- Я, ребята, в этом НИИ двадцать лет проработал, - сказал старик. - А теперь уже шестой год как на пенсии. Грибами только и питаюсь. Денег-то на жизнь не хватает. Только нынче год выдался неурожайный.
- Так где этот ваш НИИ находится? - нетерпеливо спросил Петрович.
- Тут недалеко.
Старик объяснил, как добраться до НИИ радиоизотопов, и приятели, сразу повеселев, направились в указанном направлении. Стоял августовский вечер. Звезды горстями были рассыпаны по черной скатерти неба. Запах леса приятно щекотал легкие. Вскоре Петрович и Степаныч оказались возле трехэтажного кирпичного здания. Подойдя к входу, бомжи увидели обшарпанную красную табличку.
- Северо-Западный научно-исследовательский институт радиоизотопов, - прочитал Петрович.
- Ну и где здесь твой спирт? - спросил Степаныч.
- В лаборатории.
- А где лаборатория?
- Я же говорил, во флигеле.
- А где флигель?
Петрович оглянулся по сторонам.
- Давай обойдем вокруг, - сказал он.
Они обогнули здание и за углом увидели деревянную одноэтажную пристройку.
- Здесь, - прошептал Петрович.
- Ты уверен?
- Точно здесь.
Бомжи заглянули в окно флигеля.
- Ни черта не видно, - заметил Степаныч. - Ты фонарик взял?
- А как же!
Петрович хлопнул по карману, в котором лежал казенный фонарик, прихваченный им со спасательной станции.
- Ты уверен, что здесь нет сигнализации? - поинтересовался Степаныч.
- Какая тут сигнализация! - махнул рукой Петрович.
Он поднял с земли булыжник, разбил стекло, просунул руку в образовавшийся проем и, щелкнув шпингалетом, открыл окно.
- Готово, - сказал он. - Ну-ка помоги.
Степаныч помог коллеге забраться в помещение. Поднявшись, Петрович подал приятелю руку, и вскоре подельники оказались в лаборатории НИИ. Петрович включил фонарик. Луч света проскользнул по комнате, размеры которой не превышали тридцати пяти метров. В помещении находились несколько столов с оборудованием и пара шкафов со стеклянными дверцами.
- Ты посмотри там, - Петрович показал на шкафы, - а я на столах.
Бомжи принялись за дело. Степаныч перерыл шкафы, но не нашел ничего, кроме папок с документами и стопки старых журналов. Петрович в это время осмотрел столы, на некоторых из них стояло оборудование, на других не было ничего, кроме пыли. Помещение выглядело заброшенным, работа, должно быть, замерла в нем давным-давно.
- Ну и где твой спирт? - спросил Степаныч.
Петрович растерянно оглянулся по сторонам, осветив комнату фонариком. Вдруг луч света замер на тумбочке, находившейся в углу. Бомжи подошли к ней. Петрович наклонился и открыл дверцы. В тумбочке стояло несколько пустых бутылок.
- Мать твою! - ругнулся Степаныч.
- Погоди-ка, - сказал Петрович.
Он отодвинул в сторону бутылки и извлек из глубины тумбочки продолговатый предмет, внешне напоминавший термос. Безуспешно попытавшись открыть находку, спасатель повертел ее в руках. Затем Петрович несколько раз тряхнул предмет, стараясь выяснить, есть ли что-нибудь внутри.
- Что там? - спросил Степаныч.
Петрович пожал плечами:
- Черт его знает...
Вдруг бомжам показалось, что за стеной раздались какие-то звуки.
- Тихо! - прошептал Петрович.
Подельники замерли. Звуки за стеной тоже смолкли. Зловещая тишина висела над ночным поселком.
- Надо мотать, - сказал Степаныч.
Взяв под мышку трофей, извлеченный из тумбочки, Петрович направился к окну.
- Брось ты ее, - шепнул Степаныч, кивнув на прибор неизвестного назначения.
- Пригодится, - возразил Петрович.
Работники спасательной станции выбрались на улицу и поспешно покинули место преступления.
