- А-а, его жена. Кажется, я ее немного помню. Это она, наверное, приходила на парочку заседаний комитетов по искусству. Американка. Выскочка. Капиталистка. Истеричка. Она должна была плохо кончить.
"Сторонники антифашистской коалиции навсегда сохранили непреодолимую ненависть к коллаборационистам", - напомнил Паско самому себе.
- Все равно не понимаю, почему тебе его жалко, - сказал он.
- Ну, убил он ее или нет, сюда он пришел не потому, что захотелось, а потому, что ему надо отвертеться. Он, наверное, даже слышал, что Толстый Энди может сюда пожаловать. В любом случае, он здесь окунется во все эти жуткие сплетни, которые о нем сейчас ходят. И это не может быть ему приятно.
Весь ужас разговоров с Элли заключался в том, что в ее самых безрассудных утверждениях всегда присутствовала странная логика.
Следующие полчаса Паско переходил от одной группы знакомых к другой, но в конце концов у него разболелась нога, и он, чтобы дать ей отдых, совершил роковую ошибку, прислонившись к стене в углу. Через две минуты он оказался зажатым в своем углу двумя самыми скучными людьми из всех присутствовавших на банкете. Один из них был профессор Анстон, не признававший ничьего мнения, кроме собственного, знаток средних веков, который в спорах использовал как самый веский аргумент свой огромный живот, тесня им оппонента. Второй был каноник Хорнкасл, бледный очкарик, чья плоть так иссохла от святости, что он превратился в скелет, обтянутый кожей, что, однако, не мешало ему быть не менее напористым в дебатах с профессором. Паско, чувствовавший, что он мало что может добавить к их высказываниям по поводу общественного значения постановки мистерий, дважды пытался совершить побег, но оба раза был отброшен назад: сначала животом знатока средневековья, а потом - локтем священнослужителя. Участники спора приходили к единому мнению, только когда бросали взгляд на стойку бара, над которой все еще красовалась скульптурная композиция, представлявшая собой высеченный из гранита лоб Дэлзиела и отлитое из золота чело Чанг над бутылкой "Хайленд-Парк". Тогда на лицах обоих спорщиков отчетливо проступало одинаковое выражение смертельной обиды, правда, начертанное в одном случае огненными, а в другом - ледяными письменами.
- Я думал, Чанг выступит с речью, - сумел Паско вставить во время одной из таких многозначительных пауз.
- Смею сказать, так и будет, как только ее внимание перестанет быть так бесцеремонно и грубо узурпировано, - резко произнес каноник.
- А с кем она разговаривает? Кто это существо? - спросил профессор. - Я и не знал, что в театре "Кембл" ставятся спектакли с участием борцов сумо.
Пожалуй, для человека, который единственный в зале в этом отношении мог бы дать Дэлзиелу три очка форы, это было слишком сильно сказано.
- Это, - сообщил Паско, - начальник уголовно-следственного отдела полицейского управления, мой босс Эндрю Дэлзиел, которому будет приятно узнать, что объективность науки и бескорыстие церкви все еще живы на этом свете. Извините меня.
Пузо и локоть расступились, как некогда воды Красного моря, и Паско направился к Элли, поглощенной беседой с пожилой невзрачной женщиной в твидовом костюме и туфлях на приличествующем возрасту каблуке.
- Ну как, - приветствовала его Элли, - весело проводишь время?
- Я только что с трудом отделался от двух невообразимо занудливых людей, - пожаловался он, - а потому нуждаюсь в легком отдыхе.
- Да, мы заметили тебя, ты стоял там в углу, - сказала Элли как-то слишком весело. - Дороти, это мой муж, Питер. Питер, это Дороти Хорнкасл.
- Здравствуйте, - сказал Паско, не сразу поняв, в чем дело. Но Элли уточнила, так чтобы у него не осталось никаких сомнений:
- Жена каноника Хорнкасла, - и добавила: - Извините меня. Мне просто необходимо перекинуться парой слов с советником Вудом по поводу кофеварки для Центра безработных.
