Мы не знакомы с нашими магаданскими коллегами. А интересно было бы встретиться и поболтать "за жизнь", заодно и за оперативность поблагодарить: ответ на наш запрос поступил через три дня. В магаданских отделениях связи квитанций о почтовых отправлениях Барабанова обнаружено не было. Не отсылал он также и телеграмм. Зато Астафьев, участковый уполномоченный с прииска "Таежный", нас обрадовал. Мы оказались правы: Барабанов отбил телеграмму в день вылета в Москву Ванилкина. Адресована она была на столичный главпочтамт, фамилия получателя - Климов. На почте девушка, выдававшая корреспонденцию, за несколько минут нашла квитанцию о получении телеграммы. Была она вручена в день отправления. Удивляться не приходится - разница во времени десять часов. Если ее учитывать, то неизвестный Климов мог без особой спешки совершить вояж в аэропорт. Там он встретил Ванилкина, с ловкостью иллюзиониста ухитрился похитить большую часть золота и потом позвонил в милицию. Убедившись в нашей оперативности, спокойно отправился домой. Мотивы? Главный мотив, вероятнее всего, жадность: мол, Ванилкин сядет и никто из участников аферы не узнает, что почти все золото у него. Жадность привела его и в гостиницу к Барабанову. Он думал, что тот не приедет в столицу пустым, но просчитался: Барабанов сам любил загребать жар чужими руками.
Климова испугало письмо с Чукотки, в котором невеста Ванилкина сообщала, что милиция заинтересовалась Барабановым. К тому времени Константин Перфильевич слишком хорошо знал Климова. Возможно, бывал у него в гостях - иначе где бы он мог пропадать целых три дня? И еще Климов не был уверен, что Барабанов на допросах не расколется. Вот тогда-то он и решил его убрать.
Николай Васильевич внимательно выслушал нашу версию.
- Что ж, хлопцы, правдоподобно, - полковник протер кусочком замши очки и водрузил их на нос. - Я просмотрел всю вашу документацию. Не беда, что сразу не догадались запросить магаданских товарищей о почтовых отправлениях Барабанова. Только сдается мне, что искать Климова через адресный стол - безнадежное дело. Слишком матерый хищник, чтобы после всех стараний сесть на мель из-за фамилии.
- Не исключено, что и телеграмму он получал по липовому удостоверению.
- Вот именно. И ходит наш Климов с паспортом на имя Иванова, Петрова или Сидорова. И все же, хлопцы, отчаиваться не стоит. Сколько я помню, самые ловкие преступники попадались на мелочах. Нужно еще посмотреть, не проходит ли в наших архивах по какому-нибудь делу человек, похожий на Климова? Чем черт не шутит... Жить такой бурной жизнью и все время оставаться на свободе - подобное счастье может привалить лишь гению уголовного мира. А на гения он не похож. Судя по убийству Барабанова, им руководил лишь страх, инстинкт самосохранения. Такой не остановится перед новым преступлением, лишь бы скрыть следы...
- Послушай, старик, - обратился ко мне Киселев, когда мы на следующий день возвращались домой, - тебе не кажется, что правила хорошего тона настоятельно требуют, чтобы мы нанесли визит вежливости Екатерине Басоновне Бакузовой?
Екатерина Басоновна честно зарабатывала свой хлеб. Туфли клиента после ее манипуляций бархоткой отражали все витрины магазинов, в них полыхали все вечерние рекламы данного района города Москвы. Екатерина Басоновна даже руками всплеснула от изумления:
- Два больших начальника к простой чистильщице - это слишком много для одного раза. Садитесь, молодые люди, я вам такие туфли сделаю, вместо зеркала будут. Только что один знакомый новый крем принес. Заграничный! Посмотрите, какой красивый! Таким только обувь фирмы "Саламандра" чистить.
Коробка с кремом действительно выглядела красиво. На ней был изображен лев с короной на голове и лаковыми сапожками на лапах.
- Забавная коробочка, - сказал Вовка, протягивая руку. - Я лично таких, Екатерина Басоновна, никогда не встречал. Знаете что, не могли бы вы ее одолжить на один-два дня?
