короче, Петр, – Гуров снова повернулся к Орлову. – Если Стаса не убили, значит, они предполагают, что на "Харбин" будет совершен наезд всей нашей мощью, потому такие вещи мы не прощаем. Верно?
Орлов кивнул.
– Это – раз! – сказал Гуров. – Второе. За каким, спрашивается, хреном, они подкинули эти деньги в машину Стаса? Зачем?
– Ну и как ты думаешь? – спросил Орлов.
– Сумма оскорбительна! – заявил Гуров.
– Действительно, – поддакнул Стас, – надо выпустить, что ли, таблицу расценок на основе тарифной сетки и реальной должности. Может, для какого задрипанного участкового в Саратове эти пятьдесят тысяч и нормальная сумма, а мне лично мало. А за моральный ущерб?
Гуров кашлянул и присел на краешек кресла.
– А ты молчи! – бросил он Стасу.
Стас кивнул и отвернулся.
– Одним словом, – недовольным голосом пробурчал Гуров, – нападение, оставление в живых и деньги. Эти три фактора говорят о том, что, во-первых, что-то происходит внутри криминальной группировки, контролирующей "Харбин". То, что там криминал, сомнений уже не вызывает. Но какие-то силы внутри группировки буквально вызывают удар на "Харбин", наверное, имея стратегической целью какие-то изменения в руководстве. Ты, Петр, не узнал ничего, как я понял, о том, кто стоит за "Харбином"?
Орлов отрицательно покачал головой.
– Ну вот, – продолжил Гуров, – все эти дела меня и заставляют тянуть с визитом в "Харбин" и к Ветринову. Не собираюсь идти в ту дверь, которую для меня держат открытой разные подонки.
– И какие тогда у вас планы? На сегодня, я имею в виду? – спросил Орлов.
– Вдова, – ответил Гуров, – потом снова банк. Гранин, заместитель Ветринова-старшего, сказал мне, что дела в банке обстоят плохо и улучшению их мешал именно их покойный президент.
– Это версия? – быстро спросил Орлов.
– Безусловно, – кивнул Гуров. – Прав ли Гранин или нет, это не важно, а важно то, что он так считал и так мне сказал. Мужичок Гранин робкий, на лидера никак не тянет, но, если говорит такие вещи, следовательно, в банке сформировалась оппозиция курсу президента, и это нельзя не учитывать. Он же все-таки умер.
– Попил винца и отравился. Самая лучшая антиалкогольная пропаганда, – заметил Стас.
– А вот нашего битого казанову я думаю послать…
– Только не туда, – быстро проговорил Стас. – Не надо, патрон, я больше не буду!
– К любовнице президента! – закончил Гуров. – Если уж он пошел по этим бабам, то пусть со второй сестренкой поработает. Может быть, что-то и нароет.
* * *
Стас, закончив описание своих вчерашних страданий, подмахнул лист и понес его к Верочке.
– Вот, принес депешу для твоего грозного начальника, – заявил Стас, кладя рапорт перед Верочкой. – Долго думал, ой, как долго я думал, не приписать ли мне в конце: "Целую, Стас" – и не решился. А вот теперь в сомнениях: прав ли я был? Или нет?
Стас присел на край стола и страдальчески заломил брови.
– И никто же не вразумит меня в этом сложном вопросе. Гуров только ругается, пан генерал машет авторучкой, подойти страшно. Одна вы, Верочка, моя надежда…
Верочка взяла рапорт, отложила его влево от себя, решив перечитать, как только Стас уйдет, и улыбнулась.
– Я и не знала, Стас, что ты такой робкий. Ты ведь сейчас идешь на свидание с девушкой и поэтому заранее пугаешься. Поверь, Стасик, ничего страшного в девушках нет.
– Не называй меня Стасиком! – Стас побрел к двери.
– Я буду за тебя держать кулачки, – пообещала Верочка и придвинула к себе рапорт Стаса.
Спустившись вниз, Стас вышел на улицу и тут только вспомнил, что он еще не звонил Нонне и не договорился с нею о встрече.
Он набрал номер телефона и стал ждать, слушая длинные звонки. Если Нонна переселилась и больше не живет в квартире, которую для нее снимал Ветринов, то найти ее будет непросто.
Стас поморщился, представляя разговор с Ольгой. Если он не найдет Нонну, то придется снова обращаться к ее сестренке. Вряд ли Ольга за несколько часов забыла о двух полковниках, раскручивающих ее на информацию, но… Но, с другой стороны, сейчас Ольга в таком положении, что будет стараться быть разговорчивой.