Она, может быть, хотела проявить такт и не быть свидетельницей неудобного положения, в которое попал ее муж, но Паско почувствовал себя брошенным на произвол судьбы.
- Я хотел сказать, что совершенно не знаю эпохи средневековья. Я даже не мог уследить за всеми тонкостями их сугубо научного спора, хотя, без сомнения, я…
Он запнулся, остановленный взглядом Дороти Хорнкасл. Это не был холодный взгляд злорадствующей при виде его замешательства женщины, это было полнейшее равнодушие к тому, что он третировал ее мужа.
- Вы, насколько я знаю, полицейский? - спросила она.
- Да. Из уголовно-следственного отдела.
- Работаете под началом мистера Дэлзиела?
- Совершенно верно. Вы с ним знакомы?
- Лично нет, но знакома с тем, что о нем говорят. Он что, старый друг мисс Чанг?
- Нет, но посмотреть на них, подумаешь, что да, правда? - улыбнулся Паско, взглянув туда, где этот tete-a-tete только что был нарушен неугомонной вездесущей прессой в лице Сэмми Раддлсдина из "Ивнинг пост".
- Говорят, что он человек с уникальной интуицией, - сказала Дороти Хорнкасл.
- Он-то? Ах, да-да, я тоже так думаю: Хотите, я вас познакомлю?
Она подумала и, улыбнувшись какой-то своей мысли, ответила:
- Ну, может быть, попозже.
Чанг, бросив Дэлзиела на Раддлсдина, пробиралась к ним сквозь толпу. Однако она не остановилась. На ходу обронив: "Привет, Дороти. Привет, Пит", - она подмигнула ему, едва заметно подняла большие пальцы, мол, все отлично, и подошла к ученым спорщикам о средних веках. Анстон, дрожа от восторга, склонился над ее ручкой, чтобы запечатлеть на ней липкий поцелуй. Даже замороженный каноник, который не сделал поползновений к подобного рода плотскому приветствию, заметно начал оттаивать под лучами солнечной энергии Чанг. Паско заметил, что миссис Хорнкасл пристально наблюдает за происходящим. Вряд ли она испытывала что-то даже отдаленно похожее на ревность.
- Чанг заставила их прекратить спор, я бы так не сумел, - сказал он.
- Он думает, что он Бог, - проговорила она.
- Что?
- Мой муж думает, что он Бог.
Паско посмотрел на каноника под предложенным углом зрения. Он готов был признать, что, хотя при их кратком знакомстве каноник произвел на него впечатление чистоплюя, пустомели и зануды, никогда не счел бы его параноиком.
- А ваш муж как-нибудь внешне проявляет эту свою убежденность? - спросил Паско. - Ну, например, творит чудеса? Может быть, по воздуху передвигается? Или еще что-нибудь в этом роде?
- Что? - Улыбка сразу сделала ее на десять лет моложе. - Ах нет. Я не имею в виду, что он не в себе, мистер Паско. Просто он думает, что мисс Чанг пригласит его на роль Господа в мистериях.
- Слава Богу! - облегченно вздохнул Паско, улыбнувшись в ответ. - Хотя боюсь, что если не в себе, то вне себя он все-таки будет.
Это вырвалось у него случайно, даже не под воздействием выпитого, но его собеседница тут же поймала его на слове.
- Почему вы так говорите? У нее есть кто-то на эту роль?
- Не знаю, - попытался уйти от ответа Паско, - ходят слухи, что она кого-то присмотрела.
- Кого?
Паско, конечно же, не проронил ни слова, более того, он готов был поклясться, что лицо его оставалось непроницаемым, но эта невероятно догадливая дама непостижимым образом прочла его тайные мысли.
- Мистера Дэлзиела? Мистера Дэлзиела, вы хотите сказать, е так ли? Конечно! Он просто превосходно подходит на роль!
И тут она рассмеялась таким радостным смехом, что ее супруг гневно повернулся к ней, как будто она, напившись, загорланила песню.