- Это еще зачем? - сразу насторожилась Бакузова. - На время почему не дать? Только он мне самой нужен. Постоянных клиентов новинкой порадовать. Глядишь, они своим друзьям-приятелям расскажут, те тоже ко мне пожалуют. А как же иначе? Реклама, молодые люди, и в нашем деле нужна.
- Ну что ж, на нет и суда нет. Извините. На днях мы еще непременно заглянем...
- А все-таки на кой черт тебе понадобился этот крем? - спросил я друга, когда мы спускались в метро.
- Да не выходят у меня из головы слова полковника. Преступник потерял представление о реальном положении. Он хочет устранить всех свидетелей. Посуди сам: Ванилкин отдыхает после трудов праведных и неправедных в КПЗ, Синицын тоже, жена Синицына ничего о покупателе золота не знает. Видела один раз, и все. Она у него вне подозрений. Теперь спрашивается, "кто остался на трубе"?
- Чистильщица?
- Вот именно! Она самая...
- А при чем тут крем?
- Да так, старина... Вспомнил детективы.
- Ты это о чем?
В тот вечер я так ничего и не добился от внезапно заупрямившегося Киселева. Другие мысли завладели мной. Я возвращался домой, где, увы, меня по-прежнему никто не ждал. Подъезжая к Новослободской, я совсем загрустил. Именно такое настроение было у меня в тот момент, когда я входил в квартиру. Но что это? В комнате горел свет и оттуда доносился запах слегка паленой материи. Такой запах бывает, когда гладят белье.
Я не ошибся. Действительно, в квартире гладили белье, и делала это Надя.
- Добрый вечер, Витек! К моей подруге приехала мама, стало тесновато, и я решила, что ты не будешь возражать, если я перевезу сюда часть вещей... Ведь не будешь? Всего на недельку!
Вместо ответа я схватил Надю в объятия и принялся целовать. Откровенно говоря, она не очень этому противилась...
6. О событиях больших и не очень
Сегодня на мне белый халат, такое же одеяние и на Вовке. Мы следуем за розовощекой сестричкой, лавируя между выздоравливающими пациентами хирургического отделения.
- Я как чувствовал! Вот и не доверяй после этого интуиции!
Эту песню лейтенант Киселев завел с утра. С того самого момента, когда из сводки городских происшествий за вчерашние сутки мы узнали, что "в 18.30 в результате взрыва (причины выясняются) получила тяжелые ранения и доставлена в больницу в бессознательном состоянии чистильщица обуви Бакузова Е. Б.".
Узнав о происшествии, Николай Васильевич не сказал ни слова. Лучше бы он устроил нам разнос по всем правилам! Вовка совсем было скис. Даже сбивчиво и туманно заговорил о том, что, дескать, молоды еще, что не получается так, как надо, что, может, рапорт подать?.. Я тоже говорил нечто в том же духе. Наверное, выглядело все это довольно нелепо, потому что полковник чуть заметно улыбнулся и предложил нам сесть.
- Этак бичевать себя мы всегда успеем. Давайте лучше вместе, хлопцы, подумаем. Он же, как волк, а кругом охотники флажки наставили. Не вырваться ему! А ведь это вы его в железное кольцо замкнули. Заставили метаться, спасения искать. Барабанова он убрал - в этом вашей вины нет: поздно об этом Константине Перфильевиче узнали... Чистильщицу не уберегли - так сдается мне, что она не простая свидетельница. Я - старик, многое повидал на веку, только чтобы убивали просто так, за здорово живешь - такого не бывало! Эдак мы пол-Москвы от Климова охранять должны: тот его в магазине видел, тот с ним в столовой за одним столиком обедал, тот с ним вместе в бане парился... Нет, так не пойдет, хлопцы. Значит, что-то утаила от вас Бакузова. И что-то важное...
- Вам сюда, - открыла перед нами дверь в ординаторскую сестра.
В ординаторской двое врачей по-домашнему попивали кофе, третий сидел за письменным столом и любовался рентгеновским снимком.
