Сборник увлекательных детективных повестей, основанных на конкретных материалах Магаданского областного суда, предоставит читателям возможность вместе с автором принять участие в расследовании тяжких преступлений - похищении золота на Колыме, загадочных убийств; познакомит с кропотливым трудом следователей, оперативных работников. Специфика сложной, подчас сопряженной с риском для жизни, работы этих людей показывает их верность служебному долгу, преданность Родине.
Для массового читателя.
Содержание:
-
Юрий Ребров - Все золото Колымы - Детективные повести 1
-
ВСЕ ЗОЛОТО КОЛЫМЫ - (Желтый мираж) 1
-
ЖАРКИЙ ДЕНЬ 10
-
КЛЯССЕР С ПОДКОВОЙ 18
-
В. Б. Алексеев. О ПОВЕСТЯХ, О ЖАНРЕ, ОБ АВТОРЕ 27
-
Юрий Ребров
Все золото Колымы
Детективные повести
ВСЕ ЗОЛОТО КОЛЫМЫ
(Желтый мираж)
1. О крупных семейных неприятностях Виктора Комарова и странном телефонном звонке
Сегодня я впервые в жизни проехал свою остановку. Какое отношение это событие имеет к истории, о которой пойдет речь? Конечно, но всем законам жанра следовало бы начать с какого-нибудь кошмарного убийства, загадочного происшествия или, на худой конец, с вызова дежурной бригады на место преступления. Но что поделать, если для меня уход Нади сравним разве что со стихийным бедствием. Я был безнадежно влюблен в нее с седьмого класса и всегда находился, так сказать, в ее ближайшем окружении. "Свиту" она меняла каждый год, а я оставался. Как уверяли меня друзья, я вполне обоснованно мог выставить свою кандидатуру для занесения в Книгу рекордов Гиннесса.
И вот, мы учились тогда уже на четвертом курсе Плехановского, Надя, наконец, решила, что из меня можно сделать человека. По ее теории сделать из мужчины человека может только женщина. Представьте мое состояние, когда однажды вечером (я только что включил телевизор: передавали второй тайм матча киевского "Динамо" со "Спартаком") ко мне явилась Надя. Она критически осмотрела скромную однокомнатную квартиру, словно впервые попала сюда, заехав на минуточку из Версальского дворца. Потом поставила на пол огромный чемодан, улыбнулась и сразила меня, как это умела делать на всем свете только она одна:
- Так, значит, здесь мы и будем жить?
Если мне не изменяет память, первое слово я выдавил из себя только через полчаса...
Никогда не подозревал, что можно быть таким неприлично счастливым человеком. И не существовало на свете подвига, который оказался бы мне не под силу.
Финансовый кризис не оставлял в покое нашу крохотную ячейку общества, и я вместе со своим лучшим другом Вовкой Киселевым как проклятый разгружал вагоны с астраханскими арбузами и прочими скоропортящимися дарами щедрого юга. Осенью и зимой мы специализировались на складах картофеля. Иногда перепадала "чистая работа", и тогда мы бежали на "Мосфильм" сниматься за пятерку в массовках. За время своей недолгой жизни в искусстве мы были и лихими гусарами, и колхозниками, и даже участниками похоронной процессии без ярко выраженной индивидуальности. В перерывах между трудами праведными мы ликвидировали "хвосты" в институте и, как ни странно, ухитрялись получать стипендию. Поживи такой жизнью прославленный Геракл, и ни один из его знаменитых подвигов не состоялся бы. Но я выжил. Выжил, потому что рядом было хрупкое синеглазое существо, которого не должна, не имела права касаться всяческая проза жизни. Что же до Вовки, то почему выжил он - загадка природы.