Чанг воспользовалась моментом, чтобы улизнуть от пары, в которой соединилось духовное со светским, и направилась обратно в бар, где услужливые руки помогли ей взобраться на стойку, хотя она вовсе не нуждалась в подобной помощи.
Ей даже не нужно было призывать к тишине. Совершенные пропорции ее великолепного тела приковывали к себе взгляды не меньше, чем статуя Давида великого Микеланджело.
- Моя речь будет краткой, - начала она. Здесь собрались люди дела, а не болтуны. Благодаря вашим усилиям устранены все препятствия, стоявшие на нашем пути, и теперь, когда этот сложный механизм наконец заработал, я могу пообещать вам, что через три месяца город увидит величайшее театральное событие последних четырех столетий!
Все с воодушевлением зааплодировали. Паско понимал, что большинство из присутствующих сделало для постановки еще меньше, нежели он сам, но Чанг умела дать всем почувствовать себя нужными.
- Основной состав исполнителей определен, - продолжала она, - но я не буду его пока обнародовать. Это не профессиональные актеры, а обычные люди, которым предстоит заниматься их прежними повседневными делами. Я хочу поработать с каждым из них в отдельности и только после этого представлю их прессе. Помимо ролей, полагаю, им потребуется усвоить определенные приемы вживания в образ!
Мы изменили одну вещь. Это место проведения постановки. Городской совет любезно предложил нам парк, но мне не хотелось занимать самый большой и всеми любимый зеленый уголок в городе, тем более в праздничную неделю. А потом мне сделали предложение, от которого я не могла отказаться, потому что это было просто гениально придумано. Автор этой идеи не похвалит меня за то, что я открою присутствующим его имя, потому что род его занятий предусматривает сохранение добрых дел в тайне. Но, поскольку теперь он связан с шоу-бизнесом, он поймет, что скрывать свои добрые поступки есть самый непростительный грех. Так воздадим должное тому, кто не только понял, что лучшим местом для постановки с точки зрения драматургической, исторической и вообще всей атмосферы являются руины аббатства Святого Бега, что за городским собором, но и получил разрешение на использование этого места. Каноник Юстис Хорнкасл!
У каноника был поистине несчастный вид, когда все вокруг ему зааплодировали. Паско заметил, что его жена не присоединилась к всеобщему порыву, что, однако, осталось незамеченным из-за неожиданного шума в дверях. Через несколько секунд стало ясно, что это вовсе не овации. В зал вошли мужчина и две женщины. Лицо одной из женщин полностью заслонял плакат, на котором было написано: "Не произноси имя Господа твоего всуе". Двое других вошедших более или менее в унисон скандировали: "Антихристы. Не смейте устраивать шабаш!" При этом в их поведении странным образом проявлялся как религиозный фанатизм, так и присущее англичанам чувство неловкости перед необходимостью устраивать скандал.
Постепенно аплодисменты стихли, и теперь слышались только выкрики вновь пришедших. Женщина, немолодая, с встревоженным поблекшим лицом скоро смолкла под озадаченными взглядами разношерстной публики, но мужчина, охрипнув, упрямо продолжал нести свой крест. Он был одет в черный костюм и белую рубашку с черным галстуком и показался Паско знакомым. Потом до него дошло - это же Арни Стринджер, партнер Свайна, которого он раньше видел совсем в иной одежде - рабочем комбинезоне и матерчатой кепке.
- Как вы думаете, не следует ли вам вмешаться? - спросила миссис Хорнкасл.
- Решение принимает находящийся на месте событий старший по званию, - ответил Паско параграфом из устава.
И конечно, тут же увидел Дэлзиела, который со стаканом в руке отодвинулся от стойки. Никто так и не узнал, собирался ли он проявить величайший такт или свернуть кому-нибудь шею, потому что Чанг нагнулась, оперлась о его плечо и легко спрыгнула на пол.
Она подошла к непрошеным гостям и стояла, улыбаясь им до тех пор, пока даже Стринджер не замолчал.