Мысли Стаса прервал голос Нонны:
– Алло! Слушаю вас, говорите!
– Нонна? – Стас растерянно кашлянул и с удивлением заметил, что он на самом деле немного волнуется, как перед свиданием. Такое уже было, но было это так давно, что почти перестало быть правдой даже в его собственной памяти.
– Да, это я… – Нонна тоже удивилась и принялась вслушиваться, прокручивая в памяти незнакомый голос. – А кто это? – спросила она.
– Это… это полковник Крячко беспокоит, – ответил Стас, стараясь говорить бодро, а получилось развязно. – Мы с вами встречались, Нонна… – Стас замолчал, и почему-то ему никак не придумывалось, что нужно говорить дальше.
– Я помню, да, – ответила Нонна очень спокойно, без интонаций. – Здравствуйте, Станислав. Вы что-то хотели сказать?
– Ну конечно, если я звоню. Я хочу вам предложить встретиться. – Стас сообразил, что его слова звучат несколько двусмысленно, и быстро поправился: – По служебным надобностям.
– Надобностям? – переспросила Нонна и рассмеялась.
– По делам, я хотел сказать. – Стас понял, что краснеет. Он оглянулся, нахмурился и пошагал к своему "Мерседесу", стоящему на штрафной стоянке, но не в общем ряду, а немного в стороне.
– Что вы сказали, Стас? – переспросила Нонна. – Я не расслышала.
– Я сказал, что нам нужно встретиться и продолжить разговор, – хмурясь на самого себя, объяснил Стас. – Следствие продолжается, а вы в числе главных свидетелей. Вы сейчас свободны?
– В общем, да, – ответила Нонна.
Стас подошел к своему "Мерседесу", осмотрел его и открыл переднюю дверцу.
– Вам повезло, Стас, – сказала Нонна, – я уже совсем собралась уходить отсюда. Представляете, сегодня всю ночь не могла уснуть…
– Я уже выезжаю, – сухо сказал Стас, – дождитесь меня. Пожалуйста.
– Конечно, буду ждать.
Он сел за руль "Мерседеса" и представил себе, как Гуров сейчас общается с рыдающей вдовой и слушает, как она сморкается в липкий платочек.
– Лучше бы меня послал к вдове, а сам поехал к любовнице, – пробормотал Стас, на секунду прикрыл глаза и так явственно увидел Нонну, сидящую на кровати, с ногами, не прикрытыми платьем, что даже дыхание перехватило.
Стас вздрогнул, тряхнул головой, открыл глаза.
– Нет уж, – пробормотал он, заводя машину. – Фигушки вам, уважаемый Лев Иванович, сами со вдовами и общайтесь, а мы поедем к любовнице!
Стас доехал до дома Нонны, покурил в машине, приводя мысли в порядок, и с удивлением заметил, что пальцы у него подрагивают.
– Алкоголизм? – спросил Стас сам у себя и отрицательно покачал головой: – Нет, Стас, это что-то другое, и ты сам знаешь, как это называется.
Натянув поглубже на лоб свою ковбойскую шляпу, Стас вышел из машины, щелчком отбросил сигарету в кусты и бодрой походкой вошел в подъезд.
Нонна уже ждала его, выглядывая в открытую дверь.
– Здравствуйте еще раз! – сказала она. – Заходите. Так классно…
Нонна исчезла за дверью. Стас подошел, открыл дверь и увидел, что она ушла и из коридора.
– А что "классно"? – спросил он громким голосом, обращаясь в комнаты, куда ушла Нонна.
– Классно ждать мужчину, открыв дверь! – весело ответила Нонна из кухни и выглянула в коридор. – Извините, – сказала она, смутившись, – я все понимаю, вы пришли по долгу службы, но знаете, только сейчас вот, глядя на вас, я поняла, в какой тюрьме я все это время жила.
Стас разделся в коридоре и прошел в кухню. На столе уже стоял поднос с чашками дымящегося кофе.
Стас направился прямо к столу.
– Не сюда, не сюда! – заторопилась Нонна. – В комнату, где мы уже с вами были. Вместе с Ольгой! Помните?
– Как скажете, Нонна.
Стас вышел. Нонна пошла за ним, неся на руках поднос.
– Вам помочь? – сунулся было он.
– Вы что? – улыбнулась Нонна. – Я ведь за вами ухаживаю, встречаю вас, как хозяйка. Мне это приятно.