Через год после свадьбы мы приобрели телевизор (между прочим, с финской трубкой!) и подумывали о холодильнике. Надя оказалась чудесной хозяйкой и изобретала сотни изысканных яств из обыкновенной картошки. К тому же у нас не уходило ни копейки на ее туалеты: она ухитрялась, используя как базу три скромных платьица еще школьных времен, создавать элегантнейшие наряды и менять их чуть ли не каждый день. Моя тесная комнатка трансформировалась в благоустроенное жилище солидного человека. Мои рубашки перестали страдать от хронического недостатка пуговиц, а сам я начал щеголять в подбитых кроличьим мехом домашних туфлях и стеганом болгарском халате.
"Мужчина должен думать лишь о своем деле!" - этот лозунг Надя твердо и неуклонно претворяла в жизнь. Правда, разгрузка арбузов и съемка в кино были, мягко говоря, не совсем моим делом, но даже в железной логике жены могут быть какие-то пробелы! Тем более, что свои погрузоразгрузочные упражнения я держал в страшной тайне. В перспективном плане превращения меня в человека Надя предусмотрела все до мелочей. Главное, что требовалось от меня, - послушание, послушание и еще раз послушание.
Кроме радостей, случаются и неприятности - это мне было давно известно, но нашу семью они осторожно, как говорится, на цыпочках обходили стороной. И я уже начал всерьез подумывать, что так может продолжаться всю жизнь, но...
Но тут вмешалось провидение в лице Вовки Киселева. Дружили мы еще с детского сада, вместе шагали из класса в класс, в один день получили аттестаты, поступили в один и тот же институт на один и тот же факультет. Кто-то пошутил, что мы - это три мушкетера после сокращения штатов. Завидев нас, однокурсники принимались напевать:
Комаров, Киселев, улыбнитесь.
Только смелым покоряются моря.
Наши отношения удивляли знакомых и убедительно подтверждали старинное правило, что противоположности сходятся. Меня вполне устраивала моя биография и проложенный Надей фарватер, которым надлежало неукоснительно следовать: институт, аспирантура, защита кандидатской, первый ребенок (желательно девочка), солидная (с элементами открытия) монография, защита докторской диссертации, второй ребенок... Немного пугала перспектива годам к сорока обзавестись брюшком, одышкой и первым инфарктом, но туристические семейные маршруты по родному краю, намеченные женой, должны были сокрушить последствия гиподинамии.
Что касается Вовки, то он был неисправимым искателем приключений. Еще в пятом классе, начитавшись Конан Дойля, он уговорил меня вырабатывать наблюдательность. Каждый день мы сообщали друг другу обо всех изменениях, замеченных на улице, в школе и даже в бижутерии нашего классного руководителя. Это было самым трудным: Нина Николаевна ежедневно меняла свои серьги, броши, кольца и прочие украшения. В конце концов мы добились своего, и привычка все замечать стала автоматической.
Шли годы. Томики Конан Дойля сменились книжками Сименона, аккуратно переплетенными, вырезанными из журналов творениями Агаты Кристи, Чейза, Жапризо и многих других. В жизни моего друга имелось лишь одно огорчение - приближался день посвящения в сан инженера-экономиста.
И когда неизбежное должно было уже произойти, Его Величество Случай пришел Вовке на помощь. Из надежного источника ему стало известно, что московская милиция нуждается в смелых, находчивых и бесстрашных людях, иными словами, в нас. И что все люди, обладающие вышеотмеченными качествами, то есть мы, должны явиться в райком комсомола.
- Пошли! - безапелляционно заявил смелый, находчивый и бесстрашный человек Владимир Киселев.
Конечно, я мог бы послать его к черту. Скорей всего именно так и надо было поступить. Но еще в школе мы поклялись идти одной дорогой. Да и в Плехановский Вовка пошел в свое время, вняв моим уговорам. Так что по всему выходило - моя очередь соглашаться. Ну, а кроме этого... Кроме этого, что греха таить, на меня тоже действовал гипноз библиотеки моего друга...