- Здравствуйте, - сказала она, - я Эйлин Чанг. Этот прием устроила я. Добро пожаловать.
Секунду непрошеные гости смотрели на нее в полном замешательстве, потом женщина нервно выдавила из себя:
"Помни день субботний, чтобы святить Его". Исход, глава двадцатая, стих восьмой.
- Надеюсь, здесь не происходит ничего святотатственного, - заметила Чанг и процитировала: - "И сказал им: суббота для человека, а не человек для субботы". Евангелие от Марка, глава вторая, стих двадцать седьмой.
Женщина едва не упала без чувств, сраженная этим контрударом, но внезапно вмешался Арни Стринджер.
- Святотатство не то, что происходит здесь, а те пьесы.
- Вы не любите драму? - спросила Чанг.
- Я не возражаю против хорошего спектакля, если он играется там, где ему положено - в театре, но не на улице, не на святом месте, - заявил он. - Тем более, если там будет эта папистская процессия и люди, выдающие себя за Бога Отца и за Иисуса. Я считаю это оскорбительным. И таких, как я, много.
- Мы постарались сделать наиболее полный опрос общественного мнения, - сказала Чанг.
- Ах так? Вы, конечно, спросили его, - Стринджер ткнул в пальцем в каноника, - его, чьи боссы хотят выслужиться перед Римом. И его, - указующий перст переместился на президента Торговой палаты, - который продаст отца родного, была б цена предложена. И его, главу группы развития местных общин, который считает, что благотворительность начинается в Индийском океане, а всеобщее равенство - это когда ты имеешь право быть негром. И его, руководителя местных профсоюзов, который так долго был рабочим, что неудивительно, почему он отлично чувствует себя на таких сборищах. И его, Дэлзиела, который столько пьет, что, может быть, и вправду верит, будто живет в средние века. Вы их-то спросили, конечно. Знали наперед, что они вам ответят. А меня не спросили. И других, подобных мне, тоже.
Все это было произнесено достаточно страстно и не без чувства собственного достоинства. Паско заметил, что монолог Стринджера произвел на Чанг как на режиссера большое впечатление. "Бедняга, - подумал Паско, - кончится тем, что его заделают Святым Петром, если он не поостережется".
- Извините меня, - сказала Чанг, - давайте постараемся это исправить. Не сейчас, конечно, сейчас я должна быть со своими гостями. Почему бы вам не остаться и не присоединиться к нам? Здесь много безалкогольных напитков. Я и сама их больше люблю. Нет? Ну, не буду настаивать. Как-нибудь в другой раз. Ах, как мне нравится ваша хоругвь. Кто же писал на ней текст?
Женщина с плакатом опустила его и, к изумлению Паско, оказалась не кем иным, как Ширли Эпплярд. Ему и в голову не могло прийти, что она разделяет религиозные взгляды своего отца.
- Я, - ответила она.
Обе женщины с нескрываемым любопытством оглядели друг друга.
- Очень хорошо написано, броско, - проговорила Чанг. - Такая сила чувствуется, такая прямота.
- Она всегда хорошо рисовала, - заявила пожилая женщина с гордостью, с какой родители всегда говорят о детях.
- Мы сюда не о рисовании пришли болтать, - взорвался Стринджер.
- Конечно нет, - охотно согласилась Чанг. - Послушайте, мне правда хотелось бы побеседовать с вами, честное слово. Я здесь буду завтра в обеденное время, почему бы и вам не прийти? Я уверена, все разногласия между нами могут быть легко улажены путем свободного обмена мнениями.
Говоря так, она постепенно увлекала их за собой к лестнице. Они прошли довольно близко от Свайна, который поднял свой стакан с улыбкой, в которой довольно легко читалась ирония по отношению к Стринджеру. Потом эта небольшая группа скрылась из виду, и по залу, в котором до того царила тишина, прокатилась волна оживленного обсуждения происшествия.