Между Новожиловом и Грузином было шесть километров. До первой электрички оставалось семь часов. Петрович и Степаныч уныло побрели по шоссе. Час с лишним спустя они оказались на окраинах родного дачного поселка, а еще через полчаса вошли в свой домик и легли спать на голодный желудок. Утром Степаныч пошел дежурить на пляж, а Петрович, захватив добычу из ограбленного НИИ, направился к ларьку возле станции, где работал его старый знакомый Померанцев. Померанцев был одет в поношенные джинсовые шорты, видавшую виды футболку с надписью: "Проголосуй или проиграешь!" и потрескавшиеся сандалии неопределенного цвета. Минут пятнадцать назад он открыл ларек и теперь сидел внутри на ящике, потягивая пиво. Тяжесть вчерашнего похмелья постепенно покидала новоявленного работника торговли. Легкость разливалась по телу, а настроение поднималось. Подойдя и заглянув в окошко ларька, Петрович подмигнул Померанцеву.
- Здорово, - сказал он.
Померанцев с недоверием осмотрел старого знакомого.
- Привет, - произнес он.
- Как торговля?
- Так себе...
- Закурить не найдется?
Померанцев недовольно поморщился и протянул Петровичу сигарету. Тот закурил.
- Спасибо, братан.
Затем Петрович протянул в окошко ларька прибор, унесенный ночью из НИИ:
- Взгляни.
- Что это?
- Посмотри, посмотри.
Померанцев взял в руки то, что ему дал Петрович. В это время к платформе подошла электричка. Дачники, выйдя из вагонов, струйкой потянулись к переходу через пути, возле которых располагался ларек. Увидев приближавшихся потенциальных клиентов, Померанцев решил поскорее разобраться с Петровичем, чтобы тот не маячил возле прилавка.
- Термос, что ли? - спросил продавец, кивнув на прибор.
- Точно, термос, - согласился Петрович.
Сначала Померанцев хотел вернуть неожиданную штуковину владельцу, но потом вспомнил, что на выходные собрался порыбачить и термос мог бы ему пригодиться.
- Ладно, сколько ты за него хочешь? - спросил работник ларька.
Увидев интерес в глазах собеседника, Петрович оживился.
- Ящик пива, - заявил он.
В ответ Померанцев молча протянул прибор обратно владельцу.
-Да не жмись ты! - воскликнул Петрович. - У тебя вон его сколько!
Торг продолжался недолго. В конце концов бомж получил шесть бутылок пива и, довольный, направился на берег озера. Померанцев сунул приобретенную штуковину между ящиков и принялся обслуживать подошедших к ларьку дачников.
6
В ожидании начала совещания оперативники Соловец, Ларин, Дукалис и Волков курили на лестнице. Спускавшийся с верхнего этажа подполковник Петренко застал их за этим занятием.
- Добрый день, Юрий Саныч, - обратился к нему Соловец.
- Добрый, - ответил Петренко. - Что делаете? Курите?
- Обсуждаем важный вопрос, товарищ подполковник, - сказал Ларин.
- Что за вопрос?
- У Калинина на следующей неделе день рождения, - объяснил Дукалис. - Думаем, что ему подарить.
Александр Калинин был судебным экспертом и работал бок о бок с милиционерами.
- Книга - лучший подарок, - неожиданно сказал Мухомор.
Оставшись довольным своим заявлением, подполковник продолжил спускаться по лестнице.
- Докуривайте. Жду вас в кабинете, - обратился он к подчиненным.
Пять минут спустя оперативники во главе с шефом расположились в кабинете Петренко.
-Что нового по последнему делу? - поинтересовался Мухомор.
- После обнаружения в машине Самойлова перерезанных тормозных шлангов нами было возбуждено уголовное дело, - сказал Соловец.
- Что известно о погибшем?
- Самойлов Алексей Дмитриевич, семьдесят первого года рождения. В девяносто пятом году окончил электро-техническую академию. Был освобожден от армии по статье двенадцать "Б". С девяносто седьмого года работает звукорежиссером в телецентре. Разведен в девяносто шестом. Детей нет. Проживал на набережной Кораблестроителей в однокомнатной квартире, - доложил Волков.