– Да? – озадаченно переспросил Стас. Его не устраивал тон разговора. Он годился бы для частной жизни Станислава, но для работы полковника Крячко – это все было обременительно. И, следовательно, чревато.
Мешало, одним словом.
– А что вы там сказали про тюрьму, Нонна? – Стас прошел в комнату, встал рядом со столом, на котором стояли подсвечники, и подождал, когда Нонна поставит поднос.
– Про тюрьму? – Нонна наклонилась, поставила поднос на стол и выставила чашки с него. – Ах да! Вы знаете, Стас, когда я увидела вас, подходящего к квартире, я сразу же вспомнила, как мне строжайше было запрещено выходить куда-либо до приезда Анатолия. А если я все-таки выходила, то нужно было звонить этому противному Лористонову и говорить ему: "Я пошла туда-то!" Представляете?! А он еще что-то там думал и с такой мерзючей неохотой процеживал сквозь зубы: "Ну-у-у иди-ите!"
Нонна очень похоже изобразила интонацию Лористонова, рассмеялась, взмахнула подносом и выскочила из комнаты.
– Я сейчас приду! – крикнула она.
Стас присел в кресло и вынул из кармана пачку сигарет и зажигалку. Он чувствовал себя неуютно. Неуютно как полковник, но очень даже неплохо как мужчина. И что же было делать?
Стас пожал плечами, не зная, как самому себе ответить на этот вопрос. Он закурил. Потом подумал и зажег свечи. В комнате сразу же стало уютнее и интимнее. Свечи были ароматизированные, и тушить их уже не было смысла. Все равно Нонна заметила бы.
Стас опустился в кресло, хмуро смотрел на свечи, курил и вздыхал. Он сам себе не нравился. Это означало, что что-то происходит не так.
Эта женщина ему нравилась. В этом и была вся проблема.
Нонна вернулась не скоро, а спустя, наверное, пять или семь минут. Она немного поработала над прической и макияжем. Стас не понял, для чего вся эта выставка, и спросил:
– А вы собирались уходить?
– Нет, – ответила Нонна, садясь в кресло напротив Стаса и ставя перед собою пепельницу и кладя сигареты. – Как я могла куда-то уходить, если я вас ждала? – Нонна показала на кофе. – Вы пейте, а то остынет.
– Да, спасибо. – Стас попробовал кофе, похвалил, некстати вспомнил про Ольгу, желавшую напоить его непонятно чем, и поднял глаза на Нонну.
Нонна, о чем-то задумавшись, смотрела на него и слегка улыбалась. Стас понял, что его охмуряют, очаровывают, завлекают и все такое прочее.
Еще он понял, что ни в коем случае не против и даже как бы готов и желает этого.
Ему не понравилось такое соображение.
– Итак, Нонна… – Стас сделал еще один глоток и поставил чашку на столик. – Хороший кофе.
– Вы это уже говорили, Стас. – Нонна закурила и откинулась к спинке кресла.
– Ну и что? Хорошее дело лишний раз похвалить – не грех. В общем, Нонна, дело в следующем. Я прошу вас рассказать мне о ресторане "Харбин". Знаете такой?
Стас внимательно проследил за реакцией Нонны и удивился совершенному отсутствию таковой. Казалось, что она даже не сразу поняла, о чем идет речь.
– "Харбин"? – переспросила Нонна очень спокойно и задумчиво. – "Харбин", – повторила она и медленно кивнула. – Да, я помню, есть такое место. Я была там… Боже мой, Стас! – Нонна улыбнулась и покачала головой, словно осуждая себя за забывчивость. – Вы мне напомнили такие вещи, о которых я просто забыла! Да, "Харбин"! Я там работала! Не в нем самом, а на втором этаже в студии. Мы изучали всякие интересные вещи. Например, то, что есть рыбу руками – это русское народное заблуждение. Еще что… Ах да! Чайную церемонию! Вы знаете, Стас, что должно быть на ногах при чайной церемонии?
Стас подумал, прикинул и ответил:
– У меня два варианта.
– Ну-ну!
– Лыжные ботинки или доска для виндсерфинга!
– Не смешно! – Нонна погрозила Стасу сигаретой. – Вы не знаете, а я знаю! На ногах должны быть накрахмаленные белые носки!
Стас смирился:
– Ну, носки, так носки. А какой же конкретно специальности вас учили в этой студии?