- Николаев Алексей Дмитриевич, - представился он нам. - Мне уже сообщили о вашем приходе. Чем могу помочь?
- Мы хотели узнать о состоянии Бакузовой.
- Пока ничего утешительного. Обширные ожоги, серьезная контузия. Открытый перелом обеих костей правой голени. Пострадавшая потеряла много крови. Товарищи, прибывшие на место взрыва, в первую очередь старались вывести ее из состояния шока. Это им удалось... Но... - он развел руками, - к сожалению, началась гангрена, и нам пришлось прибегнуть к срочной операции. Была произведена ампутация ноги на уровне нижней трети бедра. В настоящее время переливаем кровь, делаем обезболивающие инъекции...
- Алексей Дмитриевич, а как скоро мы сможем задать Бакузовой несколько вопросов? - чувствовалось, что Владимир Киселев входит в прежнюю свою форму.
- Это очень важно?
- Иначе мы не стали бы беспокоить больную, - вмешался я.
- Бакузова очень ослаблена, но сохраняет сознание и способна отвечать. Я вас провожу, товарищи...
Удивляться нам не положено по штату, и все же, увидев Бакузову, мы на секунду останавливаемся: от разбитной, крикливой чистильщицы не осталось и следа. Она напоминает гигантский неподвижный моток бинтов. Кажется, не забинтованы лишь глаза и рот. И глаза обращены на нас.
- Добро пожаловать, начальники-и... - голос едва слышен, и мы подходим поближе. Говорит Бакузова с паузами, словно ставит после каждого слова точку. Мы не торопим ее. - Боялась... умру... и не повидаюсь с вами... Это он меня сгубил... злодей рыночный... Крем... подсунул...
Мы переглянулись.
- Показывала я вам... Вчера... Ящик на него... с инструментом... уронила... Больше ничего не помню... "Слыхал, говорит, у племянника... осложнения... с кодексом уголовным..."
Бакузова умолкает, и я начинаю бояться, что больше уже ничего от нее не услышим. Но из бинтов снова доносятся тихие слова:
- Я ему все выложила... Как вы племянника... опознавали... Про обыск... Когда уходил, оставил мне... подарочек... Наврала я тогда... Видела однажды, как он... с человеком торговался... на базаре... Подошла... Успела рассмотреть... золотой рубль...
Бакузова снова молчит. Из капельницы медленно цедится какая-то жидкость. Врач о чем-то тихо разговаривает с сестрой, оба неодобрительно поглядывают в нашу сторону.
- С племянником пошла на базар... Сразу его... к этому антихристу... подвела... Говорю, спроси... богатый человек... Может, золото... захочет купить... Сама-то я знала... Захочет... Телефон дал... "Позвони, ежели еще что подвернется..."
- Что же вы о телефоне молчали, Екатерина Басоновна? - не выдерживает Вовка.
- Молчала... Теперь не хочу молчать... Какому-то... Григорию Михайловичу... надо позвонить, а тот... передаст ему... Климову...
И Бакузова, с трудом шевеля непослушными губами, называет нам цифры...
Григорий Михайлович Подгаец долго нас рассматривает в глазок, затем, удовлетворившись первоначальным осмотром, начинает неторопливо открывать дверь. Хитрая система запоров, цепочек, замков срабатывает не сразу, а я тем временем думаю о том, что мы, собственно, успели узнать о Григории Михайловиче.
В настоящее время коротает дни на пенсии. Отличная анкета: сорок лет безупречной службы на поприще строителя гидростанций. Множество наград. На его прежней работе нам показывали фотографии станций, в создании которых он принимал активное участие. Хозяин искренне рад нашему приходу.
- Вы понимаете, молодые люди, как приятно, что к тебе приходят гости. Не говорите мне ничего: ни зачем вы пришли, ни о том, как вы меня нашли. Я понимаю, из милиции просто так не приходят! Вы меня спросите, я отвечу, и все. Но хочется посидеть в обществе, а то ко мне, кроме пенсионеров, почти никто не заглядывает. Только подумайте, как бежит время. Недавно просматривал записную книжку. Представьте себе, большинство старых приятелей я уже вычеркнул. Телефон записан, существует, а хозяина нет...