- Она великолепна, - сказал Паско, и, поскольку миссис Хорнкасл сразу не среагировала на его слова, спросил: - Вы со мной разве не согласны?
- Простите, - ответила она. - Я просто почувствовала приступ черной зависти. Конечно, я согласна с вами: она великолепна. И как прекрасно, должно быть, чувствовать себя такой совершенной и быть в ладу с самой собой!
Чанг вернулась и, не став выслушивать поздравлений, сразу продолжила свою речь, не поднимаясь на этот раз на пьедестал в виде стойки. Она так тепло благодарила каждого в отдельности, что к тому времени, когда речь была окончена, все уже забыли о неприятном инциденте.
Через полчаса прием стал близиться к завершению. Свайн ушел немедленно после того, как Чанг произнесла речь. Паско, следивший за ним профессиональным взглядом, заметил, что, когда Свайн не был вовлечен кем-нибудь из гостей в беседу, притом что и в этом случае он больше слушал, чем говорил, он выглядел усталым и несчастным. Да и как еще мог он выглядеть при подобных обстоятельствах, независимо от того, какова была их причина.
К Паско подошла Элли.
- Всевышний просил передать, что ему не понадобится сегодня его огненная колесница. Похоже, у него свидание с бутылкой "Хайленд-Парк".
- Ну, ну. Первый раунд окончился победой Чанг. Думаешь, она его одолеет сегодня ночью?
Элли всю передернуло.
- Сомневаюсь, что она зайдет так далеко.
- Не знаю, не знаю. Она, однако, позволила этому жирному Анстону обслюнявить ей руку по самый локоть.
- Питер!
- Вот опять ты все понимаешь в меру своей испорченности. Я все-таки думаю, что она выступает не в своей весовой категории. Его ей будет одолеть труднее, чем целую роту саперов.
Элли улыбнулась.
- Я ведь ей тоже помогаю.
- В качестве кого? Двойного агента?
Колкость получилась грубее, чем он хотел, но Элли не обратила на нее внимания.
- Нет, я что-то вроде пресс-секретаря, вот в качестве кого.
- Потрясающе! - с восхищением воскликнул Паско, желая загладить свою издевку. - Для нее это будет выгодное приобретение.
- Да уж, если учесть, что она мне ничего не платит.
- Двадцать тысяч в год платить такому работнику и то было бы мало, - заявил Паско, и Элли заулыбалась от удовольствия.
- Пошли домой, - предложила она.
- Хорошая идея. Только с пустыми руками я не уйду. Это вход на склад реквизита? Так вот, я доставил сюда Дэлзиела и не уйду без вознаграждения. Я позволил Гелле Габлер размазывать мозги по моему кофейному столику, но чертовой Вирджинии Вулф я не позволю этого делать!
- Боюсь, окажется, что она утопилась, - рассмеялась Элли.
- Тогда я благодарен Господу, что у нас нет пруда с золотыми рыбками. Но давай все же заберем столик, пока Чанг не переделала его в деревянные мостки!
Они вышли под руку. Дэлзиел и Чанг смотрели им вслед.
- Милая пара, - сказала Чанг.
- Надо выпить за это, - откликнулся Дэлзиел.
- Как ты думаешь, у них все будет хорошо?
- Если произойдет чудо - да, - ответил Дэлзиел.
- Почему ты так говоришь? - спросила она почти зло.
- Потому что Питер может добиться настоящего успеха и высокой должности. Но она не хочет этого, потому что возлагает ответственность за все проколы полиции на подлецов, которые в ней заправляют. Значит, если он примкнет к этим мерзавцам, Она от него уйдет. А если он не дойдет до самого верха, он будет знать, кого в этом винить.
- Но это страшно цинично! - возмутилась Чанг.
- Просто реалистичный взгляд на жизнь. И потом, я же сказал, все будет хорошо, если произойдет чудо. А как может такая красотка, как ты, затевать все эти мистерии, если она не верит в бога Чуда?
- Забавно слышать это именно от тебя, Энди, - заметила Эйлин Чанг.