– Сложный вопрос, – Нонна нахмурилась. – В сертификате было написано – что-то вроде консультанта по установлению связей, у меня где-то валяется эта бумаженция, даже не помню где, но на самом деле, как я понимаю, на нас всех просто наводили лоск, чтобы потом было не стыдно нас спихивать всяким богатым дяденькам. Как любовниц. Ну а если не повезет, то в качестве недешевых проституток.
– Вы так просто это говорите? – удивился Стас.
– Ба! А вы хотите, чтобы я строила из себя дурочку? Мы же взрослые люди и уже кое-что понимаем! Да, там готовили дамочек на вызовы, но никого не принуждали. А вы знаете, Стас, какой был конкурс?! Когда я его прошла, я прыгала от радости! А вот Ольга – та даже и не сунулась, забоялась!
– А как вы туда попали? По объявлению или кто-то посодействовал?
– По объявлению! – повторила Нонна. – Вы знаете, сколько стоит этот курс? Он никому не нужен, зато дает бумажку, которой потом можно будет козырнуть и сказать: "Я консультант!" Он дорого стоит. Конечно, посодействовали.
– Я так понимаю, посодействовал вам Ветринов-младший, Александр, – сказал Стас.
– Саша? Вот еще! Он – противный! – Нонна наморщила носик. – Этот тоскливый индюк вот уже целый год пытается меня оттрахать, а – вот ему! – Нонна сложила пальчики в кукиш и показала Стасу.
Стас почувствовал, что начал заметно излечиваться от балдежа по отношению к Нонне. Он даже сам обрадовался такому ощущению.
– А кто же тогда?
– А Илюша! Кто же еще мог меня туда толкнуть? Мы с Илюшей росли в одном дворе, он был в меня влюблен когда-то. – Нонна улыбнулась воспоминанию, проговорила: – А может быть, и сейчас еще влюблен. Илюша, он милый.
– А это кто? Ржевский, что ли? – неожиданно для самого себя грубо спросил Стас.
– Ну и Ржевский, а что? – Нонна напряглась и даже слегка вжалась в кресло. – А почему вы так спросили, Стас? Илюша – он беззлобный и всегда рад помочь. Да, он такой.
– Я не сомневаюсь, что он такой, – Стас, желая сгладить неловкость, снова поднял чашку с кофе и сделал еще один глоток. – Значит, Илья Ржевский сказал вам, что может помочь с устройством на эти курсы? Он попросил младшего Ветринова, и тот все устроил, верно?
– Неверно! – воскликнула Нонна. – Что вам дался этот Сашка? Не пойму никак! Илья сказал Толе, своему шефу, и тот просто приказал внести меня в список! А потом, когда я проучилась два месяца, то сказала Илье, что мне нужно устроиться на работу, он меня и устроил в магазин. Я ведь еще работала в магазине, вы знаете, Стас? Младшим бухгалтером оттарабанила целых два месяца! Еще два месяца, и тут все началось! Оказалось, что Толя меня оценил сразу же, и когда я ушла из студии, то начал просто икру метать! Мне потом Илья звонил и рассказывал. Тут и Сашка начал крутиться, но… – Нонна довольно рассмеялась. – Я уже была предупреждена, и Сашке ни фига не обломилось! А он та-ак расстроился!
– А если бы Илья вас не предупредил?
– Ну, вы такие вопросы задаете, прямо как маленький, в самом деле! – Нонна встала и пошла в кухню. – Сейчас еще кофе сварю!..
Помолчав и позвенев на кухне посудой, Нонна выкрикнула:
– А как бы я поступила, если не было ничего, а тут целый Саша?! Какой-никакой, а все-таки не плотник-столяр и не негр! Саша хоть и мерзючий, но у него есть деньги и есть чем порадовать любимого человека!
Стас замял сигарету в пепельнице и понял, что Нонна ему больше не нравится.
– Вы меркантильны, Нонна! – не выдержав, сказал он. – Слишком любите деньги!
Стас высказал эти слова и понял, что повторяет сентенции Ольги. Он стал сам себе неприятен.
– А как же иначе, Стас?! – весело крикнула Нонна. – Любовь в шалаше – это для папуасов! У них там бананы растут на каждой пальме! И лето круглый год! А мы живем в суровом климате! Нам шубы нужны, отопление, ну и все такое прочее! И питание хорошее! А это все – деньги!
Стас промолчал.
Нонна вернулась с кофейником в руках и долила в чашку Стаса новую порцию кофе.