- Кстати, Климов - это тоже ваш старый приятель? - успевает воспользоваться паузой Владимир Киселев.
- Какой Климов? - Старик откровенно недоумевает. Но затем широко улыбается. - А-а-а! Это вы имеете в виду моего коллегу по утреннему моциону... Собственно, мы почти незнакомы. Встретились в скверике возле нашего дома. Раз, другой... Начали раскланиваться. На одной скамеечке отдыхаем, почему не перекинуться парой слов? Тем более такие события: "Спартак" зазнобило. То выиграет, то проиграет. Ну, поспорим полчасика и разойдемся. Он все время на киевское "Динамо" ставил. Только несерьезный, знаете ли, болельщик. Даже состав путал. Буряк давно уже в "Металлисте" отыграл, за рубеж уехал, а он все его в динамовцах числит. А какой вратарь был Жмельков! Мертвые мячи из "девятки" вытаскивал. Так он его фамилию в первый раз от меня услыхал...
- Нам, Григорий Михайлович, одна гражданка заявила, что Климов просил искать его через вас.
- А, так это вы про телефон... Однажды встретились мы с Климовым, а он ко мне с просьбой. "Понимаете, в нашем доме пока телефонный коммутатор не установлен. Не позволите ли, чтобы некоторые, наиболее важные мои знакомые вам звонили. А вы уж мне передадите..." Ну что было делать? Разумеется, я согласился - невелика услуга.
- И много было звонков?
- Да всего один. Приезжий позвонил. Какой-то Костя... Просил передать, что прилетел в Москву и остановился в "Алтае". Я передал Климову. Мне еще показалось, что он обрадовался. Очень уж горячо благодарил. На этом все мои услуги и кончились... Уже неделю, как он в наш скверик не заходит. Должно быть, занедужил. С нами, ветеранами, такое случается. Если вы после пятидесяти просыпаетесь утром и у вас ничего не болит, значит, вы покойник. Хорошая медицинская шутка...
- Григорий Михайлович, а сколько ему, по-вашему, лет?
- Да как вам сказать? Нынче все с бородами да с усами щеголяют. Не разберешь, кто есть кто. А вообще у меня где-то фотокарточка завалялась. Попробуйте сами определить...
- У вас есть его фотография?
- Не совсем его. Мой юный сосед фотографировал меня, но в кадре оказался и Климов. Где же она?
Григорий Михайлович листает толстенные фолианты, роется в картонных коробочках и находит любительскую карточку. "Размер шесть на девять", - быстро прикидываю я. Изображение неважное: Григорий Михайлович, откровенно позируя, ласкает огромную кавказскую овчарку, а совсем в углу фотографии мы видим человека, которого ищем столько времени. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал о существовании крошечного кусочка глянцевой бумаги? Выясняется, что адрес Климова Григорию Михайловичу неизвестен: "Как-то, знаете, даже речи об этом не заходило". Затем хозяин квартиры напрягает память и вспоминает, что пару раз видел, как Климов выходил из девятиэтажного дома, что напротив сквера.
Мы прощаемся, и Григорий Михайлович вновь приводит в "боевую готовность" всю хитрую систему запоров, цепочек и замков.
Спускаясь в лифте, я мысленно подгоняю медлительную железную клетку. Киселев изучает фотографию. Посмотрит на нее, потом отведет глаза, пошарит взглядом по кабине лифта и снова рассматривает снимок. Фотограф выдержку определял на глазок, не пользуясь экспонометром, и снимок получился недодержанным, изображение смазанное, не в резкости. И все же для нас это самая драгоценная находка. В лаборатории фотографию увеличат, уберут второстепенные детали (по иронии судьбы "второстепенными" окажутся главные для фотографа). Получившийся в итоге всех операций "портрет" Климова отретушируют, сделают нужное количество копий и вручат их "заинтересованным лицам", а те будут носить их на груди, словно фотографии любимых девушек. И, вглядываясь в лица прохожих, начнут искать в них знакомые черты мужчины с бородой...