Как-то Вовка рассказал мне английский анекдот - знал он их массу. Значит, дело обстояло так: мистер Гарри и миссис Смит праздновали золотую свадьбу. Подруга спрашивает миссис Смит:
- Послушай, Мэри, как вы ухитрились за пятьдесят лет ни разу не поссориться?
- О, совсем просто! Когда мы отъезжали от церкви после венчания, лошадь вдруг споткнулась. Гарри сказал: "Раз!" На полпути она снова споткнулась, и Гарри сказал: "Два!" А когда мы уже почти подъехали к дому и лошадь вновь споткнулась, Гарри сказал: "Три!", достал пистолет и пристрелил бедняжку. А потом мы начали готовиться к свадебному ужину и мне не очень поправилось, как Гарри повязал галстук. Я ему сообщила о своем мнении, и он спокойно произнес: "Раз!"
Вот с тех пор мы и не ссорились...
На мой взгляд, анекдот длинноват, но в нем все точь-в-точь, как в моей семье. Правда, Надя не произнесла роковое "Раз!", когда мы рассказали о своем решении идти в райком, но так взглянула на Вовку, что он сразу засуетился и вскоре исчез, не попрощавшись. По-английски.
Этим взглядом дело и ограничилось, так, во всяком случае, казалось мне. Надя сделала вид, что никакого разговора и не состоялось.
Через несколько дней ко мне пришел Вовка и, дождавшись ухода Нади на кухню, заговорщически шепнул:
- Сегодня в три! Собирайся!
Я уже и думать забыл о нашем договоре, но делать было нечего. В три мы были в райкоме, а в четыре уже имели на руках направления в школу милиции.
Вот тогда-то Надя, наверное, и сказала в душ е : "Два!"
А вчера случилось ЧП. Загнанный в угол неопровержимыми уликами тихонький старичок-боровичок - председатель кооперативной артели, выпускавшей сувениры, выхватил из портфеля крошечный пистолетик - такие в далекие времена назывались "дамскими" - и попытался для начала отправить на тот свет лейтенанта Киселева. В порядке пристрелки. Такой ковбойской прыти от дряхлого подпольного миллионера никто не ожидал, и мне лишь в последнюю секунду удалось выбить у него опасную игрушку. И надо же было Вовке поведать об этом эпизоде моей жене! Черт его дернул за язык!
Надя, должно быть сказав "Три!" и не оставив даже традиционной записки, отбыла в неизвестном направлении.
Теперь вам понятно, почему я, старший лейтенант милиции Виктор Комаров, проехал лишнюю остановку на троллейбусе. А увидев в кабинете сияющую физиономию друга, я даже слегка пожалел, что помешал старичку выполнить его намерение.
- А здорово ты его! С такой реакцией тебе только вратарем в сборной Союза выступать. Ну и бросочек! Даже Надя, по-моему, оценила твой героический поступок.
Этого ему говорить не следовало. Я уже собирался рассказать Владимиру Киселеву все, что произошло в моем доме, и заодно все, что я о нем думаю, но в эту минуту раздался телефонный звонок. Собственно, с него и следовало бы начать рассказ, но уж очень хотелось, чтобы вы были в курсе моих дел на семейном фронте. Кто знает, может, к ним еще придется вернуться.
Звонки нашего телефона здорово смахивают на сигнал боевой тревоги. Я мгновенно схватил трубку, чтобы поскорее прекратить адский трезвон.
- Простите, я не помешал нашей доблестной милиции нести благородную вахту во имя спокойствия народа? - Голос еле слышен. Так бывает, когда звонят из загорода.
"Какой-то идиот решил поупражняться на досуге в остроумии", - подумал я и, решив так, хотел положить трубку на рычажки, но следующие слова незнакомца заставили меня насторожиться:
- Ценю вашу занятость. Но, думаю, вы интересуетесь кражами золота?
- Золота? - переспросил я почти механически. Мои мысли были еще заняты Надей: куда она все же могла отправиться?