- Он имеется в нашей картотеке? - спросил Мухомор.
- Нет, - ответил Дукалис.
- Может, это чье-то хулиганство? - предположил подполковник.
- Не думаю, Юрий Саныч, - возразил Ларин.
- Что вы намерены предпринять?
- Прежде всего мы собираемся побеседовать с сослуживцами Самойлова и с его бывшей женой, - сказал Соловец.
- Хорошо, - согласился Мухомор. - Действуйте по обстоятельствам.
Поинтересуйтесь его связями. Может быть, тут дела амурные.
- Что вы имеете в виду, Юрий Саныч? - спросил Соловец.
- Помните дело Пашковского?
- Помним, товарищ подполковник, - сказал Дукалис. - Убийство на бытовой почве.
- Каков тогда был мотив?
- Если не ошибаюсь, ревность, - ответил Ларин.
- Вот именно.
Мухомор обвел взглядом подчиненных.
- Хорошо, - сказал Соловец, - обязательно поинтересуемся личной жизнью Самойлова.
- С этим понятно, - подвел черту Петренко. - Теперь второй вопрос. Я в ближайшие выходные собираюсь у себя в Грузине забор подлатать. Работы там на пару часов, но мне одному уже тяжеловато.
Как правило, в конце лета Мухомор затевал на даче ремонт и привлекал к работам подчиненных. Милиционеры ничего не имели против таких прогулок, относясь к ним как к пикникам на природе.
- Нет проблем, Юрий Саныч, - сказал Соловец. - Прибудем в полном составе.
- Дополнительные указания получите накануне, - закончил Петренко. - Есть вопросы?
- Нет вопросов, товарищ подполковник, - отрапортовал Дукалис.
- Тогда за работу.
И оперативники приступили к работе. Первым делом старшие лейтенанты Волков и Дукалис направились в телецентр, чтобы поговорить с сослуживцами Самойлова. В телецентре оперативники разделились. Волков начал разговор с ведущим "Золотого интеллекта" Сергеем Зверевым.
- Если не возражаете, поговорим в буфете, - предложил Зверев.
- Не возражаю, - ответил Волков. - С удовольствием выпил бы чашку кофе.
- Кофе у нас не слишком вкусный. Зато недорогой.
- Это главное.
Милиционер и артист направились в буфет. Волкову уже доводилось бывать здесь, однако он поймал себя на мысли, что без провожатого легко заблудился бы в бесконечных коридорах телецентра. В буфете было безлюдно. За одним из столиков сидел ведущий новостей, чье лицо было знакомо оперативнику с детства. Тот задумчиво смотрел на стоявшую перед ним стопку водки. Судя по мутным глазам и покрасневшему лицу, предстоящая порция была для ведущего новостей не первой. Подойдя к стойке, Волков и Зверев заказали по чашке кофе.
- С вашего позволения, выпью рюмку коньяку, - сказал Зверев.
- Пожалуйста, - согласился Волков.
- Вы не составите компанию?
- Спасибо, в другой раз.
Собеседники расположились за угловым столиком.
- Скажите, Сергей, вы давно знали Самойлова? - спросил оперативник.
- Я познакомился с ним, когда начал работать в "Золотом интеллекте".
- Когда это случилось?
Ведущий телеигры задумался.
- В начале весны, - произнес он. - Кажется, в конце марта.
- Каковы были ваши отношения?
- Можно сказать, приятельские. Мы как-то сразу почувствовали, так сказать... родство душ.
- В чем это выражалось?
Зверев сделал глоток коньяку.
- Дело в том, - произнес артист, - что он, так же как и я, понимал толк в женщинах. Случалось, мы устраивали у него вечеринки вчетвером. С девушками, как правило, знакомился я, мне это делать было сподручней. Все-таки я на сцене, так сказать, в центре внимания. Но Леша умело поддерживал компанию.
- Как часто вы вместе проводили свободное время?