- А знаешь, старик, чем больше я любуюсь этим Климовым, тем больше мне кажется: где-то я его встречал... И даже много раз...
- Слишком он бесцветная личность. Таких на любой улице за одну минуту можно целую сотню увидеть. Никаких тебе особых примет.
Возле дома, откуда, по словам Григория Михайловича, появлялся Климов, Вовка говорит:
- Давай, старина, лети в управление, а я тут наведу справочки. - И исчезает в подъезде с крошечной табличкой "К дворнику обращаться в квартиру № 9".
7. Окончание этой истории
- Я тут, - сказал Николай Васильевич, протирая очки, - пока вы разыскивали адрес преступника, послал людей за обувной палаточкой последить. Да и насчет ремонта распорядился. Все в порядке: бытовая точка действует. Можете отправляться наводить блеск на ботинки. Кстати, там работает особа, небезызвестная вам. Как уж она там справляется? - в глазах полковника разгуливают веселые чертики. - Маленькое представление устроим. Я ведь тоже пораскинул, как и вы, мозгами и подумал: непременно этот сукин сын захочет проверить дело своих рук!
Я рассказываю о фотографии, и полковник сразу оживляется:
- Ну, теперь, хлопцы, ему недолго разгуливать на свободе! Вот что, Комаров, лети-ка ты к нашим ребятам, подежурь с ними! Как ни говори - ты пока единственный, кто Климова теперь в лицо знает. Они все действуют по словесному портрету.
Полковник замечает на моем лице сомнение и добавляет:
- Дружка твоего я тоже откомандирую на помощь. Ты в этом не сомневайся! Только заявится - сразу и откомандирую...
Палатка и в самом деле выглядит вполне прилично. Вот только покосилась на левый бок. А на месте Бакузовой в палаточке сидит наша Валюша Петрова и с яростью драит полуботинки типу с усиками. Представляю, каково ей! К палатке выстроилась целая очередь пижонов. Обувь у всех в полном порядке, но внешность Валюши притягивает их, будто магнит железную стружку.
- Паршивое дело, - размышляю я, - в такой давке Климова можно проморгать. Это как дважды два...
Очередь движется медленно. Это и понятно: ведь лейтенант Петрова лишь на пути к овладению своей новой профессией.
Краем глаза я обнаруживаю Киселева, который пристроился к очереди. Я расплачиваюсь с Валюшей, получив в ответ на свой двугривенный довольно вымученную улыбку. Но я делаю вид, что ничего не замечаю, и неторопливо шествую к другу.
- Простите, гражданин, у вас не будет огонька?
- Почему же, зажигалка под рукой - на душе всегда покой!
Мы отходим с Киселевым в сторону, и мой друг сообщает последние новости:
- Дела много, пользы мало! Дворник на фотографии Климова узнал, но клянется, что такой в доме не проживает. Дворнику можно доверять: сумел по памяти перечислить всех жильцов. На всякий случай прогулялись по квартирам. Одна женщина вспомнила, что видела этого гражданина, когда он входил в дом с черного хода и выходил с парадного... Думаю, что Климов перестраховывался от неожиданностей. Вдруг Григорий Михайлович начал бы за ним следить. Пуганая ворона...
- Ясно пока одно, что жил он где-то поблизости!
- Не очень оригинальная мысль. Мне она тоже пришла в голову. Я доложил полковнику...
- ...И он отправил "ребятишек" проверить ближайшие дома.
- Все так и было. А на твоем боевом посту тишина и полное отсутствие преступников?
- Полное!
Киселев направляется к палаточке, а я присоединяюсь к болельщикам, толпящимся около витрины с "Советским спортом", и принимаюсь изучать информацию о волнующих событиях в мире волейбола, футбола и международных шашек. Возле меня уже дважды обновлялся состав приверженцев "Днепра" и трижды - поклонников "Спартака", а я все еще терпеливо подсчитываю количество букв в сообщениях, помещенных на первой полосе. Я уже дошел до статьи с категорическим призывом "Футбол - в каждый двор", когда ко мне присоединился Киселев.