- Совершенно точно! А находится этот благородный металл в саквояже одного товарища, прибывшего с прииска "Таежный" Магаданской области. Вам, конечно, не терпится узнать, где с ним можно встретиться и как его узнать среди прочих гостей столицы? Так я вам бескорыстно помогу! Коричневый в крупную клетку пиджак, яркая ковбойка. Обратите внимание на сандалеты. Такой размер делают на заказ. Это точно! Мужчина он представительный - под два метра, блондин. Тоже, знаете ли, не частое явление. Фамилия... - на том конце провода секунду замешкались. - Ну, фамилию вы у него сами спросите. Сейчас интересующий вас субъект ожидает официанта в ресторане нашего замечательного аэропорта Домодедово. Поторопитесь - и вы успеете с ним познакомиться еще до окончания завтрака...
- Где его саквояж? - я уже не замечаю витиеватости речи незнакомца. Узнать бы побольше деталей! А может, это очередной розыгрыш лейтенанта Сырцова, обожающего подшутить над "новобранцами"? Но узнать больше ничего не удается: в трубке звучат частые гудки отбоя. И одновременно в кабинете появляется возбужденный Киселев - он исчез в самом начале разговора.
- Это не Сырцов, - словно угадывает мои мысли Вовка. - Звонили из автомата, что установлен в вестибюле Домодедовского аэропорта. Так что надо искать "мотор" - и вперед...
Вообще-то задержание преступников - дело оперативных работников. Но раздумывать нет времени. Возьмем это дело на себя. Одним словом, через несколько минут мы уже мчимся по загородному шоссе...
2. Ванилкин. Куда делись четыре с половиной килограмма золота?
Едва войдя в ресторан, я сразу же увидел парня в яркой ковбойке. Все приметы совпадали. Блондин, коричневый в крупную клетку пиджак, рост... Такому - самое место в баскетбольной команде. "Столбиком" играть. Так иногда называют центровых. Вилка в его ручищах казалась приобретенной в "Детском мире". Парень сосредоточенно и целеустремленно уничтожал салат из помидоров. Розовые ломтики томатов плавали в сметане, подобно островкам в океане. "Баскетболист" прицеливался и нанизывал на вилку очередной "островок", затем неторопливо отправлял его в рот. И снова прицеливался, нанизывал, обмакивал и отправлял в нужном направлении. И ни одного лишнего движения. Я невольно взглянул под стол. Коричневые под цвет пиджака сандалеты, должно быть, и вправду делались на заказ. Мой неизвестный собеседник и тут оказался прав. В голове прошелестели стихи о дяде Степе:
Лихо мерили шаги две огромные ноги.
Сорок пятого размера покупал он сапоги.
Рядом с сандалетами, тесно прижавшись к ножке стола, стоял потрепанный саквояж. Серый с черными полосами и прочеркнутый сверху "молнией".
- Не занято?
"Баскетболист" без особого энтузиазма кивает головой. Он искоса смотрит на меня и, конечно, не замечает нависшего над ним Киселева. Я отодвигаю в сторону керамический кувшинчик с салфетками - так удобнее беседовать.
- Ну, давайте знакомиться. Вот мое удостоверение. У нас есть к вам несколько вопросов...
В комнате милиции дежурный мирно изучает "Огонек". Дремотно жужжит вентилятор, и в довершение этой идиллии на одном из стульев удобно пристроился огромный сибирский кот.
Увидев нас, дежурный торопливо захлопывает журнал, а кот нехотя покидает стул и важно шествует под стол. Мы представляемся старшине, просим пригласить понятых, а сами возобновляем беседу с "баскетболистом".
- Итак, ваше имя?
"Баскетболист" думает. На его низковатом для такого детины лбу пролегли две морщины. Вот-вот он задаст традиционный вопрос: "А права у вас есть?" Но вместо этого он покорно отвечает:
- Ванилкин Александр Власович... Вот, пожалуйста, и паспорт не просрочен. - Должно быть, Александр Власович в глубине души надеется, что произошла какая-то ошибка.