- К сожалению, не слишком часто. После выхода телеигры, меня стали часто приглашать в качестве ведущего в клубы и на концерты. Свободного времени оставалось мало. У меня и сегодня через два часа вечеринка в "Полюсе". Хотите сходить?
- Спасибо. Значит, несмотря на родство душ, встречались вы не часто?
- Да. К тому же в последнее время у Леши появилась новая приятельница, которую он никому не показывал, но с которой постоянно встречался.
- Откуда вам это известно?
- Несколько раз видел ее в его машине. Симпатичная дамочка.
- А почему он ее никому не показывал?
- Чужая душа потемки. - Зверев пожал плечами, сделал глоток из рюмки и вынул из пачки сигарету.
- Я думаю, то, что случилось с ним, не было случайностью, - произнес он, закуривая.
- Почему вы так считаете?
- Каждый раз, садясь в его машину, я давал себе слово, что делаю это последний раз в жизни.
- Отчего же?
- Вы бы видели, как он гонял! Изображал из себя Шумахера. От него и машины, и пешеходы в сторону шарахались. Я всегда ему говорил: "Леша, не спеши. Тише едешь, дальше будешь". Но для него быстрая езда была как наркотик.
- Зверев допил коньяк. - Вот и доездился, - вздохнул он.
В аппаратной в это время Дукалис разговаривал с режиссером Никитой Корольковым.
- Никита Васильевич, что вы можете сказать о Самойлове? - спросил оперативник.
- Честно говоря, ничего особенного.
- И все-таки.
- У меня, как у режиссера, к нему претензий не было. Парень толковый, знал свое дело. По сравнению со своими коллегами он был куда профессиональнее. А главное...
- Что?
- Знаете, в этом ремесле имеется профессиональная болезнь.
- Какая?
Корольков вздохнул:
- Такая же, как и у светорежиссеров. Любят выпить. И зачастую на работе.
- А Самойлов?
- Я его ни разу пьяным не видел. Конечно, он выпивал, но не во время работы.
- Как по-вашему, у Самойлова могли быть враги?
- Чего не знаю, того не знаю.
- А материальные проблемы?
- Черт его знает. Хотя... - Корольков задумался. - Один раз я случайно услышал его разговор со Спасским.
- С вашим продюсером?
- Да, с Евгением Спасским. Они разговаривали в коридоре, за углом. Я шел из аппаратной и услышал, о чем они говорили. Речь шла о деньгах, точнее, о зарплате.
- О чьей зарплате?
- Разумеется, Самойлова. Понимаете, вечный конфликт продюсера и тех, кто на него работает. Самойлов в очередной раз требовал повышения гонорара, а Спасский, естественно, уверял, что денег на это у него нет.
- Вы давно знаете Спасского?
- Около трех лет. До этого у нас уже был один совместный проект, правда, не столь удачный. Женя талантливый человек. Он умеет разговаривать с людьми. Знает, как находить деньги. Правда, последнее время у него возникли трудности...
- Какие?
- Видите ли... Насколько мне известно, он стал тратить больше, чем зарабатывал.
- Играл?
- Нет, Женя не любит играть.
- На что же у него уходят деньги?
- Как говорится, "шерше ля фам". Год назад он сошелся с одной мадам, которая буквально выдаивает из него все до последней копейки. При своей немаленькой зарплате Женя, насколько мне известно, уже залез в серьезные долги. - Корольков посмотрел в глаза Дукалису. - Но это между нами.
- Спасский сейчас на студии? - спросил оперативник.
- Его нет здесь второй день. Звонил, сказал, что приболел.
- Вы не могли бы дать мне его телефон?
- Конечно.
Корольков достал карманную визитницу.
- Вот его визитка. А вот моя. Возьмите.
- Вот вам моя. - Дукалис протянул карточку режиссеру. - И еще один вопрос.
- Я слушаю.
- Скажите, а у вас не было разногласий со Спасским по поводу зарплаты?
Корольков улыбнулся:
- Меня моя зарплата устраивает.