- Откуда путь держите, гражданин Ванилкин? - Документ в порядке, и Вовка отдает его владельцу.
Я понимаю тактический ход моего друга: он хочет задать "главный вопрос" в самый неожиданный момент. И действительно, парень успокаивается и, уже не задумываясь, отвечает на вопросы. Правда, официальное "гражданин" его еще не настораживает, но милиция есть милиция.
- С Чукотки я. Есть такой прииск "Таежный". Может, слыхали?
- Сегодня в первый раз. Для такой дальней дороги что-то вещичек у вас маловато. Этот саквояж принадлежит вам?
Киселев прочно перехватывает инициативу в свои руки, мне остается лишь наблюдать за событиями. Вопрос о саквояже застает Ванилкина врасплох. Он снова вздрагивает. Мне видно, как парень трогает ногой саквояж, словно хочет его задвинуть подальше под стул.
- Что же вы своих вещичек не признаете?
- Мой саквояж. Почему это не признаю?
- Ну, раз ваш, стало быть, и содержимое вам хорошо известно?
- А почему бы это мне содержимое неизвестно? - Ванилкин переходит на метод "вопроса на вопрос". Для него главное - догадаться, что нам известно, для нас - не дать ему обрести утерянное спокойствие. - Значит, так... Пыжиковая шапка. У вас такой в столице не найти. Днем с огнем... А у нас на Чукотке оленей не счесть... Еще пиджак... От польского костюма. Брюки заузить отдал. Так что один пиджак захватил...
"Баскетболист" тянет время словно в ожидании чуда. "Сейчас, - думаю я, - он нам сообщит о размере своего польского костюма. У нас такой днем с огнем не найти, зато в Польше на каждом жителе можно увидеть..." Однако парень, оказывается, закончил с промтоварами.
- Потом книги. Нашего Магаданского издательства. Альманах "На Севере дальнем"... Воспоминания Цареградского. Как он с Билибиным Колыму открывал. "По экрану памяти" называется...
- Ну а дальше, гражданин Ванилкин? - В вопросе моего друга многозначительность, и "баскетболисту" становится ясно, что все пропало. Он бледнеет.
- Что - дальше?
- Вот и я спрашиваю, что дальше?
- Еще... золото там у меня. Пять килограммов. Запишите у себя, что я это добровольно. До обыска сказал. Откровенное сознание - так это у вас называется?
- Признание.
- Разницы нет, гражданин лейтенант. Пишите - пять килограммов золота. - Ванилкин, оказывается, может говорить быстро. - Чего же вы не пишете про откровенное сознание?
- Успокойтесь. Все запишем. Времени у вас, Ванилкин, много...
Дежурный распахивает дверь и вводит понятых - буфетчицу и девушку из аптечного киоска.
От напряжения у буфетчицы даже кончик носа заострился, в глазах любопытство, и, когда Вовка открывает саквояж, она вытягивает шею, точь-в-точь дятел.
Мне поручается формальная сторона дела, причем выходит это как-то само собой.
"...с соблюдением требований ст. ст. 168 - 171 УПК РСФСР произвели осмотр багажа гр. Ванилкина Александра Власовича. В саквояже находились: шапка-ушанка из пыжика, светло-коричневая, пиджак темно-синий, три книги..."
И в это время происходит прямо-таки немая сцена из "Ревизора": Владимир Киселев извлекает из саквояжа целлофановый пакет...
Тут я случайно бросаю взгляд на Ванилкина. Он побледнел, от ушей к подбородку обозначилась цепочка бисеринок пота, глаза совсем округлились.
- Обворовали... Сволочи! - Я только по движению губ догадываюсь, что шепчет Ванилкин.
Видно, Вовка тоже изумлен - в целлофановом пакете и близко нет пяти килограммов, каким бы тяжелым не было это самое золото.