7
Евгений Спасский жил в центре города, окна его квартиры выходили на Итальянскую улицу. По утрам, завтракая на кухне, продюсер любил смотреть, как в сквере напротив кинотеатра "Аврора" прогуливаются мамаши с детьми и собачники со своими товарищами. Спасский не признавал растворимый кофе. Продюсер всегда покупал молотый и варил его на медленном огне. Кофе он пил много, поэтому в квартире стоял устойчивый ароматный запах. В то утро, выйдя на кухню, Спасский обнаружил, что запас молотого допинга иссяк, осталось едва на одну чашку. Продюсер заметил это еще вчера, но, зайдя вечером в магазин, забыл купить любимый продукт. Отругав себя за забывчивость, Спасский высыпал остатки кофе в джезву, залил водой и поставил на огонь. Полчаса назад ему позвонил Ларин. Оперативник договорился, что заедет поговорить о Самойлове. Спасский не спеша допил кофе, прошел в комнату и вышел на балкон. Августовское солнце ласкало лежавшую внизу улицу. Продюсер закурил. Откуда- то снизу из окна доносилась веселая музыка. Раздался звонок в дверь. Спасский вышел в коридор и открыл замок. На пороге стоял Ларин.
- Здравствуйте, - сказал оперативник. - Капитан Ларин Андрей Васильевич. Уголовный розыск.
- Спасский Евгений Львович, - представился продюсер. - Проходите, пожалуйста.
Собеседники прошли в гостиную. Тяжелая мебель заполняла большую часть пространства. На стенах висели картины в массивных рамах. На полке шкафа за стеклянной дверцей Ларин увидел коллекцию солдатиков.
- Это моя слабость, - объяснил Спасский. - С детства увлекаюсь солдатиками.
- Сами отливаете? - спросил оперативник.
- Совершенно верно.
- Из олова?
Продюсер улыбнулся.
- Олово слишком мягкий материал, - сказал он. - Использую свинец.
Присаживайтесь.
Спасский указал рукой на кресло. Собеседники расположились в креслах напротив друг друга.
- Хотите чаю? - спросил продюсер. - Кофе, к сожалению, нет. Кончился.
Прямо перед вашим приходом.
- Нет, спасибо.
- Может, коньяку?
- Спасибо, с утра не пью. Тем более на работе. Евгений Львович, давайте поговорим об Алексее Самойлове.
Спасский вздохнул:
- Жалко парня. Толковый был работник.
- Как вы считаете, мог быть кто-то заинтересован в его смерти?
- А почему вы не считаете, что его смерть - несчастный случай?
- Видите ли, Евгений Львович, в осмотренной нами машине Самойлова мы обнаружили перерезанные тормозные шланги.
- Что вы говорите!
- Тот, кто это сделал, знал о пристрастии Самойлова к быстрой езде.
- Вот оно что... - Спасский задумался. - Да, Леша любил прокатиться с ветерком, - произнес он. - Очень любил. Знаете, как-то раз я попросил его подбросить меня до дома. У меня машина была в ремонте. Так он меня так прокатил, что сердце в пятки ушло. Сам-то я езжу медленно, правил не нарушаю. В молодости, правда, тоже любил погонять. Но после того как пару раз попал в аварию, навсегда завязал с этим делом. Может, все-таки коньяку?
В глазах Спасского появился хитрый блеск.
- Спасибо, Евгений Львович, - отказался Ларин.
- Да, понимаю. Служба есть служба. На чем я остановился?
- На аварии, которую вы пережили.
- Да-да. Вы знаете, это было ужасно. Я ехал по площади Мужества в районе, где ее пересекают трамвайные пути. Представляете себе это место?
- Представляю.
- Так вот, слева от меня стоял и загораживал видимость автобус. Из-за него я не заметил трамвая, который пытался проскочить на желтый. Я высунулся на трамвайные пути, и в результате мы столкнулись. - Спасский всплеснул руками.
- Это было страшно! - воскликнул он. - Хорошо, удар пришелся на переднюю часть машины, иначе мы бы сейчас с вами не беседовали.
- Печальная история, - посочувствовал Ларин.